***
— Тебе правда было не трудно тащить меня на второй этаж? — Ни сколечки. Мари крайне осторожно садится на кровать, мутно смотря на Гио. Тот стоял перед ним совершенно спокойно, с гордой осанкой, его маска изображала «комедианта», а стало быть, эмоции он испытывал позитивные. Док расслабился, тяжело вздохнул, убирая растрёпанные волосы назад. — Нужно будет найти свою маску… — Юноша покачал головой. Действительно, он уже целый день ходит без неё. — Могу одолжить свою. — Габриэль нагибается к нему. Француз невольно наклоняется назад, а творение Гефеста ставит руки с боку от него. Глаза немного светились фиолетовым, тридцать пятый смотрел на него, как лукавый кот. То ли с нежностью, то ли с неким азартом. Мари же не растерялся и осторожно взял его за лицо. — Раз уж так, то разреши мне увидеть твоё лицо. Гио наклоняет голову чуть в бок, и фиолетовые точки начинаю мигать, будто бы он моргает. Растерянно, немного в недоумении. — Ты уверен в этом? — Тридцать пятый приподнимает свою маску одной рукой. — Может, ты пожелаешь о своём решении? —Ни капли, после того, как ты меня поцеловал. Маска тихо усмехается и резким движением снимает скрывающий элемент, откидывая маску в сторону. Доку открылась немного странная картина. Перед ним было лицо молодого мужчины. Ни одной морщины, ни одной царапины, ни одного дефекта. И в то же время в нём был какой-то изъян. Чёрная жидкость текла из глаз, немного скапливаясь на подбородке. Мари кротко улыбается, в попытке утереть эту жидкость, но Гио его прерывает, схватив за руку. — Если ты так хочешь это всё убрать, то лучше возьми платки. Не хочу, чтобы тебе случайно стало плохо. — Мужчина приподнимается и достаёт из кармана бумажные платки. Доктор забирает их из рук, достаёт один и осторожно убирает жидкость с лица блондина. — … Значит, всё-таки ты меня любишь, верно? — Сорок девятый неловко поглядывает на давнего приятеля, продолжая убирать чёрную жидкость. — Да, — кротко отвечает Гио, наклоняясь ближе к нему. — Всем сердцем. Полностью, до дна. С тех самых пор, как мы ходили вместе. — Ты заговорил стихами, добрый друг. — Мари грустно улыбается, покачивая головой. — Это неправильно. — А насколько мы правильные, Мари? — Гио чуть щурится. — На сколько правильно наше существование в таком виде? Разве мы не аномалия? Разве мы должны были существовать? А мы живём. Испытываем также эмоции, что и люди. Выглядим так же, пусть и не в большинстве своём. Почему мы не можем любить друг друга? —… Габриэль, ты не так это понимаешь. — Доктор утирает последние следы, убирая скомканный бумажный платок в сторону. Он осторожно берёт того за лицо и сам наклоняется на встречу, находясь буквально в сантиметре от чужих губ. — Мы мужчины. Это грешно. — У тебя и так достаточно грехов, разве от ещё одного что-то изменится? — Гиопаланои улыбается. Как чеширский кот. Ластится об чужие руки, прижимается к ним, как домашний. — Не знаю я, — с тяжким вздохом произносит доктор, убирая руки и ложась на кровать. — Я устал. Сильно, мучительно. — Я и не тороплю тебя, Мари. — Гио поднимается, убирая бумажки. — У тебя есть время подумать и определится, а покамест отдыхай. Златовласый забирает маску, надевает её обратно и выходит из комнаты, оставляя доктора один на один со своими мыслями. — Ёпт… Твою мать! Треск стекла и чьё-то громкое рычание. Гио быстро спускается по лестнице, осматривая обстановку. Лоуренс стоял на шаткой табуретке подле разбитого Гаем окна и заколачивал его непонятно откуда взявшимися досками. Репташка был рядом, у второго разбитого окна! По всей видимости, этому существу действительно плевать на всё. Окна, двери, ворота Фонда. Пф! Неважно! Всё выломаем! Он огляделся ещё раз, на всякий случай. Ну мало ли! Может, сатанисты пришли, пентаграмму на стене нарисовали, Алого прислали! Но, благо, ничего такого не было. На диване лежал Скульптура, обиженно уткнувшись в спинку дивана, на кухне сидели Паша и Андерсен. Мелкий