Мелодия, которую услышишь только ты

Джек сидел на старом потрепанном стуле, уткнувшись в собственные ладони. Казалось, одно неверное движение, и дряхлые ножки сломаются пополам. Это бы выглядело забавно, не происходи это все в больнице. Запах хлорки и медикаментов уже настолько въелся во всю мебель, одежду и даже стены, что уже не замечаешь его. Вокруг суетятся доктора, о чем-то шепчутся медсестры, некоторые пытаются объяснить людям, что сейчас нет времени принять их с температурой 37.2, потому что весь персонал занят другим, более важным делом. Опять же, это выглядело бы забавно, но не в данной ситуации. Джек пустым взглядом провожал людей в белых халатах. Мысли его были пусты. Повсюду была такая суматоха, будто началась третья мировая, однако людей было много. Пострадавших, всех в крови людей. Ком встал в горле Фроста. Тошнота медленно подступала, а горькая вязкая слюна, которая никак не проглатывалась, вообще не улучшала его состояние. Кровь. Ее так много. Это слишком для городской больницы. Обычно тут тихо… Но вся эта суетливость, паника, крики и слезы так несвойственны ей. Белые стены уже не кажутся такими успокаивающими, как когда-то. Однажды Джек сломал ногу, катаясь на своем первом двухколесном велосипеде. Тогда он впервые был именно в больнице, а не детской поликлинике. Тогда ему казались эти белые стены более привлекательными. Сейчас же они вызывают лишь отвращение пополам со злостью. Суета вокруг никак не стихает, да она и не стихнет в ближайшие часы, или даже сутки. Наблюдая за всем этим хаосом, Фрост пытается сосредоточиться хоть на чем-то, что поможет ему не поддаться панике, как и все остальные люди, находящиеся в больнице. Джек вздрагивает не от холода, не то от осознания того, почему он здесь находится. В голове всплывает недавние слова Хонса, от которых парень почувствовал, будто разбивается на мелкие-мелкие осколки, и эти осколки больно впиваются во все его внутренности. Особенно в сердце. «Джек, возле работы твоего отца, недалеко от метро… рухнул мост. Аманда и Дэвид не успели выехать из зоны разрушения. Дэвид скончался на месте. Аманду везут в больницу в критическом состоянии, и шанс, что она выживет, крайне мал.» Джек, дрожа всем телом, прикрывает глаза. Он не хочет думать о том, что не больше никогда не увидит отца, не услышит его голос, и тоже может произойти с мамой. — Только не она, господи, только не она, — словно в бреду продолжал шептать парень, сцепив руки в замок. В Бога он никогда не верил, но сейчас он готов молиться всем, кому только можно, лишь бы с мамой было все хорошо. Лишь бы она была жива… Вокруг продолжали суетиться врачи. Пострадавших от падения моста оказалось намного больше, чем казалось на первый взгляд. Погибших же еще больше. Никто из находившихся сейчас в больнице и представить не мог что этот день закончится потерей близкого человека. Джек не представлял. До сих пор не может представить. Шаги рядом заставили Джека подскочить и уставиться на Хонса. Тот выглядел не лучше самого Джека. Бледное лицо и дрожащие руки, что бережно прижимали к себе спящую Лили. Тот аккуратно уложил ее на потрепанную кушетку, что стояла у стены, и погладил по волосам. Девочка хмурилась во сне, сжав руки в кулачки. Дэвис еле-еле смог успокоить ее. Лили кричала и вырывалась из рук, кричала что хочет к маме и папе. Глубокие царапины от ногтей Лили еще долго будут заживать на руках Хонса, и Джек не может ее в этом винить. — Что с мамой? — хрипло спросил Джек и поморщился от боли в горле. Крики и сорванное горло в доме после звонка дяди дали о себе знать. Во всей суматохе вопроса почти не было слышно, однако Дэвис все понял и также тихо произнес: — У нее черепно-мозговая травма тяжелой степени, сломано несколько ребер, а также открытый перелом голени. Операция все еще длится, но шанс… — мужчина прикрыл глаза, а затем положил руку на плечо дрожащего Джека. — Шанс, что она выживет, крайне маленький. Один из врачей, что дежурит возле операционной сказал, что даже если операция пройдет успешно, она может и… Хонс не