Тихо

Музыка глушит, и Крис буквально тонет во всей этой клубной атмосфере. Она даже не пила, но ощущение свободы, приятное тепло, разливающееся по телу, и абсолютная беззаботность приходят и без содержания спирта. Боковым зрением Крис замечает Эву, подносящую к губам, наверное, четвёртый бокал за сегодня, и крайне недовольную Нору. Эва тоже замечает Крис и — может, ей кажется — подмигивает ей перед тем, как поцеловать в щёку недовольную Нору, вызывая на её лице снисходительную улыбку. Толпа растворяется где-то вокруг, Крис буквально не может оторваться от Джоаны с её взмокшими запутавшимися волосами, влажными губами и пляшущими искрами в глазах. На Джоане её топ, и яркие вспышки разноцветным танцуют по молочной коже обнажённого живота. Глаза Крис привязаны к ней так прочно, что не оторвать. А Джоана смеётся, запрокидывает голову, кружится, то прижимаясь всем телом, то отдаляясь смертельно далеко, закусывает губы и выглядит — господи боже — такой счастливой. Крис закидывает руки ей на шею, и губы девушки растягиваются в игривой улыбке. Такой, от которой у Крис коленки подгибаются, от которой во рту сохнет, и рёбра сводит. Она становится на носочки и тянется к девушке. Своей, блядь, девушке. Улыбка Джоаны становится ещё шире, когда за считанные мгновения до поцелуя (чертовски желанного поцелуя), она прикладывает к губам Крис указательный палец и легонько отталкивает лицо девушки. Крис знает эту игру. Крис, вообще-то, эта игра доставляет. Когда Джоана запрещает ей что-то, когда отталкивает, чтобы потом притянуть за талию резко, грубо впиваясь пальцами в кожу поясницы, или оттянуть волосы, до лёгкой боли натягивая кожу на затылке. Она закусывает губу, и Джоана не выдерживает. Капилляры взрываются мелкими фейерверками, посылая импульсы в каждую клетку её тела. Людей вдруг становится слишком до невозможности много, хочется щёлкнуть пальцами — и чтобы всё вокруг испарились, но это не их сказка. Крис продолжает кусать губу, и в её взгляде желание мешается с немым восхищением, упоением. Джоана видит, осознаёт, впитывает в себя это обожание. Она хватает Крис за руку и буквально тащит через толпу. И Крис идёт. Демоны Джоаны заходятся в истерическом визге, потому что, даже не оборачиваясь, она знает, что Крис улыбается, а её глаза светятся мягким, светлым и каким-то ахуительно нужным чувством. Крис пойдёт за ней в пекло, спустится под землю, бросится в пропасть, наверное. И это сводит её с ума. Крис теряется, когда Джоана затаскивает её в туалет и захлопывает дверь. Джоана выглядит сбитой с толку, у неё взгляд расфокусирован, блуждает по лицу Крис, задерживаясь на губах. А потом пронзительно-вопросительно, на удивление чётко и осознанно смотрит прямо ей в глаза. — Ты в курсе, что это туалет для инвалидов? Голос Крис охрипший и слишком возбуждённый, чтобы звучать действительно протестующе. У неё щёки горят — и Джоана это просто обожает. — Ты серьёзно думаешь, что здесь будут тусоваться инвалиды? Крис смеётся, опустив голову вниз, и у Джоаны крышу срывает от этого звука. Она хватает девушку за каёмку чёрных джинс и грубо тянет на себя. Песня заканчивается, и на несколько мгновений становится так тихо, что Крис слышит рваное дыхание девушки. Джоана склоняется — разница в росте ощущается особенно остро — и проводит губами по чужому плечу, прихватывает зубами, оставляя две длинные аккуратные линии на коже. Крис втягивает воздух со свистом, чувствуя, как по всему телу проходят мелкие дрожащие волны, как место укуса начинает гореть. Губы Джоаны поднимаются к шее, плавно огибая линию челюсти. Перед тем, как пойти дальше, она отстраняется, чтобы взглянуть на Крис. Всё внутри сводит, рёбра взрываются, крошатся, дробятся от того, как Крис приоткрывает рот, смотря на девушку открыто, выворачивая себя наизнанку, показывая больше, чем можно найти, сорвав к чёрту одежду, показывая то, что под кожей. Её губы подрагивают, и внутри Джоаны что-то так громко рвётся, бьёт в грудную клетку, а демоны внутри, вроде бы, даже прячутся. Исчезают под пристальным взглядом Кристины. — Господи, — шепчет Джоана. Она толкает Крис к стене, чувствуя, как горячие ладони обхватывают её щёки, поцелуй выходит слишком грубым, на грани жестокого, потому что она кусает губы Кристины до металлического привкуса, ногтями впивается в её плечи, оставляя белые лунки на коже. Крис сама скидывает рубашку, отстраняется на мгновение, чтобы стянуть с