Квадратная улыбка из палаты 23

좋아요 I’m twenty three 아, 아파질지도 몰라 I’m twenty twenty three But 나를 놓치지 마 I’m twenty three Ты мне нравишься Мне двадцать три Я не знаю, надо ли бежать Мне двадцать двадцать три Но не теряй меня Мне двадцать три IU - Twenty three

Чжи Ын кивнула аврору в алеющей мантии и, оттянув полосатую ограждающую ленту, ловко под нее поднырнула. Раньше расположение больницы Св. Мунго несло в себе лишь бонусы, но теперь заброшенное здание в самом центре Лондона вызывало много запросов по выкупу бизнесменами для открытия ресторана-офиса-супермаркета. Поэтому каждый понедельник она встречала по дороге авроров, которые обновляли магглоотталкивающие чары. Старый кирпичный универмаг «Чист и Лозоход лимитед» зиял провалами темных глаз-окон и отпугивал вывесками на пыльных дверях: «Закрыто на ремонт». В покрытых сеточкой трещин витринах стояли старые манекены в полинявшей и местами уже истлевшей одежде времен прабабушки Чжи Ын. Особняком стоял особо страшный манекен женщины, который Айю про себя называла Милдред. У Милдред отклеились и свисали с кукольных глаз двумя свалявшимися черными щеточками искусственные ресницы. На ней уже десятилетия висел зеленый нейлоновый фартучек с выцветшими цветочками. Айю подошла вплотную к витрине, постучала пятками друг о друга, стряхивая налипшую грязь с кроссовок и представилась: — Доброе утро. Ли Чжи Ын. Отделение недугов от заклятий. Утренняя смена. Некоторое время манекен оставался неподвижен. Затем голова Милдред едва заметно склонилась в кивке, и она поманила Айю суставчатым пальцем. Девушка глубоко вздохнула, задержала дыхание и шагнула сквозь стекло витрины. Оно пошло рябью, словно гладь озера, в которую кинули камушек, пропуская в потонувший в шуме и криках вестибюль. Айю сперва опешила от царившего внутри хаоса, поглотившего ее с головой после ясности и умиротворения раннего утра. Она заметила Намджуна — главу ночной смены. Под его глазами залегли темные круги, лицо осунулось и вдоль подбородка тянулась дорожка щетины. Его лимонная мантия в районе груди была в крови. Он проталкивался со стазисной каталкой в сторону лифта, громко раздавая указания. Айю попыталась пробиться к нему и едва не налетела на медведьму со склянками кроветворного в руках. Они разменялись короткими извинениями. — Пятеро на ваш этаж, — кивнула ей целительница. — И еще семеро на четвертый. Не знаю, куда смотрят авроры! Обе смены сейчас подрядили. — Спасибо, — Айю кивнула, краем глаза уловив, что двери лифта закрылись вместе с Намджуном внутри. Она резко свернула в противоположную сторону к поэтажному указателю. От такого количества лимонных мантий на квадратный метр рябило в глазах. Подобного не было со времен ее стажировки и теракта на чемпионате по квиддичу. За столом с табличкой «Справки» суетилась пухлощекая Присцилла. Ее овсяные кудри выбились из тугого пучка и торчали во все стороны, облепив красные щеки с высохшими дорожками слез. «Если вы не знаете, куда обратиться, не в состоянии нормально говорить или не помните, зачем пришли, наша привет-ведьма с удовольствием вам поможет!» — гласило объявление над столом, но сейчас помощь явно была необходима самой Присцилле с дрожащими руками и губами. — Айю, — привет-ведьма перегнулась через регистрационную стойку и затрясла ее руку. — Это Хогсмид. Кто-то поджог адским пламенем «Кабанью голову»! Чжи Ын вздрогнула и сжала дрожащую ладонь девушки в своей. Что ж, это объясняло такое количество пациентов на четвертом в отравительном. Дым от адского пламени токсичен. — Что для меня? — строгим тоном спросила Айю, словно сама только что не испугалась до чертиков. — Б-была еще стычка, — заикаясь, ответила Присцилла, просматривая списки. — Все пострадавшие от нее