ОМСПКМС

      Антон долго возится с пуговицей на воротнике серой рубашки. Браслеты на запястьях позвякивают в тишине, нарушаемой лишь тихим недовольным сопением со стороны Шаста. Тот бросает эту затею и решает попросить помощи. Выходит в узкий коридор, наблюдая Арса, завязывающего шнурки на вансах. — Арс, подмоги, а, — зеленоглазый поворачивается к зеркалу, а после к подошедшему Попову. Тот быстрым и ловким движением завязывает маленькую пуговицу на воротнике, переводит взгляд на парня в зеркале и мягко ему улыбается. — Знаешь, твои пальцы были ловче, когда мы встречались, — смех со стороны темноволосого заставляет цокнуть, закатить глаза и уйти в комнату снова, дабы нацепить на себя черные джинсы. — Зачем мы вообще туда идем? — Может, у меня проснутся чувства и я снова тебя полюблю, — Попов на цыпочках, обутый, заходит в комнату к Шасту, скрещивая руки на груди. — А вдруг у меня не проснутся? — Антон довольно хмыкает и проходит мимо, дабы обуться. Идея пойти в их общее место совершенно не нравилась ему. Он не был там довольно-таки долго, сразу же после их расставания запретив вход, но, по всей видимости, жизнерадостный Арсений решает по-другому. Прошлогодняя листва хрустит под новенькими кедами Антона. Кое-где еще остался снег, но увидеть столь редкие белые островки теперь считается удачей. Весеннее солнце противно лезет в глаза, заставляя парней смешно морщиться. Арс переступает через какую-то ветку, оглядывается и встречается взглядом со старым заброшенным зданием из красного кирпича. Смотрит на невозмутимого Шаста и лишь пожимает плечами, сворачивая влево. Здесь они влюблялись. Огромные бетонные плиты сразу же навевают старые воспоминания. Здесь они втихую пили, пели и танцевали. Здесь сидели с друзьями, сидели одни, целовались. Сентиментальный Арс умиленно мычит, пока Антон садится на плиту. Вытягивает свои бесконечные ноги и закуривает. Их взгляд натыкается на ту самую заброшку из красного кирпича, а еще на скелет бывшего здания из бетона. Голубоглазый чувствует запах сигарет с капсулой, тяжело выдыхает. — Опять ты свое дерьмо куришь, — а сам достает винстон, зажимая сигарету губами. — Да я вообще человек-дерьмо. И музыка у меня херня, и курю я херню, да и вообще, — зеленоглазый не обращает внимания на взгляд Арса, укладывается на спину, замолкает. Говорить о чем-то не хотелось от слова «совсем». — Опять ты начинаешь, — Попов прикуривает, а после ложится рядом, упираясь взглядом в голубое небо. Улыбается своим мыслям, выдыхая сизый дым. Где-то высоко пролетает стая птиц. — Будь позитивнее, не смотри.. — На мир такими глазами, — заканчивает вместе с ним Антон, не поднимая век. Затягивается, вслушиваясь во внезапно стоящую тишину. Укладывается удобнее. — Ну? Чувствуешь что-нибудь? — воодушевленно спрашивает темноволосый, повернув голову к парню. Тот просто пожимает плечами. — А я чувствую. Домой они возвращались в тишине. «У Арсения Сергеевича всегда было две слабости. Наркотики и Антон, и если первое скрывать удавалось весьма удачно, то слабость к Антону заметили крайне быстро, пытаясь подтолкнуть старшего к предмету его обожания. И Попов, скорее всего, даже попробовал бы пригласить Антона, но тут уже вспоминалась первая слабость, и Арсений на время забывался» Антон прижимает к лицу листок, пропахший сушеной лавандой. Вдыхает полные легкие и замирает на секунду, пытаясь оставить внутри себя частицу того прошлого. Улыбается, а после аккуратно сворачивает этот листок в маленький квадратик, пряча в коробку с воспоминаниями. Арс всегда любил писать такие зарисовки, и вот, ему когда-то досталась одна, прямо про них, которую тот перечитывал довольно-таки часто, каждый раз замирая, когда почувствует запах лаванды.