Вопросы жертвы

Лагеря беженцев на Терра Нове были похожи на огромную свалку — мусор, пот, грязь, лежащие по пути то ли трупы, то ли люди без сознания. Доктора похожи на мясников в окровавленных фартуках, кричащие дети, стонущие в собственных разнообразных выделениях люди в соседних отделениях. Хаос. Илларияс Асталья, подполковница 28-й турианской флотилии, лично вымыла каждый квадрат выделенного турианцам блока, потому имела полное право смотреть с отвращением на умирающих в собственной блевоте людей. В общем-то, ей и до этого ничего не мешало. Турианка выливает в себя еще один стакан дешевого скотча, морщится от удивительно мерзкого вкуса людского пойла и трясет палевой головой. Молодой докторишка-человек просит её лечь, чтобы ввести лекарство, от чего та удивляется — до этого ей всё вводили внутривенно, но под взглядом генерала соглашается и отставляет мерзкий алкоголь. — Вот черт! — Асталья шипит, сжимая край простыни на раскладушке, — что ты колешь, ублюдок, разжиженный неодим? Боль от укола была невероятной. Каждая клеточка турианского тела сжалась от произошедшего, на секунду ослабевшая и пьяная голова Илларияс теряет связь с реальностью и в глазах стремительно темнеет. Испуганное «ой» от человека приводит ее в чувство — она в секунду группируется и вот уже держит мальчишку за ворот халата, так близко у своего лица, что может чувствовать его дыхание. — Что значит «ой», ты, мягкая тупая масса, нелепая пародия на эволюционирующее!.. — Подполковница Астлья! Турианка закрывает рот и разжимает руку, докторишка сразу бросается бежать. Она зло шевелит мандибулами, обращая взгляд на генерала. — Прошу прощения. Это больно. — Лара, — генерал осторожно прохромал к её раскладушке, — если ты будешь раз в день убивать по человеку, нас выкинут в открытый космос. — Им придется сначала догнать нас на своих костылях, — турианка недовольно бубнит снова наливая скотч в стакан. Генерал тепло смеется и хлопает ее по плечу. — Не налегай, я схожу нам за едой и позову докторку Маиру. Илларияс расстроено кивает, откладывает скотч и принимается вновь рассматривать проходящих мимо людей. На самом деле, она тут никого не убила. Она ненавидела быть зависимой от них. Ненавидела смотреть в их одинаковые рожи, ненавидела слышать их жалкие оправдания, ненавидела их стоны от каких-нибудь сломанных ног, ненавидела местную охрану — дайте ей хотя бы нож и через час весь лагерь будет захвачен. А пока она, зараженная какой-то проклятой космической хренью, сидит тут и ждет эвакуации уже вторую неделю. Невыносимо. Оплотом спокойствия и выдержки оставался раненный в ногу и спину генерал Вайликс Итен, в грязных убежищах людской планеты показавший себя как заботливый и позитивный турианец вне войны. Возможно из-за него Илларияс не думала о генеральском чине. Когда перед глазами такой пример вещи становятся сложнее. Они познакомились еще на Палавене, на крейсере «Справедливость», — вторая лейтенантка Асталья, присланная в командование майору Итену, была утрированным воплощением лучших турианских качеств и худших пороков. Дисциплинированная, беспощадная, трудолюбивая и честная — не задавала вопросов о приказах, прыгала за майором в пламя, выполняла всю работу в минимальные сроки и всегда рассказывала, сколько и чего алкогольного она в себя влила, когда оказывалась без сознания у ядра. Вайликс знал, что место в Иерархии Лара ценит выше, чем свою жизнь, оттого каждый раз вел её в полусознании сначала умываться, а потом спать. Хотя, конечно, он делал это не как майор — как друг. Её