и получившие ожоги доставлены к вам. — Почему не на первый? — Айю перевела взгляд на указатель, где темнели и переливались буквы «Первый этаж. Травмы от рукотворных предметов». — В основном же они занимаются ожогами. — Целительница Кромбл распорядилась, — ответила привет-ведьма, и обе девушки одновременно скривились. — В двадцать третьей парень после операции. Нужно проконтролировать его состоянии и провести полную диагностику. Присцилла проводила спину Айю грустным взглядом и снова была атакована взволнованными тетушками пострадавших, которые гомонили, окружив стойку регистрации. Чжи Ын прибыла в самый пик, толпа уже начала рассасываться и успокаиваться, всех пострадавших распределили по этажам. Вестибюль больше не пестрел желтыми мантиями, и она спокойно прошла к лифту. — Пятый этаж. Отделение недугов от заклятий. Наговор, несовместимый с жизнью, порча… — продолжил объявлять женский голос, и Айю поспешила выйти из кабины — за шесть лет стажировки, а затем полноценной работы ей невероятно надоели эти этажные объявление. Новый плакат висел напротив входа. С него улыбалась красивая медведьма с длинными черными косами толщиной с запястье каждая. «Самолечение — это самообольщение», — переливались голубоватые буквы. Медведьма с плаката подмигнула Айю, и та кивнула ей в ответ. — Ли Чжи Ын, — громкий окрик заставил ее вздрогнуть и вжать голову в плечи. — Вы опять опоздали, милочка. Лимонная мантия за главой отделения недугов и проклятий развивалась и громко хлестала ее по ногам, что выглядело несколько угрожающе. Ее бледное лицо после огромного количества подтяжек застыло в одном положении вечного недовольства. Черные волосы целительницы были собраны в тугой пучок. Айю никогда не видела, чтобы из него выбился хоть один случайный локон. — Ну и что вы хлопаете на меня своими чудесными глазками? — Чжи Ын сделала нерешительный шаг назад, когда Милдред Кромбл нависла над ней, почти касаясь своим длинным носом. — Двадцать третья палата, милочка. Живее! Так и не сказав ни слова, Айю быстро закивала и попятилась в сторону своего кабинета. Стоило двери закрыться за ее спиной, как она облокотилась об нее и громко выдохнула. На ночь она оставила помещение проветриваться, поэтому сейчас в кабинете было прохладно и свежо. Из окна открывался прекрасный вид на просыпающийся город, которым, к сожалению, у нее не было времени любоваться. Айю скинула сумку на стул, и подошла к шкафу с раздвижными дверями. Внутри в ряд висели лимонные мантии с гербом целителей: скрещенные волшебная палочка и кость. Она быстро собралась, надела браслет-оповещатель, убрала волосы в тугой хвост на затылке и прихватила с собой бумаги, которые материализовались на ее столе. Закрепляя листы в папку-планшет, Айю зацепилась взглядом за имя пациента. — Ким Тэхен, — с улыбкой пробормотала она. — Земляк. Не то чтобы корейцы редко встречались ей в больнице, особенно после введения политики по улучшению отношений между Магической Европой и Ассоциацией Магической Азии, но такое совпадение было приятным и в чем-то удивительным — если не принимать во внимание причины, по которым этот Ким Тэхен оказался здесь. В больнице из корейцев работала она и Намджун, приехавший три года назад по обмену специалистами, да так и оставшийся в Лондоне. «Хм, по возрасту они ровесники. Возможно учились вместе в Махотокоро*,» — задумалась Айю, выходя из кабинета и заперая его на парочку заклинаний. Двадцать третья палата находилась прямо напротив ее кабинета. Чжи Ын даже притормозила, удивившись, как сразу не обратила на это внимания еще при назначении. Каждый раз, выходя из своего кабинета, она сперва натыкалась на эти две немного выцветшие цифры. Ее работа за этой дверью дважды из двух раз была самым