* * *
— Ваши любимые миньоны как всегда удивительно тактичны! — с сарказмом произнес Фрейзер, когда его рывком усадили в кои-то веки нормальное, человеческое кресло. После неудобных табуретов и жестких стальных стульев, вваренных в пол, мягкая обивка казалось если не даром свыше, то, как минимум, очень приятным бонусом. — Ох, голубчик, вы же простите мальчиков за это недоразумение? — всплеснул руками Инквизитор, хитро поблескивая стеклом шлема. Николас только закатил глаза, попутно отметив, что «мальчики» покидать помещение не спешили. Первый штурмовик контролировал допрашиваемого, а второй приступил к повторному взятию проб, на этот раз уже артериальной крови. Шипение, кожа на шее немеет, а затем на несколько секунд что-то холодное и металлическое касается кожи. Боли нет, да и болеть там уже, в общем-то, нечему. Еще несколько секунд, писк сканера, и рефракторное поле, отделяющее кресло с «клиентом», погасло, позволяя рассмотреть до того размытый силуэт Рахака. — Как будто у меня есть приемлемый выбор, — пробормотал Фрейзер, уже зная, что он сейчас увидит. Инквизитор эпатировал. Внешне невысокий, выглядящий как суховатый и совершенно мирный старичок с небольшой бородкой, он предпочитал негромкий доверительный тон, а в речи данного мастера завуалированных допросов фигурировало дикое смешение иронии, уменьшительно-ласкательных выражений и жесткого прессинга, причем признаком надвигающихся неприятностей была именно что ирония. Когда Фрейзер в первый раз встретился с Рахаком, попаданец был в первую очередь поражен тем, насколько образ дознавателя Ордо Еретикус напоминал таковой у большинства психиатров в старых советских фильмах. Как оказалось, характер был внешности под стать, и в методиках извлечения мозга собеседника с помощью чайной ложечки Инквизитор мог с легкостью соперничать со своими прототипами из двадцать первого века. — Ой, я вас умоляю, не тушуйтесь, голубчик! — Рахак жестом отослал из помещения дуболомов. — Таки вы же все понимаете, да и времена нынче такие… Сложные. Намек в голосе собеседника Николасу не понравился совершенно. За прошедшие две недели Рахак успел выкачать из своего «гостя» огромное количество различной информации, а также крови, плоти и биологических материалов, удостоверяясь в непричастности новоявленного коммодора к тому, что произошло на приеме. Сейчас, наконец, предстояло услышать вердикт, и Фрейзер почувствовал, как неожиданно вспотевшая правая рука против его воли вцепилась в подлокотник кресла. Протез левой же наоборот безвольно повис вдоль туловища. — Ваша работа? — мрачно поинтересовался офицер, понимая, что просто не может управлять собственной аугментикой. — Знаете, молодой человек, — проникновенно начал Инквизитор, — очень многие из нас умудряются в своей жизни совершать разные глупости. Так вот наша задача заключается в том, чтобы объяснить, какие глупости совершать категорически не стоит. Танны(1)? — Не откажусь… — машинально произнес Фрейзер, пытаясь осознать, было ли это намеком на вероятное освобождение, или собеседник просто острит и прикалывается. Рахак чуть тряхнул рукой, и сразу два сервитора-официанта моментально оказались в допросной комнате, буквально ввергая в ступор контрастом белых передников и изысканными запахами танны, в то время как со всех сторон были лишь серые, рокритовые стены, да под потолком расположился одинокий элемент освещения. — Итак, — начал Инквизитор, когда биомеханические слуги убрались из помещения, завершив сервировку грубого стола, помнящего, судя по вмятинам, весьма жесткие допросы. — Могу заверить вас в том, что в скором времени вы вынуждены будете покинуть нашу гостеприимную обитель! Таки количество следующих постояльцев требует от вас освободить занимаемое место! От такой формы подачи информации Фрейзер чуть не подавился чаем и, хрипло выдохнув, в молчаливом охренении уставился на Рахака. Мозг требовал пояснений, а разум просил, наконец, перестать использовать его для попыток разобраться в том, что сказало сидящее напротив чудовище в человеческом обличии, сейчас снявшее неудобный шлем и с удовольствием прихлебывающее танну из керамической кружки. — Да вы пейте, пейте, — решил подбодрить своего собеседника Рахак, а затем добил: — Остынет ведь. Вот тут плюшки есть, свежие. Только испекли. Дознаватель Хрисмарх, знаете ли, не для того старалась, чтобы вы тут черствую сдобу ели. Молчание… Глухой стук, с которым чашка опускается на стол. Тишина… И дергающийся глаз Фрейзера, вместе с правой кистью, вдруг начавшей непроизвольно