— джено, вот о чем ты мечтаешь? — задумчиво спрашивает мальчишка, сидящий на пару ступенек ниже — донхек. они сидят на лестнице, ведущей на крышу, внутри какого-то сарайчика, принадлежащего приюту, и прячутся от воспитательницы, что прогоняет их спать. конечно, их отругают, когда найдут, но разве это важно, если мальчишки все равно лягут позже положенного.
— что за странные вопросы, дружище? — джено наклоняется к младшему и поворачивает его к себе за плечо — вроде тот же донхек, что и обычно. — ох, ну, я никогда не думал над этим особо. наверное, я бы хотел профессионально заниматься танцами и выступать на большой сцене, но это так, что-то из разряда несбыточного.
— а я думал, ты просто мечтаешь о кошке, ты ведь любую, что на улице встречаешь, начинаешь тискать. как ты еще ничего от них не подцепил — выше моего понимания, — старший заламывает бровь в ответ на слова друга, но решает сильно не возмущаться, чтобы не потерять нить разговора.
— так это не мечты, это — планы. будет у меня кошка. кошки. три. и я не дам тебе их погладить за твою вредность! и вообще, ты ведь не просто так об этом заговорил. у тебя есть мечта, да?
— ага… я все чаще начинаю думать, что очень хочу в семью, но вместе с тем очень боюсь туда попасть. мало ли, что это будут за люди, вдруг у них комендантский час с восьми вечера, или они вегетарианцы, — ли печально вздыхает между репликами, — но мне все еще не хватает ласки. знаешь, таких глупых штучек вроде похвалы за хорошую оценку или поцелуев в лоб перед сном, — джено набрасывается на друга с крепкими объятиями, чтобы не дать тому загрустить. хек звонко смеется, пытаясь освободиться, но ему в ответ бросают только самоуверенное «не уйдешь, я все равно сильнее».
так случилось, что одна из старших воспитателей, миссис чон — строгая и сварливая пожилая женщина, услышала часть их разговора. и если сначала она хотела наказать нарушителей порядка, то после услышанного смогла лишь посочувствовать. когда она вышла из-за угла, мальчишки знатно напугались, донхек даже тихонько пискнул.
— тише, тише, поздно уже, не шумите. вы чего здесь? марш на кухню, я вам какао сделаю, замерзли наверное, глупые, — ребята в самом деле удивились, что их не стали ругать и наказывать, однако удивляться по крупному счету нечему: к ним тут относятся весьма неплохо, в какой-то степени снисходительно. донхеку многое сходило с рук, а джено был воспитанным и в большинстве случаев послушным парнем, но с безумно сложной судьбой, которая много раз заставляла его кого-то терять. если бы не, фактически, спасший его донхек, приметивший в нем потенциального друга, ему бы пришлось несладко.
у самого же хека друзей здесь никогда не было. он был добрым, отзывчивым, но все еще каким-то напуганным и зажатым, из-за чего к нему относились настороженно, с недоверием, а все потому, что его била мать. нет, она не была пьяницей, наркоманкой или психически нездоровым человеком, просто в уходе мужа из семьи винила ребенка. женщина могла оттаскать собственного отпрыска за волосы, столкнуть с ног, ударить чем-то тяжелым, но мальчик никому об этом не рассказывал — детский дом был для него самой страшной перспективой, но вскоре учительница заметила сине-фиолетовые синяки, кровоподтеки и постоянно опухшее от слез лицо. она не смогла закрыть на это глаза и вскоре родительские права у матери донхека были через суд изъяты, а мальчика восьми лет поместили в приют. это хорошо подействовало на миссис ли, жаль, что поздно. поначалу она частенько навещала сына, дарила деньги и подарки, баловала вкусностями, но для мальчика была все равно безразлична. он даже не стал тосковать, когда та прекратила появляться в приюте, примерно настолько сильно она отравила чистую и искреннюю любовь ребенка к его родителю.
