Reborn AU

Что есть природа каждого психического заболевания? Этот вопрос горячей сажей оседал на самой подкорке мозга каждого, кто когда-либо решит задаться им. Причина обычно лежит глубоко в этом самом мозге, внутри него, копошась миллиардом жужжащих противных мух, сводя своим белым шумом с ума. Они движутся, ерзают, издают неприятное жужжание, а после начинает свой танец: закручиваются, вздымаются вверх и бьются о стенки черепа, оставляя это бесконечное ощущение противной боли. Однако болит весь череп - если бы эта боль была так проста! Сначала болью пронзается лоб, а после, стремительно сжигая все, этот жар начинает поглощать виски, заставляя глаза слезиться, болеть ноющей, алой болью, а после, когда не остаётся сил терпеть, когда на боль нахлынывают воспоминания - столь же ужасные - перед глазами открывается то, что мозг пытается не видеть, не замечать в обычное время, избегая этого как опаляющего огня. Болезнь нужно лечить, от болезни нужно избавляться, купировать ее причины, избавляться от симптомов - уничтожать ее, а за ней все то, что она принесла. Природа каждого психического заболевания лежит в языке, - говор, движения, информация как таковая, - и все это в раннем детстве даёт родитель. Почему, думая про заболевания, про их природу, в голове начинается мушиная буря, рвущаяся наружу, заставляющая голову буквально лопаться от информации: одна информация сокрыта, мозг без боли не показывает ее никому, а другая лежит на поверхности, она дышит горячим воздухом, обнажая самые острые углы и кости, а третья, будто вовсе не твоя, придуманная, мешает, обводит золотым блеском каждую тонкую капельку мертвых воспоминаний, лежит на острых костях, прячет их. Что есть психическое заболевание? Это бич человечества, рожденный людьми - это гибель, поедающая гениальный мозг. Дримурр тяжело вздыхает, медленно откладывая свой телефон в карман. Его алые глаза не переставали болели, а таблетки, какие бы противные последствия они не несли собой, кончались, уходили стремительно и резко. Сегодня юноша пришел к Нейтану как раз за ними, за драгоценной бумажкой с заветными криво написанными буквами и яркой голубой печатью. Голова все также болела, будто каждый день по ней кто-то стремительно бьет палкой, однако ничего тяжелее шума будильника он не ощущал, казалось, уже несколько месяцев. Семья живет счастливой жизнью: мать - спокойно занимается работой, много времени проводит с бывшим мужем и детьми, а также, на удивление, дала свое согласие и отпустила Фриск на длинный вечер, хотя обычно, помня саму суть ее вечно взъерошенного характера, она бы не отпустила юного посла так надолго без постоянных звонков; отец - отдыхает, бегает и крутится, будто и он, что удивительно, способен на резкие перемены, полностью переиначивая собственное имя в глазах Ториэль, становясь монстром лучшим, много более, как бы выразился кто угодно, совершенным! Они оба растут, изменяются под новый мир, а что и говорить про брата и сестру - оба столь сильно выросли за короткий промежуток времени! Все успели привыкнуть к новому миру, новой жизни, однако и этого юноше было не понять, как бы сильно он не пытался. Прошлое сокрыто во мраке, и этот мрак медленно поглощал его, не позволяя расти дальше, обнажая и искажая реальность - иллюзию, пустую, созданную чем-то, что выше Чары. Древо за окном стремительно растет, его ветви становятся шире, покрываются листвой, а после стремительно ее сбрасывают, на этом древе, сколько бы Чара не смотрел на него, всегда сидят птицы - одни и те же. Они росли на его глазах, стали больше, свили свои гнезда, разлетались и слетались вновь, все их существование вертелось вокруг этого дерева за окном. Чара видел как из гнезда вываливались птенцы, видел как этих птенцов хватали, уносили, а иногда оставляли на погибель - забавный круговорот, которым руководят деревья. -- Милые птички, не правда ли? Голос. Томный, однако с весьма отчётливо слышимыми интонациями, чем-то вроде, лучше сказать, акцентами. Голос тихий, спокойный, комментирующий саму суть действа снаружи - обычный голос. Таким голосом обладают либо заведомо приятные собеседники, либо ужасные маньяки - Чара не повернул головы, не повел даже взглядом, этот голос был незнаком и знакомиться с ним он не желал, почему его алые глаза лишь медленно прошлись по оконной раме, обведя ровный, идеальный прямоугольник. Однако этот голос все еще звучал в голове, отдавался эхом, отражаясь от гладкого черепа изнутри, минуя поеденный миллионами мух мозг. Это был голос томный, со слышимыми интонациями, акцентами. Тихий и спокойный - а правда ли он был таким? Кто может обладать таким голосом? Приятный собеседник? Маньяк? Его голос не был угрожающим, однако не сказать, что он был успокаивающим - выпиющее спокойствие, граничащее с голосом стремительно