Иногда лучше остаться дома.

Длинная череда промёрзших насквозь коридоров сменилась тёплым, даже жарким кабинетом. Некурящий человек сразу бы заметил насколько тот прокурен, как по запаху, так и по мутному облачку под потолком. Держащего под обе руки мужчину привели сюда для решения его дальнейшей судьбы. А ведь всё складывалось как нельзя лучше. Незаметно пробрался на территорию заброшенных складов, миновал всю охрану, но был пойман из-за тихого треска сухой ветки под ногами. Патрульные, так не вовремя проходившие возле места засады, услышали шум и естественно отправились узнавать его источник. Пока сидящий в кустах брюнет лихорадочно размышлял, как ему выйти из ситуации, его местоположение уже вычислили. Быстро бьющееся сердце следователя пропустило удар, когда над головой внезапно появились ещё две чужих с совершенно недружелюбным видом. Лучший следователь в городе попался из-за какой-то веточки, чёрт бы её побрал! Единственное, что он успел в тот момент сделать — незаметно уложить мобильник в самые корни злосчастного растения, прежде чем его вырубили прикладом по голове. — Босс, мы нашли его возле складов. Пытался выследить и добыть информацию. Трое стояли на пороге жаркого кабинета. Внутри мебели оказался минимум: простой прямоугольный стол из тёмного дерева, пара обитых шёлком стульев, несколько резных тумбочек и небольшая свисающая с потолка лампочка. Патрульные, продрогшие на улице насквозь, стояли с каменными лицами и буквально нежились от разморившего тепла. Их можно понять, всё-таки наверху минус четыре градуса, замёрзнешь, даже если будешь одет, как капуста. На них презрительно смотрел Босс. За последний год он сильно ожирел и обленился, но всегда нездорово загорался, когда дело доходило до наказаний. Покуривая дорогую сигару, на вкус ровно такую же, как и обычные сигареты из дешманского магазина, он вовсю предвкушал интересное времяпровождение. Злость из-за нарушения покоя прошла, на её место пришло простое недовольство, что пленника беспардонно притащили в его кабинет. — Ну и? Чего вы, дурни, его сюда приволокли? — Мерзкий гнусавый прокуренный голос разразился подобно грому среди ясного неба. — Языки проглотили, дебилы? — Так он это… Следователь. — Вы чё думали, раз он следователь, то я его с распростёртыми объятиями встречу в личном кабинете? В вашей башке хоть капля мозгов осталась или на тренировках выбило всё? Виновники беспокойства потупили взгляды, едва ли не скулили от обиды, как потрёпанные шавки. Босс раздражённо цокнул, смахнул пепел на каменный пол и затушил сигару, отложив в бархатный чехол. Махнул рукой, мол, прочь ироды, и охрана спешно ретировалась в холод сырых подвалов. Сам же ещё ненадолго задержался в кабинете, собирая все документы о поставках, сделках и прочем в кожаный портфель. Туда же отправилась и бархатная коробочка с сигарами. Самый главный талант Дона — продумывать каждый шаг наперёд. Появление самоубийцы-следователя не гласило ни о чём хорошем и лучше бы уехать прямо сейчас, но желание отыграться за прерванный покой всё же одержало верх. Как никак, а время ещё есть. Он ступил за порог своего кабинета, поежился от окутавшего его холода, на какую-то секунду задумался о контрасте температур и быстрым, несвойственно лёгким шагом для полных людей, направился вглубь коридоров. Ещё с месяц назад он бы с лёгкостью тут заблудился, но сейчас ориентирование настолько улучшилось за счёт почти ежедневных пыток каких-нибудь пленников, что заблудиться теперь казалось невозможным. Вне кабинета пахло сыростью и плесенью, на бетонном полу кое-где образовались лужи от протекающих труб, изредка пробегала какая-нибудь мышь или крыса, вызывая у Дона только брезгливость и ненависть к этим никчёмным созданиям. От стен эхом отзывались