договорил, итак все понятно с его слов. Джек медленно опустился обратно на стул, закрыв лицо ладонями. Его трясло так, как никогда. Пелена слез вновь заволокла глаза. Дэвис сел на корточки рядом с Джеком и подождал, пока парень посмотрит ему в глаза. Мужчина представлял, как больно сейчас юноше, насколько ему сейчас плохо и одиноко, но сделать он ничего не мог. Лишь крепко сжать его ладони и прошептать: — Мы справимся. *** Казалось, что прошла вечность, прежде чем операция закончилась и из операционной вышел мужчина средних лет. Он тяжело дышал, снимая с лица медицинскую маску, поправляя съехавшие очки и делая глоток «свежего» воздуха. К нему сразу же подошли Хонс и Джек, спрашивая об успехе операции, однако мрачный взгляд хирурга совершенно не говорил ничего хорошего. У Джека подкосились ноги, но он упорно старался выстоять. — Так, что ж…— нервно начал мужчина. Джек прочитал его инициалы на бейджике как мистер Лейхи. — Прогноз не очень хороший. Хотя, тут даже словно «не очень» не подойдет. — Ближе к делу, — нетерпеливо рыкнул Хонс, заставив Лейхи вздрогнуть и суетливо поправить очки на переносице. Дэвис, грозно сверкнув взглядом, мельком посмотрел на спящую Лили. Та спала в том же положении, котором мужчина ее и положил. Сердце Дэвиса сжалось. Наверняка, когда девочка проснется, она сочтет все происходящее всего лишь дурным сном и попросит отвести ее к родителям… Бедное дитя. — Миссис Фрост потеряла много крови. Ранения оказались более серьезными, чем мы думали. Операция хоть и прошла успешно, однако я не могу вам с уверенностью сказать, что все будет хорошо, — мужчина вытащил из халата небольшой белый платок и промокнул вспотевший лоб. — Я не могу точно сказать, но не уверен, что она доживет хотя бы до завтра. Эти слова… Второй раз за сегодня Джек чувствует, что слова разбивают его вдребезги. Сердце больно кольнуло, из-за чего Фрост сильно закусил губу и медленно опустился на стул, стоящий рядом со спящей сестрой. Его колотит от страха и отчаяния. Как же так произошло, Джек понять не мог. В какой момент судьба решила его так наказать – тоже остается загадкой. Но если это испытание на стойкость или еще что-то подобное, то Фрост знает заранее, что не справится. Он уже не справляется, когда видит, что Хонс ему что-то говорит, но не слышит его. Весь мир стал казаться каким-то неправильным. Бессмысленным. Осознание произошедшего до сих пор не пришло. Фрост изо всех сил зажмурился, надеясь, что все это окажется просто невероятно реалистичным сном. Перед глазами уже замелькали разноцветные звезды, и когда Джек открыл глаза, то чуть не заплакал. Все те же белые стены, те же суетящиеся доктора и медсестры, все та же горечь утраты. Она болью оседает где-то в груди и исчезать не собирается. Никогда. Хонс тихо подошел к юноше, с болью смотря на его мучения. Как же ему было больно... Мужчина присел рядом с Джеком, приобняв его за плечи и тихо произнес: — Аманду скоро переведут из операционной. Ты сможешь ее увидеть и, возможно, попрощаться. Они сказали, что она больше не проснется. Фрост вздрогнул и с болью посмотрел в темно-серые грустные глаза. Он почувствовал влагу на своих глазах, но, быстро смахнув слезы, встал и сделал тяжелый вдох. — Какая палата? Хонс опустил голову, прикрыв глаза. — 305. *** В палате было тихо. Лишь писк медицинских приборов нарушали звенящую тишину. Все те же белые стены, но уже с какими-то непонятными картинами на стене. Зачем они здесь - остается загадкой. Джек сделал несколько шагов дальше в палату и замер, не в силах пошевелиться. Аманда лежала на кровати. Вся перевязанная, в ссадинах, с непонятными Фросту трубками, присоединенными к телу женщины. Бледная кожа кажется еще белее на фоне светлых простыней и одеяла. Сердцебиение, судя по экрану на приборе, стоящему возле кровати, и негромкому писку, было невероятно слабым. Джек сглотнул стоящий в горле ком, изо все сил надеясь, что стуки сердца его матери он слышит не в последний раз. Еще пара шагов ближе к кровати. Слезы все-таки заполнили глаза. Джек присел на стул возле