настоящим кошмаром. В первый четыре года назад ей пришлось несколько часов к ряду сращивать аврору кости и восстанавливать грудную клетку. Тогда прошла всего пара недель с назначения ее на должность целительницы. По городу прошла череда облав, связанных с магическими наркотиками, в следствии которых пострадало два отряда авроров, которые угодили в ловушку. Айю до сих пор помнила имя того мужчины. Стенли Брок. Его грудная клетка была проломлена, словно его пыталось протаранить крупное животное вроде взрывопотама. Красная мантия настолько пропиталась кровью, что ее можно было отжимать. Брок хрипел, шутил и шипел, что вот-вот выплюнет свои внутренности. Вместо груди у него было кровавое месиво из обнажившихся мышц, кожи и белеющих в глубине ребер. Одно из них пробило легкое, и пришлось накладывать мощной стазисное заклинание, чтобы Брок не истек кровью. Во второй раз в палате под номером двадцать три Айю совершила первую и последнюю ошибку за все время своей работы в больнице Св. Мунго. Ее очередной короткий роман закончился неудачей и огромным ведерком мороженного перед включенным телевизором со слезливой мелодрамой. На утро она была разбита и невнимательна. Как следствие, Айю лишь мельком пролистала назначение и заменила пару зелий для эффективности. Вместо этой эффективности пациент получил анафилактический шок. Тогда двадцать третью палату уже переоборудовали из операционной в стационарку. Прежде чем открыть дверь, Айю посмотрела на номер «23», словно на личного врага. Она взмахнула палочкой, снимая сигнальные и защитный чары, прежде чем нажать на ручку, которая с легкостью поддалась. Палата ничем не отличалась от остальных, хотя обычно маги в первые же дни своего пребывания в больнице трансфигуровали отдельные предметы мебели под свои нужды. Сейчас же в безликой светлой комнате выделялись лишь голубые волосы пациента, разметавшиеся по подушке. От удивления Айю некультурно разглядывала их продолжительное время, прежде чем окончательно взять себя в руки. Такой яркий цвет ассоциировался у нее с любимыми лакричными жуками со вкусом черники. Их выпускали в голубых обертках, из которых они при открытии пытались разбежаться в разные стороны. Обертках точно такого же цвета, как волосы мистера Кима — не небесных или цвета моря, а ярких, словно искусственно выведенные синие розы. Айю подошла ближе к кровати и проверила капельницу с восстанавливающим зельем. Она еще раз быстро просмотрела дело, глазами выхватывая главные слова: «ожог на ноге», «продолжительное воздействие проклятия Круцио», «период восстановления» и множество воды между. Айю перевела взгляд не бледное, осунувшееся лицо мистера Кима с запавшими скулами и вздохнула. — Не волнуйтесь, — улыбнувшись, сказала она, спящему пациенту. — Снова станете красавчиком за пару дней. Это была дежурная фраза, которую Айю повторяла чуть ли не ежедневно, но в этот раз она ни капельки не приукрасила. Даже будучи жертвой продолжительного воздействия пыточного проклятья Ким Тэхен выглядел одним из тех, кого возводят в культ обожания шестнадцатилетние девочки и вдовы. С легкой ироничной улыбкой Айю подумала о стайке молодых медведьм и целительниц, которые набьются сюда к середине дня. Слухи в больнице Св. Мунго разносились быстрее, чем в Министерстве. Аккуратно оттянув край одеяла, Айю рассмотрела ожог от адского пламени на ноге. Выглядел он крайне неприятно из-за использования мази Гюсто, которая на глазах восстанавливала поврежденные ткани и кожные покровы. Складывалось ощущение, словно в ране копошится что-то живое. Но нагноения и каких-либо осложнений не наблюдалось. Из-за своевременного вмешательства, скорее всего, не останется даже ожога — она отметила это в бумагах, коснувшись