so this is what a broken heart feels like

За всё то время, что они с Ником встречались, Харви успел узнать о нём много нового. К примеру, ему нравится, когда он перебирает его волосы. А ещё он очень быстро читает, но всегда про себя, чуть хмурясь и плотно сжав губы. А ещё Ник любит вафли, очень любит вафли — Харви это казалось таким нелепым, не вяжущимся с образом злого и мрачного чернокнижника. Ведь Ник совсем не был таким. Пытался им казаться. — Сакральная геометрия интереснее, чем ваша, смертная, — Ник скептически скользит взглядом по заданиям в конце параграфа, над которыми корпел Харви уже который час. Тот, выдернув учебник у него из рук, закатил глаза и попытался спихнуть незваного гостя со стола, но, конечно, безуспешно. Ник порой вёл себя, как ребёнок — требовал внимания, задавал вопросы о смертном мире и доставал Харви без повода, но Харви никогда на это не жаловался. Харви был влюблён. Чего ему совсем нельзя было делать. И дело вовсе не в том, что в их маленьком Гриндейле плохо относятся к однополой любви, конечно же нет. Они с Ником были из разных миров. В буквальном смысле. И именно в этом заключалась вся проблема. — Они для нас враги, Харви, ты ведь понимаешь? — жёсткая хватка отца отрезвляла, не позволяя ему углубиться в свои мысли. С детства ему вбивали это в голову — ты ведь понимаешь, Харви? Из-за ведьм множество людей могло погибнуть, и хотя сейчас их не так много, расслабляться всё равно нельзя. Лучшая защита — это нападение, не так ли? Харви не чувствовал себя предателем. Ник ничего не подозревал и рассказывал ему о классификации демонов, которую, кажется, выучил, когда ещё был ребёнком. Нику нравилось лежать на его кровати, пока Харви рисовал, а рисовал он всякий раз, когда ему необходимо было серьёзно подумать. И как только безымянный человечек на бумаге начинал приобретать чересчур знакомые черты лица, он вырывал лист и выбрасывал. Чтобы понять, что правильно, Харви понадобилось несколько недель и два изрисованных альбома. — Слушай. Я знаю, что это для тебя в новинку, — Кинкл шумно выдыхает. Пятнадцать минут назад они поссорились впервые, и ему совсем не тяжело сделать первый шаг. — Я имею в виду, чувствовать что-то. И я знаю, что ты думаешь насчёт меня и Сабрины. Ник в своей излюбленной манере продолжает идти и игнорировать его слова. Точнее, продолжил бы, если бы Харви не схватил его за локоть с твёрдым намерением закончить. — Я любил её. Однажды, — Ник смотрит на него, не проронив ни слова, а Харви почти не лжёт. — Но сейчас... Сейчас я люблю тебя. Ник оказывается слишком уязвимым. Под сарказмом и язвительным тоном был он настоящий — о, сколько бы Харви не шутил про его бессердечность, сердце у него всё-таки было. И огромным сюрпризом, в первую очередь для самого Николаса, стало то, что оно всё-таки может чувствовать. Харви открывал его заново, узнавал его с новых сторон, и когда он сжимал его пальцы в своих, его даже не мучила совесть. Нику нравились поцелуи и объятия, Харви нравилось смотреть, как он пытается читать смертные книжки. С Ником было нелегко, совсем не просто, но всё-таки хорошо. — Харви, — он не слушает, поворачивает голову Ника, чтобы увлечь в поцелуй. — Харви, черт тебя... Они отвлекаются друг от друга лишь затем, чтобы не задохнуться — Харви толкается сильнее, выбивая из груди Ника очередной стон, сжимает чужие бедра и искренне недоумевает, когда успел настолько проебаться. — Не бросай меня. Это звучит жалко, но Николас, кажется, даже не замечает, что сказал что-то — зато замечает Кинкл. Он прижимается губами к его обнажённому плечу и жмурится изо всех сил. Ник дрожит и выгибается в его руках. ...Всё хорошее имеет свойство заканчиваться. Ник рассказывал ему об Академии, и от него Харви узнал, что ни один смертный не сможет в неё проникнуть благодаря особой печати. Ник рассказывал, что они хоть и бессмертны, но всё же уязвимы — они могут залечивать раны, иногда без особого труда, но им всё ещё можно навредить так же, как и смертным. Ник рассказывал, не заботясь о том, для чего это Харви — ведь ему неинтересна магия. — Увидимся завтра? Харви не отвечает. — Отличная работа, сынок, — отец хлопает его по плечу, и тот выдавливает из себя улыбку. Он ни разу не был на охоте, но именно сегодня ему предстоит прикончить свою первую ведьму. Или колдуна. Не подумайте, Харви не хочет никого убивать. Но, если он откажется, он трус. Так скажет отец. Харви не хотел убивать кого-то, но при этом он не хотел разочаровывать отца в который раз. Харви не рассказал ему, как они с Ником плели венки из ромашек, но выдал всё, что знал об Академии и её устройстве. Харви должен был. Как должен сейчас смотреть, как растерянная Брина ищет поддержки в глазах тётушек, а во взгляде ведьм читается неподдельный ужас. Харви рассказал всё, включая то, как долго Спеллманы прятались среди смертных, выдавая себя за них же. Харви старался на неё не смотреть и молчал. На площадь выводили шипящих проклятия ведьм, им заклеивали рты и заламывали руки, чтобы они не вздумали выбраться при помощи магии — Харви, сам того не подозревая, боялся увидеть среди напуганных лиц Николаса, и пока его не было среди привязанных к деревянным столбам, он был спокоен. — Этот довольно шустрый, — юная девушка, которая почему-то с большим энтузиазмом рвалась на охоту, тянет очередного колдуна за волосы, заставляя поднять голову. — Только поглядите. — Пошла к чёрту. Попытка вырваться не увенчалась успехом. Николас дёргает связанными руками, но хотя бы немного ослабить верёвки не получается — двое взрослых мужчин справляются с ним так же, как с остальными, и жёсткая кора дерева с силой врезается в кожу. Ник не понимает, правда не понимает, а смертные удовлетворённо обмениваются улыбками и смешками, пока его однокурсники и преподаватели отчаянно пытаются выбраться. Некоторых он взглядом не находит — возможно, не видит физически, но что-то ему подсказывало, что от них избавились раньше. Ведьм принято сжигать на костре. Ник предпочёл бы, чтобы его убили быстро и без затянувшихся прелюдий. Харви рассеянно проверяет каждого на платформе, чтобы никто из них не выбрался. Ник предпочёл бы... на самом деле, что угодно, но не это — Кинкл нарочно сильно затягивает верёвки, но тот даже не думает сопротивляться. Харви шепчет «прости» на выдохе, но Ник ему уже не верит. Ник винит себя за то, что он стал причиной гибели — слабостьслабостьслабость — едва ли не всего шабаша, но ещё больше винит себя за то, что подпустил его к себе. — Не забудь рассказать им, как трахал того, кого сегодня собираешься сжечь. Думаю, им будет интересно послушать. Не забудь рассказать им, как признавался ему в любви. Но ведь так правильно (ты ведь понимаешь, Харви), верно? Сабрина убеждала его в том, что Харви не опасен, и Николас едва сумел убедить в этом себя. — Смерть ведьмам! — торжествующе восклицает отец Харви. Ник обещает себе, что не издаст ни звука, и улыбается Харви язвительно и слишком жалко. Жар подбирался всё ближе.

— так вот что такое разбитое сердце. — ну, — он пожимает плечами, — «ромео и джульетта» — то ещё дерьмо.