За всё приходится платить

Щелкнул замок. Хлопнула входная дверь. Звякнули ключи, ударившись о деревянную поверхность тумбочки. Уже не молодая, но еще и не старая женщина сжалась, попытавшись стать незаметной. Забившись в угол кровати, она сидела, обхватив колени руками и пряча в них лицо. Напряженно вслушиваясь в звуки, она все равно пропустила момент, когда он подошел. - Привет, мама. Как ты себя чувствуешь? - участливо, с заботой в голосе спросил молодой человек. От звука его голоса, глухо разнесшегося по маленькой комнатке, грязной, неопрятной, какой-то запустевшей, казавшейся нежилой и давно заброшенной, женщина еще сильнее сжалась, впечатываясь спиной в холодную стену, с которой рваными полосками слазили обои, словно их кто-то уже давно и методично царапал когтями. Или ногтями. Дрожащими руками она попыталась посильнее закутаться в халат, как будто он мог чудесным образом сделать ее невидимой. От легкого невесомого касания к волосам женщина вздрогнула, дернулась, ударившись затылком о стену. Испуганным взглядом она посмотрела в глаза парню, который так низко склонился над ней, понимающе улыбаясь, что она могла бы почувствовать своей серой, обвисшей кожей дыхание молодого человека. Но его не было. Скрюченными пальцами женщина ухватилась за смятую грязную простынь, ища этим касанием силу и успокоение. - Тебя нет. Я просто сошла с ума, - хриплым голосом твердила она. - Ну как же, мамочка. Вот он я, - все так же улыбаясь, ответил ей парень. От его улыбки зрачки женщины расширились, а по виску скатилась капелька пота. Парень ухмыльнулся, явно оставаясь довольным собой. - Пойду приготовлю обед. Устал в универе, да и ты явно не завтракала, - и не дожидаясь ответа, он ушел на кухню, беззвучно ступая по пыльному, грязному, поцарапанному паркету. Как только его фигура скрылась за дверью, плечи женщины поникли, вся ее фигура как-то стала меньше, дряхлей, несчастней. Откинув голову и разглядывая давно уже желтый потолок с потрескавшейся побелкой и островками плесени в углу, где каждую весну, когда таял снег, текли ручейки с дырявой, прохудившейся крыши, она расплакалась. Вдруг резко поднялась и, заметавшись, трясущимися руками стала искать таблетки. Найдя их на полу под кроватью, даже не пошла на кухню за водой, чтобы их запить. Казалось, сама перспектива находиться с парнем в одном помещении приводила ее в ужас. - Скоро все пройдет, уже скоро, - шептала она словно в бреду. - Что пройдет, мам? Женщина дернулась, а потом застыла в нелепой позе, согнувшись и повернув голову на голос. - Скоро, - просипела она и раскашлялась. Молодой человек хмыкнул, поставил тарелку с супом на столик рядом с кроватью, а сам уселся в полуразвалившееся кресло с отертой обивкой, закинув ноги на подлокотник. Раскрыл книгу в черной обложке со стертым названием, то и дело поглядывая насмешливым взглядом на женщину. К тарелке она так и не притронулась. Время тянулось медленно, словно горячая черная смола, которой покрывают крыши. Казалось, ночь никогда не наступит, а их поглотит вечный сумрак с причудливыми тенями и таинственными звуками, которые, чудилось, рождались из ниоткуда. - Мам, когда придет отец? - В этой тишине вопрос прозвучал так неуместно, так нелепо и чужеродно, что женщина опять вздрогнула, но не ответила, продолжая смотреть в потолок. - Я имею в виду, мой настоящий отец, - серьезно повторил молодой человек, пристально разглядывая мать. - Господи, - расплакалась она, пряча лицо в ладонях, но не вытирая слезы, которые скатывались по сухой морщинистой коже и капали на серый халат. - Господи? Господи? - повысил голос парень. - Он тебе не поможет. За все надо платить. - Тебя нет, - глухо простонала женщина сквозь пальцы. - Как это - нет? Вот он я. Думала, так легко от меня избавилась? Я тоже жить хочу, знаешь ли. И ты, старая шлюха, мне не помешаешь, как тогда. Думала, избавилась от меня? - его голос из заботливого и мягкого превратился в злой. То и дело проскальзывали истеричные нотки. - Думала, измена так легко сойдет тебе с рук? Думала, можешь спать с кем попало, когда муж в командировке, а потом так легко сделать аборт? Парень встал, приблизившись к кровати, нависая над матерью, заглядывая ей в глаза своим цепким, но мертвым и пустым взглядом, бесцветными глазами притягивая ее взгляд в ответ. - Но я тоже жить хочу, мамочка. И умереть так просто тебе не дам. Иначе мои труды пройдут даром. Надеюсь, ты попрощалась со всеми? Хотя с кем тебе прощаться, у тебя же никого не осталось. Только я, твой любимый заботливый сын без имени. А может, и дочь. Только в этом облике мне удобней, мамочка. Ты же так потом хотела сына! Но, увы, после аборта так и не смогла забеременеть повторно. Пожалела ведь потом, да? Вижу, что да. По глазам вижу, мразь, - не сдержавшись, парень с силой дал пощечину женщине, от которой та отлетела к стене. - А теперь, мамочка, прощай. И спасибо, что дала мне жизнь. Обхватив лицо матери ладонями, не разрывая зрительного контакта, он поцеловал ее. Безвольно повиснув в его руках, она видела, как его глаза становились все ярче, приобретая синий оттенок. "Прям как у отца", - успела подумать она, прежде чем ее покинули последние крупицы силы. Отбросив бесполезное теперь тело матери, размяв мышцы шеи, парень довольно оскалился: - Пора навестить и тебя, папочка.