умирающего, впадающего в сон человека. -- Согласен. Надеюсь они проживут дольше прошлых. Отвечает второй голос. Дримурр вздрагивает, наконец он желает повернуться, но не в силах перебороть неожиданное замирание, замирание настолько сильное, что, казалось, даже сердцебиение ослабело. Он отчётливо ощущал, слышал тяжёлое дыхание лишь одного человека, однако, это точно были не галлюцинации, раздался второй голос. Принц широко раскрывает глаза, не в силах оторваться от окна. Вокруг был лишь коридор и занятые кабинеты, вдалеке стоял кабинет Нейтана - тот самый роскошный и ухоженный, - и прямо в самой середине коридора, ровно у стены, стояло несколько лавок для ожидающих, обычно на них умещалось двое человек, а следом, напротив этой лавки, с другой стороны, стояла абсолютно такая же. Иными словами, троих посетителей здесь быть не могло, - да и двоих, учитывая как *популярен* Нейтан и его услуги, - что открывает все тот же вопрос - это Чара сошел с ума и его чувства начали его подводить или здесь действительно происходит что-то не так? Красные глаза держатся широко раскрытыми, плечи юноши дрожат, пока его глаза в животном страхе оглядывали помещение вокруг - голова медленно загоралась ярчайшей болью, переходя ото лба к вискам, заставляя сожмурить глаза от противной, ноющей боли. -- Как интересно. Так ты слышишь меня, Чара Дримурр? -- Хах, как же это забавно! Лишь его кусочек смог наладить контакт! Алые глаза сияют. Яркий свет горячим огнем застилает лицо принца, он наконец ощущает что страх спадает и что он может взглянуть на своего собеседника. Высокий, - нет, гигантский, - полторы сажени ростом монстр, с его головы, казалось, сняли кожу и мясо - идеальный, твердый, будто высеченный из камня, череп смотрел куда-то вперед, будто вовсе не замечая рядом человека. Монстр - а лучше назвать это ужасное отродье существом - движется, широкие плечи, наклоненные наискось, будто в одной его руки лежала неподъемная ноша, слегка подрагивают когда существо говорит; его широкая, доходящая до полупрозрачных кошачьих вибриссов, что находились чуть ниже его глаз, улыбка движется, огромнейшая пасть при говоре раскрывается, обнажая острые клыки, которые так легко соединялись в длинной зубастой улыбке - казалось, у этого существа вовсе не было губ, что, учитывая его строение головы, было сущей правдой. Пустые, впалые глазницы не выражали ничего, у этого существа не было глаз и одни лишь маленькие, пустые впадинки. Простая серо-черная одежда не скрывала гигантских лап и длинных рук, которые, скрюченный в странной позе, удерживали белоснежный комок, странно двигающийся когда второй голос говорил - глупо отрицать, что, кажется, именно ЭТО является вторым голосом. Знакомым. Противным. -- Когда-то Он был ученым. Говорят его… его разорвало во времени и пространстве… Хе-хе-хе! -- Высокая фигура хихикает, переходя на тихий, приглушенный смех. -- Как Я могу говорить такое без страха? Он же прямо у меня в руке… -- Тише, номер два, ты пугаешь человека. Слышишь меня, Чара Дримурр? Понимаешь? Как интересно… Взгляни ниже, Дитя, Я прямо здесь. Ха-ха… Второй, будь добр. -- Существо, которое сгусток белого ничего называл Вторым, схватившись за свой стремительно потеющий лоб второй рукой, медленно двигает первую. Принц видит знакомое лицо. -- Как… К-как? Ты же… Ты же сдох! -- Теряя прежнее многословие, Принц делает резкий рывок назад, испуганно глядя на белое нечто. Его плечи дрожат, а сам он, ощущая, как быстро сохнет у него во рту когда сердце колотилось так быстро, пытался выдать хоть одну фразу. Боковым зрением он видел, как стена движется, однако двигалась не стена - картина. Три картины, висящие на стене, в одно мгновение приобрели новые формы и рисунки, и вот огромный алый глаз с картины посередине глядел на Чару, сверлил его взглядом, быстро двигаясь из стороны в сторону. Глазное яблоко было налито кровью, капилляры на нем лопнули и кровь из них, казалось, текла по стене. -- Как интересно… Помнишь меня? Мои последователи возжелали знать о тебе больше - Второй, делай. Гигантская рука делает резкое, животное движение, целясь ровно к голове Чары, однако принц, неосознанно двигаясь, в последнюю секунду срывается с места, тяжелым, звонким движением сбегая от этого монстра. Его глаза горят все ярче, он ощущал как его нос медленно забивался, заполнялся жаром, который, он точно знал, не мог быть ничем иным кроме как решимостью. Утирая нос рукавом, юноша медленно поднимается, глядя на огромную фигуру, которая, таращась на него, широко раскрыв свою пасть, казалось, застыла, однако дрожащие плечи мешали существу полноценно замереть. Оно бросает взгляд на то, что покоится в его руках, а после, хихикая, тихо что-то шепчет. Проходит лишь секунда, и Второй, дернувшись, резко пропадает. Буквально испаряется, исчезает