***
— И не позорьте меня там! — крикнул Джонсон вслед двойняшкам. Оба помахали ему рукой и поспешили в школу, которая находилась под контролем Карины Николаевны Скуратовой, это уже была не территория Константина, ему даже нос туда было запрещено совать, ничего уже не говоря о том, чтобы связываться с учениками до их поступления в университет. Мужчина хлопнул дверью, открыл свой бумажник и достал фотокарточку. С фотографии на него смотрела она. Карина. Еще молодая, улыбающаяся, держащая свадебный букет в руках. Еще не обремененная заботами, незнакомая с заскоками своего будущего, а еще чуть позже бывшего мужа, счастливая и беззаботная. Карина. На Руси Кариной называли богиню-плакальщицу, сопровождавшую погребальные обряды. С древнерусского языка Карина переводится как "оплакивать". Она вынуждена была оплакивать их еще даже не взошедшую любовь. А вот и следующая фотокарточка. Его дети, такие маленькие, им тут еще даже нет восьми лет. Белобрысый Виктор сидит на подлокотнике слева, улыбается и смотрит в камеру. Его принцесса, тоже еще со светлыми кудряшками, сидит в самом кресле и, как всегда свысока, глядела на своего братца со снисходительной улыбкой на губах. Позади них, облокотившись на спинку, стоит сам Джонсон. Эта фотография была сделана когда детям впервые было разрешено остаться на целых четыре дня в доме Константина, в честь его грядущего дня рождениям. Оба были уже готовы поехать на праздник: Глафира одета в белый сарафанчик с желтым пояском-подсолнухом и желтыми туфельками на небольшом каблучке, а Виктор сидел в обыкновенной белой рубахе, прямых брюках и все еще в разных носках, не удосужившись даже обуться для фото. Мужчина положил фотографии обратно и закрыл бумажник. И он тоже был тесно связан с его ребятами, Виктор удосужился купить его с первой зарплаты и подарить на День Отца. Даже тогда Константин Федорович пошутил, мол, "Ого, неужели мозгов хватило?", на что привыкший к таким шуткам Витя даже не обиделся. Глафира же в тот день преподнесла ему новенький и дорогой галстук, на который достаточно долго копила. — Чертовы пострелята, — усмехнулся Джонсон и, нажав на педаль газа, поехал с территории школы для одаренных детей имени Скуратовых. Тут ему не рады, так что прямая дорога — в офис.Отец
18 июня 2019 г. в 12:57
В комнату проникали лучи солнца, пробиваясь сквозь белые жалюзи. Окно было немного приоткрыто, впуская в комнату свежий осенний воздух, который уже становился с каждым днем холоднее и холоднее. Вот оно: прелесть и проклятие оставаться на выходные у отца. Приходится просыпаться в понедельник ни свет ни заря и ехать в школу. Просыпаться надо обязательно на два часа раньше, чтобы не опоздать к первому уроку, а у младшей из двойняшек на это были свои тараканы в голове. Она ненавидела опаздывать.
И вот, писк будильника на телефоне, который словно гвозди в уши забивал, с каждым его пронзительным и противным "пии". Девушка привыкла просыпаться именно под этот сигнал, так что ей не представляло никакого труда подняться и аккуратно спустить ноги с кровати, надев на ноги тапочки. На секунду босые стопы замерли над серым пушистым паласом и черноволосая провела свой ежеутренний ритуал. Подумала, с какой ноги вступить в сегодняшний день.
Она верила, что в четные числа месяца ей всегда следовало вставать с правой ноги, а в нечетные с левой, это помогало ей чувствовать себя уверенно. Но если она не помнила, с чего начала свой день, то все шло наперекосяк и неорганизованно. Опоздания, четверки в домашней работе... Ей просто нравилось все контролировать. И если что-то было не по её плану — было неправильным и выходящим за рамки моральных норм.
— Выключи эту машину смерти... — раздалось со второго яруса кровати. Этим сонным и по-своему противным голосом обладал её брат-двойняшка: Виктор. Такое красивое, статное имя, означающее гордое и великое понятие как "Победа", "Победитель", досталось этому остолопу. Жизнь несправедлива, мон шери, но надо учиться вертеться, дабы выжить.
Девушка полностью проигнорировала эти слова и раздраженно поправила свою уже отросшую челку. Как всегда, она уже будет одетая стоять у двери в подъезд, а эта идиотина только будет зубы чистить. Опять придется ждать, опять придется проклинать тот день, что она не поглотила его еще в утробе матери, что по счастливой случайности не выпнула его из коляски на дорогу зимой... Но, к сожалению, сейчас он вполне живой, реальный и действующий на нервы.
Седьмое сентября.
Левая нога мягко опустилась в белый тапок. Хлопок в ладоши и жалюзи, недовольно пошуршав, начали подниматься. О, а вот и плюсы квартиры отца: умный дом. Не очень умным у него был только хозяин, который взял невесть какой кредит на все это. Черноволосая тяжело вздохнула и вышла из аккуратной комнаты в стиле модерн. Все черно-белое, аккуратное, иногда элементы красного... Услада для глаз младшей и просто Ад для старшего братца. Он всегда пачкал, подстаканники для стаканов не использовал, только и умел, что все портить!
Вся остальная квартира была в совершенно ином стиле. Классический Английский, что иногда даже путало наследницу. Выходишь из своей комнаты и будто погружаешься в иной мир. Мир со страниц книг о приключениях Шерлока и его помощника Доктора Ватсона. Она с братом даже играла в детективов, пытаясь анализировать каждое малейшее действие отца (что заставляло его иногда браться за голову и реветь как белуга, долго пялясь в пустоту), проводить экспертизы (обычно на запах и вкус. Роль дегустатора всегда выполнял Виктор, потом долго отплевываясь и кашляя после очередной порции вещдоков), носиться по квартире с лупой... Детство. Да, тут осталось очень много теплых воспоминаний.
