Wish you were here

      У него они были — разве они не у всех есть? — но в такие ночи, как эта, Гарри часто задавался вопросом, были ли кошмары ведьм и волшебников более сильными; более… ну, волшебными, чем у маглов. Он бросил взгляд на соседнюю кровать, где волосы Рона были разбросаны, совершенно неподвижные, как огненный удар, на подушке. В другом конце комнаты все крепко спали.       Гарри вздохнул.       Может, дело было только в нем.       Он уставился в потолок, хотя на самом деле не мог его видеть, и прокрутил сон, как сломанную пластинку. Он помнил высокого темного человека и приливную волну пауков. Гарри не особенно боялся пауков, — не так, как Рон, — но было что-то в этих пауках из сна… «И змеях», — подумал он с содроганием. Там были змеи. Его кожу покалывало, потолок спальни превратился в клыкастую, зияющую пасть...       Гарри снова вздохнул.       Провел рукой по лицу, поморщился, почувствовав покалывание от подростковой щетины, и сделал мысленную пометку наложить чары быстрого бритья на следующий день.       Потом осторожно откинул одеяло, и босые ноги ступили на пружинистый ковер. Осторожно, чтобы не разбудить Рона — или кого-нибудь еще, кто наслаждался приятными, свободными от пауков снами, Гарри взял свой плащ-невидимку, нашел пару тапочек и тихо прокрался через комнату.       Он не был точно уверен, куда хочет идти, но тем не менее шел.

***

      Из-за благоприятного пути зажженных факелов — или, возможно, его ворчащего и несчастного желудка — Гарри оказался на кухне Хогвартса; плащ-невидимка беспорядочно растянулся на ближайшей столешнице, когда он начал рыться в шкафах в поиске чайных пакетиков.       Дома он никогда не пил много чая, ему даже никогда не разрешали, но у Уизли чай был в изобилии, кладовая всегда была заполнена острыми листьями, даже когда их запасы пугающе опустели. Для Уизли чай, казалось, был постоянной опорой, плечом, на которое можно положить усталую голову, когда весь остальной мир исчез.       Гарри действительно мог использовать это плечо прямо сейчас.       Он выбрал знакомую коробку, соответствующим образом наполнил чайник и откинулся на столешницу, чтобы подождать.       Однако не в первый раз Гарри захотелось, чтобы кто-нибудь — кто угодно — мог понять его положение; захотелось, чтобы был еще один страдающий бессонницей или кошмарным сном, достаточно расстроенный, чтобы искать убежище на кухне Хогвартса. В такие ночи Гарри часто убеждал себя, что в Хогвартсе должны быть другие люди, которые приравнивают хороший ночной сон к выигрышу в лотерею, но, возможно, все они были достаточно умны, чтобы оставаться в постели и, по крайней мере, получить немного отдыха. Гарри знал, что его кошмары уникальны, но наверняка есть кто-то…       Чайник издал оглушительный визг, который казался в пустой кухне еще громче, чем обычно.       Гарри подскочил.       Его сердце тоже.       Он увидел знакомую, вытянутую тень человека, мелькнувшую в его поле зрения на долю секунды, прежде чем Гарри моргнул, потер локоть в том месте, где ударился им о шкаф, и печально рассмеялся. — Только чайник, — сказал он себе, осторожно наливая кипяток в кружку, — это всего лишь чайник, Гарри. — Ну, разве это не удачная ночка?       Гарри подпрыгнул во второй раз; к счастью, он отставил чайник в сторону всего несколько секунд назад. К несчастью, его рука все еще сжимала кружку. — Мало того, — продолжил Драко Малфой, его обычный голос был запутан сном и чем-то еще, — я не могу проспать больше трех чертовых часов, и передо мной никто иной, как Гарри Поттер, совершенно сошедший с ума, разговаривающий с голосами в своей голове. — Да брось ты, Малфой, — огрызнулся Гарри, пытаясь стряхнуть обжигающую воду с голого запястья, — кстати, что ты здесь делаешь? — Я же уже сказал, — огрызнулся Малфой, — Мерлин, Поттер, неужели ты умрешь, если хоть раз в жизни обратишь на это внимание?       