тихие стуки каблуков лакированных оксфордов и еле слышимый шорох дорогого клетчатого костюма, сменяемый смачными плевками вязкой слюны. У дверей своеобразного подвала стояла охрана. Габаритному мужчине Босс отдал портфель и приказал подготовить машины для немедленного отъезда по его команде. Подчинённые коротко кивнули и рысцой отправились к выходу, сообщать остальным. Дон открыл дверь, гулкое эхо нарушило мёртвую тишину помещения. Подвал вовсе и не был как таковым подвалом, всего лишь очередная секция склада, отданная под пыточную камеру, в которой за последний месяц умерло не меньше сорока людей. Пленник закопошился у стены, связанный по рукам и ногам, подвешенный за верхние конечности на торчащий из стены крюк. За те минуты, что он тут находился, тело ежеминутно покрывало мелкой дрожью от холода. Да и судя по звукам, где-то в помещении было открыто или выбито окно, а учитывая то, что здание заброшенное и не прогреваемое от слова «совсем», вполне не удивительна низкая температура. — Ну что, голубчик, как звать по имени? — Дон прошёл внутрь, не заботясь о тишине, придвинул стул ближе к следователю так, чтобы полностью видеть его лицо. По правую сторону от него стоял медицинский стол, полностью металлический, с различными инструментами: от простого скальпеля до биты и пистолета. — Найтмер. — Кошмар, значит. Рад знакомству. — Не сказал бы, что это взаимно, — следователь болезненно поморщился: руки порядком затекли в тугих верёвках. — Зачем все эти любезности? — Ты считаешься лучшим следователем в городе. В чём твой успех? Найтмер странно покосился на мужчину, вероятно ожидая, что тот вскочит с места и засадит ему в бок нож. Но он сидел, внимательно всматривался в бледное с синяками под глазами лицо злейшего врага. Молчание бы продолжалось дольше, если бы Найтмер не пожал плечами, насколько это было возможно. — М? Ах да, секреты успехов не выдают. Понимаю. Тогда вопрос такой, — Дон вытер белоснежным платочком вспотевший лоб, — возможно ли разойтись с тобой мирными путями? Я буду ежемесячно скидывать на твой счёт крупные суммы, а ты не будешь мешать мне и моим ребятам… — Я вам не продажная шлюха! Всех засажу! В самый Ад! Босс поморщился от чересчур громкого крика следователя и зашёлся в оглушительном смехе. От гнусавости и прокуренных связок смех вышел довольно жутким, схожим со звуками гиены, когда та чувствует своё превосходство перед жертвой. А раскатистое эхо добивало барабанные перепонки окончательно. — Ну ты и идиот, — было сказано сквозь дикий смех, — а мог бы сейчас уже ехать к своему соулмейту домой. Внутри Найтмера всё похолодело, но тело наоборот бросило в жар. Неужели этот человек знает, что говорит, или же просто тычет пальцем в небо? Насыщенные сине-фиолетовые глаза метались по вспотевшему лицу Дона, пытаясь выяснить хоть что-то, однако его лицо было непроницаемым. — У меня его нет. — Ну как же? А кто тогда живёт в маленькой квартирке на окраине города? Разве не Киллер? Значит знает. Но если бы с ним что-то случилось, Найтмер был бы уже в курсе. Значит это просто информация. Тогда к чему было знакомство, если он, выходит, знает про него и его соулмейта? Следователь лихорадочно пытался соединить мысли в одно целое, но то и дело терял цепочки сути. — И почему ты не думал о нём, когда попёрся сюда? — Премерзкий оскал искривил без того безобразно гладкое лицо. Мелкие глазки теперь буквально утопали в складках кожи, щурясь. На лбу опять крупными каплями проступил солёный пот. — Что ты предлагаешь мне делать с тобой? — Отпусти. Дома его ждёт любимый, мирно смотрящий фильм, хотя может какой-то сериал, а может просто программу наугад. Рядом с ним, возможно, стоит кружка горячего какао с маленькими маршмеллоу, тёплый плед или лежит очередная книга