скрести по металлу стола… — Ну таки что вы на меня глядите, как мне по профессии на еретиков смотреть положено? — делано удивился Рахак. — Можно подумать, мы здесь, в Инквизиции, и не люди вовсе. Сами ведь агент действующий, должны понимать… С этими словами улыбающийся одними губами Инквизитор отставил чашку на стол и толкнул к Фрейзеру закрытое пресс-папье с идентификацией по генетическому коду и с системой самоликвидации. — Ознакомьтесь с заключением и краткой выборкой из отчетов. Резолюция в папке номер два, там же должностные инструкции от вашего непосредственного начальника и вербовщика. Выносить папки из этого помещения запрещаю. Отдадите их скитариям, они утилизируют. Полагаю, проводить с вами беседу о превышении должностных полномочий мне уже не надо, господин коммодор, не так ли? — вот теперь из голоса Рахака исчезли любые намеки на тепло и юмор. Холодная, железная, несгибаемая воля и острый разум, лишь закалившийся и огрубевший, но не утративший проницательности. Теперь Николас понимал, почему столь эпатажная на первый взгляд личность занимала настолько высокий и ответственный пост. Понимал и с трудом скрывал дрожь от осознания того, что бы с ним могли сделать, если бы Фрейзер не стал максимально лояльно и открыто сотрудничать со своими тюремщиками. А полномочия… Хрена с два он полезет в подобное дерьмо без действительно весомой причины. И уж точно Николас не рискнул бы повторить свою эскападу с криминалом и приобретением оказавшихся действительно очень ценными декоктов и блокираторов. Запасец небольшой имеется, а остальным, увы, придется обойтись. Снова играть с огнем не хотелось совершенно, да и, судя по всему, тем поставщикам Фраара, решившим, что они в пирамиде власти Империума стоят где-то в стороне, крупно не поздоровилось… — Могу я узнать, что с моими подчиненными? — аккуратно поинтересовался Николас, отрываясь от убористых строчек текста с весьма внушительным содержанием канцеляризмов. — К большому неудовольствию моих коллег из Ордо Маллеус, комиссар Ланге отныне не представляет интереса как личность, способная на ограниченное приложение эгрегора Веры в практических целях, — сделал скучающее лицо Инквизитор. — В других условиях, несомненно, я бы рекомендовал проверить и перепроверить все от ереси подальше, да и вряд ли бы его потом выпустили, но здесь и сейчас у нас нет ни времени, ни сил, а часть секториальных крепостей Инквизиции подверглась нападениям. Поэтому ваш комиссар вернется к своим обязанностям, как только его закончат терзать господин Епископ со свитой. — А остальные люди и… Абхуманы, сопровождавшие меня на приеме? — напрягся Фрейзер. — Они живы? Какие действия будут предприняты в их отношении? — Вы забываетесь, агент, — в голосе Инквизитора скользнули стальные нотки, — не стоит… — Это мои люди, господин Рахак! — перебил старика Николас. — И Я несу за них ответственность перед Богом-Императором, Лордами Терры и адмиралом Дрейком! А потому желаю знать, что ожидает моих подчиненных, и каково их состояние сейчас! — Не стоит испытывать мое терпение нарушением субординации! — рявкнул Инквизитор. — И не рекомендую вам впредь пытаться напоминать мне про ответственность! В отличие от вас, коммодор, мы несем несоизмеримо более тяжелый груз! Рахак прикрыл глаза и выдохнул, усмиряя в себе гнев, а затем вскинул голову и отчеканил: — С вашими людьми все в порядке. Согласно приказу Лорда-Инквизитора, ликвидировать прошедших карантин и проверки на порчу запрещено. Они — прошли! — Благодарю, господин Инквизитор, — офицер склонил голову, признавая свою неправоту. — Я перед лицом Императора прошу прощения за оскорбление его верных слуг. — Читайте, Фрейзер. И не забывайте: мы видим все!* * *
— Господин Адмирал… Коммодор Фрейзер прибыл, — Николас щелкнул каблуками, вытягиваясь во фрунт и подавляя в себе дурацкое желание засмеяться. Адмирал Дрейк, устроившийся на фантастическом гибриде кресла-качалки, больничной койки и аппарата жизнеобеспечения, обритый налысо и покрытый классическими подростковыми прыщами, выглядел очень необычно. — Проходите, Фрейзер, не стойте титаном, — мрачно буркнул немолодой уже мужчина, склоняясь над очередным информационным планшетом. — Раз вы здесь, значит старый хрыч все же передал вам мою просьбу о встрече. — Так точно, господин адмирал! — Фрейзер здраво рассудил, что лучше не конкретизировать в данной ситуации, а то явно нервный и раздраженный Дрейк ведь вполне может психануть. — Так точно, хрыч, или так точно, передал, коммодор? Потрудитесь отвечать