Солнце научит тебя поцелуям

Летнее солнце на закате удивительно приятное. Оно уже не обжигает, как в полдень, и так красиво путает в облаках свои лучи, играет с цветами, пока тает на линии горизонта, будто кубик сахара в горячем чае. Даже светя в лицо, сначала через окна машины, теперь чужой квартиры, оно не жжется, и не слепит. Целует твои щеки и только лишь. Успевший остыть ветер невесомо охлаждает кожу на затылке, пока Антон стоит к открытому окну спиной, уже скурив сигарету и устав наблюдать, как Арсений маячит по квартире. Он по местам раскидывает вещи, теперь это чьи-то штаны и его собственная кружка, и уже трижды заглядывает в ванную. Шастун сел на диван, удачно умастив все свои ноги на его сиденье, когда услышал, как прекратила свое журчание вода в раковине. Попов снова бы спешно прошел мимо него, но крупная ладонь успела ухватить за руку суетящуюся фигуру. — Арс. — А? — Сядь уже, надоел. — Но я… — Арс не успел возразить, как его торс плотно обхватили теплые руки. — Ты весь диван занял. Антон цокнул и уложил мужчину рядом, уступив место. Он закинул правую ногу на его бедро и закрыл глаза, вслушиваясь в запах Попова: то, как пахнут его кожа и волосы, пока он пропускает черные пряди между пальцами. Он вдыхал его, и кровь в груди стала как будто горячее, как если бы почувствовала что-то свое, родное. Подушечки пальцев отодвинули темную челку, они почти не касались кожи, и губы в поцелуе сомкнулись на лбу Арсения. Шастун потянулся и поцеловал щеки, размещая ладони на спине брюнета и притягивая поближе, вплотную, хоть расстояние между ними и без того было чуть меньше дециметра. Он хотел показать, как это может делать солнце, ведь в спешке мужчина того и не заметил, наверное, или стать им для него, если это вообще возможно. Так, на пару мгновений. Только приоткрытые губы Арса обойти стороной казалось чем-то на грани фантастики. Антон им поддается. Он правой рукой чуть сжимает чужую шею, усаживаясь сверху, и проходится языком по нежной коже. Шаст отстраняется, смотрит как последние лучи бликами мерцают на влажных губах. — Ты такой красивый. — Антон? — его имя так сладко было перебирать на языке, как будто перекатываешь леденец, предположительно со вкусом барбариса. Правда, дослушивать Арсения никто не стал, Шастун лишь утянул того в поцелуй, большим пальцем очерчивая кадык. Попов запустил руки под резинку широких штанов, ухватился за нее и потянул на себя, заставляя оседлавшего прогнуться, надавить на пах собственным весом. Антон промычал в рот мужчины и растянул губы в довольной ухмылке. Он оперся слегка вспотевшими ладонями о диванные ручки и еще пару раз качнул бедрами, поцеловав напряженные мышцы шеи за ухом. — Чего ты, дурень, делаешь? — спросил брюнет, но продолжил перебирать пальцами завязки на непонятных шароварах. Шаст посмотрел на него удивленно, приподняв бровь. — Что конкретно тебе было непонятно? — Мы не знаем, как скоро вернется Серега. — Это ты не знаешь, — Антон потянулся за телефоном к столику и открыл диалог, поворачивая айфон экраном к Арсу.

Армян: Не ночую я дома сегодня, кролики ебаные!