Джоаны топ, но кто-то кулаком бьёт по двери так громко, что она вздрагивает. — Забудь о них, — Джоана нежно заправляет прядь светлых волос за ухо, накручивая на указательный палец маленький хвостик и оттягивая его вниз. Кристина понимает, что влипла. Когда голос Джоаны ощущается, как бархат, когда от нежности каждая её клетка расцветает, а кровь циркулирует сверхъестественно быстро. Она смотрит на Джоану, до ахуения красивую, проводит подушечками по мягкой щеке, и, кажется, девушка тоже чувствует это. — Джо, я… Но в дверь снова колотят, сильнее, чем раньше. — Это охрана. Сейчас же откройте дверь. Они переглядываются, Джоана поднимает с пола рубашку Крис, надевает её на девушку, застёгивает каждую пуговку дрожащими пальцами, а потом берёт за руку — снова — но не так, как раньше. Мягко, нежно оглаживая костяшки пальцев. Крис уже тянется к дверной ручке, когда Джоана мягко разворачивает её к себе и целует. Почти невесомо, аккуратно касаясь тех мест, где губы припухли от укусов. Охранник осуждающе косится, но для Джоаны нет ничего, кроме пальцев, переплетённых с пальцами Крис. И ей так безобразно хорошо и спокойно. Ей, наконец, тихо. Демоны исчезли, растворились, покорились покорности Кристины. — Крис! — крик Дани прорывается сквозь поток бесконечных мыслей, разрывая маленький кокон, в котором место было только для них двоих. — Где тебя носит?! Мы уезжаем, сейчас же. Мама звонила уже миллион раз. Крис смотрит на Джоану виновато, и она расплывается в привычной улыбке, кивает понимающе. Она — Джоана — понимающая. Она ведь не может прямо сейчас наорать на Дани, потому что Крис ей просто необходима, нужна до омерзительного эгоизма. А хочется. Хочется топнуть ногой и не отпускать, хочется сказать столько всего, она просто должна сказать, просто обязана. Но Крис уходит. И ей становится страшно. Демоны снова просыпаются, и, кажется, они недовольны.

***

Крис просыпается от непрекращающейся вибрации и тянет руку к телефону. Номер неизвестный, но цифры кажутся смутно знакомыми. — Крис? Остатки сна выносятся из головы с бешеной скоростью. Крис садится на кровати, нервно теребя край спальной футболки. Страх мгновенно охватывает её, стягивает внутренности. Она сглатывает и кивает, забыв, что разговор телефонный, и сеньора Бианчи её кивка не заметит. — Да… Да, это я. Что-то случилось? Голос дрожит, а липкие нити паники сжимают горло. — Да, — голос матери Джоаны практически отчаянный. — Крис, ты можешь приехать сейчас? Она дома. Крис не нужно слушать дальше, она уже натягивает джинсы и накидывает ветровку. В телефоне открыт диалог с Джоаной, и висят два непрочитанных сообщения. Крис [00:58] Я уже дома, а ты? Крис [01:12] Спокойной ночи, красавица. Уже скучаю по тебе. Она должна была догадаться, что что-то случилось. Джоана не игнорирует её просто так. Она должна была остаться с ней, не уезжать. К охватившей её панике добавляется чувство вины, и Крис пытается отогнать от себя эти мысли. Она старается быть максимально тихой, когда идёт в ванную и умывает лицо холодной водой, когда наспех обувает первые попавшиеся кроссовки и осторожно поворачивает ключ в двери. Такси уже ждёт её на улице, и всю дорогу она не может думать ни о чём, кроме отчаянного голоса сеньоры Бианчи, непрочитанных сообщений и полуулыбки Джоаны в клубе. Той самой, в которой она увидела что-то, но не поняла, что именно. Не смогла, не придала значения. Ей хочется написать что-то Джоане прямо сейчас. Спросить, что случилось, как она, сказать — в конце концов — что она уже едет. Хочется увидеть пару строчек, написанных в ответ. Хотя бы пару слов, чтобы стало немного спокойнее, потому что ревущее чувство неопределённости не даёт ей даже дышать нормально. Коленка дёргается, а пальцы мелко дрожат, и Крис занимается единственным, на что способна, чтобы сократить ожидание — считает про себя. Она досчитывает до трёхсот сорока семи, когда таксист подъезжает к дому. Крис бросает водителю смятую купюру и нетерпеливо ждёт, когда ей отдадут сдачу. А потом буквально вылетает из машины, громко хлопая дверью. Она не стучится — не стесняется показаться невежливой — потому что не до этого сейчас. Сбрасывает кроссовки на пороге и оглядывается в поисках сеньоры Бианчи. Квартира выглядит ужасно: рядом с кухней лежат осколки разбитой тарелки, ковёр, постеленный в коридоре, испачкан грязью, а дверь в ванную подпёрта разбитым цветочным горшком. — Она в комнате. Мама