нужных клеток кончиком волшебной палочки. Затем она приманила к себе стул, который подъехал, тихо шкрябнув ножками по полу, и, присев, достала из под одеяла свободную от капельницы руку волшебника. На ней были перстни. Айю насчитала четыре, два из которых были надеты на безымянный палец. Мистер Ким явно любил бижутерию, вот только под золотыми ободками колец скрывались старые шрамы. Их размеры разнились от крупных до почти незаметных. Это не привлекло бы особого внимания у магглов, но вот для волшебников такое количество шрамов и царапин было чем-то из ряда вон выходящим — все же существовал ряд заклинаний и зелий, которые легко решают подобные проблемы. Когда Айю снимала перстни с бледных пальцев то заметила мелкий тремор — последствия Круцио. Она сложила кольца на прикроватную тумбочку, провела полную диагностику (помахала палочкой минут двадцать) и вышла, чтобы вернуться с парой склянок. Мазь из молотой шкуры саламандры она втерла в каждую руку мистера Кима, переодически отвлекаясь на его яркие, поражающие волосы. Чтобы немного себя успокоиться, Айю пообещала себе, что по дороге домой купит целую коробку лакричных жуков с черникой. На второй руке тоже был перстень, всего один, но зато с квадратным камнем диаметром в четыре сантиметра. Все кольца она сложила на тумбочке и наложила защитные чары, которые позволили бы притронуться к ним только Ким Тэхену. Тонкая серебряная нить протянулась в воздухе от украшений к владельцу и растаяла после закрепления заклинания. Воровство в больнице не практиковалось, но рисковать Айю не собиралась. Оставшийся фиал с зельем она трансфигуровала в шприц. Обогнув кровать, проверила фиксацию капельницы и уже поднесла к ней иглу, когда вдруг почувствовала резкий рывок в области локтя. — Что вы делаете? — Айю удивленно смотрела на очнувшегося пациента, который крепко сжимал ее руку. — Это вы что делаете? — он с ужасом смотрел на шприц в ее руках. — М-мистер Ким, — Чжи Ын скривилась от столь сильной хватки. — Вы в больнице Святого Мунго. Я ваш колдомедик, — свободной рукой она указала на герб на своей груди. Пациент с недоверием осмотрел ее лимонную мантию, палату, свои перстни на тумбочке и вернулся взглядом к шприцу, но почти сразу отвернулся. «Трипанофобия», — быстро определила Айю. — Это зелье поможет убрать последствия Круцио, позвольте мне закончить, — мягко произнесла она улыбнувшись и сделав пол шага, чтобы теперь мистер Ким не видел капельницу и шприц в ее руках. После этого он немного расслабился, отпустил ее и с тяжелым вздохом лег обратно. Айю поспешила закончить с капельницей и трансфигурировала шприц обратно в фиал, но только теперь пустой. — Руки может начать немного покалывать, но это уберет дрожь, — предупредила она и села около кровати. — Можете звать меня целительница Ли. Как вы себя чувствуете, мистер Ким? — Как, — он смахнул с лица голубые пряди и посмотрел на нее. — Выжатый лимон. Каждый третий пациент считал подобный ответ остроумным из-за цвета мантий колдомедиков, так что Айю давно перестала закатывать на эту остроту глаза. — У вас на ноге большой ожог от адского пламени, — она взмахнула палочкой, и над кроватью зависла проекция пациента с отмеченными красными искрами местами повреждений. — Длительное воздействие пыточного проклятья в большей степени сказалось на руках и шее. Так же было рассечение в затылочной области, но его уже вылечили. — Когда я смогу уйти? — мистер Ким дернул рукой, к которой шла капельница. — Завтра я смогу вас выписать, если не будет осложнений, — кивнула Айю, отметив кончиком палочки еще пару клеток в листе диагностики. Помимо удивительного цвета волос Ким Тэхен говорил с необычным даже для корейца акцентом. Чжи Ын предположила, что на родном языке