кровати и сжал бледную, холодную как снег, руку мамы. Фрост хочет что-то сказать, но все слова будто вылетели из головы. Крепко сжав зубы, парень склонился над женщиной. — Мам… — голос совсем хриплый, как будто из фильма ужасов, но это уже прогресс. — Не уходи, прошу тебя, — Джек всхлипнул, роняя соленые капли на белое одеяло. — Не оставляй меня и Лили, умоляю. Живи. Фрост до крови закусил губу. Как бы хотелось, чтобы Аманда сейчас улыбнулась, потрепала его по волосам, как совсем недавно это делала, и сказала, что все хорошо будет, она никуда не уйдет и не оставит его и Лили. — Я люблю тебя, мам. Я редко это говорил, очень редко, но… Я хочу, чтобы ты знала. Я благодарен тебе за все, что ты сделала для меня, — слезы обжигали щеки юноши, его глаза сильно покраснели от слез, но он продолжал говорить. — Ты, отец и Лили – самое дорогое, что у меня есть. Я так… хочу, чтобы ты очнулась. Хочу увидеть папу. Обнять его. Тебя. Джек уткнулся в ладонь матери, захлебываясь в слезах. Он выплескивал всю боль и отчаянье, что медленно поглощали его. Парень тяжело дышал, будто пробежал несколько километров без перерывов. Стараясь выровнять дыхание, он делал глубокие вдохи и выдохи, но каждый раз, стоит взглянуть на маму, дыхание сбивалось снова, а слезы вновь заполняли полные боли голубые глаза. Изменение в ритме сердца стало заметно не сразу, однако Джек подскочил сразу же, как только писк прибора изменился. Он стал слишком быстрым, такой звук нормой не назовешь, а когда в палату ворвались несколько врачей, включая того самого хирурга, что оперировал Аманду, все стало ясно. И состояние ее, очевидно, не улучшилось, а скорее наоборот. Один из врачей вывел Джека из палаты, да и тот особо не сопротивлялся. Его тело стало ватным, ноги подкосились, но благо рядом был Хонс. Подловив падающего племянника, он ответ его к кушетке и усадил. Лили все еще спала. Удивительно, как она могла вообще спать при таком сильном шуме, но вот что делает с маленькой девочкой стресс. Свернувшись калачиком, она что-то тихо бормотала себе под нос. — Ты видел ее? — тихо спросил Джек, уставившись в одну точку. Руки его дрожали. — Да… — хриплым голосом ответил Дэвис, присев рядом с парнем. — Она такая бледная, — Джек находился словно в прострации. Сейчас он не слышал и не видел ничего. После посещения палаты Аманды, кажется, стало только хуже. Видеть ее в таком состоянии, но при этом без возможности что-либо сделать сродни пытки. Фрост заглянул в вибрирующий телефон. Питч. От него было уже два пропущенных. Это третий звонок. Но у Джека не было не сил, не желания сейчас с кем-либо разговаривать. Даже с ним. Хонс встал, увидев выходящего из палаты мистера Лейхи. Тот выглядел все также, но к вспотевшему лбу теперь прибавились и дрожащие руки. Джек тоже поднялся, выжидающе смотря на хирурга. Тот нервно теребил пальцами край маски, а затем очень тихо произнес, но эти слова стали роковыми для всех: — Мне очень жаль. Из палаты Аманды донесся еще один голос. Мужской и грубый. — Время смерти: 22:49. Хирург ушел, оставив их одних. Джек смотрел в одну точку, не в силах сказать хоть что-то или же просто пошевелиться. Жаль… Ему жаль?.. Фрост беспомощно посмотрел на такого же пораженного Дэвиса. Тот стоял, устремив взгляд в пол. На его ресницах виднелись еле заметные капли слез. Но он держался. Ради Джека и Лили. Он должен быть сильным, чтобы быть опорой и защитой для таких еще юных людей. — Нет, — сорвалось с губ Джека тихое поскуливание. — Скажи, что это не правда, — Джек даже не заметил, как перешел на «ты» к Хонсу, но сейчас это его мало заботило. Мужчина с болью в глазах посмотрел на подростка, а затем притянул к себе, замечая, как вновь наполняются слезами некогда яркие голубые глаза. Джек мертвой хваткой вцепился в пиджак мужчины, позволяя эмоциям взять над собой верх. Хонс крепко прижимал к себе плачущего мальчишку, не замечая, как собственное тело бьет дрожь, а глаза наполняются слезами. Он пообещал себе, как и Аманде, когда был у нее в палате, что позаботится о детях, станет для них