Банка с пауками

- Что вы медлите? - надрывалась заплаканная мать в отделении полиции передо мной - Моего сына убили, а эта тварь всё ещё не найдена! - Вы же понимаете - "что мне не повезло встретить вас, выходя из отделения" - хотел продолжить я, но должность не позволяла быть честным - я не экстрасенс и не волшебник, а обычный человек. Я не могу просто щёлкнуть в пальцы и найти виновника... Никогда не любил общаться с пострадавшими лично. Трупы, на мой взгляд, лучше. Они своим молчанием и анамнезом говорят больше полезного, чем подобные кричащие личности. Например, сын этой дамочки сам сбежал из дома из-за её непомерной заботы, что выливалась в тотальный контроль и постоянные упрёки. Дело было под вечер и несчастного нашёл наш серийный маньяк. Сын этой дамочки был на его счету третьим после какой-то девушки и ещё одного парня. Все жертвы, как я выяснил, связанны психологической нестабильности в моменты своей смерти, пока что это были молодые люди, и ещё орудие убийства - один и тот же нож. Кроме этого улик у нас никаких нет - Слушайте - надоела мне эта тарахтелка - вы сейчас препятствуете следствию. Сейчас я бы мог вести следствие, вместо того, чтобы выслушивать вас, вы это понимаете? - Да как вы? Как вы вообще можете такое говорить? - горе-мать закрыла глаза ладонями, заревев вовсю Я же, пользуясь моментом, просто прошёл мимо неё. Нужно было кое-что выяснить, пока есть время... я чувствовал, что пришло время для новой жертвы и новых слёз. А разгребать это отдадут мне, детективу А ранга Рею Земштейну. Почему-то у меня «де жав ю», будто я это всё уже обговаривал. Но это не важно. Главное сейчас понять «картины» этого больного художника, а затем отобрать кисточку с палитрами. Делать это мне стало труднее, а предчувствия всё смурнее, словно грозовые тучи надвигаются к моему сознанию. Джо умер. Какой-то глупый несчастный случай, когда он проходил мимо порта, произошёл. А потом и сердце не выдержало у старика. И кто меня теперь будет развлекать? Не этот же птенец, что даже расплакался, узнав эту новость! - Чёрт. Теперь больше делать самому… - проворчал я белым облачком пара – И ведь не расскажет теперь про «Облика морале», тьфу ************************************ Холодно. Темно. Метель. На скамейке в одиноком парке сидит, сжавшись, девушка и о чём-то тихо-тихо плачет. Лицо обжигают бисеринки пламенных слёз. Сначала такие горячие, а затем покрытые холодом, как и всё вокруг, и застывают на обмороженных щеках. - Что случилось, дитя? В такую метель лучше сидеть дома - спокойно присел опрятно и тепло одетый мужчина рядом с несчастной - Меня - шмыгнула носом девушка - выгнали из дома - она снова всхлипнула, задрожав, и разразилась плачем - Очень жестоко - покачал мужчина головой - Должно быть, у тебя ужасные родители, раз так поступили с тобой. Не повезло... - искренне сочувствующе говорил мужчина, на что девушка лишь сильнее расплакалась - Знаешь, у меня в детстве была похожая ситуация. Меня тогда приютил добрый человек и заменил мне отца, а его жена заменила мне мать - он выдержал небольшую паузу, чтобы девушка немного успокоившись подняла не него заплаканный, прекрасный взгляд, внимательно слушая - Я... человек благодарный и благородный. Хочу отплатить ему... на улице холодно и ты, должно быть, замёрзнешь здесь ночью. Хочешь, я приючу тебя? Человек, так тепло улыбался, согревая продрогшее тело девушки лишь только добрым взглядом. Он снял перчатку, и девушка удивлённо посмотрела на протянутую ладонь. Ей показалось, что она уже утонула, но вот, в её озеро слёз вошла чья-то рука помощи. Она не собиралась отказываться от такого счастья. - Я... - сдерживала она новые порывы слёз под