Альфа

      «Альфа, — думал Тилике, нервно сжимая в руках бумажку. — Он альфа. Как я только посмел в него влюбиться. Ягер ни за что не примет мои чувства. Бессмысленно даже и пытаться!»       В чём-то он был прав. В той суровой реальности, в которой они жили были слишком жёсткие правила, и они точно не гласили о той самой «любви на поле боя». Клаус появился в лагере внезапно, хотя Тилике давно слышал о его назначении и распоряжении о прибытии, но сильно в это не вникал. Он кивнул, обещая всё подготовить к приезду штандартенфюрера, а затем ушёл выполнять приказ. До этого они с Ягером не встречались, хотя все говорили о его безупречной службе, завидуя достижениям. Тилике же не обсуждал ни с кем эту тему, лишь ловил изредка очередные восхищения, а затем уходил в административный корпус, где он, чаще всего и работал.       Приезд штандартенфюрера в концентрационный лагерь означал только предстоящие порядки, которые он наведёт в случае, если ему что-то не понравится. Для Тилике же это значило только вагон новой работы, кипы бумаг, и идеальное послушание. Не очень-то радостные вести. Но Ягер оказался не таким, каким его представлял себе Тилике. Клаус был суров, взгляд его голубых глаз вызывал на коже мурашки, а ухмылка, изредка появляющаяся на губах и того злорадная. Угрозы его виду добавляли и шрамы на правой щеке, оставленные после танкового сражения. Тилике даже засмотрелся, совсем не обращая внимания на то, что Клаус рассматривает его с таким же интересом. Но больше всего покорял его запах. Что-то цитрусовое, приятное, покрытое совсем не резким, а даже смягчающим ароматом табака, который, казалось, мог бы вскружить голову. Ягер был сильным альфой. Тилике в этом не сомневался.       Новый день не обещал быть хорошим. С самого утра небо затянуло тучами, вот-вот мог начаться дождь, чему Тилике совсем бы не обрадовался, ведь в плохую погоду и работа стоит на месте. Но ливень всё никак не начинался, вынуждая каждый раз нервно поглядывать в окно. В кабинете у Ягера было душно, пришлось даже расстегнуть пару пуговиц на белой, идеальной рубашке и снять фуражку, откладывая её в сторону. Клаус работал. Его сосредоточенный вид, усталый взгляд и напряжённые плечи напрямую об этом говорили, и Тилике рад был бы помочь, но отчёты которые писал Ягер должны быть написаны его рукой, и ничьей больше. Скука одолевала, духота тем более, но окно Клаус попросил не открывать, даже не смотря на то, что грозовая свежесть порядком бы помогла освежиться. Тилике осторожно присел на стул рядом, взял в руку лежащий отчёт, и несколько карточек с фотографиями некоторых заключённых.       — Вы ищите кого-то конкретного? Или не важно? — внезапно подал голос Тилике, перебирая бумаги, лежащие аккуратной стопкой. Ягер оторвал от документов усталый взор, а затем перевёл его на Тилике. Тот даже вздрогнул от такого пронзительного взгляда голубых глаз. Сразу захотелось заткнуться и, как верная псина, подавать голос только по команде, но Клаус лишь вздохнул, выпрямляясь, а затем снял с плеч китель, вешая его на спинку стула.       — Мне нужен командир. Танковый командир. — также устало произнёс Ягер, откладывая отчёт, а затем поднимая со стола стопку аккуратных карточек. Несколько штук он отложил сразу, а затем остановился на одной единственной. Тилике не стал спрашивать, почему в этот момент у него начали дрожать руки, да и не интересовало это совсем, а вот внезапно переменившийся в лице Ягер — очень даже. — Кто это?       Тилике внимательно присмотрелся, не решаясь огорчать штандартенфюрера неверным выбором. Но полковник напряжённо ждал ответа, казалось, не отрываясь от фотографии молодого мужчины. Это сразу начало напрягать, внезапно проявившаяся в душе злость была чем-то удивительным даже для самого Тилике. Но вида он подавать не собирался, лишь выпрямился, вставая со стула и приводя в порядок собственную рубашку.       — Младший лейтенант Николай Ивушкин. Танкист. Давно в плену, но отказывается идти в подчинение, несколько раз бежал за счёт подпольных организаций, но в конечном итоге был пойман, и доставлен в «Ордруф». Его хотели ликвидировать, но штурмбаннфюрер запретил. Сказал, что после двух месяцев особо тяжких работ станет более покладистым.       — Он, — на лице Ягера проскользнула едкая усмешка. Кажется, он уже замыслил какой-то план. Тилике это показалось даже странным, но он только собрал оставшиеся карточки, собираясь отнести их обратно. — Мы нашли того, кто нам нужен.

