Доверие

      Двадцать третье августа. Один из немногих дней лета в Готэме, когда погода не прыгала от бесконечной пасмурности и ливней до душегубительной печи. Можно было даже сказать, что она адекватна. Для этого безумного города такое было редкостью.       Правда, над Уэйн Мэйнор уже давно начали собираться тучи, в то время как у Уэйн Мэйнор стали собираться люди.       Крупный мужчина вышел из особняка, держа в руках плащ и тяжелыми шагами приближаясь к другому мужчине поменьше, что, сгорбившись, курил сигарету на лавочке неподалёку от парадного входа.       — Джей! — позвал последнего Брюс.       Тот в ответ даже не повернулся к нему. Лишь продолжил обволакивать палочку яда припухшими и слегка окровавленными губами.       Уэйн подошёл к лавочке близко, чуть ли не впритык, и молча, исподлобья, уставился на Джея в ожидании от него хоть одного слова. Чего-то, за что можно было бы зацепиться и понять, от чего оттолкнуться. Он всегда так делал. Всегда, когда понимал, что накосячил.       Но в ответ ничего не последовало.       Брюс чувствовал, что его сердце уходит в пятки. Он активно скрывал это, но факт оставался фактом. Джокер... Джей обиделся. И, похоже, серьёзно. Нет ничего страшнее и опаснее Джокера, который молчит.       Большой мужчина взял пальто, которое принёс, и накинул на хрупкие плечи. Это была дорогая вещь, из Франции. Он не раз видел портреты мамы в пальто этого же бренда. Папа рассказывал, что каждый раз пальто принадлежало ему, но он любил накидывать его на тонкие мамины плечи и любоваться тем, насколько же хрупкой и нежной она выглядела в нём. И сейчас Брюс тоже хотел бы любоваться своим хрупким мужем, но не мог. Потому что даже без слов чувствовал те гнев и обиду, что бушевали в душе у последнего.       Герой ночи сел на лавочку очень близко к Джею.       — Недавно Дэмиан пришёл в сознание. Он рассказал мне о том, что за час или два до ужина они гуляли с какой-то мутной компанией, — начал мужчина. Он должен был уведомить об этом мужа, но с каждым словом говорить было всё тяжелее и тяжелее. — Он сказал, что они предложили ему понюхать грибы, которые украли у каких-то наркоторговцев. Они уверили его, что эффект будет одноразовым. Никакого привыкания, ничего.       Брюс перевёл взгляд на Джея. Тот как раз начал что-то активно делать. Но, как оказалось, это была всего лишь ещё одна сигарета, которую он поджёг и, сунув меж губ, продолжил молча курить.       — Он занюхнул. Чисто ради эксперимента. Сказал, что давно собирался найти тех наркоторговцев и засадить их к чертям. Что подростки, укравшие грибы, выглядели так, как будто они не первый месяц сидят на крэке, — Уэйн тяжело вздохнул. — Эффект должен был прийти через минут пятнадцать-двадцать, но этого не случилось, и все решили, что партия просто палёная. Но в результате он наступил спустя час-два, во время ужина. Я... Мне очень жаль, Джей… Прости меня, — последние слова давались как никогда тяжело. Как будто кто-то стоял сзади с пистолетом и заставлял произносить их. И он даже знал, кто. Его совесть.       Бледный мужчина в ответ лишь хмыкнул и продолжил неспешно курить, выпуская из рта дым и снова делая затяжку. Его нос, кажется, перестал кровоточить, что не могло не радовать, но на лице осталось много синяков и ссадин. Брюс был уверен — под одеждой их ещё больше.       — Хей, ты меня вообще слушаешь? — ему не нравилось такое поведение. Джей не смеялся, не шутил, не кричал и не бесился. Он просто сидел и не говорил ни слова. В таком состоянии ему даже пощёчины дать нельзя, ведь, по факту, он ничего такого не сделал. Уэйн не мог просто схватить его белоснежную шею и заставить смотреть на него. Он даже заглядывать ему в глаза боялся. Ведь сейчас там не было тепла, не было безумия, гнева, или отчаянья. Только холод, усталость и разочарование. — Джей? — мужчина со всей силы сжал кулаки. Это уже начало раздражать. — Джей! Не молчи, я не с воздухом общаюсь!       — Я просто понял... — внезапно раздался голос. Он был таким... обречённым. Наполненным горечью и печалью. Сам его голос был тихим, но то, как он говорил, резало сердце на куски. — ...насколько я никчёмен для тебя.       — Нет, Джей, это не так, — сразу же воспротивился Брюс, но был наповал сражен грустным взглядом зелёных глаз. Этот чертов взгляд.       — Почему не так? — со скепсисом спросил мужчина. — Я со всей упорностью готовлюсь к семейному ужину, не раз повторяю, как это важно для меня, наготавливаю так, что можно было бы прокормить всех готэмских бедняков и вылизываю весь особняк, даже зная, что дальше второго этажа гости не пойдут. А потом... — его муж крепко сжал веки, словно сдерживая слёзы, несколько раз вздохнул, после чего продолжил. — А потом ты набрасываешься на меня под визги твоей семьи, скидывая большую часть моих стараний на пол и избивая меня до полусмерти, только потому что твой пиздюшонок начал смеяться.       — Отравлять еду — это в твоём стиле, — ляпнул Герой ночи.       — Я не занимаюсь этим уже три года, Брюс, — так же холодно, как и до этого, заметил Джей.       — Кто тебя знает.       На этом моменте уже у меньшего мужчины сжались кулаки.       — Вот видишь. Я никто для тебя. Прошло уже три года отношений, а ты всё ещё не доверяешь мне. Ты всё ещё думаешь, что я вставлю тебе нож в спину при любой возможности.       — А почему я не должен? — настаивал на своём Уэйн. — Десять лет ты был моим худшим врагом. Ты убил Рэйчел. Ты издевался надо мной, над моей семьёй, над обычными жителями Готэма. Ты психопат и убийца, Джей. И логично, что в глубине души я всё ещё ненавижу тебя.       В этот момент Брюс увидел в глазах мужа, как сердце последнего разбилось вдребезги и понял, что переборщил. Очень. Очень сильно переборщил.       Джей не спеша встал и дрожащими руками снял пальто с плеч, после чего аккуратно сложил его вдвое и вернул Уэйну.       — Спасибо за пальто, милый, — его голос дрожал, как и он сам. Меньший мужчина развернулся к воротам — к выходу из Уэйн Мэйнор — и не спеша направился туда. — Прощай, Брюс.       — Стой! — больший мужчина подбежал к Джею, после чего крепко ухватил его за руку, прижимая к себе. — Ладно-ладно. Прости меня. Это я параноидальный идиот, и это всё моя вина... Но ты ведь знаешь, почему я таков. Дай мне время.       Бледный худой человек грустно улыбнулся.       — Почему я должен? Почему тебе нужно давать время, чтобы избавиться от паранойи, а мне нужно было убивать своё безумие, свою личность, себя мгновенно. Почему я должен был запихивать в себя тысячу и одну таблетку? Почему я должен был отказаться от свободы и во всём слушать тебя? Почему должен был терпеть побои каждый раз, когда делал что-то не так? Почему? — голос Джея дрожал сильнее с каждым словом, а зелёные глаза блестели от слёз. — Почему ты лучше меня? Потому, что ты герой, а я злодей?       — Джей, нет! Это не так!       — Тогда может потому, что моя любовь — сам собой разумеющийся бонус, а твоя — святой Грааль, который нужно завоевать?       — Я не это имел ввиду, Джей!       — А может потому, что ты никогда не любил меня и всё это для Готэма? Тогда зачем было делать всё так?! Почему ты просто не дал мне тогда сдохнуть в лазарете?! Почему обнимал меня и шептал на ухо всякие милые глупости?! Думал поиздеваться перед смертью, а я взял да и не сдо-       Рука большего мужчины со всей силы ударила и так побитого человека по щеке, а пока тот ещё не успел опомниться, его губы и были украдены губами Уэйна. Джей пытался вырваться, но сильные руки схватили его в капкан, а губы и язык, как ни в чём не бывало, ласкали ротовую полость.       Боже, как же Брюсу хотелось, чтобы это всё закончилось. Он хотел прямо сейчас просто схватить своего мужа, перекинуть через плечо, забросить в постель и оттрахать так, чтобы он встать не смог, одним махом предотвращая попытку побега и высвобождая потоки адреналина, которые сейчас бушевали в его теле.       К концу поцелуя Джей наконец-то перестал противиться и даже стал отвечать. Это был хороший знак.       Когда мужчина разорвал поцелуй, то внимательно посмотрел на лицо своего избранника. Оно было немного розоватым. Это признак того, что тот либо сильно смущался, либо сильно злился. К сожалению, скорее всего, второе.       Джей тяжело вздохнул.       — Итак. Какие планы, ковбой?       — Ну, для начала я хочу отвести тебя домой, выкупать и уложить спать, после чего самому пойти убираться. Потом мы поужинаем, и я тебя трахну. Последний пункт не обязателен, но без него сервизу, что я подарил тебе на нашу годовщину, придёт конец.       — Только не сервиз, — улыбнулся Джей, после чего тихо рассмеялся.       — Ох. Это тот человек, на котором я женился, — немного улыбнулся Брюс, после чего обнял мужчину рядом и прижал к себе. — Домой?       — Домой.