четко и по существу! — м-да, провести многоопытного и битого жизнью адмирала было далеко не так просто. — Есть, отвечать по существу! Так точно, передал, сэр! — Николас решил, что в данной ситуации лучше всего будет отыграть тупого служаку, а то ведь не отцепится. — Вот то-то и оно, что передал… Ладно, коммодор. Вы завершили написание отчета? — Дрейк, видимо, закончил с какими-то документами внутри папки и теперь отвлекся от просматривания листов, сосредоточившись на собеседнике. — Да, господин адмирал, сэр! Завершил, сэр. — Отлично, оставите на тумбочке, я потом прочту, что вы там набросали… Так, — Дрейк закопался в стопку бумаг сбоку от своего ложа, — вот тут список новых приказов для вашего будущего соединения. Обстановка изменилась, а рейдерские эскадры Хаоса активизировались на коммуникациях, поэтому пока что мы вынуждены задержать отправку и прибытие новых конвоев. Подождете месяц, пока ваши будущие подопечные долетят сюда от Танета с грузом легированных сплавов. — Слушаюсь, сэр, — Фрейзер принял пухлый конверт, почти идентичный тому, который был им получен перед приемом и так и не был вскрыт до нападения, а затем превратился в рваную бумагу под когтями мутировавшего кровожадного упыря, равно как и парадный мундир. Впрочем, в любом случае вся одежда выживших либо была сожжена, либо, как в случае с адамантиевой кирасой, прошла несколько термических обработок и экспертизу у местного Магоса-Биологис. — Теперь приказы лично вам, как капитану, — адмирал откинулся назад, к спинке кресла и с сипением выдохнул: — Кажется, у вас там некомплект трюмного «мяса» получался? Отправляйтесь на Слейд и наберите из тамошних штрафников тех, кто предпочтет умереть за Императора, а не махать кайлом в урановых шахтах. Суб-секториальное управление я предупрежу, препятствий не будет, а лететь тут недалеко… Дрейк замолк, выдыхая с легким присвистом и прикрыв глаза. Благодаря освещению Николас смог увидеть, что на лбу адмирала выступили капельки пота, да и сам он явно чувствовал себя не лучшим образом. Одно бледное лицо и впавшие щеки, дополняемые раскрасневшимися областями вокруг обоих глаз, показывали, что Дрейк явно не стремился заботиться о собственном здоровье, с головой уйдя в работу. — Господин адмирал, как вы себя чувствуете? Мне вызвать магоса? — с тревогой поинтересовался Фрейзер, осознавая, что в случае осложнений или, не дай Император, гибели Дрейка ему придется напрямую иметь дело с вырядившимися спесивыми идиотами в секториальном штабе. Наберут ведь именно таких на освободившиеся должности… — Отставить, — негромко, но властно отрезал адмирал, поворачивая к Фрейзеру голову, — это нервное. Организм старый. Вот, до сих пор с «украшениями» валяюсь… Про какие «украшения» говорил этот не сломленный свалившимся на него объемом проблем человек, было, в общем-то, понятно, а потому Николас лишь молча кивнул, мысленно высказывая сочувствие, но не стремясь вслух жалеть имперского флотоводца. Взбесится ведь, психанет… — И вот еще что, Фрейзер, — более-менее пришел в себя Дрейк. — Вы там жаловались, что у вас на корабле комиссар сразу две должности совмещает? Так вот, могу вас обрадовать, теперь не будет. Не успел Николас собрать мысли в кучу и спросить, куда же Ланге денется, как адмирал с явным удовольствием продолжил: — Я нашел вам капеллана! Личность героическая и опытная, говорят, еще на Белатисе воевал. Был эвакуирован с планеты в числе последних, отражая яростные атаки сил предателей и прикрывая отход остальных сил вместе с Боевым Братством, а до этого прошел в одних рядах с паломниками половину планеты! — Постойте, но разве с Белатиса успели эвакуировать всех?! — от удивления Фрейзер отбросил субординацию в сторону. — Абсолютное большинство сохранивших верность Императору отрядов успели вывезти, — кивнул несколько удивленный такой реакцией своего подчиненного адмирал. — Впрочем, об этом вам расскажет непосредственный участник этих событий. А вот, собственно, и он. С этими словами герметичная перегородка уехала вверх, и внутрь помещения шагнула фигура в простой сутане, с выделяющимся сбоку боевым молотом-чеканом. — Господа офицеры, позвольте представиться, Исповедник Иоганн Деван, — вошедший склонил голову в приветствии. Фрейзер смог лишь выдохнуть через до боли сжатые зубы, осознавая, что что-то явно пошло не так… (1)Танна — отвар из листьев дерева танна, растущего на Вальхалле. Употребляется только вальхальцами, так как к его специфическому вкусу, иногда описываемому как горьковатый, очень трудно привыкнуть.