отец рано пропал без вести, она рано вступила в армию, а солдаты рано научили её справляться с горем, как делают это они. Но даже тогда — все знали в первую очередь Асталью, организовавшую эвакуацию трехсот гражданских после смерти командира взвода, и только потом — ту громкую девчонку, которая мешает всё, что смешивается. Поэтому пока она делала свою работу, никто не смел отнимать бутылку из её рук. А майор Вайликс Итен выпинывал с корабля тех, кто, по его мнению, работал меньше, чем полагается, и выдыхался раньше, чем он. Выпинывал буквально. После восьмого солдата, слетевшего с зоны высадки, майор приобрел определенную репутацию, которую ни разу не запятнал. Потрясающий стратег, жесткий командир в бою и удивительной выносливости солдат: Итен для каждого, кто знал свое место на корабле, был тем самым сборным образом идеального турианца, к которому стоило стремиться. — Вы как всегда задумчивы, мэм. Асталья поднимает недовольный взгляд на докторку, видит за ее спиной мальчишку, что явно напортачил утром, и совершенно спокойного генерала, поющего что-то в мандибулы. — Если скажете, что он мне в задницу запихал три миллилитра микробов, пожирающих турианские кости, я не удивлюсь, — она опустошает отставленный недавно стакан и снова морщится, — черт, ну и дрянь… — Ничего страшного, мэм, он просто поставил в мышцу то, что нужно было ставить в вену и уже за это получил, — она грозно глянула на юношу и тот уменьшился до размеров хранителя, — мы правда не хотели причинять вам неудобств. Кстати, насчет алкоголя… На Маиру, высокую женщину с темными волосами, мгновенно уставились две пары зеленых глаз. — Он определенно дерьмовый. Что-то еще с ним не так? — Вы помните, что у вас токсическое поражение печени, мэм? — докторка говорит довольно открыто, все же слишком сильно прижимая к груди сумку с чем-то гремящим, — я советовала вам перейти на диету… Илларияс поднимает руку вверх, цыкает несколько раз, когда Маира пытается продолжить говорить, и отхлебывает скотч прямо из бутылки. Генерал начинает хрипло смеяться за спиной подполковницы. — Даже если бы я пила в печень Примарха, а не в свою, сотня людских лиц и это засранное ими же место заставят меня хлебать что угодно, лишь бы не думать об этом всем хоть пять минут, — турианка щурится, вглядываясь в испуганное лицо докторки, — особенно, когда такая важная задница как я удостаивается лишь порции боли, от которой теряешь сознание. — К счастью, — докторка натянуто улыбается, игнорируя выпады, — уже завтра вы сможете покинуть Терра Нову. Почему-то прервалась связь с Луной, Палавеном и Землей несколько часов назад, но мы поймали сигнал, правда, тоже плохой, с турианского фрегата «Рьяный», который направляется за вами. Что-то случилось, похоже… Асталья поднимает длинные руки вверх и с чувством выдыхает «спасибо, духи!»

***

— Тебе стоило бы быть… благодарнее к людям, которые нас приютили. Генерал обычно говорил так тихо, что услышать его можно было, только сохраняя полную тишину. К тому же, он никогда не повторял дважды Илларияс поднимает голову с импровизированной подушки из своих штанов и черт, если бы она умела поднимать брови (и если бы они у нее были), она бы их подняла. — Мне что стоило быть? У тебя лихорадка, Итен? — Я не с того начал, наверное. Мысли вслух. Здесь много совсем маленьких детей. Они знакомятся со мной, когда я жду выдачи турианской еды. Тянутся к новому, что ли?.. Им интересно потрогать хитин или гребень, они удивляются как я хожу на своих ногах или как я умудряюсь держать что-то