***
Доппио до ужаса сожалеет о том, что выпил вчера целых полтора бокала вина. И это вовсе не потому что утром он проснулся из-за отвратительного чувства обезвоживания или потому что выглядел опухшим пока не принял утренний душ. Винегар пугало, что он не мог вспомнить, о чём именно они говорили с боссом по телефону. Он сказал что-то невероятно глупое? Возможно. Или же смутился, сказав нечто странное? Скорее всего… Чёрт, это так унизительно! Он неохотно звонит боссу и нервно считает гудки, воображая, сколько примерно ему осталось ждать своей верной смерти. В конце концов, трубку берут, и Доппио слышит недовольное ворчание и шелест ткани. В этот же миг перед мысленным взором юноши возникает образ белых простыней, плавно скользящих вниз, по талии мужчины, останавливаясь на выступающих косточках его бёдер. И когда он уже почти видит, то… Да… — … Доброе утро, босс, — торопливо бормочет Винегар, прикрывая дрожь в голосе кашлем, — хотите, я принесу вам завтрак? — Было бы неплохо. Доппио слышит легкий зевок на другом конце линии и постепенно краснеет: — Ох, д-да… Конечно, сейчас всё организую… — Оу, и да, Доппио, — останавливает его босс прежде, чем Доппио успевает повесить трубку. Большой палец юноши задерживается на красной кнопке — чёрт, это было слишком близко! — У меня есть дополнительный заказ, — говорит мужчина, и Винегар слышит в его голосе игривую ухмылку, — я бы хотел, чтобы ты принёс еду прямо ко мне. — П-прямо к вам?.. — все мысли Доппио внезапно тормозят. — Да, ко мне в кабинет. Там и увидимся, мой Доппио. Звонок резко обрывается, оставляя юношу в полном одиночестве посреди его комнаты. Доппио застыл — то ли от шока, то ли от удивления. А может, из-за странной, обволакивающей смеси обоих чувств. Он встретится с боссом — в этот раз по-настоящему. Всё ещё находясь в оцепенении, Доппио выходит в коридор, бросает взгляд на портрет босса и тяжело сглатывает.***
Двойной эспрессо и обычный рогалик — любимые блюда босса теперь в его руках. Доппио чувствует, как дрожь пробегает по его спине, когда он понимает, что дверь в кабинет оставлена открытой именно для него. Он заглядывает — осторожно, чуть-чуть. Единственным источником света в комнате служит настольная лампа, окрашивающая стены в бледно-жёлтый свет. В темноте Доппио видит фигуру, сидящую за столом и листающую страницы вчерашних документов. — Эм… Босс? — громко проговаривает Доппио, хотя на деле его голос звучит слабее и тише ожидаемого. — Ваш завтрак… Фигура приподнимает голову: — Подойди поближе. Доппио подчиняется, нервно приближаясь к столу. Теперь он отчетливее видит босса, замечает его выступающий подбородок и торжественный оттенок, который окрасил губы мужчины. Он останавливается и не смеет смотреть дальше. Ставит тарелку и чашку на край стола и дёргается, когда тыльной стороной ладони случайно касается рукава босса. — Я-я, я сейчас вернусь? — выдаёт Доппио после нескольких секунд неловкого молчания, перебирая большие пальцы рук. — Перед этим, я бы хотел побеседовать о нашем вчерашнем разговоре. Доппио бледнеет на глазах: он совершенно забыл об этом. — Ты помнишь, что говорил мне вчера? — вкрадчиво спрашивает босс. Винегар смущённо улыбается: — Нет… Нет, честно говоря, — он не пытается оскорбить мужчину этим ответом. Даже в мыслях не было. Иначе бы он бы себя ни за что не простил. — Ну, ты сказал, что я тебе нравлюсь, — сухо отвечает босс. В груди Доппио спирает дыхание, и он давится собственной слюной. — И это не то «нравится», как нравятся обычно, это вроде как бы любовь, если верить тебе. — Я-я… Мне так жаль, — едва слышно бормочет Доппио, и едва не подпрыгивает, когда старший мужчина настойчиво сжимает его запястье, — я подам в отстав… Доппио готов выпрыгнуть из кожи, не в силах выносить это явное унижение, заставляющее его краснеть с головы до ног. — Садись, — приказывает босс. Доппио не видит ничего, кроме коленей своего