***

      С того самого разговора прошло немного времени, но Ягер полностью погрузился в заботы и возню с когда-то младшим лейтенантом. Это раздражало Тилике. Равнодушие со стороны штандартенфюрера, его отношение в плане «назначить, подготовить, выполнить». Клаус всё больше работал, чаще проводя время с Ивушкиным, а Тилике снова оставался в стороне, только изредка наблюдая за суровым силуэтом Ягера и его трубкой, край которой он обхватывал своими прекрасными губами. В голове кружилась множество картин, из-за которых щёки покрывались алым румянцем, но Тилике продолжал упорно молчать, полностью отрицая свою влюблённость к Ягеру, который, казалось, таких же чувств не испытывал.       Но за собственным возмущением и скрытой злобой, направленной только на одного русского солдата (который то и дело шипел что-то на своём родном языке, заканчивая все предложения одним словом «фриц»), Тилике и не замечал, каким вожделеющим взглядом его постоянно оглядывал Клаус. Ягер любовался им, как каким-то редким артефактом после стольких лет поисков. Но больше всего его покорял аромат. Тилике пах морозной мятой. Клаус бы сравнил его с русскими холодами. Такой же красивый, но опасный, завораживающий и холодный, как иней, покрывающий сухие листья. Ягер не скрывал довольной улыбки, смотрел с азартом, хищным блеском, он будто готовился к этой игре, собираясь выйти оттуда совершенным победителем. Этим вечером он собирался прекратить все эти «гонки», по этому попросил занести отчёт, напечатанный днями ранее. Тилике согласился. Он не мог отказать, да и не стал бы.       В этот раз в кабинете Ягера было прохладно. Открытое нараспашку окно, едва уловимый запах табака и этого… Ивушкина. Тилике напряжённо вздохнул, проходя вглубь кабинета. Он был зол, раздражение не давало ему стоять спокойно, но перед штандартенфюрером он не мог облажаться, просто не смел. Ягер довольно сидел в кресле, на столе рядом бутылка дорогого коньяка и лист бумаги, с нарисованным тактическим планом. Сразу понятно, по какой причине Николай посещал кабинет Клауса, но Тилике всё равно злился, не признаваться же самому себе, что ревнует полковника к русскому солдату.       — А, Тилике, проходи, — сказал Ягер, выпуская изо рта облачко сероватого табачного дыма, — я давно тебя ждал.       Возмущения засели где-то в груди, но при Ягере нужно было сохранять невозмутимость, как бы не раздражало всё вокруг, и как бы мерзко ему не было. Но рядом с Клаусом было хорошо. Тилике даже попытался немного расслабиться, хотя, после такого тяжёлого дня это казалось очень трудной задачей. И всё же, новый день подошёл к концу. Тилике уже собирался уходить, отчёт он отдал, пожелал всего хорошего, но в спину донеслось это твёрдое: «Тилике, задержитесь пожалуйста», от которого по коже пробежались мурашки. Ягер поднялся с насиженного места, ладонью отодвигая от себя ровную стопку бумаг, а затем подошёл немного ближе, всё также сжимая губами кончик курительной трубки. Тилике сглотнул. Он чувствовал, как медленно Ягер к нему приближается, как дышит в затылок и как всё охватывает этот сильный, подавляющий запах цитруса.       — Я знаю, что ты ко мне чувствуешь, — шепнул он, обхватывая губами мочку уха. Тилике вздрогнул, закрывая глаза, но сразу отстранился, серьезно глядя на штандартенфюрера.       — Не говорите ерунды. Мы же оба альфы. — Тилике коснулся пальцами своей шеи, чувствуя, как немного участился пульс. Ягер и пугал, и возбуждал одновременно, но такого допускать нельзя было. Как отреагирует общественность? Они же засмеют. Тилике было важно то, что подумают о нём другие, да и самому Ягеру сохранить бы репутацию, которую он так упорно строил на протяжении нескольких лет.       Тилике опустил взгляд, выравнивая собственное дыхание, а Клаус подходил всё ближе. В конце концов, он коснулся чужих ладоней, поглаживая холодную кожу. Это напрягало, но больше не наводило этого странного недовольства. Тилике собирался похоронить в себе эти чувства, но он никак не ожидал, что Ягер ответит взаимностью.       — Мне плевать, альфы мы или нет, — всё ещё шептал Клаус. Он будто боялся, что его сейчас кто-нибудь услышит, — я люблю тебя, а ты меня. Тебе нужны эти формальности?       Ягер улыбнулся. Взгляд Тилике был слегка расфокусированным, он будто не знал, как отреагировать на эти слова, поэтому и погрузился куда-то в мысли, выискивая подходящий ответ. Клаус осторожно коснулся его подбородка, слегка приподнимая голову. Пронзительный взгляд карих глаз устремился на Клауса, казалось, Тилике до сих пор был в ступоре от происходящего, но в какой-то момент и его глаза заискрились странным азартом. Он будто принял правила их странной игры, не собираясь больше отступаться, и Ягера это позабавило. Он сильнее сжал чужие ладони, резко притягивая к себе Тилике.       Расстояние между ними было незначительное, казалось горячее дыхание Клауса обжигало щёки, но Тилике и не подумал отвести взгляд. Если Ягер сам этого хочет, так зачем ему отказывать? Первый поцелуй был слегка смазанным, но Тилике уже почувствовал, как щеки покрылись румянцем. В кабинете становилось жарко, и это не могло не взбудоражить. Ягер был так близко, смотрел своими льдисто-синими глазами, будто желая навсегда присвоить себе Тилике, что-ж, он был совсем не против. Новый поцелуй не заставил себя ждать, в этот раз он вышел горячим, глубоким, возбуждающим. Тилике закрыл глаза, нажимая на грудь Ягера, толкая его к расправленной кровати в углу комнаты. Запах уже кружил голову, а горячие поцелуи требовали такого же продолжения. В этот раз вечер обещал быть хорошим. Тилике мог сколько угодно отрицать свои чувства к Ягеру, прикрываясь разными отговорками, но Клаус выбрал его сам, а значит, он не допустит того, чтобы они расстались.