Торговый центр

Это определенно была охрененно неудачная идея — Даби банально взрывоопасен, когда речь доходит до вооруженных нападений и терактов, а довольно хилое в плане планировки здание явно не рассчитывали с учётом адского напора пламени. Шигараки очень сильно пожалел, что вообще дал добро на этот план. Пожалел хотя бы потому что герои явились раньше, чем ожидалось, и гребанный пироман стал разносить всё вокруг, забыв, видимо, что Шигараки был внутри, пытаясь вытащить компрометирующие героев бумаги, плюсом ко всему в конечном итоге отбиваясь от назойливого зеленоволосого недо-героя. Почему-то казалось, что этот Мидория вылез словно из ниоткуда и никто из нормальных героев даже не успел осознать, кто это там пронёсся мимо яркой вспышкой, врываясь в здание. Шигараки слышал как кто-то закричал ему вслед, затем как треснуло стекло, а потом студент с громким треском проломил несколько стоек в мебельном, глухо сматерившись. Сам Шигараки находился в другой стороне торгового — там, где были несколько неброских адвокатских контор, через которые пытались незаметно пробить кое-какие важные бумаги как и о героях, так и о Лиге Злодеев. Увы, Шигараки пришёл раньше, чем герои, хотя теперь ему отчаянно хотелось бы, чтобы он оказался как можно дальше от этого места. Пол заметно дрогнул и отчетливо треснул где-то вдалеке. Хреново. С воинственным кличем приближался из другого края здания немного потрёпанный Мидория, вызывая одним своим видом настойчивое желание превратить в пепел всё в радиусе досягаемости. До зубовного скрежета хотелось покончить с этим гиперактивным, а самое отвратительное никогда не унывающим будущим героем, что каждый раз мешался под ногами. Шигараки так не вовремя забыл, что для удобного переноса всех документов надел на руки перчатки, а поэтому, когда резко это вспомнил, ему оставалось только отпрыгнуть в сторону от прямого удара героя и больно удариться спиной о стену, тихо шикнув. Перчатки моментально слетели на пол. Здание снова тряхнуло. Где-то снаружи послышались пожарные сирены и, кажется, до одури громкий голос (у кого-то из героев точно была эта способность, Шигараки помнил составленные им же анкеты). Мидория хмуро смотрел на него исподлобья, сжимал руки в кулаки и не двигался. То же самое делал Шигараки. Гляделки могли продолжаться бесконечно, если бы не одно но — кто-то из героев, наверное, ударил слишком близко к тому месту, где они находились, и Шигараки не смог удержать равновесие, пошатнувшись. И невольно выставил вперёд руки, пытаясь выровняться. Мидория тут же дернулся, восприняв это как атаку, молниеносным рывком преодолев разделяющее их расстояние. Шигараки буквально чудом, на одних только рефлексах, успел уклониться всего на пару сантиметров в сторону. БУМ! Чужой кулак вырезается в стену. Секунда гробовой тишины. В глазах Мидории проскальзывает осознание в перемешку с ужасом. Вторая секунда и огромная трещина расползается по стене, доходит до потолка и начинает крошить всё, что только находится сверху. Именно в этот момент им обоим становится не до взаимной неприязни и прошлых сражений. Когда потолок начинает обрушиваться прямо на них, Шигараки, сам толком не осознавая, что творит, тянется рукой к будущему герою, хватает его за шиворот четырьмя пальцами и дёргает на себя, тут же срываясь на бег. Состояние шока проходит за такое же короткое время и у самого героя, что хоть и смотрел с изумлённым непониманием, но побежал следом, уворачиваясь от падающих бетонных глыб. Никто из них толком не мог использовать причуду, потому что нужно было сначала хоть увернуться от буквально падающего сверху потолка и проваливающегося под ногами пола. Резко изменив маршрут бега, уходя от нескольких камней, его по инерции завернуло в какой-то одному богу известно как уцелевший магазин, и Шигараки заторможенно понимает, что остановился, проехавшись ботинками по когда-то полированному полу. Сверху что-то треснуло и он запоздало осознал — стоит прямо под увесистым куском готового обрушиться потолка, но уйти с его траектории уже просто не хватит времени. Ещё хруст. В глаза попала пыль и крошка, из-за чего нет никакой возможности нормально видеть. Кажется, ещё немного и эта хрень его просто напросто раздавит. Кусок потолка откалывается и уже почти достигает его головы, как… В спину резко толкают в самый последний момент и он буквально влетает, больно падая, в магазин, рефлекторно выставив вперёд руки для смягчения