босса на кожаном кресле, он сглатывает, медленно опускаясь на эти ноги, чувствуя, как они прижимаются к его собственным, и тепло просачивается сквозь соприкосновение тканей. Он оседлал своего босса — единственного босса. — Я… — начинает юноша, но палец, приложенный к губам, заставляет его замолчать. — Знаешь, что еще ты мне сказал? — шепчет мужчина. Их дыхания смешиваются; Доппио улавливает сахариновый аромат кофе и внезапно вспоминает, что двойной эспрессо называют также «доппио эспрессо». Господи Боже, — думает он, — я схожу с ума. — Н-нет? — кажется, он произносит это слишком тихо. — Ты сказал, что хочешь держать меня за руку. Доппио наблюдает, как его руку берут и переплетают с рукой босса. Одного вида тонких пальцев, обвивающихся вокруг его собственных, достаточно, чтобы заставить его издать тихий стон. Босс продолжает: — А ещё ты хотел обнять меня, — руки обвиваются вокруг талии Доппио, притягивая его так близко к мужчине, который улыбается его застенчивости. — Было еще кое-что… Лицо Доппио застывает в немом крике, когда его начальник прерывается лёгкой усмешкой. — Что же это было?.. Поцелуй? И босс впивается в Доппио — ожидаемо. Юноша задыхается от незнакомого ему ранее чувства — чувства ещё одной пары губ на своих губах, обводящих его. Язык врывается в его рот, и Доппио по-прежнему не знает, что ему надо делать. Он сидит, вяло вбирает каждую мысль, стреляющую в его голову. На секунду забывает, как дышать — его целуют! Наконец, они разрывают поцелуй — дыхание Винегар слегка сбилось. Босс жадно наблюдает за ним, за каждым его движением. — … Могу я увидеть ваше лицо? — осторожно интересуется Доппио, вглядываясь в темные черты лица, скрытые взъерошенными волосами. Босс одобрительно вздыхает: — Конечно, мой Доппио, — он сидит неподвижно, пока Доппио убирает со щек выбившиеся пряди, аккуратно заправляя их за уши. — Босс? — Да? — По-моему, вы очень красивый, — Доппио обхватывает лицо мужчины обеими руками, изучая каждую, даже едва заметную черту его лица. Он видит какое-то удивительное сходство между ними обоими — по светлым веснушкам на переносице босса или по тёмным глазам, в которых отражаются его собственные, ярко-карие. Винегар снова заливается краской. Босс улыбается, и жестокое, гордое выражение лица смягчается до того-самого, в которое Доппио окончательно и бесповоротно влюбляется. Он вновь целует юношу, руки задерживаются по обе стороны бёдер, позволяя брюкам собраться на коленях. — Б-босс… — тихо шепчет Доппио между поцелуями, подрагивая от прикосновений мужчины; от того, как он сдёргивает край его нижнего белья, прежде чем отпустить резинку, которая громко щёлкает по коже. Он трясётся, выгорает от смущения и судорожно думает: «Он же не собирается трахать его на этом кожаном кресле»? Когда босс достаёт что-то, что определённо похоже на смазку и, к тому же, подозрительно пахнущее клубникой, Доппио осознаёт — его точно будут трахать на этом кожаном кресле. — Подождите… — хрипит он. Палец босса прижимается, осторожно входит в него. Доппио понимает, что он находится почти что на грани обморока от стыда: — Босс… — Зови меня Дьяволо. Доппио в удивлении хлопает глазами: — Что?.. — Дьяволо, — нежно повторяет мужчина. — Это моё имя. И в эту минуту Доппио осознаёт, на что он подписался — на танец с самим дьяволом. Несмотря на то, что он вырос в семье священника, сам юноша никогда и не был религиозным человеком. Он мучительно стонет, когда пальцы Дьяволо входят в него. Это, должно быть, какая-то забава, ироничная шутка богов — из всех к нему снизошёл именно Сатана. И он вовсе не против такого, наоборот — лучше и представить себе нельзя. Винегар коротко кивает в согласии, когда пальцев внутри него становится два, три, подготавливая его к тому, что рано или поздно должно было совершиться. — Это мой первый… — его первый раз. Слова почти забыты, стёрты из головы, и Доппио сожалеет, что у него под