Мой Бог в себя не верит

Мирон - первичная личность. Помнит все, что с ним когда-либо случалось, но не может контролировать все свои действия. Иногда ему кажется, что он наблюдает за собой со стороны. Мамай - человек-камень, при чужих всегда суров и если надо - зол. Обычно появляется, когда надо защитить "Мирона" или раздобыть денег, к слову, у него их всегда много, некоторые подшучивают над ним, называя его лепреконом. Охра - в детстве его часто пугали страшными звуками из темноты, заставляя быстрее уснуть и не шастать по ночам. Любит фотографировать и представляет знакомых на фотоснимках своими друзьями. Ладит с людьми, но редко с ними контактирует, предпочитает сидеть в стороне и мечтать о светлом. Порчи - говорит с акцентом, когда надоедает может перейти на английский или португальский. Добрый, всегда готов помочь и познакомиться с новыми людьми. Грустит, когда его не понимают. Занимается музыкой в свободное время, пишет биты и напевает себе пол нос мотивы. Женя - единственная личность женского пола. Отвечает за них, как за детей. Хорошо организованна, решит проблему любого масштаба за считанные секунды. Любит читать книги, почти не спит, потому что увлечена работой. Обычно все самые важные решения принимает она. Я снова проснулся в неизвестном мне месте. Сначала смотрю на руки, потом сажусь на кровать. Вокруг пыльно и нечем дышать. Надо открыть окно и найти хозяина. В последний раз я был в Питере. Это я отчётливо помню. Помню свою квартиру, и то, как в очередной раз пытался что-то написать. Сидел, наверное, дня два, даже гулять не выходил. Обычно я много гуляю. В квартире я оказался один. Никого не было. Ключи на тумбочке в прихожей, на холодильнике обнаружил прикрепленную магнитиком визитку. Походу, это съёмная квартира. Походу, я даже не в России. Паника наступает сразу же, подкрадывается потихоньку, откуда-то изнутри. Пытаюсь убедить себя, что мне не страшно. Надо во всем разобраться. Спокойно. Вай-фай нашел, местонахождение тоже. Я в Киеве, почти в центре, билеты покупал вчера утром. Примерно до этого момента я и помню, что что-то делал сам. Остальное возвращалось постепенно. И то, как я резко встаю со стула, и то, как начинаю собирать вещи, попутно шепча, что мне здесь больше не место. У меня снова был приступ, похоже. Приступами я называю время, когда сам не могу что-то делать. Я лишь помню, что происходило. Или вспоминаю со временем. Это не я. Это кто-то другой. Со своими "демонами" я немного знаком. Иногда я слышу чужие голоса в своей голове. Это не я. Совсем разные и не похожие... Люди? Я пытался узнать об этом у своих знакомых и много читал о раздвоении личности, но сам на прием записываться не решался. Это явно повредит моей карьере. Разрушит все то, что я так долго строил и то, о чем мечтал. Этого нельзя допустить. Спустя время я научился контролировать свои действия. И такие "приступы" происходили редко. Но полностью избавиться я не смог. Значит, Охра решил свалить из России (у него бывают резкие, порой совершенно необъяснимые, идеи, с этим я уже свыкся), Женя помогла разобраться с билетом и прочими бумажками, а Илья следил все ли хорошо у них идет. Из-за того, что я слишком редко их пускаю в свою голову они действуют по очереди при приступах. Часто меняются и дают друг другу сигналы о своих намерениях и желаниях. Пытаются как-то сжиться с этим. Как и я. Мысли снова сжирают меня заживо. Выхожу на балкон с книжкой из домашней библиотеки хозяина и иду курить. Мне не хватает воздуха. Flashback "Да он нарик, посмотрите на его зрачки. Лошок" "Альбома, видимо, не дождемся" "Дед, старость не радость, да?" "Последний трек говно, зато оксишоп процветает!" "Исписался" Исписался Исписался Исписался В офисе снова бардак. Недавно подписали нового артиста, туровой сезон вот-вот начнется, никто не сидит без дела. Илья снова намекает на "хотя бы трек", Женя начинает кричать, потому что тот "давит" и все это приходится терпеть, спокойно выслушивая предложение директора на собеседовании. Они обсуждают новых артистов, которых посоветовал Мирон. Согласовывают вопросы по поводу ближайших релизов, и планируют следующий ВЕЛИКИЙ ТУР ОKСИМИРОНА. Да только сам он этого не хочет. Катать со старым материалом реально заебало, как бы он не любил свои треки. На него давят эти стены и все вокруг. Просто хочется забыться. А лучше выдавить из себя уже хот что-то. Он же оксимирон, блять. End flashback Перечитываю одну и ту же страницу раза три, не могу сосредоточиться. В голове воспоминания о недавних ссорах, непонятках с друзьями… Любимого человека нет. Друзей вот-вот и не станет. Треки не пишутся. И ты сам из этой жижи не выберешься, если не захочешь. Избавиться от своего покрова, не плыть по течению, выйти из своей комнаты. Черт, Мирон, это так просто. Ты