удара. Тут же оборачивается назад, протирая чуть заслезившиеся глаза, чтобы остолбенеть и раскрыв невольно рот уставиться в яркие зеленые глаза, смотрящие в ответ с видимым облегчением. Одну ногу Мидории придавило обломком, отчего тот болезненно сморщился, весь его геройский костюм в бело-серой крошке и камушках, а в волосах куча мусора, но он улыбается краями губ и будто пытается что-то сказать, но его глаза медленно стекленеют и закрываются. Бессознательное тело расслабляется, только последний раз зашедшись в тихом кашле. Торговый центр встряхивает последний раз, вдалеке обваливается еще пара стен и спустя пять минут всё наконец стихает. Шигараки не может перестать пялиться на Мидорию, как бы сильно он не хотел отвести взгляд. На губах последнего всё ещё лежит тень той улыбки, а выражение лица искренне спокойное. В голове Шигараки эта картина никак не хочет сложиться воедино. Какого черта сейчас было? хочет он спросить себя самого, но голоса нет, а пыль только мешает дышать, и вот он уже заходится в приступе удушающего кашля, не в силах это остановить. Шигараки душит кашель и успокаивает сердцебиение только спустя ещё несколько минут, садясь и отползая чуть дальше от опасной груды камней, завалившей единственный выход. Сзади — толстая железобетонная стена, спереди — ещё большая куча из непонятных осколков, к которой лучше не приближаться. А помещение само по себе имеет от силы семь на семь метров, что ситуацию не спасает. Шигараки не может понять, на самом деле. Да, он знал о жертвенности Мидории, о том, что тот не сильно боялся взаимодействовать со злодеями, что он умел видеть за чужими масками обычных людей, но это уже явно был перебор. Он не мог сделать это по своей воле. Может, посчитал, что стоит вернуть иллюзорный долг? Бред. Шигараки дернул головой, фыркая. Ни один герой не станет вообще лезть к злодею, как бы последний не старался втереться в доверие, а Шигараки даже не пытался этого сделать — на самом деле, он сам не мог понять, зачем дернул тогда Мидорию и вытащил его из-под падающих обломков. Рефлекс? Скорее всего. Случайность. Это объяснение более вероятно. Тогда откуда это странное ощущение в груди каждый раз, когда его взгляд падает на бессознательное тело в другом конце комнаты? Шигараки отчаянно не хочет это признавать, нервозно чеша по привычке шею, но он знает ответ на свой вопрос. И этот ответ просто невероятно ироничен. Совесть. А ведь он считал, что давно её похоронил. Видимо, не до конца. Или просто не было случая, чтобы она внезапно проснулась. Но это скребущее, отвратное чувство внутри просто выводило из себя. Он хотел выцарапать его, вырвать из себя и вышвырнуть, но не мог. Только задумчиво, с плохо скрываемой злобой на себя в частности и на весь мир в целом растирал между пальцев собственную кровь и кривил губы, прислушиваясь к чему-то новому. Это чувство уж точно было ему не знакомо. Взгляд невольно снова падает на Мидорию. Тот всё ещё без сознания. И всё ещё дышит слишком спокойно. Никто никогда не был так спокоен в его присутствии. И никто никогда ему не улыбался. Никто никогда ему не помогал. Шигараки прикрывает глаза и откидывает назад голову, думая, что это определенно ещё более хреновая идея, чем позвать с собой Даби для тайной спецоперации, но всё-таки поднимается, тихо раздраженно бубня, и осторожно подходит к груде камней. Смотрит на это всё с минуту. Склоняет голову к плечу. Снова вздыхает. О да, это определенно хреновая идея — помогать в ответ такому ненавистному тебе герою. Он становится на колени и осторожно дотрагивается до камней, проверяя. Ничего не происходит. Тогда он глубоко вдыхает и подхватывает Мидорию у талии, второй рукой притрагиваясь к бетону, сдерживающему чужую ногу в ловушке. Несколько стальных прутьев внутри изогнулись в опасной близости от плоти и Шигараки как-то не вовремя задумался над тем, что всего несколько сантиметров в сторону и от ноги могло бы не остаться ничего кроме месива. Все пять пальцев проводят по шершавой поверхности, в ту же секунду превращая камни в пыль. Шигараки действовал осторожно, стараясь не двигаться лишний раз и не провоцировать обвал, а потому работа отнимает чуть больше времени, чем он задумывал. Но проходит около пяти минут и нога, вся в крови и в полностью разодранной штанине, с неестественным изгибом у колена и чуть ниже, наконец на свободе. Шигараки удовлетворенно хмыкает, обхватывает теперь уже и второй рукой талию Мидории и рывком тянет