он использует сатури, а не сеульский диалект. У него был низкий грудной тембр — от таких голосов Присцилла за своей стойкой попискивала, как маленькая девочка, и на обеде рассказывала: «Ох, сегодня такой приходил…». — И зовите меня Тэхеном, — он внимательно осмотрел себя. — Где моя одежда? После операции на нем был надета бледно-желтая пижама. Айю оглядела палату, но не заметила ничего похожего на стопку вещей. — Я узнаю об этом и занесу ее к вам, мистер Тэхен. — Просто Тэхен. — Что простите? — Айю оторвалась от бланков, в которых заполняла необходимые графы. — О да, как скажете. Она задала еще несколько вопросов, на которые получила множество коротких «да», «угум» и «нет». Тэхен с нескрываемым удовольствием лежал на кровати, словно подобное редко ему удавалось, вернул на места свои перстни и игрался, пуская с помощью них по палате солнечных зайчиков. — Что ж, не вставайте пока не закончится капельница, — Айю закончила с бумагами. — После можете пройтись по палате, немного размяться, но я бы не советовала особо нагружать ногу. Вашими вещами я займусь и… В дверь постучали, и в открывшемся проеме показался уставший Намджун. Тени под его глазами, казалось, стали за эти пару часов еще глубже. Его выбеленные волосы были мокрыми от пота на кончиках и облепили виски короткими сосульками. — Айю, я… Оу, — он перевел взгляд на Тэхена. — Простите, целительница Ли, вы еще не закончили? — Почти, — Чжи Ын взмахнула палочкой над стопкой отчетов, и те вдруг взлетели, захлопав полями страниц словно крыльями. Краткая сводка диагностики запорхала в сторону ее кабинета, чуть не протаранив в дверях успевшего увернуться Намджуна. Айю не сдержала смешка и с улыбкой поднялась со стула. — Скоро придет медведьма с завтраком, — напоследок обратилась она к Тэхену. — Я загляну позднее. — Как скажете, целительница Ли, — Ким продолжал показательно наслаждаться мягкостью одеяла, укутавшись в него словно большая гусеница. Закрыв за собой дверь двадцать третьей палаты, Айю с облегчением выдохнула. — Это не та несчастливая..? — догадался по ее лицу Намджун. — Она самая. Но в этот раз обычная диагностика, так что я толком и накосячить не могла, — с улыбкой прервала его Айю, разминая плечи. — Ты уже закончил? Намджун успел сменить лимонную мантию на классический костюм в клетку. За его спиной на одной лямке висел чем-то доверху набитый рюкзак. Выглядел он потрепанно и засыпал на ходу, как и положенно главе ночной смены, который вдобавок переработал несколько часов в стрессовом режиме. — Да, только что заштопал последнего. Хотел предложить позавтракать, пока не уйду отсыпаться, — Намджун широко зевнул и прикрыл рот ладонью. — Полчасика найду, — улыбнулась Айю, просчитывая в голове запас времени, чтобы разобраться с вещами Ким Тэхена. — Доббсона выписала вчера, так что пока только двадцать третья палата. Они свернули не к лифту, а к лестнице. Кафетерий для персонала находился на шестом этаже, чуть дальше буфета для посетителей. Он представлял собой выращенную магоботаниками оранжерею со спрятанными в гуще зелени маленькими столиками. Намджун скинул у ближайшего свободного столика свой рюкзак и со стоном развалился на стуле — от строгого колдомедика не осталось и следа перед лицом безудержной усталости. Почти сразу к ним приковылял на деревянных ножках третий стул, на который, утопая в своей пышной многоярусной юбке, села улыбающаяся Присцилла. — Палата двадцать три, говорят, красавчик! — зашептала (очень громко) она, склонившись к Айю и сжимая в пухлых ручках чашку чая. — Рассказывай, Айю… — Разговоры о красавчиках после еды и моего ухода, мисс Перкинс, — прервал ее Намджун, который уже делал заказ домовику. — Д-да, колдомедик Ким, — приуныла Присцилла, но