Светлая мгла

      Следующий день начался с дождя. И это был далеко не теплый летний дождик, а ужасно холодный ливень. С моря дул жестокий пронзающий ветер, что еще больше усугубляло наше положение. Пока Бенджамин и Кольд готовили завтрак, я судорожно пытался согреться, кутаясь в старое одеяло.       Но не только мне было плохо. Фрэнсис ранним утром сказал, что, скорее всего, подхватил простуду. Ио, померив его температуру, подтвердил наши опасения и посоветовал Фрэнсису оставаться в кровати.       На завтрак приготовили овощи — это единственное, что оставалось у нас, ибо последнее мясо было использовано на приготовление стейка для Фрэнсиса. Бенджамин долго сетовал на то, что стоило покупать больше мяса, дабы избежать такой ситуации. Но все понимали, что никто не сможет изменить погоду.       — Какое же ужасное совпадение, — говорил он, — Вчера у нас закончилось мясо, а сегодня, именно в тот день, когда мы покупаем продукты, такая ужасная погода.       — Все нормально, Бен, — я попытался его успокоить, — Такая погода не может продолжаться вечно… В крайнем случае, мы можем питаться тем, что у нас осталось.       — Что у нас осталось?! Ты в своем уме?! Давай-ка пойдем в кладовку, и я тебе покажу, что у нас осталось! Прямо сейча…       — Не ссорьтесь, — прервал его Ио, — Сейчас это нам ни к чему. А что по-настоящему стоит сделать — выйти в прямой эфир и связаться с городом.       — Это верное решение, — согласился с ним я.       — Да, верное, — неохотно добавил Бенджамин.       Из кухни мы перешли в мой кабинет, где стоял рабочий стол, на котором находилась небольшая радиостанция. Я сел за стол, надел массивные старые наушники и придвинул к себе микрофон. Нажав на кнопку «В эфир», я четко проговорил: «Это Маяк-3, прием». Из наушников послышалось невнятное бормотание. Затем я повторил еще раз и мне, наконец, ответил радист.       — Да, да, это Лонг-Рок, прием, — испуганно и скомкано ответил радист.       — Поломка на маяке, срочно нужен ремонт.       — Ой, и это еще…       — Еще? — спросил я, — Значит, на других маяках тоже…       — Да не в этом дело, — голос радиста дрожал, — Вы можете сами управиться?       — В чем дело? — я уже начинал терять терпение       — Ну… тут… эм… эпидемия       — Как…       — Да, мы тоже ничего не понимаем. Но у нас люди гибнут каждую минуту, так что нам нет дела до ваших маяков, — сказал раздраженно радист и прибавил в конце шепотом, — Если хотите жить, уезжайте с вашего маяка как можно быстрее.       — Но… — попытался спросить я.       — Конец связи.       Я был в замешательстве. Эпидемия? Уезжать? Да как мы можем уплыть в такую погоду? И почему нам вообще нужно уезжать? Наш маяк находится достаточно далеко от города, да еще и на острове…       — Не время рассуждать об отъезде, — резко прервал мои рассуждения Ио, — Хотя бы в такой ливень. Да и уезжать нам незачем. Все равно, никакой провизии нет.       — Ты как всегда прав, Ио, — ответил я, — А теперь нужно просто забыть об этом и продолжить заниматься ежедневными делами.       После моих слов все тихо разошлись по своим привычным местам, как будто никакой эпидемии и не было.       К обеду ливень ослабел. Хоть он и продолжался, но был не так силен, как на утро. Фрэнсиса уже не мучила простуда, и я был удивлен таким скорым восстановлением. Еще больше меня удивляло его душевное состояние — когда мы выходили из нашего тесного дома, чтобы покурить, он не выражал никаких чувств. Я думал, что его, все же, не покинула та боль, но не осмеливался сказать ему об этом, ибо боялся задеть Фрэнсиса.       Но вечером все стало еще хуже. Фрэнсис начал открыто проявлять недовольство, когда на ужин подали кашу из старых, еле найденных в кладовке зерен. После трапезы он позвал Бенджамина помочь ему починить фонарь на маяке. Несмотря на то, что Фрэнсис всегда был очень добрым человеком, в тот момент он не оправдывал моего доверия, и потому я решил проследить за ним.       