на себя, отступая на пару шагов от опасного места. Снова ничего. Отлично. Парень безвольно висит в его почти-что-объятиях, глубоко дыша. Его кудрявые волосы невольно щекочут разодранную кожу шеи и подбородок. Шигараки старается делать вид, что не замечает. У него почти получается убедить в этом даже себя. Чужая кровь начинает медленно стекать на пол, окрашивая его грязным алым цветом. Томура смотрит на это секунд пятнадцать, обреченно вздыхает, оттаскивает Мидорию к дальней стене мимо повалившихся стеллажей и кладёт почти что бережно, но всё ещё бормочет себе под нос неразборчивые проклятия. Чертов Даби. Чертов Альянс. Чертовы Герои. Чертов Мидория Изуку. Он стягивает с себя излюбленную чёрную толстовку, отшвыривает куда подальше за ненадобностью сумку с документами. Примеряется, а затем начинает рвать кофту на лоскуты, сначала руками, но потом помогая себе и зубами (несколько раз все пять пальцев чуть не сомкнулись на рукавах). Когда он заканчивает, подсаживается поближе, вытягивает свои ноги и чуть разводит их, а сверху кладёт кровоточащую ногу Мидории, образуя импровизированное подобие операционного стола. Не очень стерильно, конечно, зато хоть лишняя грязь в рану не попадёт. Почему ты вообще печёшься об этом мальчишке? Голос где-то изнутри звучит знакомо, — так говорил бы Сенсей или Курогири — но Шигараки просто отметает это в сторону, пообещав себе вернуться к этой мысли позже. Он обязательно подумает об этом. Но не сейчас. По правде, он никогда не бинтовал никого сам. Только его. Тот же Курогири просто мастерски владеет всеми этими бинтами и отлично промывает раны. У Шигараки к этому, увы, таланта не было, так что его повязки бы наверняка забраковали любые врачи. Но он старается. Честно старается. Действует так, как помнил. И эти лоскутки вполне неплохо перекрывают поток крови. Ну или сам Шигараки хочет так считать. Почти закончив, он внезапно немного приостанавливается и медленно кладёт руку на чужое колено. Дотрагивается ладонью. Затем медленно мизинцем. Безымянным пальцем. Средним. Указательным. И замирает. Изучающе осматривает старые шрамы с внутренней стороны, — откуда их столько? — и со вздохом проводит рукой ниже, возвращаясь к перевязке. Большой палец предусмотрительно отведён как можно дальше. — Какой же ты непроходимый тупица, Мидория. — тихо шепчет он, оттягивая очередной лоскут и, держа его зубами, завязывает узел. И именно в этот момент слышит хриплое: — Могу сказать идентичное и о тебе. Шигараки снова замирает. Чуть поворачивает голову, боковым зрением из-под растрепанной челки смотря в изучающе-любопытные зеленые глаза. Не видит ни гнева, ни ненависти, ни отвращения. Томура хмыкает и возвращается к своей работе, игнорируя настойчивый взгляд. Недо-герой приглушенно шикает, когда Шигараки тянет импровизированную повязку слишком сильно, но молчит. Он только подтягивает руки и приподнимается на локтях, продолжая смотреть и, — почему-то Шигараки уверен, что он даже не моргает — даже не реагирует в тот момент, когда Томура на пробу проводит пальцами по его оголенной коже, опасно приблизив к ней все пять. Мидория склоняет голову к плечу. И задумчиво говорит: — Знаешь, а ведь я почти не удивлён. — Да ладно. Шигараки затягивает последний узел, удовлетворенно хмыкает, но не двигается и чужую ногу не убирает. Обладатель этой ноги тоже ничего не предпринимает. — Что это было, там, на улице? — тянет Мидория. В голосе искренний интерес. — Тот черноволосый парень с огненной причудой. Он повёл себя как бешеный, стоило ему увидеть меня и Шото. Не уверен, что это было частью плана. — Так чертовски похоже на Даби. — хмыкает Шигараки. В его горле начало зудеть от пыли. Но он, внезапно даже для самого себя, вдруг произносит: — Не стоит сейчас говорить. Неизвестно, сколько воздуха тут осталось. — Как иронично. Ты точно злодей? — Я всё ещё могу расщепить тебе любую часть тела, так что, пожалуйста, без этих попыток самоутверждения. — Ладно-ладно, я же не самоубийца. Мидория замолкает и осторожно дергает левой, здоровой ногой. Шигараки понимает без слов. Он приподнимает его ногу за нижнюю часть голени, с заметной осторожностью вытаскивая собственные ноги и отодвигаясь, с интересом наблюдая за тем как Мидория подтягивает левую, следом берясь за правую ногу и подтягивая её ближе, щурясь от каждого движения и кусая губы. Он садится, выпрямляет спину, показательно отряхивается от слоя пыли, выдерживая длинный взгляд алых глаз, и