Увещевая швы

В тот день все было как всегда: Рождер вещал кому ни попадя о своей запретной любви к машинам, Джон был в своем репертуаре — не слишком настроен на общение, впрочем, ничего нового. У Брайана же в голове творилась полная неразбериха. Сидя в одном из ночных клубов Парижа, мужчина рассуждал о каких-то совершенно отдаленных вещах, типа апартеида и Южной Африки, так ни разу и не притронувшись к бокалу с виски. Часами думая о проблемах с женой, он буквально сопротивлялся своим накручивающимся на несносный моток мыслям, рассуждая о концерте «Квин» в Сан-Сити, из-за которого они до сих пор подвергались беспощадной критике. Но этого было, видимо, недостаточно. Турне «Magic Tour» как раз переместилось в Великобританию и «Квин» приехали в Лондон. Это были их первые сольные концерты в столь прославленном месте как стадион «Уэмбли». На выступления Брайана Мэя пришла посмотреть Анита Добсон. Брайан впадал в уныние чуть чаще, чем всегда, это было некое пожизненное его состояние. Возможно, на каком-то подсознательном уровне он сознательно летел к своей летаргии, как мотылек на манящий свет лампочки Ильича. Как меж двух огней метался он: жена, Анита, дети, любовь, долг, хочу и должен. Все в этой круговерти заставляло его отрекаться и забываться, закрывая сердце на шпингалеты, но не алкоголем и психотропами, а более мощным наркотиком, «личным сортом героина», если будет угодно, — музыкой. Мэй жил ею и дышал не меньше, чем собственной паникой за разрушенный купол реальности разрывающих на части чувств. «Стоит ли так мучиться? Кому нужна вся эта боль?» — спрашивал себя мужчина раз за разом. Брайан очень страдал. Настолько ранимый и мечтательный человек, невероятно чувствительный, не мог вынести всех тех противоречий, что нависли над ним Домокловым мечом. Он часами мог думать об одном и том же и все больше мучиться от этого. Тем временем, гитарист «Квин» все же близился к разрешению этой нелегкой для его слабого сердечка загадки — чувства или разум?