ведь не один такой. Парень устало перевел взгляд на вид впереди, потер глаза… И снова начал наблюдать за собой со стороны. Его разум занял кто-то другой. Илья чувствовал злость. Злость, которая появилась из-за большой обиды. Обидно, что Мирон их игнорирует. Обидно, что они все заложники этой ситуации, но он даже не хочет с этим разбираться. Что он начал забывать, кто есть он сам. Злость брала свое. Книга полетела на асфальт, прям с балкона. Мамай вышел из дома, пошел быстрым шагом вдоль улицы, решив, что нужно найти информацию самому. Пройтись по всем книгам, если нужно. Он читал уже как-то про слияние личностей и все такое, но даже не задумывался разбираться с этим. Сейчас же свое взяло верх. Им грустно, и обидно, и тоскливо. Хочется на воздух. Может Мирон бы и написал что-то толковое, если бы занялся собой. Узнал себя, перестал бояться и бежать. Перестал бы следить за всем вниманием, что ему будто бы падало с неба, брать на себя столько ответственности и постоянно переживать, что кто-то узнает о его “недостатке”. Вдруг человек останавливается посреди улицы. В его глазах помутнение, губы едва шевелятся, а потом взгляд снова обретает живой вид. - Мирон, тебе нельзя выходить на улицу. Ты больной. Не выходи из дома. Парень развернулся и побежал обратно. Заперся на два замка, попробовал уснуть, но не вышло. Лежит свернувшись калачиком и хочет лишь чтобы это все закончилось. Он знает, что если захочет покончить с собой, то его одернет Илья, а Женя придет и наорет сверху. Потом придет Охра. Он будет успокаивать и в итоге они проговорят всю ночь совершенно о всем. Ваня редко выходил днем, да и вообще не стремился завладеть разумом. Ему нравилось разговаривать с Мироном по ночам, он считал его своим единственным настоящим другом и иногда очень жалел, что не может его обнять. Хотя бы потрогать. Они часто говорили об этом. Им всем бы хотелось увидеться в реальности. _ Я давно перестал верить в себя. Давно перестал верить в кого-либо. Все мое фанюческое детство осталось где-то на затворках сознания. Люди, на котрых ровнялся, стерлись в сплошное месиво. И сейчас, когда строчки не идут, сон послан далеко нахуй, а мысли, как вороны, кружат над головой, как никогда хочется все прекратить... Я часто так говорю. Просто потому что мне все надоело. Я не выходил из дома неделю. Продлил аренду квартиры, заказал еды на дом. И все. Время проводил на балконе в большинстве своего. Пытался отвлечься чтением, но чаще всего в открытую пиздострадал под легкий ветерок, что дул прям в ебало. Хоть что-то меня радует. Хоть что-то напоминает мне, что я чувствую, я здесь, и я реальный. Настоящий. Я, блять, существую. Телефон не включал с приезда сюда, что к лучшему. Нет лишней информации в голове, нет пятиминутных новостей и странных предложений затусить где-нибудь в границах Питера. А еще нет комментариев, просмотров, цифр. Жалости. Жажды. Желчи. И все же ты исписался, Мирон. Спрашивается, что делать дальше…? _ В голове бардак. Если говорить точнее, то ебаная война. Все это время гармонию между ребятами держал Порчи. Он мог найти подход к абсолютно любому типажу людей. Его называли солнцем и всегда пытались не ругаться друг с другом, когда он рядом. Но сейчас и он совершенно не знал что делать. Мирон заснул и проснулся отдаленно от всех. Теперь все было в руках Дарио. Это решение было принято всеми сразу. Мирону слишком плохо, он не может себя контролировать, Охра снова забился в угол и ждал момента, когда Мирон снова захочет поговорить с кем-то из его “ближних”, Женя плачет в растерянности. Все напряжены и потихоньку начинают терять контроль. Сегодня Дарио впервые записался к психиатру. И говорить с ним будет исключительно он. _ Со временем контроль взяла Женя, она была ответственнее и следила за режимом их лечения лучше всех. Мирона больше не подпускали, он много переживал и находился в глубокой депрессии от всего произошедшего. Ему казалось, что это и есть самый настоящий конец. Ему не хватало веры в себя. Семьи, людей, на которых можно положиться, которым можно доверять. Пока он сидел в заточении, изредка поглядывая, что творят эти ребята с его телом и, собственно, с жизнью, пытался найти новую форму его музыки. Как она должна выглядеть? О чем? В его голове крутились строчки, и о да, он научился писать и запоминать все в голове. Идеи появлялись, вариантов с каждым днем стало все больше и больше. Через два месяца Илья перевез всех обратно в Питер. Решил все вопросы с БМ, заявив, что тур отодвигается на годик-два и с этим ничего не сделаешь. Побегал: где-то засветился, где-то порекомендовал своих хороших знакомых, и вуаля. Чувство существования в интернете вернулось. Фанаты немного оживились. Еще не все потеряно. Пора возвращаться, Мирон, пора возвращаться. Домой.