тремя пальцами. Генерал фыркает-усмехается, подполковница рассматривает его безмятежное лицо в полумраке, шевеля мандибулами. — То есть, увидев абсолютно отличающуюся от них и наверняка смертоносную хрень, они сразу полезли ее исследовать? Ничего удивительного, люди постоянно это делают. С чего бы мне менять свое отношение?.. — Ты не поняла, — Итен приподнимается на руках и тоже оборачивается к турианке, — никто из детей не испытывает враждебности или настороженности ко мне. Это поколение тех детей, которые не знают об Инциденте, им не нужно еще больше ненависти, чем они уже узнали — среди них те, чьи семьи остались без всего или сироты. Асталья спрыгивает с раскладушки и быстро оказывается прямо напротив генерала, щуря глаза. — Знаешь где ещё были сироты, Итен? На Палавене, Альтакриле, Ома Кер, Менае, даже на Тригинта Петра были, — она почти шипит, упираясь руками в его койку, — Сотни сирот, обреченных искать как выжить до тех пор, пока не сможешь вступить на службу. Знаешь что для них удача? Стать кем-то вроде меня. Стареющей алкоголичкой с хронической бессонницей. Знаешь, почему это случилось? Потому что люди совались туда, куда не стоит соваться. Где что-то не похожее на них и смертоносное. — Лара, ты моя подруга, я прошел с тобой всё то, что ты имеешь в виду, — Вайликс кладет руки на её плечи, смотря в глаза, — но если ты, как и те люди, что были у ретранслятора, будешь жить прошлым — ненависть, которая жрёт нас всех, никогда не исчезнет. — Моя ненависть меня не жрёт, Итен, — она усмехается, — она даёт мне силы вставать утром и идти доказывать, кто заслужила свое место во вселенной. Кто держит слово и соблюдает правила. Ты видел ту девушку из соседнего блока? Маленькая и полная, с желтыми глазами. — Да, она занимается агрономией. Мы с ней общались… — Это не важно. Она живет тут три недели. Но в день, когда я вылизывала каждый клочок этого блока от многолетней грязи, она впервые сделала это же у себя. Потом это же сделал тот, со шрамом на лбу, через четыре блока от нас. — Я понимаю о чем ты… — Людям нужен контроль, Итен, — Илларияс освобождается от его рук и встает напротив, облокотившись на стену, — люди — неразумные, безрассудные, их любопытство приводит их к «войнам», которыми они гордятся так долго, будто это они за месяц завалили ракни и кроганов, а не обманом выиграли одномесячный бой. Черт, Итен, если бы кто-то мне сказал вчера, что я буду об этом говорить с тобой… Вайликс свешивает ноги, смотрит в пол — несколько раз вбирает воздух, чтобы что-то сказать, но каждый раз прерывается. Асталья сползает по стенке и ещё несколько минут молчит. — Ты помнишь, как радовалась Олит, когда нас отправили к Шаньси? Это было первое полномасштабное задание для неё, ещё и какой-то новый народ, который выглядит как кусок хаотичного… — она посмеивается, после на четвереньках ползет за своей бутылкой, на этот раз вина, и возвращается на пол у стены, откупоривая горлышко, — она сжимала мою руку так, что мне казалось, что капилляры полопаются прежде, чем мы выйдем на орбиту. — Я помню. Ты тогда еще разбила бутылку о лицо капитана, когда он попытался её у тебя отобрать. — Черт, у нас были сутки пути! За сутки можно напиться больше, чем один раз. Генерал смеется, и хлопает по своей раскладушке. — Иди сюда, мелкая. — Мне пятьдесят два, Итен, я выше тебя на голову, — турианка все же поднимается и усаживается рядом с Вайликсом, тот обнимает её за плечи и прижимается головой к голове, — но ладно, для старика типа тебя я побуду мелкой второй лейтенанткой.