заулыбалась, когда Айю ей подмигнула. Чжи Ын повернулась к домовику в кипельно белом фартуке и костюме, тот гордо выпятил грудь и занес перо над блокнотом, показывая готовность записывать. — Стакан апельсинового сока и овсянка с фруктами, — чуть подумав, кивнула Айю. — Так же принесите, пожалуйста, овсяного печенья. — Как скажете, госпожа целительница, — поклонился домовик и с хлопком исчез. Вздрогнув от громкого звука, Присцилла пролила на себя добрую половину чая и нервно запричитала. Намджун устало вздохнул и махнул палочкой в сторону ее юбки и блузы, убирая пятно. Получив в благодарность еще тысячу извинений и влюбленный взгляд, он пожалел о своей галантности. Айю подавила смешок, но, видимо, не слишком удачно, и под недовольным взглядом колдомедика ей пришлось маскировать его кашлем. За двадцать минут неспешного завтрака они обсудили новые плакаты и лозунги («Ничего адекватного попрежнему придумать не могут»), пострадавших в «Кабаньей голове» и всю неслыханность ситуации нападения в Хогсмиде. Они — это Айю и Намджун. Присцилла лишь, навострив уши, громко прихлебывала свой чай и поправляла волосы. — Деревенька всегда была хорошо защищена из-за столь близкого расположения к Хогвартсу, — задумчиво протянула Айю, помешивая звенящий лед в своем стакане с соком. — Не знаю, как в остальные дни недели, но я до сих пор помню, что в выходные, когда нас туда отпускали, Хогсмид патрулировали авроры. — С другой стороны, подпалить адским пламенем таверну — много ума не надо, — заметил Намджун. — А вот стычка внутри… Почти сразу Хогсмид накрыли антиаппарационным куполом, но при этом ни одного из нападавших так и не поймали. Присцилла задрожала, словно кто-то из этих «нападавших» прямо сейчас находился за ее спиной. — У тебя слишком много друзей в Аврорате, — закатила глаза Айю, которая получала подобную информацию только от самого Намджуна. Авроры не относились серьезно к молоденькой симпатичной ценительнице. Любой ее вопрос уводился в сторону ужина или чашечки кофе после работы. И не то чтобы она не согласилась пару раз… Но волшебники-вояки точно не ее тип, а Айю была не из тех, кто любит наступать на грабли с улыбкой мазохиста на лице. — Мне пора, — она поставила на столик пустой стакан и поднялась. — Еще вещи пациента искать. — А рассказать о краса-авчике, — заканючила Присцилла, с настороженностью поглядывая на так же собирающегося Намджуна. — За обедом. Обещаю, — чмокнула ее в румяную щеку Айю. — Я побежала. Сонбэ, отоспись хорошенько. Настолько быстро насколько могла, при этом не запутавшись в подоле мантии, Чжи Ын сбежала по лестнице на этаж отделения недугов от заклятий. Вещи Ким Тэхена, как она и предполагала нашлись в операционной. Она некоторое время рассматривала брюки в тонкую полоску и широкую мягкую рубашку, которая была просто потрясающей на ощупь. После его перстней Айю должна была ожидать чего-то подобного — вкус к вещам у пациента из двадцать третьей палаты определенно был. И пусть одежда была маггловской, а вот его туфли из драконьей кожи стоили, наверное, целое состояние. Собрав вещи в аккуратную стопку и положив сверху еще и волшебную палочку Тэхена, — такую же стильную и необычную, как и все остальное, белую и немного приплюснутую на рукояти, — Айю с чувством оперативно выполненной работы вышла из операционной. От двадцать третьей палаты ее отделял прямой коридор, поэтому она сразу заметила дверь с потертыми двойкой и тройкой. Распахнутую дверь. — Готова поклясться, что она была заперта, когда я.., — забормотала Айю. Проходившие мимо стажеры удивленно на нее посмотрели: — Да, целительница Ли? — Оу, это я не вам, — Айю покраснела, прижала к себе стопку вещей и бегом кинулась к нужной палате. Которая оказалась пуста.