Звездочка, изящнейшая из принцесс

      В день, когда Элронд сподобился счастью увидеть, как его возлюбленная нежная дочь, трепетная, словно лань, Арвен, сбила Элладана и Эльрохира с ног методом прицельного попадания по хребтинам монтировки дивной нолдорской работы, ему пришлось крепко задуматься о ее будущности.       Коря себя на все лады за то, что потворствовал дочкиному желанию проводить время в компании библиотекаря, наивно полагая, что тот, в первую очередь будет учить деву изящной словесности, а не изящному метанию сулиц, сделанных из подручных материалов, владыка Ривенделла посадил любимую дочь и ее наставника за вышивание знамен, а сам удалился в кабинет поразмыслить. Домыслился он до послания к доброму соседу своему, лорду Трандуилу, у которого, по слухам, водился сын навыданье. Увы! Проницательнейший и дальновиднейший в делах войны и политики Элерондо оказался до смешного невнимательным при решении судеб своего чада.       А тем временем, изрядно утомясь шитьем, Арвен и Эрестор решили, что занятием, более подходящим для юных принцесс и пожилых библиотекарей будет патрулирование границ Долины. Тем более что гербовая звезда, вышедшая из-под иглы Эрестора, больше напоминала унылого осьминога, а лев, несмотря на титанические усилия Арвен, все равно был вылитый осел.       Итак, два ривенделлских воина теней менее чем через час гнали гоблинский отряд, на беду именно в этот день решивший узнать, так ли страшны эльфы за рекой Бруинен. – Ах, милый мой Эрестор! Обещай, что никому не выдашь моей тайны! – пылко призывала своего спутника Арвен, меланхолически сопрягая острый клинок с незащищенной подмышкой некрупного гоблина. – Не терзай это меня так сильно, я бы не посмела признаться! Но я знаю, ты будешь надежным моим поверенным! Жар моего сердца столь силен, но предмет моей страсти, боюсь, недосягаем! Ах, как такое молвить! Юный Эстель отныне повелевает моими думами безраздельно. Сегодня он, пунцовый от смущения, вручил мне венок из полевых цветов, и сказал, что я похожа на божественную Элберет! Никто никогда не говорил мне такого! Он такой милый и беззащитный, мой славный, мой нежный адан! Видят стихии, если он возьмет меня в жены, я буду каждый день носить его на руках! А в спальне мы повесим кремовые занавески…       Эрестор, сделав изящный пируэт, куртуазно вышиб дух из пары гоблинов посмелее, что все же решились дать остроухим отпор. Остальные, слушая любовные излияния принцессы, успевшей за время непрерывной болтовни легким движением руки отсечь чью-то невнимательную головушку, прибавили ходу. А один из гоблинов, подвывая от страха поведал мирозданию, что пересекая вброд треклятую речушку, он ожидал чего угодно, но не такую ебанцу. Пассаж о том, что он как-то не так представлял себе эльфийских принцесс он произнести уже не успел… … Эрестор аккуратно отер меч о чистую тряпицу и заговорщицки улыбнулся своей ученице: – Знаешь, Звездочка, мой старший брат всегда полагал, что воспитывать себе возлюбленного с малых лет – вполне стоит затраченных сил и нервов. – А возлюбленный что? – Да что я-что я? Не возражал. – ???? – Дерзай, – заключил библиотекарь, и слегонца приосанился.       Эти смотрины Лихолесский двор запомнил надолго. Конечно, в свите Трандуила не было ни одного гоблина, но мирквудские синдар, услышь они последние слова незадачливого вояки, согласились бы, что ожидали чего угодно, но не такую ебанцу.       Принцесса Арвен явилась в чертоги Трандуила в сопровождении папеньки, братьев и почтенного хранителя ривенделльской библиотеки. Наличие в сопровождающих последнего, казалось бы, сулило дому трандуилову приобретение образованной и скромной снохи, склонной к наукам. К сожалению, в комплекте с блестящей образованностью, как быстро выяснилось, шли: острый язык, крайне специфическое чувство юмора и еще целый ряд прелестных «изюминок».       На первом же балу принцесса отдавила своему гипотетическому суженому ноги во время первого же танца. После, пробормотав что-то на дивном наречии Амана, перехватила инициативу и, под изумленные взгляды благородного собрания, в паре повела. Стоит ли говорить, что танцы быстро утомили нежную гостью, и она, чуть ли не вприпрыжку умчалась с гномским посольством на дружеские соревнования по метанию молота. – Клянусь Махалом, Гюмиром и сиськами благородной девы Галадриэль, в жизни не видывал такой бой-бабы у остроухих, – из бороды в ухо летали шепотки вокруг ристалища.       Вишенкой на торте матримониального разочарования для высоких домов Лихолесья-Ривенделла стала песенно-поэтическая часть застолья, где робкая дева Ундомиэль с подачи и при полной поддержке лукавого Эрестора хрустальным голоском выводила к вящему восторгу гномской делегации балладу, где в числе прочего упоминались камни, которые лорд Маглор крайне остроумно охаживал бы, если б не данное им слово. Трандуил к тому времени уже основательно пригорюнился и топил разбитые надежды в лучших винах. Лорд Элронд, понимая, что это крах, решил от него не отставать. Его сыновья, красные, словно тысяча вареных в Ородруине раков, прикрыли высокие лбы дланями. Принц Леголас, несмотря на несколько уязвленную гордость, быстро развеялся и даже начал подпевать. А менестрель Линдир, вытаращась во все глаза на Эрестора-книгочея, лихорадочно записывал затейливый текст баллады.       …В Ривенделл вернулись тихо и без всякой помпы. Высокий лорд Элронд хотел было засадить дочь за вышивание ослов не меньше чем на месяц, а в вотчине Эрестора устроить парад ремонтных работ посредством десантирования Глорфинделя и Эктелиона, известных своей искусностью. Но потом подумал, махнул рукой и решил зайти с другого края (позже удостоившегося увековечивания в бессмертной саге о Властелине Колец). А сияющая довольством и радостью Ундомиэль сидела за столом ошуицу от Эестеля и смотрела влюбленными глазами на то, как ее ненаглядный аккуратно поглощает манную кашу. – Кстати, Эстель, а как ты относишься к кремовым занавескам?...