его чутким взглядом, в котором читалась лишь искренняя забота – Спасибо вам большое! Девушка неожиданно обняла протянутую руку, снова зарыдав, но уже не от боли. ******************************************************* Женщина сидела в плохо освещённом помещении, смотря в пустоту перед собой. У неё были мешки под уставшим, высохшим взглядом. Она тяжело вздохнула, раны на сердце вновь закровоточили от жизни, уставшая ладонь вытерла платочком лицо. - Доченька... - простонала она, взглянув в окно - Что же я наделала... Женщина вскочила с места, быстро одевшись, и пулей выскочила из дома, кутаясь на ходу. С горячим паром выходили из её уст молитвы и извинения перед любимой единственной дочерью. Как бы она себя не вела, мать не должна была выгонять своё чадо из дома в такую метель... Темно. Холодно. Где ты, кровинушка? Где ты, родимая? Пожалуйста, вернись домой, прошу! Но на улице была лишь молчаливая метель. ****************************************************** - Значит, ещё одна... - выдохнул я неудовлетворённо, смотря на труп юной девушки, которой бы ещё жить да жить, и протянул руку к портсигару - В этот раз он превзошёл себя... Покрутив в руках сигару, я засунул её обратно. И так было горько. Новую жертву обнаружила её мать, которую сейчас уже допрашивают. Но я и без допроса знал, что произошло: ссора, разрыв, путаница в умах и вот. Бледная девушка лежит голая в сугробе с нарисованной улыбкой на искажённом в ужасе лице, а рядом её сердце, полное царапин, сделанных извечно одним ножом. - Снег чистый. Её убили не здесь. Выяснить - отдал я распоряжения, кивнув коронерам, что они могут заняться своим делом - Каким нужно быть монстром, чтобы совершить такое... - решил снова «пофилософствовать» мой помощник - Нужно быть человеком - буркнул я, и всё же сигаретка затлела в моих зубах - Власть - решил пояснить я, видя, что этот недотёпа ни черта не понимает - всем людям свойственно желание почувствовать свою власть. Кто-то его удовлетворяет, становясь значимым, как я или наши правители, а убийцам этой власти мало. У них комплекс бога. Они желают почувствовать свою власть над самой жизнь и смертью. Короли те же убийцы. Они чувствуют своё превосходство, отправляя людей на войны… - Комиссар! Вы так умны - восхитился он - Ха! Слушай меня и станешь таким же, может быть - я отвернулся от трупа, больше смотреть было нечего - Через час отчёт мне на стол. А потом поторопишь патологоанатома, чтобы до утра управился. Усёк? - Так точно - он отдал честь и, наконец, оставил меня в покое Я затоптал ногой свой дымящийся окурок и уже было направился к своей карете, как меня окрикнули - Господин, следователь! - это один из коронеров - Докладывай - я скрестил руки на груди - Судя по всему, девушке сначала вырезали улыбку, а затем уже убили. Маньяк испытывал удовольствие от процесса, ссука - сквозь зубы процедил он - Не тебе делать выводы - остудил я его - Хотя ты и прав. Эта мразь наслаждалась процессом. Скажи матери, что её дочь не мучилась и сначала была ранена в сердце - Так точно - и он убежал, наверное думая, какой я добрый Ещё одно убийство. От тех же самых рук. Немного изменился стиль, но по каким-то причинам этот ублюдок долго терпел без чужой крови на руках. Я умыл лицо снегом и сел в карету. Он снова оставил меня без сна... - В отделение? - спросил вечно позитивный кучер - А куда ещё? - Ну, с вашим-то видом, в гроб, ха-ха! - Дошутишься, понижу до должности коня - Не обижайся, начальник, я ж по-доброму. Но, пониженные, хе-хе-хе - стеганул он лошадей, и карета затряслась ******************************************************* - Давай опять рассуждать - устало я потёр виски, выслушав доклад