про приключения. Ему спокойно, ведь его убедили в том, что муж работает над простой безобидной кражей, а не серийными убийствами. И он не знает, что сейчас его любимый человек в мокром и холодном подвале, на краю жизни и смерти. — Отпустить? — Очередной громкий хохот резанул по ушам. — Ты совсем что ли? Я похож на идиота? — Очень, — Найтмер сплюнул накопившуюся слюну на пол, едва не задев дорогие ботинки Дона. Мужчина в одно мгновение подскочил со стула, что тот даже упал на бетонный пол, схватил рядом стоящую биту с железным наконечником и с размаху саданул ею по хрупким рёбрам с левой стороны, выбивая весь дух из худощавого тела одним ударом. Раздался хруст и где-то внутри, рядом с лёгкими, стало невыносимо больно и горячо. Пленник свисал с крюка с раскрытым ртом и ошалелыми глазами. Металлический привкус крови и вовсе выбил из него желание нарываться на неприятности. — Ещё дерзить будешь? На другом конце города в маленькой уютной квартирке закричал молодой юноша, схватившись за сломанные рёбра и падая прямиком на пол. Мягкий ковёр одновременно смягчил падение и снова сбил дыхание. Маленькое сердечко пропустило удар. Соулмейт в опасности?.. Боясь за его жизнь, спотыкаясь о дурацкий ковер и опираясь о любую вертикальную поверхность, насколько было возможно, быстро побрел к телефону. Нужно позвонить. Только бы дозвониться… Спросить, что случилось… Может Найтмер просто упал с лестницы или нарвался на каких-нибудь хулиганов. — Найтмер! Возьми телефон, прошу…– Простой кнопочный телефончик повторял гудки, но трубку на другом конце не брали. — Чёрт! Рёбра саднили и горели. Беловолосый мальчишка сидел на полу, облокотившись на стену, тяжело дышал и едва держал себя в сознании. Оттянув край серой футболки, лицезрел отчётливый лилово-красный синяк, проявляющийся буквально на глазах и размером приблизительно в две его ладошки. Пара костей сломана как минимум. Киллер хмыкает и отпускает ткань. Найтмеру придётся всё это объяснить. «– Киля, милый, если со мной что-то случится… Обещай, что позвонишь по этому номеру…– Мужчина вложил в хрупкую ладошку маленький листок бумаги с коряво написанными буквами. — Уж они найдут меня где угодно.» Слова сказанные около года назад прозвучали в голове настолько ясно, будто наяву, и придали каких-никаких сил. Парень потянулся к ящику стоящей рядом тумбы, кое-как нашёл скомканную бумажку и теперь дрожащими руками пытался набрать номер из цифр, которые расплывались вовсе. Он даже не заметил, как начал плакать. В голове только одна мысль. Спасительная и дающая надежду. Его найдут, его спасут… Нужно только успеть набрать номер. — Что дальше? Может тебе руку сломать? Или обе ноги? — Дон не унимался, назойливо расхаживая туда-сюда. Он уже вошёл в раж и едва сдерживался чтобы не сделать из пленника отбивную. Тот молчал, и это молчание раздражало мучителя. Серия ударов пришлась по правой части тела. В этот раз мужчина закричал, со слезами на глазах шептал единственное имя: Киллер. Он уже не надеялся на его прощение, теперь только молил чтобы грёбаная связь по счастливому стечению обстоятельств прервалась, и его малыш не испытывал той адской боли, что испытывает он. Юноша лежал на полу, свернувшись в калачик, так и не успев ответить на вызов. Когда на другом конце телефона раздался приятный баритон, он закричал так, как не кричал никогда: всю правую часть будто отрезали, истерзали в крошки и по кусочкам пришили обратно. Вызов практически сразу же сбросили. Киллер, сам того не зная, смог отправить свою просьбу. Его любимого найдут и спасут. Лишь бы только успели… Он теряет сознание от болевого шока. Порок уж больно низкий. В одном из брошенных складов одновременно с ним вырубился и пленник. Потому что был связан со своим соулмейтом