И пусть прекрасно кимоно твое, но без тела вновь не надеть тебе его
Тихие напевы кажутся не уместными в мертвой цитадели. Ее обитатели вслушиваются в тихие слова, и пытаются сдержать слезы, пусть сталь, коей является их существо, не может плакать. Но они понимают, что сегодняшняя ночь - последняя. Слез не осталось, но появилась пустота в душе. Простое белоснежное кимоно, без монов и узоров, она запахивает налево. Снимает сережки и кладет их рядом со своей личной печатью, канзаси с бабочкой, подарок ее подчиненных на первый год служения, и общей фотографией, где они все вместе. Она не хочет, чтобы эти вещи пропали, и кладет их в лакированную шкатулку с моном и прячет в тайный ящик стола. Послание для будущего хозяина. И снова напевает про павшую грешницу, достойную сострадания.Так прекрасна ты была... Но убийцей ты стала неспроста...
Эта песня ей нравится и почему-то успокаивает, не заставляет задуматься, что же ее ждет дальше. Когда она считает, что все дела и приготовления завершены, девушка идет к двери. Там ее уже ждут. Ее спутники бледны и хранят гробовое молчание. Но тут слова не помогут, им остается только смириться с решением. Шуршание шелковых одежд, стук каблуков сапог и гэта по энгаве, тяжелое дыхание за спиной, она идет по темноте, напевая про себя заветные строчки старой песни про красивую женщину. Так они доходят до внутреннего двора, где собрались обитатели хонмару. Мужчины, юноши и маленькие мальчики - все стоят статуями самим себе. У некоторых на прекрасных лицах высохшие дорожки слез, у кого-то глаза затемнены мутной пеленой скорби и плача, мальчики пытаются не расплакаться, но слезы все же срываются с мокрых ресниц. Но все смотрят на нее, не веря в реальность происходящего. Она же находит силы в себе улыбнуться ласковой улыбкой, как улыбается мама или сестра. На лица тоукенданши падает тень скорби и отчаяния - многим это напоминает их темное и болезненное прошлое. Немое прощание прерывает звук бубенца. Конноске появляется перед ней и просит пройти с ним до ворот. Она слышит, как ее спутники хотят пойти за ней и немым жестом просит их остановиться. Она оборачивается, и смотрит сначала в ясные голубые глаза, а потом в сапфировые с полумесяцами, взгляд невольно цепляется за небесно-голубое хаори и золотого феникса, золотистые кисти и полумесяцы на рукавах. Взгляд цепляется отчаянно за все: за старинные седзи позади, стеклянный пузатый колокольчик из голубого стекла под крышей, за моны и узоры на одеждах, цепочки, сережки, перчатки и повязки, даже за шнурки на ботинках и сапогах и блики на очках, за царапины и шрамы, темные круги под глазами и яркие локоны волос. За игру бликов луны на ножнах. Она старается запомнить всё и всех сейчас. Сделав первый шаг, она уверенно идет вперед к воротам, только колокольчик лиса разбивает молчание. Тоукенданши расступаются перед ней, и она продолжает свой короткий, но такой долгий путь. За вратами ее ждут двое в белых церемониальных одеждах, лица скрыты за масками лисов. На мгновение она замирает на границе хонмару, но решительно делает шаг за черту. Двое охранников идут сзади нее, а оставшимся за границей только остается смотреть им вслед. Они все знают - Госпоже не дожить до утра. Она пример, назидание, чтобы все собравшиеся здесь знали, что будет с ними, если они пойдут против Правительства времени. Но она не считает свой поступок преступлением. Она помогла человеку, когда тот умирал. Он был ретроградом, она поняла это сразу по его ауре и силе, окружавшей его, но в тоже время он не был похож на ее противников, тех страшных монстров, которые были всего лишь пушечным мясом. Он был человеком, юношей, пусть и слишком бледный, с горящими голубым демоническим огнем глазами и костяными наростами, которые делали его похожим на они, но он человек. Это все что ей надо знать. Как и то, что она поступила правильно. Но об этом узнали, и сейчас она здесь, ожидает решения. Она стоит перед судьями и другими санивами, чьи лица скрыты вуалями, совершенно их не видя и слушая. Она знает, в чем обвиняют и каков приговор. Ей хочется, чтобы этот фарс побыстрее кончился. Единственное, о чем она сожалеет, это о том, что ее мальчики останутся одни, и кто знает, что с ними случится. Она выменяла их жизни на свою, их не сломают и не выкинут, как мусор. Ее цитадель не сравняют с землей. Главное, чтобы они глупостей не наделали, ведь они всего лишь мальчики, ее мальчики. Единственный, на кого она смотрит, это ее наставник. Она понимает - его тоже ждет наказание, пусть и не такое серьезное. Ей стыдно, что она оказалась плохой ученицей. Палач подошел незаметно и твердой рукой опустил ее на колени. Последнее, что она слышит - звук вынимаемого из ножен клинка.Ничего не скажет вам терзаемая ветром голова. Ах, из Онигасимы прекрасная голова
***
Юноша с демоническими глазами идет по мощенной дороге, не боясь, что, его обнаружат. Он пришел за своим. На воротах, терзаемая ветром, находится отрубленная голова юной девушки. На дворе двадцать третий век, а они запугивают людей по старинке – головой преступника. Он уже умер, и умер бы снова, если бы не ее доброта. Несмотря на то, что они враги. Он должен был ее забыть, но сейчас его нечеловеческое сердце, приводимое в движенье демоническими силами, болит как тогда, когда он еще был человеком. Одним прыжком он достает до самой верхушки ворот и аккуратно берет голову в руки. Страх почти не коснулся лица девушки, кажется, будто она спит. Из внутреннего кармана пальто он достает обрез белой ткани и заворачивает в нее голову. Стоит ему выйти за пределы защитного круга, как рядом с ним возникает странное костяное существо, но вместо танто в зубах у него – свиток с посланием. Прочитав приказ, ретроград сжигает его в синем пламени. Первым делом ему нужно захоронить голову, а Сэкигахара и Черная птица могут подождать до рассвета.