с того момента уже прошло семь лет, в донхеке вовсе не осталось чувств к женщине, что его родила, но осталось призрачное желание быть кому-то нужным, окруженным любовью и заботой. в среде, в которой он сейчас находится, о подобном говорить негласно запрещено: дети жестоки, они могут унизить или побить, стоит только распустить нюни, поэтому ли активно мотает сопли на кулак до того момента, пока не получится вот так вот убедить джено куда-то спрятаться от чужих глаз и ушей и поговорить о чем-то личном. старший говорит, что это опасно, что у него душа нараспашку и нужно быть осторожнее. паренек всегда лишь пожимает плечами, мол, не виноват же он в собственной наивности.
напоив мальчишек горячим какао, воспитательница отпускает джено, а донхека просит остаться на разговор. друг только успевает шепнуть, что будет держать кулачки, прежде чем удалиться. стоит двери за ним закрыться, как миссис чон смягчается еще пуще прежнего:
— донхек-а, прости меня, я услышала ваш с джено разговор, и теперь он не выходит у меня из головы. я хочу предложить тебе кое-что, — мальчишка слушает внимательно, но внутри него зарождаются сомнения и опасения. — завтра к нам придет мужчина, по всей видимости, не бедствующий, но одинокий. думаю, он бы смог позаботиться о тебе. хочешь, я тебя ему посоветую?
у ли в голове целая куча противоречивых мыслей. с одной стороны он, конечно, хочет, но с другой — бросать джено кажется ему ужасным поступком, хотя хек уверен — старший бы за него только порадовался. он не может позволить себе раздумывать слишком долго, иначе все решат за него, поэтому быстро-быстро кивает, не осмеливаясь озвучить свое решение.
— значит так я и сделаю, а ты иди, готовься ко сну и не бедокурь больше, — донхек послушно разворачивается и уходит в жилой корпус, пожелав спокойной ночи. он как можно тише расстилает футон рядом с джено и ложится, прячась под одеялом от унылых мыслей.
— о чем болтали с миссис чон? она не ругалась? — сонно бормочет старший, поворачиваясь к другу лицом. донхек не знает, как ответить и что именно сказать, потому задумчиво закусывает губу. джено с подозрением щурит свои и так едва заметные глазки-щелочки, но парнишку не торопит: он сам скажет, пусть только с мыслями соберется. так и происходит.
— ноно, скажи, а если бы меня все-таки усыновили, ты бы на меня обиделся? то есть, не так… насколько ты был бы расстроен тем, что я тебя оставил? ты бы разочаровался? — у младшего слегка подрагивает голос, а кулачки сжаты крепко-крепко. невооруженным взглядом видно — нервничает. джено своей большущей пятерней треплет хека по волосам, мол, успокойся, все в порядке, и от чистого сердца говорит:
— вот ты дурак конечно. я был бы за тебя счастлив. спокойной ночи.
***
— тэиль! тэилли, стой! ты паспорт забыл, вот, — мужчина забирает документ дрожащими руками и складывает в папку к остальным бумажкам, вздыхает тяжело и еле удерживается от того, чтобы не впечататься лицом в ладонь со всей силы. отвлекает от этого только встряхивающий за плечи со. — эй, не волнуйся и не теряйся, ты обязательно понравишься детям, ты же у меня такой добрый и ласковый, верно? а еще обязательно поговори с сотрудниками, тебе точно помогут в случае чего. и помни, не смей руководствоваться жалостью! все запомнил?
мун кивает, а на самом деле в его голове все превращается в единую кашу, но он надеется, что сообразит на месте.
тэиль и енхо в отношениях три года, и настроены они на счет друг друга серьезно и решительно. фактически, они — маленькая семья, но чтобы носить это громкое название им не хватает одного очень важного элемента — ребенка. оба мужчины пришли к этому выводу фактически единовременно и в результате разговора на эту тему решили — без него никак. в тот вечер они долго фантазировали о том, как между собой разделят обязанности, как будут заплетать косички девочке или играть в футбол с мальчиком, и лишь после этого осознали, что на них, как на пару, ребенка никто оформлять не станет. по обоюдному согласию пара решила, что все документы будут подготавливаться на тэиля: у него больше шансов приглянуться детям, воспитателям и органам опеки. он хороший человек, у него есть жилплощадь и пусть небольшой, но все же заработок, но в последнем вина на енхо целиком и полностью: он настоял, чтобы мун не заморачивался насчет работы, и если уж и хотел чем-то заниматься, — выбрал вид деятельности попроще или работал дома, а финансовую сторону вопроса брал на себя.