будто дурное ведение, а следом за ним картины становятся прежними: оказывается они столь красивы, когда лучи солнца рыжими линиями округляют их, отражаясь солнечными зайчиками по стенам. Принц фыркает, ему не требуется даже секунды чтобы решиться найти Оливию и Альфис - отписав быстрое сообщение Нейтану, выдумав на ходу легкую историю о проблемах у Фриск, он быстрым шагом удаляется, подрагивая от каждого шороха вокруг. Казалось, позади всегда идет гигантский Второй, раскачивающий своими длинными руками, желающий схватить Чару этими длинными пальцами. Одна мысль о нем заставляла того прибавлять шаг, хмурясь и недовольно оглядываясь по сторонам. Удаляясь как можно дальше от здания, он пытается позвонить Альфис, и, на удивление, у него получается. Женщина отвечает на звонок, много извиняется и заикается, однако сразу же полностью меняется в тональности когда Дримурр сообщает, что хочет обсудить свое прошлое именно с ней. Казалось, она ждала? Путь до лаборатории не занял особенно много времени, как казалось самому Дримурру, его длинный шаг легкой поступью вел его прямиком к двум ученым, не позволяя холодному ощущению чужого присутствия бежать по его спине - буквально говоря, убегая от этого ощущения. Лаборатория, как и всегда, была белоснежной и яркой внутри: лампы под потолком освещали каждый даже самый темный уголок, казалось, именно этот свет согревал все помещения, делая нахождение внутри в верхней одежде невозможным, - Ящерицы ну очень любили жару, - внутри все напоминало когда-то наспех сколоченную ЛАБ из подземелья, будто копируя и совершенствуя все то, что однажды создала Альфис под себя. Здесь и красивейшие плакаты Меттатона с его ГИГАНТСКИМИ БЛЕСТЯЩИМИ размашистыми автографами, каждый из плакатов был подписан отдельно для каждой ящерки, Дримурр был уверен что точно такие же где-то есть и у Фриск, однако, разумеется, спрятанные в альбомы - подарками такого рода она дорожила премного, не желая чтобы даже уголок погнулся или как-либо испортился. Длинное помещение вело ко множеству дверей, а также к уже излюбленному Альфис подъемнику на своеобразный второй этаж, насест на высоте, куда ее звериное нутро звало создать свое личное рабочее местечко. Там она, как помнил Чара еще со времен своего возрождения, ютилась с разного рода механизмами и машинами. Владения Оливии находились дальше и она, занимаясь изучением совершенного в иной, пускай и связанной с механикой, наукой - не желала вляпаться в машинное масло и заляпать свои магические цветы пылью, ошибившись как Кое-кто в прошлом. -- Э-эм, Ч-Чара! Приве-ет! -- Женщина выскальзывает откуда-то сверху, опускаясь вниз к Принцу, отвлекая того на себя. Она уже, как он видел, успела переодеться с дороги и, одетая в длинный халат и обтягивающую черный водолазку, заправленную в брюки, быстро сокращала расстояние между ними, волнительно разглядывая криво улыбающегося Дримурра. Юноша немного хмурится, заставляя свою улыбку казаться много более кривой. -- А ну поднял руки. -- Шипящий, знакомый голосок заставляет его мгновенно дернуться, однако повиноваться и поднять руки - это Оливия. Оливия была старой знакомой Чары, подругой Альфис и коллегой противного дерьмоеда, которого они зовут Сансом. Определить аналогичный вид среди людских ящеров было достаточно сложно: небольшая серо-зеленая ящерица с крупным капюшоном, который она не стеснялась расправлять при любом неприятном инциденте; глаза у девушки были крупными, больше чем у Альфис, двумя тонкими зрачками она рассматривала Дримурра, жестом указав Альфис остановиться. Она знала свое дело, обладала отличными навыками и знаниями, а что и говорить про ее умелый навык обращения с любой магией и душой, идеально понимая любую биологию - если называть тело оркестром, то она могла быть твоим дирижером. Из детства, которое Принц априори не любил вспоминать, о ней сохранились лишь приятные воспоминания: да, она женщина с характером, но и Чара был совсем не милым покладистым мальчиком, потому они во многом хорошо понимали друг друга, иногда понимали друг друга даже слишком хорошо - две уставшие апатичные души весьма хорошо зреют друг друга. Ее холодные, острые пальчики подрагивали. Альфис, встав на месте после единой команды столь же ледяным голосом, подрагивала следом, явно взволнованная такой странной, опасной реакцией. Стены помещения, казалось, сужались, все вокруг стремительно уменьшалось, закрывая Дримурра в коробку где находился лишь он и та, кто видит в нем странную угрозу. Ее крупные глаза хмурятся, ящерица медленно движется вперед, аккуратно извиваясь, готовая прыгнуть. Она отдает команду принцу поднять руки на ширину плеч и тот, не препятствуя, делает это, поднимает их, тяжело выдыхая. Что она сделает? Что случилось такого, что заставило ЕЕ стать столь настороженной?