Джоаны выходит из её комнаты. Выглядит она потерянной и до изнеможения уставшей. Лицо такое бледное, что Крис кажется, будто ей самой нужна помощь. Она кивает, и сеньора Бианчи идёт в сторону кухни, останавливаясь, чтобы подобрать осколки. В комнате Джоаны нет живого места. Она похожа на безумные скетчи девушки: плакаты сброшены на пол, вещи скинуты с вешалок, а рисунки разорваны в клочья. Крис наступает на несколько кусков бумаги, когда проходит вглубь комнаты. Джоана в кровати. Она лежит, свернувшись в клубок, только плечи дёргаются. Она такая маленькая и беззащитная, такая одинокая и беспомощная. Крис хочется заплакать, зареветь, зарыдать, потому что сомнение в том, что это её Джоана, закрадывается в голову против воли. Она застывает на несколько мгновений, а потом прогоняет все эти мысли. Это её Джоана. С потрясающей асимметричной улыбкой, прищуренными глазами, постоянно кусающая ногти и нервно дёргающая край футболки. Она лежит в белой майке и таком же белом белье. Крис в несколько шагов подходит к кровати и обнимает девушку, гладит волосы, целует макушку. Джоана трясётся. Она напугана, она дрожит каждой клеткой тела, и она отталкивает Крис. Ледяными руками отпихивает девушку, ногами толкается подальше, путается в простынях и жмётся к стене. Глаза распахнуты, мечутся по лицу Крис, щёки ещё более бледные, чем у сеньоры Бианчи, губы искусаны и смотрятся кроваво-красными на фоне полотняно-белого лица. Она тяжело дышит, и Крис видит, как вздымается грудная клетка. Она подползает к Джоане и аккуратно касается её лица. Мягко, подушечкой пальца проводит по скуле, приглаживает растрёпанные волосы. И Джоана кричит. Крис сначала пугается, потому что крик Джоаны больше похож на вой раненого животного: гортанный и в ушах отдаёт безысходностью. Девушка тянет себя за волосы, взъерошивает их, забивается в самый угол стены и истерично мотает головой. Но Кристина храбрая. Она больше не трусиха, а потому не задумываясь тянется к Джоане снова. Заключает девушку в объятия так крепко, как только может. Джоана ногтями больно впивается в её плечи, бьёт ладонями, стучит кулаками, царапается, пинается ногами, но Крис не отпускает её. Она ведь пообещала не отпускать. А через пару минут раздаётся всхлип. Он остро саднит по рёбрам Кристины, словно кто-то полоснул ножом. Она прячет себя, прячет Джоану от этого беспомощного звука, прижимая её к себе ещё крепче, будто это единственное важное, что вообще существует. Сердце начинает пережёвывать стекло, когда за первым всхлипом идёт второй и третий, а цепкие пальцы Джоаны больше не отталкивают — прижимают её к себе так сильно, что воздуха становится мало. Джоана плачет, как ребёнок, льнёт и жмётся к Крис, сжимает её плечи так сильно, что на утро останутся покрасневшие следы. Но Крис всё равно. Здравый смысл помахал ей ручкой после первого всхлипа, сорвавшегося с чужих губ. Она зарывается носом во влажные от слёз фиолетовые пряди, шепчет какую-то чушь на ухо. Судорожные рыдания прерываются лишь стуком зубов, и Крис тянется за одеялом, потому что желание укрыть девушку превращается в необходимость. Она отстраняется совсем немного, но Джоана паникует, бестолково машет руками, пытаясь притянуть девушку назад, ещё сильнее путается в простыни. И Крис забывает об одеяле. Не остаётся ничего, кроме покрасневших глаз, застывших слёз на щеках и дрожащего подбородка. Она обхватывает лицо Джоаны ладонями, большими пальцами смахивает слезинки. Что-то внутри мягко сжимается, и Крис понимает, что никогда ещё не чувствовала себя так правильно. Когда всхлипы начинают затихать, Крис аккуратно подталкивает Джоану к подушке. Девушка похожа на куклу, марионетку: подчиняется беспрекословно — а в глазах страх такой, что кровь стынет. Крис ложится совсем рядом, накидывает на Джоану одеяло до самого подбородка, обхватывает рукой и прижимает к себе. Она не смыкает глаз, гладит и перебирает волосы, даже как-то нелепо и по-детски пытается напевать колыбельную до тех пор, пока дыхание Джоаны не выравнивается, а сжимающие её майку пальцы не расслабляются. Где-то внутри Кристины расцветает то самое, что появилось уже давно. Но теперь оно взрывается в слишком больном требовании выхода, и она бессознательно выводит на плече спящей Джоаны какие-то буквы. Чувства, хаотично переливающиеся по венам и артериям, вдруг приобретают форму, и Кристина ощущает то, чего не было никогда и ни с кем — покой.