главный вопрос состоял в том, как ребенок отреагирует на нестандартных родителей. ни джон, ни тэиль не хотели задевать чувства ребенка и рвать его шаблоны, выводить из зоны комфорта с самого начала. они решили, что раскроют все карты не сразу. у енхо планировалась затяжная командировка в штаты, и за это время тэиль помог бы маленькому члену семьи привыкнуть и освоиться, подготовил бы незрелое детское восприятие к новости о том, что родителями могут быть не только мама и папа, но и две мамы, два папы.
и вот сегодня, в день отъезда енхо, тэиль на негнущихся ногах идет в приют, с сотрудниками которого договорился о визите. с самого начала все идет не по плану: они с енхо планировали взять малыша или малышку трех-пяти лет, но воспитатели настоятельно рекомендовали посетить группу постарше. мун, вспоминая слова своего горе-бойфренда, соглашается. он здоровается и видит только одну ответную улыбку, но настолько яркую и солнечную, что без раздумий просит о возможности познакомиться с ее обладателем. пока мужчина ждет своего протеже в кабинете психолога, он отправляет джону смс с содержанием «донхек, 15» и ничего больше добавить не успевает, потому что с легким скрипом открывается дверь, и в комнату заходит тот самый мальчик. он низко кланяется, представляется и благодарит муна за оказанное внимание. голос мальчишки дрожит так сильно, что едва возможно что-то разобрать, тэиль до щемящего чувства в груди хочет обнять и успокоить его, но боится, что испугает этим только больше.
— привет, донхек-и, я тэиль и мне очень хочется узнать тебя получше. — иль присаживается на диванчик, находящийся в центре помещения, и хлопает по месту рядом с собой, приглашая мальчика. тот устроился подальше, на безопасном для себя расстоянии и несмело взглянул на муна. — постарайся не бояться отвечать честно, ладно? скажи, ты бы хотел покинуть это место и жить в семье?
— на самом деле, да, — хек не пойми от чего краснеет. — но мне очень стыдно перед другом, я не хочу оставлять его одного. я буду скучать и волноваться, как он тут без меня.
— знаешь, я думаю, вы оба справитесь с этим на ура, если будете перезваниваться или переписываться, а ты будешь время от времени его навещать, — мун не удерживается от того, чтобы погладить ли по голове. донхек слегка дергается, но потом понимает, что этот жест не несет никакой опасности, и расслабляется. у тэиля от этого все еще нехорошо на сердце.
— а вы разве разрешили бы мне это делать? — донхек решает убедиться, потому что счастью своему не верит. тэиль улыбается и подтверждает, а еще вспоминает что-то и роется портфеле. он достает шоколадку и протягивает ее подростку.
— не знаю, любишь ли ты сладкое, но если нет, скажи, что тебе нравится, и я привезу завтра. или можешь съездить со мной и выбрать сам. что скажешь?
— вы слишком добрый, так не бывает, — удивляется хек, но все же шанс свой не упускает. — я очень люблю сладкое и мне бы просто хотелось погулять где-то, кроме территории приюта. это возможно?
— вполне, хорошая идея, думаю, мы отлично проведем время. только сейчас я должен буду заполнить некоторые бумаги, чтобы тебя вообще со мной хоть куда-то выпустили.
— но… мы ведь не прощаемся, правда? — донхек смотрит умоляюще, как щеночек, который выпрашивает лакомство, а голосок будто бы соткан из доверия и надежды.
— конечно нет, хек-и, — взыгравшие родительские чувства руководят муном, когда тот обнимает подростка крепко-крепко, но тот, к удивлению обоих, наконец тянется навстречу.
тэиль прощается с хеком, уже на сто процентов зная, что совсем скоро у него будут все права на то, чтобы во всем ему помогать и заботиться. и пока для муна подготавливают необходимые бумаги, он пишет енхо новое смс:
джонни, он просто чудесный ㅠㅠ