***

Больше тридцати лет назад Асталья терпеть не могла обращение «мелкая» вне официоза от майора. Он утверждал, что делал это не специально, оно просто само вылетало, слишком хорошо оно ей подходило, но это никак не прерывало агрессивных ругательств от лейтенантки. Хотя спелись они быстро — импульсивная девушка, например, терпеть не могла рапорта и оформления — не факт, а процесс, хотя все равно этим занималась. Итен ненавидел, когда что-то идет не по плану, внезапные переменные, которые он не просчитал, заставляли его нервничать. Обмен был очевиден — лейтенантка летала на все внезапные встречи и корректировала планы майора, Вайликс заполнял любую бюрократию за себя и за Асталью. В спаррингах она брала его скоростью и ростом, но если ей не удавалось закончить матч быстро, то Итен просто изматывал её и в конце хватало толчка, чтобы победить. Илларияс злилась на него, тренировалась вдвое больше, но в затяжных боях все равно проигрывала. «Черт, — говорила она, отплевываясь от крови, — ты крогана сожрал, сукин сын… — и чертыхалась испуганно, — то есть сэр, майор! Твою мать…» Илларияс не умела держать язык за зубами, Вайликс не умел держать обид. Он вытаскивал ее за ворот брони из-под шквального огня, она выталкивала его во фланг, вместе они выбирались из-под сотен батарианцев или наемников, заливали раны медгелем и глаза алкоголем. Команда крейсера «Справедливость» считала, что майора и лейтенантку связали сами Духи, они понимали любые жесты и слова друг друга, а ссориться не получалось из-за потрясающего свойства Итена быть спокойным и позитивным в любой ситуации. Со стороны их общение смешило и восхищало одновременно, вокруг такого ядра сплотилось крепкое звено экипажа, один готовый умереть за другого. Вместе они вошли на орбиту Шаньси, вместе провели месяц в блокаде. В тот день, когда Альянс заявил о сдаче Шаньси и перемирии, капитанка Асталья и полковник Итен сошли с крейсера на планету, сопровождая политиков и представляя свой корабль. Для них это было обычной процедурой — безжалостная атака, необходимая мера по пресечению нарушения закона, окончилась успешно и теперь все получат увольнительные на несколько дней, можно будет с Лайрусом и Алети набиться в кино или посмотреть новый лес… Асталья подключилась к внутренней связи Альянса скорее по привычке, чем с конкретной целью, Вайликс трепался в радиоэфир о слухах про новый виток термозарядного оружия, приговаривая, мол, Лара, ты точно оценишь, они куда быстрее, чем наши винтовки, если всё правда… Потом она услышала «Огонь!» в эфире и всё поняла. В пока еще спокойных переговорах она вдруг закричала «Отходите!!! «Справедливость», вы слышите?! Уходите с орбиты!!!», первый выстрел альянса ранил её в левое плечо. Все трое политиков оказались мертвы, двое турианских лейтенантов закончились на моменте отступления — Вайликс и Асталья сняли восемь человек, но главный бой был над их головами. «Справедливость» ушла в молчание. Не отвечал почти никто, лишь редкие помехи пробивались в канал, давая ложную надежду тем, кто оставался на чужой земле. Илларияс и Итен, забившись в холодный угол склада с мороженным мясом, ждали ответ на сигнал бедствия, раз в десять минут вызывали «Справедливость», но в эфире турианцев были лишь помехи или просьбы о помощи. Турианцы плохо лгали, турианцы чтили закон и честь. Турианцы пришли заключать мир и заканчивать боевые действия, готовые даже не уничтожать всю их бесчестную расу — но тогда те, кто остались живы, мысленно поклялись загнать людей обратно в ту систему, из которой они вышли, а ретранслятор уничтожить. Существа, что нарушают мирные договоры после того, как ввязались в войну из-за нарушения закона, не имели права на существование. Когда Итен и Илларияс получили координаты места эвакуации, стало известно, что «Справедливости», как и многих других кораблей, больше не существовало. Вместе с экипажем, конечно. Потом «война» закончилась. Просто по решению Совета. Люди праздновали победу каждый год, пока турианцы вынашивали в себе желание мести и справедливости. Люди вопили о дискриминации и предвзятости, пока турианцы расправлялись с удвоившимся количеством наемников. Каждый год они воспевали победу обманом в короткой стычке, словно это завоевание галактики, а после — приходили кричать о расизме и ксенофобии. Многие ветераны ушли в отставку. Кто-то, как маленький остаток «Справедливости» или СПЕКТРы, старались принести максимально пользы Иерархии и вреда Альянсу. Асталья и Вайликс больше не брезговали политикой — они знали, что война может быть выиграна не только на поле боя, что и показал им Шаньси. И за все свои заслуги они оказались очень высоко в Иерархии. Генерал Итен Вайликс — точно.