Бип

. Звонкий звук заставляет принца дернуться и удивленно глянуть на маленькую ящерицу, почти в три раза меньше его самого, когда она, двигаясь, легким движением заползает по его штанине, тыкая странного вида аппаратом в его тело. Аппарат этот, имея крупную ручку, сам по себе невелик, на кончике его находится плоская, гнутая вперед, черная плоскость из которой тонко светит алый лазер. Чем-то этот аппарат напоминал принцу кассовый, однако сейчас, желая произнести колкость дизайнерским способностям Оливии, он не смог протянуть даже звука: в горле ужасно пересохло, вдох ртом создавал лишь неприятную боль глубоко в глотке, головная боль все не проходила, возвращалась, догоняла его из офиса Нейтана - он молча глядит на нее, пытаясь снять боль любым доступным сейчас способом. -- И какого черта ты пьешь столько таблеток, я думала, Он сейчас взорвется. -- Сидя на плече, демонстрируя очевидную легкость своего тела, монстр кивает Альфис и та, поправив очки, быстро переплетая ногами, мчится дальше, волнительно разглядывая Чару, вечно поворачиваясь назад. Ощущая как Принц заметно начинает оседать, Оливия опускается вниз, пряча свой аппарат в карман, поправляя свою теплую одежду. -- Но пусть так, если они помогают, то просто снижай дозу постепенно, иначе ощутишь как действуют побочные. Надеюсь помнишь, как долго я пыталась подобрать нужные. -- Бесшумно она движется следом за Альфис вглубь лаборатории, движением головы позвав Чару за собой, добавляя: -- И ценишь это. Заходя глубже внутрь, он ощущает как отовсюду идет теплый воздух, идеально соответствовавший обеим ящерицам. Они ощущали себя все лучше и лучше, сложно даже сказать, что не идеально. Сама лаборатория, создание которой правительство умело забыло упомянуть во множестве документов, опускается вниз, однако не ведет к когда-то существовавшему старому гигантскому зданию, в котором Чару создали обратно. Здесь, внизу, не было даже намека на старость и секретные эксперименты Франкенштейна: чистота, порядок, множество чертежей и капсулы с какими-то скрытыми образцами чего-то магического - собственность Оливии. Альфис как-то оговорилась, что они намеревались создать экстрактор душ заново, но меньший и более компактный, разумеется еще глубже к подземелью. Энергия сюда тянется как раз от подземелья, оказалось что Ядро, которое даже МТТ легко переделывал под себя, также легко может перестроиться под новые нужды. Геотермальная магическая энергия заполняла лабораторию и несколько правительственных зданий, однако, разумеется, оставалась лишь глупым мифом или шуткой для всех остальных. Удивительно как Монстры превзошли людей, хах? -- Ну та-ак, о чем толковать собрался? -- Оливия заходит следом за своей коллегой в одну из комнат, представлявшую из себя крупное помещение с высокими потолками, оборудованное несколькими койками, шкафами и разного рода полками, которыми здесь было в целом закрыто все - на каждой что-то стояло. Очевидно, здесь они хранили ненужные вещи или что-то, что пригодится ящеркам далеко потом. Эти койки вызывали единое воспоминание у Принца. Одну лишь ассоциацию. Все вокруг стало зеленого оттенка, в одно мгновение оформление комнаты в его головы изменилось, Альфис и Оливия растворялись в холодной дымке, пока в голову не ударил противный, прерывистый писк, сигнал, который обозначал лишь одну неприятную новость о том, что Чара все еще жив. Он кивает, качает головой, возвращаясь в реальный мир. -- Ч-Чара, мы с-с радостью поможем если ты… Ну… Плох д-делами!! -- Перебирая и заламывая пальцы от волнения, Альфис звучно сглатывает. -- Спасибо за это, разумеется, -- тихо начинает Дримурр, -- недавно я встречал Санса, а после еще кое-кого из прошлого… Мне интересно что вы помните о Сансе и о НЕМ. Расскажите ВСЕ, прошу. Его тонкая рука закрывает дверь позади, и Принц, делая шаг вперед, буквально жмет маленьких ящериц к стене, завешанной старыми концептами плакатов МТТ, позади. Они не выглядели удивленными этим вопросом, но отвечать никто не торопился. Пока что.