родным. Конечно, для этого им стоит еще столько всего пережить, но они справятся. Поглаживая Джека по волосам и шепча утешения, Дэвис чувствовал, как постепенно успокаивается мальчик, но крупная дрожь все еще била его тело. Хонс, немного отстранив от себя парня, дал ему несколько салфеток, а также накинул на него свой пиджак, так как Джек прибежал в больницу в одной лишь рубашке, кедах и джинсах, совершенно тогда не думая ни о чем. — Б-брат? — тихий голос Лили заставил замереть обоих. Джек сделал глубокий вдох и приготовился. Сказать тринадцатилетней девочке о том, что ее родители… мертвы очень сложно. Но Джек понимал, что должен это сделать. Сейчас или никогда. — Джек? — Хонс вопросительно посмотрел на Фроста. Решится ли он сам рассказать сестре о трагедии, или же ему самому, Дэвису, придется это сделать, мужчина пока не знал. — Я сам, — Джек подошел к Лили и присел возле нее. Хонс кивнул и решил пока оставить их наедине. Джек умный, сильный парень и, мужчина не сомневался, сумеет позаботиться о сестре. Уже отходя, Дэвис услышал голос племянницы: — Дядя Хонс, Вы куда? — Лили прижала руки к груди. Взгляд ее был несчастным и выглядела она, будто вот-вот расплачется. — Я скоро, малышка, — мужчина подошел и потрепал ее по волосам, так, как обычно делала Аманда. — Куплю нам попить, а ты пока останься с братом. Девочка серьезно кивнула и посмотрела на опустившего голову Джека. Им предстоял нелегкий разговор. Хонс шел по бесконечным коридорам больницы. Отойдя в дальний угол неизвестного ему отделения здания, мужчина присел на кушетку и зарылся пальцами в растрепанные волосы. Когда ему позвонил незнакомый номер, уже тогда его предчувствие кричало, нет, оно орало во всю глотку, что что-то случилось. И оно не ошиблось. Никогда он не думал, что может за такое короткое время пересечь весь город, чтобы оказаться в больнице с сестрой. Оказывается, его номер значился в списке экстренных контактов в телефоне Аманды. От этого чувство вины, которое тихо таилось все время в его душе, только увеличилось. Он до сих помнит полные злобы и отчаянья глаза сестры, когда собирался на самолет во Францию. Ему было невыносимо больно оставлять ее одну с больной матерью. Но Хонс надеялся, что Дэвид всегда будет с ней рядом, а Аманда больше и не вспомнит его. Но этот звонок… Он и подумать не мог, что сестра до сих пор хранила его номер, и даже занесла его в экстренные контакты. Дэвис сжал зубы. Кто бы мог подумать, что всего за несколько часов может все так кардинально измениться. Вспоминая, как он собирался с силами рассказать про все Джеку, дрожь проходит по телу. Он до сих пор помнит и, скорее всего, никогда не забудет полный боли, до сорванного голоса крик мальчика… Мальчика, что сейчас кажется невероятно сильным и смелым, что сейчас укачивает плачущую сестру на руках и обещает никогда не оставлять ее. *** Вернулись они домой только после полуночи. Все безумно уставшие, вымотанные и сломленные. Лили сразу же отправилась в свою комнату под предлогом усталости. Но Джек знает свою сестру и знает, что та сейчас тихо плачет в подушку, комкая в руках уже намокшее одеяло. Фрост уже хотел пойти к ней и вновь побыть рядом, но Хонс остановил его и лишь покачал головой. Джек все понял. Они разместились на кухне. Сна у обоих не было ни в одном глазу. Сегодняшние события еще очень долго будут преследовать их как наяву, так и во снах. Джек сидел, крепко сжав руки в кулаки. — Мама хотела мне что-то сказать перед… — Фрост сглотнул. — Она сказала, что знает, что ты… Вы мне предложили и хотела со мной поговорить по этому поводу. — Знаю, — Хонс грустно улыбнулся, — И ты можешь обращаться ко мне на «ты». Все в порядке. Джек кивнул в знак согласия, а затем вновь опустил взгляд. — Сестра одобрила, — произнес Дэвис, но и этого хватило, чтобы Джек пораженно посмотрел на дядю. — Сначала она не хотела, но затем я показал, где бы ты мог учиться, жить, и какие плюсы в том, чтобы ты поехал со мной. Она… хотела тебе сказать, что будет за тебя рада, если хотя бы кто-то в их семье будет тем, кем