Обострение

       По особняку гуляла девушка и вдруг увидела в одной из комнат спящего на диване Сакамаки Шу. Он напомнил ей её бывшего — Хаку. Они расстались мирно, но Кира всё ещё ужасно любила его. Смотря на Шу, она чуть не зарыдала от накативших воспоминаний, но вместо этого лишь мило улыбнулась. Для девушки это самый простой способ скрыть то, что у неё на самом деле творится в душе. Как же невовремя всё это… Тени в углах зашевелились, стали медленно принимать необычную форму и открывать свои жуткие глаза. Эти глаза были совершенно разных цветов, но в основном преобладало три цвета: красный, фиолетовый и жёлтый. — Кира… Поговори с нами… Кира. Поговори с нами! Кира, поговори! Они кричали отовсюду: из углов, из-под дивана, из-за шкафа, сверху, снизу и с каждой стороны, близко и далеко, врезаясь в мозги и, будто, разрушая их. Голоса были мужские, женские, детские, громкие, тихие и, даже, шёпот. Всё сливалось в безумную какофонию звуков и заглушало внешний мир. Казалось, что можно оглохнуть. Хотелось закрыть уши руками и кричать, кричать, кричать… Кричать громко, пронзительно, чтобы хоть кто-то услышал и помог, но это были лишь несбыточные мечты. Девушка ждала, пока всё прекратится, пока голоса исчезнут, ужасные чудища вновь закроют глаза и спрячутся в тени, как это происходит и всегда. Но почему-то этого не происходило. — Я… Не хочу… — это всё, что смогла тихо прошептать девушка. — Ты можешь убить их, — раздался звонкий детский голос, оказываясь громче остальных. Блондинка оглянулась. За ней стоял мальчик с короткими каштановыми волосами и круглым милым личиком, на котором была милая по-детски невинная улыбка. Он был одет в голубую рубашечку и коричневый комбинезон, а на ногах были белые носочки и чёрные босоножки. Но то, что предавало ему нечеловеческого ужаса были глаза: один глаз мальчика горел красным, а второй фиолетовым. В своих маленьких ручках он держал нож и протягивал его синеглазой. — Нет… Нет. Нет! Кира упала на пол и попыталась отползти от мальчика, но тот и не думал отдаляться, напротив, он был всё ближе и ближе, повторял что-то про убийство, сливаясь с остальными голосами и сводя с ума ещё сильнее. Кричать хотелось в разы больше, чтобы собственный крик оказался громче этих голосов, гораздо громче. Но нет, эти существа не дождутся этого… — Юная леди, — раздался голос Рэйджи, перекрывая все голоса. Девушка нашла себя стоящей на том же месте, где всё это началось, и смотрящей на Шу. Мальчик исчез, ровно как и голоса. Но глаза всё ещё смотрели на неё из-за всех мест. В ушах звенело от непривычной тишины. — Зайдите ко мне в кабинет. Прямо сейчас. Дреяр ничего не поняла, но кивнула и они с вампиром прошли к нему в кабинет. Всю дорогу сосредоточиться мешал звон. Блондинка уже и не понимала, что хуже: звон или голоса. — Я запрещаю тебе общаться с Шу, — в неожиданной для себя манере рыкнул Сакамаки. Вообще-то он и до этого что-то говорил, но Деряр и не помнила уже что. Вроде бы, она, даже, что-то спрашивала… Голоса вновь стали появляться из темноты. Отчётливее всех слышался голос мальчика. «Убей их… Ты можешь всё прекратить, убив всех, кто мешает… Убей…» — без умолку повторял он. — Как ты можешь мне запрещать? Я не принадлежу тебе! — Говорила Кира, не слыша собственный голос. Почему, даже когда рядом есть Рэйджи, который говорит с ней, всё равно эти мерзкие голоса не хотят молчать? Тут синеглазая почувствовала боль в затылке: кажется, её прижали к стене. Приложив большие усилия, Кира смогла разглядеть злобную ухмылку, на лице вампира. Он что-то говорил дальше, но голоса были громче. Они кричали, требовали поговорить с ними или убить кого-то. Всё мешается в одну кучу и сводит с ума. Шею пронзила ужасная боль. Вновь хотелось кричать, уже в который раз. Душу раздирали воспоминания о прошлом, шея ужасно болела, голоса врезались в мозг и, казалось, что последние остатки разума, скоро покинут её. Через какое-то время боль в шее начала стихать. Кажется, что прошла вечность, хотя, от силы, прошло около двух-трёх минут. Брюнет отстранился от Киры и посмотрел на неё. В глазах блондинки начало темнеть, голоса также стали пропадать. Наконец-то спасительное забвение. Может хотя бы в этот раз она умрёт?..