своего помощника - Что нам известно? - Ммм... он использует свой личный нож. Всё время один и тот же. У него комплекс бога. Он выбирает молодых людей, подростков. А ещё, как вы тогда выразились, он предпочитает очищать заблудшие души - Хммм - было лестно, что мои слова запоминают, но сил на улыбку не оставалось - Мы можем сделать выводы? - Мало данных, господин следователь - Не верно. Он, скорее всего, учитель, либо врач: "любовь" к детям и комплекс бога. Он обаятелен, любим и красноречив. Прошлая жертва сама согласилась с ним пойти, как и первая. Я решил не вспоминать про то, что нож – армейский, что, возможно, убийца один из служащих. Нельзя говорить подобные предположения при возможном противнике. Хоть я и уже давно подробно изучил этого простофилю, нужно быть настороже. Люди, хоть и просты, но крайне хаотичны в свое основе. Лишь из невинно сказанного предположения можно легко разжечь пожар. И затрещат тогда щепки, полетят оловы… - Так. Может, врач в детском отделении тогда? - этот умник решил соединить два моих варианта. - Возможно - улыбнулся я ему, хоть и устало, но ободряюще - проверь. Но никого не обвиняй. Улик пока нет. - Так точно, Комиссар. Буду аккуратен, честное слово - Ступай... - махнул я ему рукой и пустил было уже дымку в свой разум - Господин следователь? - пробудил меня этот молокосос - А... почему безумцы, убийцы, психопаты так обаятельны? Неужели зло так притягательно? - Ох... они просто знают, что хотят люди услышать, и говорят им это. Всё просто. Например, если бы я был психопатом, то постоянно бы хвалил тебя и сулил повышение, например - хмыкнул я - а изматывал бы так же, как и сейчас, если не хуже. А повышения тебе всё равно не видать... пока что - Спасибо, Комиссар. Я понял. Разрешите идти? - Ступай уже - махнул я ему рукой Слава богу, он удовлетворился моим пространным и скупым ответом. Объяснять ему всю притягательность психопатов было бы слишком утомительно и сложно. Чтобы понять и восхититься их способами к манипуляции, нужно... быть подобным, либо иметь с ними близкое и частое общение. Но если говорить про притягательность маньяков даже в литературе – я закурил, продолжая размышлять про себя – думаю, люди их любят, так как видят в них отражение себя. То самое, что не хотят видеть и признавать. Злодеи, как «Чёрный Человек», обличают пороки и оголяют душу, но затем… приходит расплата. «Добро» - я позволил себе усмехнуться на этой мысли – разбивает зеркало, побеждает зло. После этого человеку уже можно не страдать самому, за него пострадал «злодей». - Пшш – заворчала сигарета, когда я окунул её голову в пепельницу и придавил - Как-то всё мрачнее стало в этом мире. Джо, старик, это ты забрал с собой свет? Тишина была мне ответом, в неё я и провалился. Мои глаза закрылись, но даже сквозь них я чувствовал, как моя душа захватывается бездной пуговиц безмолвной игрушки на моём столе. Не знаю почему, но я не могу убрать эту улику от себя. Может, от того, что он – свидетель? *Старый, измученный злом дневник одиноко лежал в каком-то ящике. В этот раз в него ничего не писали, а напротив. Когда его достали на свет божий и оголили, он решил, что на его теле вновь будут шкрябать плохие слова, отпечатывать в нём что-то мерзкое, но вместо этого пришло время… очищения? В любом случае, сейчас старый дневник лежал и чувствовал себя лучше после такого грубого и даже вероломного катарсиса. Хоть исписанные неровным почерком листы лежали скомканные рядом, а не были сожжены, он чувствовал себя лучше, чем когда эти коррозные внутренности были в нём. Во тьме он лежал, надеясь, что, когда он предстанет перед богом в следующий раз, его сожгут в очищающем и всепрощающем огне*