***

Крис морщит нос и жмурится. Волосы щекочут щёку, и она пытается сдуть их, но слышит лишь приглушённый смех. Воспоминания врываются в голову бешеным поездом, она резко открывает глаза и беспокойно смотрит на Джоану. Она здесь и, кажется, в порядке. Глаза опухшие от слёз, но лицо вроде бы принимает здоровый оттенок. Левая рука Крис покоится на талии Джоаны, и она притягивает девушку ближе к себе. Волнение накрывает её с головой, когда Крис ощущает отчаянно-решительное сопротивление. — Ты не должна была видеть это. Это — её слабость. Это — то, чего она так стыдится. Рецидив, из-за которого Крис примчалась сюда среди ночи. Это — уязвимость. Это — та Джоана, которую она так тщательно прячет от чужих глаз. Но Крис не чужая. Крис — роднее некуда, не убежит и не отпустит. И Крис смертельно хочется убрать эту я-сожалею-улыбку, поэтому она проводит пальцами по плечу девушки и начинает беспощадно её щекотать. Смех Джоаны охрипший и приглушённый, но до зуда под кожей настоящий. Крис отшвыривает одеяло, и холодный воздух скользит по коже. Она нависает над Джоаной, разместив руки на подушке по обе стороны от её головы. Она наклоняется и оставляет лёгкий поцелуй на лбу, ещё один на кончике носа и ещё — на маленькой ямочке на подбородке. Джоана смущённо улыбается, но улыбка сползает с лица мгновенно, когда она замечает красные пятна на плечах Крис. Ей не надо спрашивать, чтобы понять, откуда они. Джоана тянет руку и извиняется без слов, одним только касанием, лёгким поглаживанием. — Мне так стыдно, что я не знаю, что сказать. Джоана шепчет, всё ещё не находя сил посмотреть Крис в глаза. Направляя взгляд куда-то в сторону, снова позволяя нахлынуть блестящей пелене слёз. Крис опускается, чтобы поцеловать её веки. На каждом оставить мягкое касание губ, а после заставить Джоану посмотреть прямо на неё. — В горе, в радости и в полном пиздеце, помнишь? И внутри Джоаны натянутая струна лопается, альвеолы взрываются прозрачными фейерверками. Её снова колотит, но не из-за очередного приступа. Она резко поднимается, так что лицо Крис оказывается буквально в паре миллиметров. Дыхание у неё обжигающе горячее, и Джоана ловит его своими губами, упивается им так, как вчера упивалась чужим обожанием. Но ошибка была в том, что это не Крис должна была смотреть с обожанием — а она сама. Внутри неё Крис возводится в абсолют, Джоана готова вспороть глотку, только бы не потерять её. И её накрывает. Накрывает тем самым правильным, нормальным и тёплым чувством. И Джоана улыбается. — Крис, я… Кристина перестаёт дышать, потому что картинки в голове пестрятся бешеной скоростью: вот она стоит там, в туалете клуба, чувствует столько всего сразу, что её разрывает. Открывает рот и хочет что-то сказать, но не успевает. Не успевает. — Я тоже. Вот так просто — она тоже. Демоны Джоаны счастливо завывают и резко стихают. Не исчезают, нет. Но рядом с Крис ей так хорошо, что ничего и не существует больше. Рядом с Крис ей тихо.