Надежды нет

- Долго ли еще ты собираешься меня разглядывать? Притворное возмущение: голос не звучал по-настоящему раздраженно. Напротив, расслабившийся в купальне господин выглядел весьма спокойным. Его волосы потемнели от воды. Зал для купания напоминал ему о королевских термах в Нуменоре, потому что роскошью сильно отличался от скромных личных покоев господина. - Ты можешь присоединиться, мой принц. Раздевайся. В ответ на приглашение, воплотившее его тайные мечтания, сердце забилось чаще. Интонация, с которой господин говорил, намекала, что эти его слова отличаются от приказания простому слуге - подобным образом обращаются только к тому, кто значит несколько больше. По коже пробежали мурашки. Хотя такие моменты близости случались с ними довольно редко, любой из них он мог вспомнить во всех деталях, потому что берег в памяти так же ревностно, как драконы охраняют свои сокровища, и возвращался к ним в свободные часы, желая раз за разом переживать их. И он сделал, как было приказано. Медленно раздевшись, чтобы скрыть нетерпение, он с излишней, но намеренной аккуратностью сложил одежду на каменную скамью. Базальтовый пол обжигал его ступни холодом, тогда как остальное тело было объято жаром от испарений из купальни. Контраст пришелся ему по душе: он отражал его жизнь и отношения с господином. Огонь и лед, нежность и насилие — все так, как должно. Не отрывая взгляда от господина, он приблизился к краю купальни и медленно опустился в воду. К его удивлению, она оказалась не настолько горячей, чтобы сварить человека заживо. Господин улыбнулся и вытянул к нему ноги. Он принял это за дозволение и немедленно воспользовался. Ладони под водой заскользили по нежной коже - он наслаждался прикосновениями к телу, которого так сильно желал. Поддавшись соблазну, он отринул все тревоги - в подобные минуты ему не было до них ни малейшего дела. Узкую ступню господина он положил себе на грудь, разминая большими пальцами тонкую голень и лаская лодыжку. Господин лежал недвижно, полуприкрыв глаза - словно сонный кот, великодушно сносящий нежные прикосновения чужих рук. Это молчаливое согласие придало ему смелости, и, чуть крепче сжав мокрую ногу, он начал, словно пробуя кожу на вкус, покрывать ее поцелуями. Не оставив без внимания ни малейшего участка, он перешел к пальцам, лаская языком каждый. Веки майя не дрогнули, но взгляд желтых глаз сфокусировался на нем, и это он почувствовал. Внимание господина — привилегия, и он желал внимания. Полностью завороженный ощущениями, он не ожидал никакого движения и был захвачен врасплох, когда майя резко убрал ногу и двинулся ему навстречу. Тела прижались друг к другу, и господин обнял его, положив голову на плечо. Подобное проявление нежности и даже беззащитности сперва смутило его, но тут же он обнял майя в ответ - со всей накопившейся ревнивой страстью. Когда его пальцы вплелись во влажные волосы, длинное ушко дрогнуло от случайного прикосновения, и он стал медленно и нежно поглаживать чувствительную кожу. В ответ раздался вздох - дыхание майя становилось все учащеннее. Тогда он стал действовать увереннее, и вздохи перешли в явные стоны удовольствия. Его собственное возбуждение резонировало этим стонам, а сердце неудержимо колотилось, словно чистое желание обожгло тело изнутри. Тело майя немного отличалось от обычного человеческого - помимо остального, оно было чувствительнее и острее реагировало на прикосновения, нежели это свойственно телам смертных. Со временем он научился использовать знания об этих особенностях для их обоюдного удовольствия - как и в этот раз. — Ртом, как только что. Пожалуйста. Просьба, в которой невозможно отказать. Он с наслаждением поцеловал чувствительную кожу уха, как делал порой в прошлые моменты близости, когда господин предпочитал нежность более привычному насилию. Майя нервно выдохнул, чуть задрожав, и прижался к нему еще ближе. — Я люблю Вас, мой господин, - прошептал он в ответ. Прислушавшись к учащенному дыханию майя, он неожиданно для самого себя произнес то, чего говорить определенно не следовало, но язык словно обрел собственную волю: “Хоть и знаю, что Вы никогда не разделите это чувство. Если бы только наша история сложилась иначе...” Господин поднял голову и взглянул ему в глаза. — И все же я люблю тебя, мой милый, — майя ненадолго замолчал, прежде чем продолжить, — по-своему. Разве может ветер полюбить листву? Листва всегда ответит зову ветра, но зовет ли он ее? Какое-то время они оба молчали, размышляя, пока господин не заговорил снова: — “Не позволяй мечтам о том, чего не может быть, обманывать себя. Пусть существуют тысячи иных историй, ни в одной из них тебе не найдется места. Для валар, майяр, эльфов и, может быть, смертных - но не для тебя. Только не для тебя. Это единственная история, где ты можешь значить для своего господина больше, чем простой слуга. И ты значишь - это правда, мой преданный смертный.” Майя прервал объятие и поднялся, чтобы покинуть купальню. — Да, то неравенство, что между нами, преодолеть нельзя, - добавил он, - но ведь ты мог бы получить куда меньше. Подумай об этом. Внезапно он ощутил, что вода в купальне, которая еще мгновение назад казалась обжигающей, неожиданно холодна. Возможно, оттого, что он потерял чувство времени и не заметил, как она остыла - а, возможно, причина крылась в чем-то другом. Ответа он не знал.