Когда мы поднялись к фонарю, Бен, по обыкновению, встал спиной к деревянным ограждениям. Фрэнсис встал напротив него и начал говорить:       — Эх, Бен, а я думал, что мы друзья…       — Что произошло? Ты недоволен ужином? — Бенджамин пытался выяснить причину недовольства.       — И это ты спрашиваешь, что произошло? Мерзавец, кто тебе, блять, позволил прятать от нас мясо? — Фрэнсис из раздражения стал переходить в ярость, — Думаешь, что ты здесь самый умный, гнида? Жид поганый, решил, чтобы мы все сдохли, да, блять?       — Стоп, стоп, стоп, — я решил вмешаться, — Давай без глупостей, Фрэн…       Я стал подходить к нему, но его мощный удар правой рукой откинул меня к стене. Теперь уже было ясно — он в бешенстве. Бенджамин с ужасом смотрел на Фрэнсиса. В то время глаза Фрэнсиса наливались кровью, и своей формой он напоминал разъяренного быка.       Он с огромной скоростью понесся на Бена. Когда Фрэнсис уже хотел схватить Бена, тот внезапно отскочил в сторону. В этот момент Фрэнсис не совладал со своей силой и влетел в ветхие ограждения. Старое дерево проломилось, и Фрэнсис стремительно упал с маяка.       Я услышал грохот, хруст ломающихся костей и последние крики Фрэнсиса. Смерть.Почему все обернулось именно таким образом? Почему Фрэнсис, раньше такой веселый и добрый человек, стал в одночасье таким грубым и яростным?       Я, кряхтя, попытался подняться, опираясь на одну руку, а другой придерживая место удара. Бен подошел ко мне и, еле сдерживая слезы, сказал:       — Он… умер, да?..       — Я не могу утверждать, — тихо проговорил я, — Но скорее всего.       — Нам… стоит проверить… — проговорил он, — Возможно ведь…       Мы вместе спустились с маяка. Я заметил, что у скал стояли Кольд и Ио. Как только я подошел к ним, они расступились. Моему взору предстало тело нашего друга в луже крови. Оно лежало на животе. По его сломанным рукам было видно, что в последнюю секунду Фрэнсис попытался спастись. Его голова была проломлена, и из дыры был виден мозг.       — Он мертв, — сказал Ио, — Как это произошло?       Я рассказал Ио всю историю.       — Так значит, — спрашивал Ио, — Он был в ярости?       — Еще какой, — сказал Бен, — Я еще никогда не видел его в таком состоянии.       — Что же могло послужить причиной?       — Кто знает… — ответил я.       Так как более не было смысла отправлять радиограммы в город и выходить в эфир, мы решили самостоятельно провести похороны. Найдя в кладовке старые лопаты, мы с Ио раскопали могилу. Конечно, было сложно копать землю под дождем, но мы не могли оставить тело Фрэнсиса гнить на земле. Мы поместили его тело в могилу, и закопав его, поставили сверху небольшой крест, сделанный из оставшихся после падения наиболее крепких ограждений. На кресте Ио ножом вырезал надпись: «Фрэнсис Морель».       — Наша память будет о тебе вечной Фрэн, — неуверенно проговорил Ио.       — Мы запомнили тебя, как доброго человека, — сказал я.       — Даже несмотря на то, что было в конце твоей жизни, — добавил Бен.       После похорон мы провели небольшие поминки. Хоть у нас и было не так много еды, но Бен с Кольдом смогли приготовить хорошую пищу.       Когда мы стали готовиться ко сну, я перенес свою небольшую кровать в комнату моей команды, чтобы быть ближе к друзьям в такое ужасное время.       — Конечно, каждого это событие выбило из колеи, но, думаю, мы можем сами управиться, — сначала сказал Ио, но затем добавил, — Ладно, все равно так будет лучше.       Я разместил свою кровать рядом с бывшей кроватью Фрэнсиса. Когда я засыпал, я долго думал, что овладело Фрэнсисом в тот момент. Я не мог думать о том, что такой добрый человек впал в ярость только из-за своей воли. Наконец, я решил не думать об этом и заснул крепким сном.       Было страшно, но нужно было жить дальше. Но дальше было лишь хуже…