редкой связью: всё, что причиняло ему боль, аналогично отражалось на родственной душе. Стоит одному порезаться — второй получит точно такую же рану, в том же самом месте. И минусы такой связи в том, что при сильных ранениях чаще всего умирают оба соулмейта. Единицы, когда одному удаётся выжить. Один может умереть от болевого шока, а второй просто потому что сердце соулмейта остановилось. Дон разочарованно вздыхает, бросает на пол биту, смачно сплёвывает к ногам потерявшего сознание. Его разрывают две мысли: нанести пару ножевых ранений и уйти или уйти сразу же, сейчас. Он колеблется, нервно поглядывает на открытую дверь и всё же достаёт из кармана перочинный ножик с рукояткой из слоновой кости. Дорогая вещица: как раз для особых пленников. В центре города, в информационном отделе, специальные люди сидели возле компьютеров, и отслеживали номер следователя влипшего в неприятности. Здесь собраны лучшие из лучших компьютерных гениев, так что никто не беспокоился, что его не найдут. Спустя каких-то три минуты находят среди заброшенных складов на окраине и отправляют координаты отрядам на спасение лучшего работника. Не забывают и про неотложку в квартиру, откуда поступил звонок, потому что все знают, какая связь между этими двумя. Прежде чем на склады ворвались солдаты, Дон изрешетил тело следователя резным ножом, брезгливо вытер следы крови на руках и скрылся, дав команду менять местоположение. Дальнейшая судьба пленника его не волновала. Отряды нашли лишь пустые здания, а поиск пропавшего занял не больше пяти минут. И всё только потому, что один из солдатов, будучи ещё ребёнком, знал эту местность, как свои пять пальцев, и без лишних колебаний отправил по три спеца в наиболее подходящие места для содержания человека. Следователя нашли лежащим в луже собственной крови с едва ощутимым пульсом. Машина скорой помощи также находилась возле складов, подъехав на пять минут позже, чем спецотряды. Как только раненного уложили на носилки, взвыла сирена и скорая скрылась с места преступления, уехав обратно в город, в больницу. Обе операции длились около двух часов: обоим потребовалось переливание крови, поскольку их потери были значительными. Ближе к концу операции у Киллера отказали лёгкие, а после него и у Найтмера. Аппараты искусственного дыхания подключили моментально и завершили операцию. В палате было тепло, на окне стоял маленький искусственный водопад, журча, он сглаживал гнетущую тишину. Найтмер очнулся первым. Прежде яркие сине-фиолетовые глаза утратили свою насыщенность и стали грязно-фиолетовыми, бледная кожа, кажется, насквозь просвечивала каждую венку, каждый сосудик на его лице, синяки под глазами стали темнее, а длинные чёрные волосы слиплись от запёкшейся крови и неприятно тянули кожу головы. Мужчина посмотрел на соседнюю койку. Киллер всё ещё был подключён к аппарату дыхания, экран показывал слабое сердцебиение. Следователь слабо шевельнул рукой, но тут же оставил эти жалкие попытки, поскольку всё отзывалось тупой болью в рёбрах. Юноша лежал бледный, его мучили жар и боль, которую не убрать обезболивающими, но он нашёл в себе силы приоткрыть один глаз. Серо-голубой прежде стал тусклым грязно-серым, как пасмурное небо, смотрел на любимого мужчину. Ссохшиеся губы кое-как разлепились и прошептали: я тебя люблю. Живой взгляд потух, так и устремившийся к своей единственной любви. Писк аппарата выбил из Найтмера оставшиеся силы и желание жить. Мужское сердце болезненно сжалось в последний раз. В момент, когда в палату вбежали врачи и медсёстры, раздался ещё один печальный писк, и на экране тонкой полоской бежала прямая линия, точно такая же, как на первом. Их никто не стал реанимировать: все знали — это бесполезно. Только зафиксировали время смерти. 23:23.