Холод горящих глаз

Эмма вздохнула и приоткрыла глаза. Несмотря на усталость сон был каким-то смазанным и поверхностным. Даже от сновидений осталась лишь череда картинок и образов. Через пару секунд Эмма осознала, что почти лежит на Тони, а ещё левее от них сидит спящий Брайан. На часах было 8:14. Максимально стараясь никого не разбудить, девушка выскользнула из объятий парня. Видимо Энтони всё же утомило выступление и недосыпание, поэтому он не проснулся, а лишь дёрнул плечом, во сне скрещивая руки. Она осторожно вышла из мастерской и направилась в ванную. Проходя через главный зал, она приветственно махнула рукой аниматроникам. На сцене собрались не все. До начала оставалось около двух часов. Выходя из коридора с уборными, девушка встретила директора. — Дядя, здравствуй! Но кое-что её всё же насторожило. Директор был хмур и мрачен, несмотря на ранний час. — Что-то случилось? — Пойдём, Эмилия. В сердце неприятно кольнуло. Она прошла за дядей в кабинет. Сзади, закрыв путь отступления, хлопнула дверь. Директор сидел в кресле напротив собранный и мрачный, словно туча, готовая породить шторм. — Дядя, что..? — Эмилия, я.., — он глубоко выдохнул, словно пытаясь собраться.— Я продал пиццерию. — Подожди, что?! — девушка, будто от удара, отступила назад. — Но это же... Как ты мог? — Ты не понимаешь, — он сжал кулаки. — Мне угрожали. Всё это... Меня заставили, Эмма. Мне правда жаль. На глаза девушки навернулись слёзы. — Но... но... — Мне жаль, милая. Бумаги уже подписаны. Сегодня последний рабочий день. Захлопывая дверь, она чувствовала себя полностью опустошённый. Зайдя в зал, девушка встретилась взглядом с аниматрониками и сползла по стене, захлёбываясь рыданиями. Дальше она не помнила ничего. Ни как подбежал Энтони, ни успокаивающий шёпот, ни то, как оказалась на диване в мастерской. Не помнила ни криков злости и отчаяния, ни вазы, разлетевшейся под яростной бездумной рукой парня, ни замолчавших аниматроников. Не помнила. Она проснулась через несколько часов. Под пледом и с остывшим чаем на столе. Озноб и пустота внутри напоминали об недавней истерике. Накинув на плечи треугольник пледа, она медленно подошла к двери. Взялась за ручку и услышала детские голоса. Дети уже были здесь. Невесомо, немного покачиваясь, девушка добрела до кухни. Там и нашёлся Энтони. Видимо не желающий оставаться в одиночестве, он сидел в самом углу за барной стойкой. Подобравшийся и молчаливый, словно нахохлившийся ворон. Девушка не выносила его молчания, хоть и не понимала, каких слов ждёт. Брайан сидел в офисе, перебирая пальцами листы блокнота. Во взгляде его ещё читались следы утреннего потрясения. Не справившись с собой, Эмма заглянула в зал. Очередное выступление. И всё же было что-то мимолётное, что отличало его от других. Что-то неясное, незаметное для постороннего наблюдателя. Что-то грустное и одинокое. Словно в последний раз. В этот день всё было не так. Не так, как надо, как хотелось, как положено. Стрелки часов отбивали минуты, секунды, часы, унося с собой последнее. Унося само время. Стоило прозвучать последнему аккорду и пиццерия опустела. Словно договорившись, всё обитатели собрались в главном зале. В воздухе висело тяжёлое, полное воспоминаний и сожалений, молчание. Голос заглянувшего в зал директора звучал как-то отдалённо. Через час должна была приехать машина за аниматрониками. Эмма лишь всхлипнула, на что Тони, сидящий рядом, сжал