***

Тревога и звук взрывов прозвучали на рассвете. Люди кричали, бегали, устраивали истерики и рыдали — делали всё, чтобы затруднить передвижение. — Лара! — генерал кидает ей в руки винтовку, вытаскивая из завалов свое оружие. — Я знала, что ты не оставишь нас тут без возможности прострелить людям головы! — турианка наспех скидывает вещи в рюкзак, — Что происходит? — Похоже на нападение. Нам нужно найти кого-то, кто даст нам связаться с «Рьяным», пошли! — Есть, сэр! Красный луч, горячий и ослепляющий, с ужасающим звуком прорезал в убежище целую магистраль. Асталья отшатывается назад, удивленно смотря в прорезь в крыше на огромный черный корабль, приземлившийся на продолговатые лапы. — Что это за херня, Итен… — Пошли, пошли! — генерал толкает её в спину, почти незаметно хромая на раненую ногу. С хасками они уже были знакомы, но вид их лап, разрывающих чужие тела, привычным точно не был. Стрельба была слышна далеко отсюда — едва ли кто-то из вооруженных тут выжил… Илларияс заметила патрульного — вернее, верхнюю часть патрульного, упорно не хотевшего умирать. Она кинулась к нему, сняла с него шлем и выстрелила в голову. Из милосердия. После начала настраивать эфир. — Подполковница 28-й флотилии Илларияс Асталья, как слышно, «Рьяный»? Я повторяю… Генерал помогает кому-то выбраться из-под тяжелого шкафа, жертвует свой медгель для него и спрашивает, доберется ли он сам. — Они не могут подлететь, — Асталья заканчивает связь, — но есть координаты. Можем стащить челнок, пока эта огромная штука не выжгла это место до ада. Приказ добраться до Цитадели, кажется, Примарх погиб… — Мы не можем просто забрать челнок, здесь чертова куча людей, до прихода Альянса они здесь не выдержат! У нас есть оружие, мы можем… Асталья бьет его в лицо прикладом. — Генерал, — рычит она, — у тебя есть чертов приказ, «Рьяный» не сможет вечно ждать нас, мы должны валить с гребаной планеты и прямо сейчас!.. Сэр! — Челнок рассчитан на пятнадцать мест, Лара! Подполковница выбивает перегревшийся термозаряд из оружия и наводит его на лицо Итена, зло подрагивая мандибулами. — Ублюдок, Итен, мы не сдохнем здесь из-за того что ты тронулся умом и решил предать нашу историю. Отказ от выполнения задания старшего командования приведет тебя под трибунал! Или ты тащишь свою генеральскую задницу к челнокам или я воспользуюсь полномочиями и казню тебя прямо здесь. Вайликс молчал, смотря прямо в глаза подполковнице и не поднимал своего оружия. Здание тряхнуло, сверху посыпалась мелкая стеклянная крошка. Звуки выстрелов отдалялись. — Пойми, что мы не можем поставить свое выживание сейчас приоритетнее выживания гражданских, — медленно проговорил он, — Мы можем им помочь. — Плевать на людей, Итен! — голос Астальи срывался, — мы сейчас же улетим с этой планеты помогать своему народу. Или я выстрелю. — Ты правда сможешь убить своего друга и генерала, Лара? Сейчас? Землю трясло, в ушах гулом отдавались взрывы и вибрация, проходящая по земле. Асталья видит огромное тело жнеца совсем близко, глубоко вдыхает и говорит ровно. — Я тридцать пять лет борюсь за благополучие Иерархии и своего народа. Моё тело и душа служат турианцам. Ты спрашиваешь, что я выберу — тебя или закон? Илларияс стреляет, прошибая череп генерала прямо через глаз. Синяя кровь брызгает на пол и несколько секунд турианка смотрит на капли. После забирает оружие Итена и бежит к челнокам, теперь точно готовая на любые жертвы.