рукой нет подушки, в которую он мог бы спрятать своё лицо. — Я не причиню тебе вреда, — отвечает мужчина почти насмешливо. — Я буду нежен, милый. Милый. Доппио вспыхивает от радости и смущения. Может быть, его босс и дьявол, но это его дьявол. — Н-но… Ладно… Крепко держась за подлокотники, Доппио опускается на член Дьяволо, медленно вбирая его в себя до самого основания. Его живот скручивается блаженной судорогой от ощущения, как босс наполняет его до самых краёв. Юноша издаёт низкий, гортанный всхлип, чувствуя, будто бы уже находится на самой грани экстаза. — Д-Дьяволо… — мяукает Доппио прежде, чем заткнуть себе рот рукой. — О? Как ты только что назвал меня? Доппио молчаливо отводит взгляд. Боже, если бы только из-за румянца на коже можно было умереть — он бы уже давно был бы покойником. Босс впивается ему в бёдра: — Оседлай меня, Доппио. Ещё один приказ. Доппио охотно подчиняется, поднимает бёдра, чтобы вновь и вновь опускать их. Дьяволо просто наблюдает; тёмные глаза внимательно изучают юношу. Винегар трахает себя сильнее, от туманящего разум возбуждения или пронизывающей неловкости — он не знает. Да и в пекло. Не имеет значения. Он задыхается, кусает себя за тыльную сторону ладони, издаёт неразборчивые звуки и стоны всякий раз, когда Дьяволо попадает в нужные места, и чувство обжигающего удовольствия постепенно приедается. Или, нет — Доппио думает, что он становится зависимым от чар этого дьявола и тошнотворно-сладкого вкуса похоти. — Я уже… Близко, — прерывисто шепчет Доппио, его член пульсирует от желания кончить. Дьяволо держит его на месте — на расстоянии всего лишь пальца. — Б-босс… — почти что изнывает, хнычет юноша, полностью подавленный отрицанием оргазма, который он только что испытал, — пожалуйста… — пальцы царапают кожаные подлокотники — Винегар в отчаянии. — Произнеси мое имя, — шипит Дьяволо. Доппио отчаянно вскрикивает, болезненно задерживается на своём пике. Он смотрит на их переплетенные пальцы, когда снова садится на член Дьяволо; скулит, выкрикивая его имя, которое плавно скатывается с кончиков его языка — — Дьяволо! — на этот раз у него получается. Оргазм наступает с задержкой, но сильнее, чем все, что он когда-либо испытывал, выбивая из него воздух, в то время как он цепляется за Дьяволо изо всех сил. Удовольствие гремит через его тело, оставляя его опьянённым и удовлетворённым. Босс кончает в него чуть позже, подобно приливу тепла. Доппио устало дергает себя за уголок губ, чтобы улыбнуться. Эти чувства такие неправильно-верные. Доппио смотрит на своего босса — его кожа блестит под желтоватым светом лампы. Юноша прижимает большой палец к уголку его рта, размазывая чёрную помаду по губам: — Я ваш… — говорит он, наполовину шутя, наполовину дразня. — Навеки, — на секунду он ощущает себя чем-то неземным, с золотым нимбом над головой и крыльями за спиной. Взгляд Дьяволо медленно расширяется в простом осознании. Винегар Доппио — ангел. Он протягивает руку, чтобы погладить лицо молодого человека, который послушно склоняется к его прикосновениям, прижимаясь лицом к его ладони. О большем он и мечтать не смел.***
Доппио просыпается на коленях у босса, находясь всё в той же позе. — Эм… — говорит он, только чтобы понять, что его голос стал хриплым. — Я привел тебя в порядок, — отвечает его начальник, отворачиваясь от документов и нежно целуя его в лоб, — ты можешь уйти, если хочешь. В комнате все еще темно, и лампа светит тем же желтым светом. Именно тогда Доппио понимает, что на самом деле ничего не изменилось, кроме чувств, которые они испытывают друг к другу. Он садится, сдерживая стон, когда мышечная боль в туловище настигает его прямо здесь и сейчас. Юноша целомудренно целует Дьяволо в губы, снова оставляя отпечаток тьмы на собственных. — Нет, все в порядке, — бормочет он, чувствуя, как мужчина тычется в него носом. — Я останусь с вами, босс. Столько, сколько вы пожелаете.