Едва избежав ожога третьей степени, Гарри отставил опасную кружку в сторону, быстро сполоснул руку прохладной водой и повернулся к Малфою, готовый сделать язвительный комментарий или сотворить изгоняющее заклинание — все, что его лишенный сна мозг мог выплюнуть в этот момент — прежде чем его глаза догнали остальную его часть, и он забыл почти обо всем до этого момента и уставился.       Честно говоря, он не был уверен, как он пропустил это раньше.       Это, конечно, был Драко Малфой. Драко с взъерошенными, торчащими во все стороны и неопрятными волосами (очень похожими на волосы Гарри, хотя никто из них не хотел этого признавать); Драко в длинном изумрудно-зеленом халате, развязанном и развевающимся позади него, как какая-то королевская накидка; Драко в простой черной футболке и спортивных штанах, первая свободно болталась на шее, а вторые немного туго обтягивали бедра.       Драко, который, наконец, прервал ход мыслей Гарри с болезненно знакомой усмешкой: «Ты выглядишь ничуть не лучше, Поттер, так что не смей говорить ни слова».       Гарри моргнул.       Болезненно вздрогнув, он откинулся назад, с неловкостью ощущая пожар на щеках. — Наконец-то, — сказал Малфой, скрестив руки на груди — застенчиво, если Драко Малфой когда-либо сталкивался с такими эмоциям, — ты ведешь себя еще тупее, чем обычно. — Ага, ну, это была немного длинная ночь.       Гарри пожалел об этих словах, как только они сорвались с его губ. Несмотря на то, что Малфой был в лучшем случае помехой — и, что значительно важнее, одним из последних людей, которых он хотел видеть в два часа ночи — он также был отличным отвлечением.       Так и есть, прямо до этого момента.       У Малфоя хватило наглости посмотреть на него как минимум с сочувствием. — Никогда не думал, что у нас будет что-то общее, — пробормотал он, — но у меня и у тебя, у обоих, Поттер.       Затем он выглядел так, будто чувствовал отвращение, что вообще признался в чем-то подобном. — Вот как? — спросил Гарри, — Кошмары или бессонница? — С чего бы я тебе отвечал?       Вот оно — напоминание. Абсолютное и вездесущее.       Напоминание о том, что Драко был Драко Малфоем, а Гарри — Гарри Поттером. Что бы у них ни было общего, они никогда не смогут вести светскую беседу до тех пор, пока один из них не станет одержим желанием вести себя, как законченный ублюдок. — Точно, — сказал Гарри, поворачиваясь, чтобы спрятать пылающее лицо и взять свой уже остывший чай, — Ладно, хорошо, — он прошел мимо Малфоя, шелк на мгновение скользнул по обнаженной коже, — Увидимся, Малфой.       Малфой ничего не ответил.       Гарри был уже на полпути к выходу из кухни, когда сообразил, что по глупости забыл плащ-невидимку. И не было смысла пытаться сбежать без него, потому что Мерлин знает, что Малфой сделал бы с таким инструментом — орудием пытки в его руках — как этот.       Гарри собрался с духом.       И подпрыгнул в третий раз, когда чья-то рука опустилась на его руку, незнакомые пальцы слегка впились в нее. — Ого, Поттер, — сказал Малфой все еще спокойным голосом, несмотря ни на что, — Мерлин, как Гарри иногда его ненавидел, — немного нервничаем сегодня, не так ли?       Поттер проговорил сквозь зубы:  — Чего ты хочешь, Малфой? — Ты что-то оставил, — сказал Малфой, — на столешнице. — Знаю. — И… — он слишком резко опустил руку, — Бессонница. — Что? — У меня бессонница, Поттер. — Ох…       Гарри повернулся, достаточно, чтобы разглядеть лицо Малфоя. Вблизи он мог увидеть, что Малфой говорит правду: морщины усталости прорезали его лоб, а под глазами залегли синие круги. — А ты... — начал Гарри и замолчал.       Малфой поднял бровь. — Хочешь чаю?       На этот раз Малфой рассмеялся — резким, горьким смехом. «Чай никогда не помогал». — Мне тоже, — сказал Гарри, — Так ты хочешь немного?       