хочет. Фрост опустил голову на сложенные руки и закусил губу. Мама хотела, чтобы он был счастлив во Франции. Она рада была бы… Этого просто не может быть. Не может быть, чтобы после таких слов ее не стало. Это просто невозможно! Хонс погладил напряженную спину подростка. — Знаешь, ты можешь это считать, как ее последнее желание. Я не знаю, что бы думал Дэвид по поводу этой затеи, но если он действительно тебя любил, то там, где сейчас находится, он будет рад за тебя, — Дэвис слабо улыбнулся, смотря в грустные глаза напротив. Джек приподнял уголки губ. — Я тоже хотел с ними об этом поговорить и, в зависимости от того, что они скажут, принять решение. Но, знаешь, это ведь моя мечта. Хонс понимающе похлопал парня по плечу. — Я тебя прекрасно понимаю. Долго они говорить не смогли. Уже через час у обоих от усталости закрывались глаза. Джек пошел к себе в комнату, а Хонс разместился в гостиной. У всех в эту ночь крутилось множество мыслей в голове, каждый из них потерял дорогих себе людей. У каждого в эту ночь сердце разрывалось на маленькие кусочки… *** Следующий день был не менее сложным. Хонс занимался подготовкой похорон, Джек с Лили были дома, так как сил идти в школу у обоих не было. Боль в груди так не утихала, и Джек сомневался, перестанет ли сердце болеть хоть когда-нибудь. Смс-ки от Питча продолжали приходить, и в последний момент Джек просто ответил одним предложением: «Сейчас совсем нет времени, позже позвоню». Также он ответил и Джейми, когда тот спросил у него, почему Джек не пришел в школу. Когда это «позже» наступит, Фрост не знал, но единственные, с кем он может говорить сейчас, не скрывая эмоций – это Лили и Хонс. Два оставшихся родных человека. Да, ему невероятно хотелось сейчас увидеть Питча, обнять его и просто побыть с ним в тишине, но Джек сомневался, стоит ли сейчас, когда он на таких нервах, разговаривать с кем-либо. В обед приехал Хонс и мрачно заявил, что похороны состоятся завтра в два часа дня. Услышав слово «похороны», Джек побледнел. Ему до сих пор казалось, что все произошедшее – сон. Оставшийся день прошел как в тумане. К ним в дом приходили какие-то люди. Кто это был, Джек так и не понял ни тогда, когда они пришли, ни тогда, когда ушли. Но потом Хонс объяснил и все встало на свои места. Это были люди из «Службы защиты детей». Они приходили с вопросами об опеке. — То есть… — Джек переварил сказанное Хонсом в голове и наконец пришел к итогу. — Либо ты становишься нашим опекуном, либо мы с Лили попадем в приют? — Да, — тихо произнес Дэвис. Он посмотрел на детей, что сидели напротив него и понимал, что ни за что не отдаст их в приют. Он знает, что там не очень хорошие условия, а уж о хулиганах, живущих там, говорить не стоит. — Джек, я не хочу в приют, — на глазах Лили выступили слезы. — Я не отдам вас туда, — спокойно, тоном, не терпящим возражений, сказал Дэвис. — Я уже подписал все необходимые бумаги, осталось вам приехать на днях в офис и поговорить с людьми, которые занимаются вашим делом. Лили улыбнулась, Джек же потрепал ее по голове и приобнял, посылая Хонсу взгляд благодарности. *** Джек никогда не был на похоронах. А может и был, но он этого не помнит. Хотя мрачные кресты, коими было усыпано все кладбище, и бесчисленное количество фотографий умерших людей он бы точно запомнил. Но никогда Джек не думал, что будет видеть на кладбище фотографии своих родителей. По крайней мере, так рано. Хотя, глядя на Лили, которая, смотря на гробы мамы и папы, еле сдерживает слезы, можно сказать, что ей еще тяжелее. Потерять обоих родителей в тринадцать лет… Джек перевел взгляд на остальных людей, что пришли сегодня проститься с умершими. Никого из них Джек не знал, кроме Хонса и девушки по имени Тереза, которая была подчиненной у Аманды на работе. Та стояла возле ее гроба и тихо плакала. Хонс стоял рядом с Джеком и Лили, ни на секунду не отпуская руку девочки, и приобнимая другой рукой плечи парнишки. Все находящиеся люди сочувственно смотрели на близких родственников, то и дело поговаривая, как им жаль, как же теперь