всё время заглядывал тому в ноутбук, а Андерсен всё его отодвигал, чтобы не смотрел. Кажется, все были на месте. Кроме Скромника, однако с его то боязнью общества… Может, даже лучше, что он где-то спрятался. Во всей этой вакханалии Гио участвовать не собирался, а потому обошёл ящерицу, чуть не лишившись левой ноги, когда старый Лоуренс начал причитать да браниться, а Гай не выносил такой обстановки. Спасибо всем богам, что обошлось. Маска подходит к знакомой полке, забирает несчастное радио и давай его настраивать. — Да уж, грохота вы тут наделали, — скорее для самого себя произнёс комедиант, настраивая рычажком нужную волну. Песня сменялась песней, Гиопаланои подошёл ближе к месту дислокации Джоба и присел рядом. Статуя оживился, повернулся к вынужденному соседу и посмотрел на него. Но… не совсем как обычно. — Что такое? — Комедиант расплылся в улыбке под маской. — Я резко перестал быть ненавистен тобой? —… Знаешь, я чё во всей этой суматохе понял… — Джоб приподнялся на локтях и неловко взглянул в сторону. — Тебе не кажется странным то, что нас не ищут? — Кажется. — Тогда почему мы ничего не делаем?! С нами охереть можно какой огромный Ящер, опасный Дед, ещё более пиздец опасный ты! И ещё я с Дарнелем! Разве нас не должны искать на этих летающих хренях, выискивать во всех щелях и вытаскивать любую информацию?! А мы тут сидим уже второй день, спокойно так. Письма, посылки от кого-то получаем. Это нормально? — Джоб, — тяжело вздыхает Гио, поставив радио на стул и сложив руки на груди, — я понимаю твоё беспокойство. И логично было бы, если бы Фонд нас уже нашёл. Мне тоже кажется это странным. Будто бы что-то нас оберегает от гнёта Фонда. Вот только что и зачем? Чтобы использовать? Нас ищет другая организация? Мы станем чьим-то инструментом? Даже я не знаю на это ответы. Пока мы ждём. Нужен передых, найти какие-нибудь средства да уматывать отсюда. Мы не так далеко ушли от того Фонда, чтобы они не начали поиск здесь. Кажется, бежевый фыркнул ещё более обиженно и снова отвернулся к спинке дивана. «Тут действительно что-то не так…» — думает про себя Габриэль, снова настраивая Радио.***
— И вот это ещё заполни, ладненько? На стол опускается ещё одна стопка бумаг. Ещё чуть-чуть, и кажется, что весь стол превратится в белый ком из кучи бумажек. Ему что, документы со всего Фонда на заполнение приносят? — И ты туда же, Клеф? — Мужчина нервно поправляет очки, убирая бумажку в сторону и забирая новую. — Я же говорил, что больше чужие бумаги заполнять не буду! — М… Но ты же их заполняешь? — с некой нотой произносит трёхглазый упираясь на стол и попивая кофе. — Заполняю, а как же… Ты слышал, что случилась в той зоне? — Да, слышал. Объекты сбежали, весь Фонд разломали, сотрудников поубивали, — с улыбкой, а может даже с усмешкой, произносит Альто, делая ещё один глоток. — А что О5 делает?! — Айсберг, не кипишуй, они делает всё, что в их силах. Мы что, должны осуждать? — Ты хоть понимаешь, что может случиться?! На свободе как минимум два опаснейших Кетера! И они до сих пор не найдены! Ты ведь понимаешь всю эту угрозу, а ведёшь себя как… как… — Как будто меня это не касается, знаю. А ты ведёшь себя как ребёнок во взрослом теле. Странно, что при Гирсе ты таких выкрутасов не вытворял, а стоило тебя ко мне перевести, как распушился! Работай, а мне пора. Чтобы к приходу моему половину бумаг заполнил! — Клеф! Мужчина в шляпе с каким-то ребяческим смехом выбегает из кабинета. Кружка уже давно пуста, пожалуй, ради вида он её носил, мол, не просто так куда-то ходил. Однако некоторые сомнения всё же были. О5 слишком медленно на всё реагирует. Когда они отправились к сломанному Фонду, прошло уже пол дня. Почему смотрители медлили? Что их оттягивало или что мешало? Пожалуй ему, трёхглазому, это пока не ясно. Однако кое-что всё-таки промелькнуло в голове: «Значит, ты выбрался, отпрыск Алагадды… Значит, твой родитель мог быть в этом замешан. Разве нет? Гай…»