— Ты ему явно не нравишься, — говорил Попов, от смеха сморщив нос. — Это только сегодня. Блондин вернулся к губам, откладывая мобильный и переключаясь на жилетку мужчины. Пуговица за пуговицей — плюс еще 3-4 сантиметра оголенной кожи. Шастун поцелуями спустился к шее, языком обводил родинки по кругу и слушал, как Арс прерывисто дышит. Он переместил чужие пальцы на свою ширинку и заставил их сжать. Арсений почувствовал под ними твердую вставшую плоть, и больше ему объяснять ничего было не нужно. Он развязал узел на штанах и приспустил, зацепляя и ткань боксеров. Антон перехватил руку мужчины и лизнул широким мазком раскрытую ладонь, всю: от запястья, до кончиков пальцев. — Бля, Тох. — Что? — Позволь заметить, я все еще одет. — Так легче? — Шастун сжал такой же затвердевший орган Попова сквозь обтягивающие черные брюки, массируя. — Ссссука, нет, не легче! Убери лапы, я не хочу кончить в трусы! Смех Антона прервали пальцы, скользящие по его члену, распределяющие природную смазку. Он запрокинул голову и шумно втянул воздух от удовольствия и пробегающих по спине мурашек. Арс плотно обхватил плоть и начал движения, пока Шаст уткнулся тому в плечо. — Сними рубашку, — шепот Арсения ему на ухо в этот момент заставил органы свернуться узлом и быстро избавиться от названного предмета одежды, — и футболку тоже — мешает. Белая ткань полетела туда же, на пол. Брюнет сдвинул довольно толстую серебряную цепочку так, чтобы та повисла на спине Антона, и стал целовать его ключицы, впадинку у основания шеи, его грудь. Он совсем слегка закусывал пока еще бледную кожу, чувствуя, как длинные пальцы путаются в его волосах на затылке. Арс отстранился, смотря на Шастуна завороженно. Как тот дышит сквозь приоткрытые губы, как выдыхает с оттяжкой, медленно так. Как опущенные веки скрывают зрачки лишь наполовину, и взгляд становится туманным. Он любил смотреть на него такого подтаявшего, как мороженое, липкого и немного тягучего, может чересчур сладкого. Ведь Шаст становился этой консистенции редко и только в его руках. Арс соврет, если скажет, что не любит доводить Антона до состояния, когда тот плывет. Блондина совсем развозит, он елозит, усевшись как-то поверх бедер, не замечая, что это не удобно, и сам толкается в арсову руку. Антон облизывает пухлые губы и мокро целует скулу, линию подбородка… Поцелуи мягкие — губы перестали быть обветренными с приходом лета. Арсений набрал темп, и Антон зашипел, весь выгнулся, проводя своим носом вдоль чужого и чуть запрокидывая голову. Еще пара ускоренных движений от самого основания до головки, и Арс снова замедлился. Шастун заскулил, уткнувшись лбом в его шею. — Ааарс, — сипло протянул он, проведя по коже языком и несильно ее прикусывая. — Что? — спросил брюнет непринужденно, как будто это был не интимный момент, и не дрочил он ему вовсе, а вышивал крестиком. Эта отчужденность возмутила Антона, он перехватил запястье мужчины и задал нужный ритм. — Ах, вот так надо? — вопросил Попов с издевкой. — Сука, закройся! Иначе я тебя так втрахаю в этот диван, что он на ближайшие двое суток станет твоим домом. Мужчина не сбавлял скорость и наблюдал, как руки Шаста стали покрываться мурашками. Арсений потянулся за его губами, сразу же углубляя поцелуй, коснулся его языка, и в этот момент блондин гулко простонал в открытый рот, кончая на руку и эту ебаную, мать его, жилетку на голое тело. Вибрации судорожно пробегают дистанцию от задницы Антона до кончиков так и застывших языков обоих. — Блять. Ну, она мне все равно не нравилась, — утвердительно заключил Шастун, бегло рассмотрев чужой торс. — Почему? — недоумевал Попов. Казалось, даже губы надул, так возмутился. — Снять ее хотелось постоянно, это отвлекало. — Идиот. — Почему? — произнес Антон, точно копируя реакцию мужчины. — Так, слезь с меня, я в душ! — Ты куда со своим стояком поскакал? — Шаст ухватил за ворот жилетки уже успевшего вынырнуть из его объятий Арсения. — Если в душ, то со мной.