детки будут без родителей и тому прочее. Джеку эти фразы особого облегчения не приносили. После похорон Джек стал еще более разбит. Наблюдать, как родителей в гробах опускают в глубокую яму, было просто невыносимо. Осознавать, что теперь никогда их не увидишь было чертовски больно. *** Джек стоял напротив знакомой ему двери с номером 98 и переминался с ноги на ногу. Он игнорировал Питча почти два дня, и теперь просто приехать к нему уже не казалось такой хорошей идеей. Но ему нужно объяснить свое поведение, поэтому, пару раз глубоко вздохнув, Фрост нажал на дверной звонок. Первые минуты ничего не было слышно. Похоже, хозяин квартиры либо спал, либо отсутствовал. Но вот послышался щелчок замка и дверь медленно открылась. — Джек? — Питч был одет в строгий деловой костюм и, видимо, куда-то собирался. — Я… хочу поговорить, можно? — Джек кивнул на дверь и закусил губу. Их последняя встреча закончилась не очень хорошо, поэтому сейчас Фрост чувствовал себя неловко, но еще у него снова начинается срыв: руки подрагивают, а глаза увлажнились. — Если ты сейчас уходишь, то я… — Вообще-то я недавно вернулся, поэтому не успел переодеться. Но, конечно, проходи, — Питч отошел, пропуская парня внутрь и закрывая дверь на замок. Недавнее поведение Джека не на шутку напугаю Блэка, но, когда Фрост перестал отвечать на звонки, стало еще более тревожно. Питч уже сам хотел приехать домой к Джеку, но потом одумался, ведь его отец, как он помнит, не особо дружелюбен, поэтому еще больше неприятностей приносить парнишке не хотелось. И сейчас, увидев его на пороге своей квартиры, Блэк был рад, но не долго. Пустой, потухших взгляд заставил утихшее волнение вновь разбушеваться. В гостиной Джек уже сидел на кресле и нервно кусал губы. Он посмотрел в глаза Питчу, от чего тот вздрогнул. Столько боли было в этих глазах… Блэк быстро пересек расстояние между ними и присел возле Джека, ладонью прикасаясь к его щеке. Фрост прикрыл глаза, наслаждаясь долгожданным теплом. Питч молчал, позволяя Джеку самому выбрать момент, когда стоит говорить. И Джек заговорил. Заикаясь, бесконечно смахивая соленые слезы с лица, но говорил, доверяя и раскрываясь Блэку. Рассказал о Хонсе, о его предложении по поводу Франции, про смерть родителей и опекунство. Фрост был бесконечно благодарен, что Питч просто слушает, внимательно смотря в глаза и изредка сам стирает дорожки слез с бледных щек. В конце Джек замолчал, но продолжал тихо плакать, шмыгая носом. Блэк молчал, переваривая полученную информацию и не мог представить, как было тяжело Джеку. Как он справился со всем этим один. Да, с ним были Лили, его дядя, но наблюдая то, как сейчас выговаривается Фрост, ему некому было поделиться своей болью. Потерять родителей в столь раннем возрасте… Блэку страшно представить, как чувствовал себя Джек в те моменты, когда узнал о трагедии. Наверняка, будто он разбивается на части. Питч хорошо помнит это чувство. — Мой хороший… — Питч опустился на колени и крепко обнял дрожащего мальчика. Тот вцепился пальцами в спину мужчины. — Если бы я только знал, что у тебя творилось внутри… Блэк поглаживал спину Джека, покрывая поцелуями его макушку. Фрост старался держаться, правда, но воспоминания и осознание вновь захлестнули его подобно цунами, и остановится парнишка был уже не в силах. Но сейчас, находясь в объятиях Питча и ощущая тепло, ему стало спокойно. В течение этих дней он думал, что, рассказав о своих проблемах Блэку, он сделает только хуже, а оказалось, наоборот. Ему нужно было это. Питч почувствовал, как Джек постепенно успокаивается. Лишь изредка икает и шмыгает носом. — Прости, что меня не было рядом, — прошептал Блэк, заглядывая в грустные глаза. Рука потянулась вновь погладить щеку парня, а тот только потянулся за желанным прикосновением. — Ты сейчас рядом. Это самое главное для меня, — Джек впервые за последние несколько дней по-настоящему улыбнулся, хоть это и было лишь мимолетно. Питч приподнялся и накрыл губы Джека своими. Они были мокрыми от слез, но для Питча они всегда будут самыми сладкими.