Девушка вошла в ванную комнату и уставилась на свое отражение в зеркале. Она провела кончиками пальцев по лбу, опустилась на пульсирующие виски, посмотрела в свои собственные голубые, как и у её брата, глаза и аккуратно дала себе легкие пощечины, похлопав по щекам, чтобы взбодриться. Новый день, новый день... Надо сосредоточиться, черт возьми, взять себя в руки, как учила мать.
— Эй.
Черноволосая подняла глаза и посмотрела сама на себя. Из отражения за ней наблюдала её точная копия. И все в ней было идеально, как и в самой старшекласснице, выглядела как принцесса с портрета королевской семьи, статно, ничего не меняется...
Да, верно, ничего не меняется.
Что-то заставило девушку дернуться. Это сейчас что было? Нет, просто невозможно, что угодно и кто угодно, даже её отражение или призрак покойной бабушки Александры, но только не это.
Что, испугалась собственных мыслей? А ты глупее, чем я думала.
У Скуратовой аж холодок прошелся по спине, она поскорее ополоснула свое лицо прохладной водой из-под крана и все начала сначала. Надо просто все упорядочить, привести в порядок... Ведь мысли, они как товары в магазине, разве не так? Каждая должна быть на своем месте, в своем отделе, с соответствующей маркировкой и штрих-кодом. И этот порядок не должен нарушать никто, даже она сама.
Через час она уже стояла в комнате и с фирменной улыбкой, полной сарказма и злорадства, наблюдала за спящим братцем. Чертов идиот, он так точно опоздает. Уже через пять минут отец будет выезжать, собираться, торопиться, все время запинаясь об собственную мебель и бутылки виски, скотча, а также прочей алкогольной продукции. Потом, пока он мучается с колодкой дорогущих ботинок и пытается втиснуть ногу внутрь, то как всегда крикнет своё...
— Глафира! Виктор! Давайте уже быстрее, я так на работу опоздаю! — и грохот, который как и всегда сопровождал его крик. Опять сломалась полка для обуви. Уже третий год он сетовал на неё и грозился сдать в ремонт, но всё никак не собирался. В этот раз, видимо, она совсем развалилась.
Глаша недовольно поморщилась от отцовского выкрика и вздохнула. Ну и на кой черт её так назвали? Видимо, мать всю злость решила направить на имя дочери, явно преследуя цель, чтобы имя у неё звучало как можно нелепее. И тут грохот послышался совсем рядом, буквально в паре метров. Проснулся спящий уродец.
— ...Ууууу... — тихо проскулил Виктор, потирая макушку. Опять вскочил на кровати и ударился об потолок, забыв, что он сейчас не дома, не в своей уютной кроватке. Быстро оглядев ситуацию вокруг себя мутным взглядом, он еле слез со второго яруса по лестнице, чуть не свалившись, и взял свои очки на тумбочке. И снова громогласный голос отца.
— Я не буду двести раз повторять! Быстро, оба, сюда, иначе поедете на автобусе, не будь я Джонсоном!
Витя, тихо нашептывая разнообразные ругательства, скидал тетрадки и учебники в портфель, схватил одежду со стула и на всех парах понесся в ванную комнату. Девушка весело усмехнулась и, подхватив свою сумку с уже собранными со вчера учебниками, вышла из комнаты. Она положила руку на массивные перилла из кедра и быстро спустилась по широкой лестнице. Отец и правда уже стоял у двери, нервно перебирая ключи на брелке.
— Доброе утро, солнышко. Где твой брат? — раздраженно спросил мужчина лет сорока пяти, с эстетично-красивыми седыми прядями в волосах и немного уставшим взглядом. — Только не говори мне, что...
— Он еще не собрался. — заключила Глаша, поправив свою челку, которая снова так и норовила залезть в глаза. Отец раздраженно рыкнул, сделав несколько пассов руками в воздухе, а потом выдохнул.
— О Наука, за что мне это... — Константин прислонил ладонь к лицу и покачал головой. Через пару секунд он посмотрел на дочь сквозь пальцы и потрепал её по голове, разворошив прическу. Она недовольно усмехнулась, но ничего не сказала. — Ты у меня одна отрада, моя маленькая боевая турелька.
Глаша улыбнулась и ненавязчиво убрала его руку со своей головы, быстро поправив растрепавшиеся волосы. Она понимала, что отец просто хочет, как лучше. Он одинокий мужчина от которого ушла жена, живёт один, разрешено только на выходных с детьми видеться. А еще у него целый университет и научная компания во владениях, у него таких взрослых детей, как его собственный сын, полным-полно.
— Я уже выхожу, выхожу! — и вот он, герой истории. На ходу завязывает галстук, застегивает пуговицы, закатывает рукава и спускается по лестнице, запинаясь об собственные ноги и каким-то чудом сохраняя равновесие. — Я готов-готов, извини, пап, просто будильник не сработал и вообще...
Константин Федорович только рукой махнул, открывая дверь из квартиры.
— На выход, мелюзга. Папочка опаздывает на работу, так что в ваших интересах оказаться на улице как можно быстрее. Брысь!
Он всегда так говорил, и постоянно на его лице сияла улыбка. Трудно было поверить, что его нервная система находится на грани краха, а в легких засела злокачественная опухоль. Этот мужчина всегда будет оставаться их немного эксцентричным, бессильным что-то изменить, но отцом.