Он на секунду задумался. — Я… полагаю, это не повредит.       Они вернулись на кухню, Малфой молча наблюдал, как Гарри наполнил еще один чайник, выбрал пакетик чая и достал новую кружку. — А что насчет тебя? — спросил наконец Малфой, глядя, как Гарри возится с чайником. — А что насчет меня? — Тот же вопрос. — О, — Гарри краем глаза наблюдал, как Малфой оперся руками о столешницу и легко запрыгнул на нее, мягко изогнувшись в спине напротив ряда непрозрачных шкафчиков, — кошмары. — Так и думал.       Гарри прислонился к плите лицом к Малфою. — Я правда не хочу говорить о них. — Я тебя не виню, — честно признался Малфой.       Тишина на мгновение. Гарри это не удивляет, вероятно потому, что, хотя они с Малфоем много раз разговаривали друг с другом, у них никогда не получался диалог. Такой — никогда.       Не в тепло освещенной кухне, посреди ночи, пока приятно гудит чайник.       И уж точно не тогда, когда они оба в пижамах. — Это началось, когда мне было восемь, — сказал Малфой, выводя Гарри из задумчивости. — Твоя бессонница? — сказал он. — А ты как думаешь, Поттер?       По крайней мере, это в какой-то степени нормально. — Ничего не случилось, — добавил Малфой, слегка откинув голову назад. Воротник его халата опустился, ключицы и кадык стали четко видны, — не было никакой веской причины. Мои родители перепробовали все — даже водили меня в больницу Святого Мунго. Я пил всевозможные мерзкие снадобья, и все эти чары, заклинания неделями окутывали мою постель. Ничего не помогало. — И что ты делаешь? — Обычно? — Малфой полуулыбнулся, странное, незнакомое выражение лица, — Я просто лежу.       О, и это был не очень хороший ответ, потому что внезапно разум Гарри затопили образы Драко Малфоя в высоком разрешении, распростертого на шелковых простынях того же цвета, что и его халат, волосы его раскинулись на наволочке. — Но сегодня было плохо, — продолжил Малфой, блаженно не подозревая о битве, бушующей в мозгу Гарри, — я днями не спал хорошо, поэтому решил прогуляться. Понятия не имею, как из всех возможных мест я оказался здесь. — Странно получилось, — сказал Гарри. — Да, — сказал Малфой, — странно.       Странно-странно-странно.* — А ты что делаешь? — спросил Малфой, слегка шевельнувшись, и Гарри с усилием заставил себя вернуться к теме разговора. Потом пожал плечами.  — Стараюсь забыть, я думаю. Отвлечься. Мне действительно не нравится думать об этом. — Это может помочь, — медленно начал Малфой, — если ты… — Не надо, — перебил Гарри. Немного, но резко.       На кончиках скул Малфоя мелькнула небольшая полоска краски, — Верно.       Чайник засвистел, отвлекая внимание, и Гарри принялся наливать воду в кружку. — Послушай, — сказал он наконец, как только руки Малфоя обхватили кружку — и он действительно собирался что-то сказать, что-то глубокое и значимое, и душевное, чтобы компенсировать все, чем Малфой с ним поделился, но внезапно тот поднял глаза, встретился взглядом с Гарри, и низ живота Гарри выпал. — Я должен вернуться, — сказал он вместо этого.       Малфой ничего не ответил.       Гарри взял свой плащ-невидимку, осушил кружку с уже холодным чаем и во второй раз повернулся, чтобы уйти.       На этот раз, однако, он даже не успел скрыться из виду Малфоя.  — Поттер? — Да? — Ты должен… — Малфой остановился и опустил глаза в пол, — Ты должен прийти сюда. Снова. Завтра ночью.       Гарри улыбнулся. — Конечно.       Он старался не обращать внимания на то, как его сердце подпрыгнуло от приглашения, сделав олимпийский прыжок с шестом в груди. — И спасибо тебе, — Малфой снова сделал паузу, — за… ну, ты знаешь. — Нет проблем.       Выходя из кухни, Гарри подумал, что, может быть, — несмотря ни на что, только может быть — Драко Малфой был тем самым одетым в халат, взъерошенным, отчаянно страдающим беглецом от бессонницы, в котором он так нуждался.       Остаток ночи он провёл во сне без сновидений.