кулаки. — Спасибо вам, — голос медведя прозвучал сдавленно. —Ведь если бы не вы, мы бы не поверили в людей. Никогда. Заяц на манер техника тоже стиснул кулаки. — Вы моя семья, и... останетесь ей навсегда. Что бы ни случилось. Медведь держался, держался как мог. Только бы не потерять контроль, не потерять самообладание и не начать крушить всё вокруг. — Они разлучат нас, да? — голос курочки без привычных нот задора казался пустым. Медведь молча кивнул, не в силах сдерживать эмоции. Фокси подошёл и обнял её за плечи. — Ты ведь не забудешь своего старого пирата? — Нет, я... конечно нет.... но... Фокси, мы ведь ещё увидимся? Каждый из них знал ответ и каждый боялся его озвучить. — Бонни, дружище, я... буду скучать... Бонни сжал в объятиях лиса. — Мы увидимся, слышишь? Мы ещё покажем, на что способны. Та песня, помнишь. Мы так её и не спели... Фредди бережно прижал к себе Чику. — Я не забуду тебя, — голос медведя был слишком далёк от роботизированного. — Я никогда не забуду. Курочка просто прижалась к медведю, не в силах сказать что-либо. Из её глаз текли настоящие слёзы, смешиваясь с бурым мехом Фредди. Фокси тихо подошёл к кошке. — Я знаю, мы с тобой едва знакомы, но... Ты мне нравишься. Катера, ты мне нравишься. Но больше я никогда не смогу произнести это для тебя. Никогда, — лис опустил голову. — Я не должен был молчать. Знаю. Прости. Кошка едва сдерживала сдавленные рыдания. — Ты тоже мне нравишься, Фокси. Правда. Но всё это уже слишком поздно. Фокси тяжело пожал руку Фредди. — Спасибо, что был рядом. Всегда. — Спасибо, что направлял. Ты всегда был лидером, какого мы заслуживаем. После к Фредди подошёл и заяц. — Я знаю, я иногда бы несправедлив... — Неважно, — тряхнул головой Бонни. — Не имеет значения. Мне будет тебя не хватать. Когда грузчики внесли в зал большие, именные коробки, аниматроники стояли шеренгой, словно солдаты. Пути назад уже не было. По очереди каждый ступал внутрь. Все понимали, что ждёт их дальше. А вернее, что никакого «дальше» не будет. Лишь Бонни, на несколько секунд задержавшись рядом с Эммой, шепнул: — Помни меня. Пожалуйста. И встал в свою коробку, покрепче перехватив заветную гитару. Всё было кончено. Люди, не в силах поверить, наблюдали за погрузкой. Даже когда грузовик уже скрылся за ближайшим поворотом, они продолжали стоять в темноте холодеющей улицы. — Я заберу вещи, — всхлипнула девушка и побрела назад. Тони и Брайан лишь кивнули, оставшись в темноте. — Знаешь, мне приятно было работать с тобой, — вдруг проговорил Тони. — Мне жаль. — Знаю. Я не хочу, чтобы всё заканчивалось так. Я буду... Мне будет сложно без вас. Тони протянул руку, но подумав, покрепче обнял охранника, прежде чем тот, с рюкзаком на плече, двинулся прочь от пиццерии. Вернувшись в техническую, Энтони застал рыдающую Эмму. — Как же так... Ведь не будет больше ничего... Ни чая, ни посиделок, ни вечером... Как же так, Тони? Но Тони, не находя слов, лишь поцеловал её. Нежно, желая избавить от этой боли, но не в силах этого сделать. Поцеловал с горечью, осторожно стирая слёзы со знакомого лица. Целовал, насквозь пропитывая рубашку слезами, принадлежавшими им обоим. — Тони, как же так? — Он отдал бы всё, чтобы не слышать этого. Но парень лишь провёл пальцами по её щекам. — Ты всегда была рядом, мой друг. Это — не конец.

***

В одиночестве отходя от опустевшего здания, Энтони обернулся. Погасла неоновая вывеска. Пиццерия перестала существовать.