снова заговаривает первым: — Спасибо. Это обескураживает первую секунду. Затем удивляет. Потом резко вызывает волну гнева и отрицания. Шигараки хмурит брови, не понимая, что делать с тем, что ему только что сказали. Сжимает руки в кулаки. — Не понимаю, о чём ты. — и дергает головой, отворачиваясь. Потому что уловил в чужом взгляде благодарность. Искреннюю. Слишком искреннюю. А этого там быть не должно. По крайней мере, не направленого на него. — Всё ты понимаешь. Понял и в прошлый раз. Просто не хочешь принять. — Я ведь предупреждал уже — не беси. — И почему нам для нормального разговора всегда нужно приходить к угрозам? — странным тоном протягивает Мидория, глубоко вздыхая. Этот голос какой-то отсутствующий, как и взгляд, направленный в стену, словно он что-то вспоминает. И ведёт себя слишком беспечно. Как обычно, собственно. Шигараки молчит, молчит слишком долго, потому что вопрос очевидно риторический. Ведь он злодей. По-другому никак. Он просто не умеет по-другому. Не учил никто. А то, что он только что сделал, это определенно что-то совершенно новое. Помощь действительно была для него очень новой. А потому он не знал как правильно интерпретировать некоторые эмоции, что ворочались внутри. По лицу Мидории начинает стекать пот. Не от страха, как хотелось бы думать. От поднимающейся температуры. Шигараки и самому становится жарковато. Но он свою толстовку снял, оставшись в обычной серой футболке, а вот на Мидории его геройский костюм, что определенно не имеет встроенный кондиционер. Лето в самом разгаре, а бетон слишком быстро греется. Это плохо. Нехватка воздуха ещё совершенно не ощущается, но вот этот скачок температуры ничем хорошим не сулит. Сколько они уже тут заперты? Минут двадцать? Полчаса? Наверное. В любом случае, ничего хорошего. Мидория резко выдыхает и стукает головой по стене, убирая мокрые волосы с лица. Второй рукой лезет куда-то в карман и не глядя вытаскивает что-то, напоминающее флягу. Шигараки удивленно приподнимает брови, смотря как он пьёт, и строит совсем уж непонимающее выражение, когда флягу протягивают уже ему. Тоже не глядя, на вытянутой руке, зажав горлышко между пальцами. — Долго ещё ждать? Думаешь, я не вижу, что не мне одному тут жарко? — спрашивает Мидория и встряхивает, будто приглашая. У Шигараки уходит около двадцати секунд, чтобы полностью осмыслить происходящее. Он с опаской берётся за предоставленную фляжку, секундно коснувшись чужих пальцев, и резко дергает её на себя, не желая оставаться в опасной досягаемости своего всё-ещё-врага. Делает несколько глотков и протягивает обратно, невольно облизав губы. Мидория вдруг фыркает, беря флягу, прячет её, шевелит губами, словно говорит что-то беззвучно, как вдруг произносит уже вслух: — Не за что. — А у тебя хватает наглости считать, что я ещё и благодарить обязан? — мрачно интересуется он. — Оставь свои геройские замашки для кого-то другого. — Настоящий Герой это не тот, кто «оставляет свои замашки для кого-то другого». — язвительно говорят в ответ. Шигараки вскидывает голову моментально, широко раскрывая глаза. Но не успевает и слова вставить, как его перебивают, быстро продолжая: — Я хочу быть тем Героем, что спасал бы всех независимо от того, что человек сделал или кем является. В этом и вся суть! Если гнаться за признанием или деньгами, то это уже не настоящее геройство! — Мидория замолкает на добрую минуту, но Шигараки слишком шокирован, чтобы выдавить из своего горла хоть звук. Будущий герой проводит пятернёй по волосам и тихо добавляет немного осипшим голосом, когда Томура даже не ждёт продолжения: — Хотя… в современном обществе всем нужна только слава и деньги. Так что, я в некотором роде понимаю злодеев, что стремятся это искоренить. Самому порой просто тошно. — Где же ты был со своей идеологией пятнадцать лет назад? — шепчет сам себе Шигараки почти беззвучно, кладя подбородок на согнутые колени, но Мидория каким-то чудом слышит, резко оборачивается и, будто понимая всё, глубоко вздыхает. — Значит, вот оно как. — странно хмыкает каким-то своим мыслям и внезапно признаётся: — Если честно, мне самому по жизни не сильно везло. Жить без причуды почти всю сознательную жизнь, наверное, не так хреново, как с причудой разрушения всего, к чему прикасаешься, и всё же откровенно хуёво. Вот теперь Шигараки откровенно пялится, не скрывая ни замешательства, ни сомнений во взгляде, когда резко охрипшим, — хотя, казалось, куда больше — голосом спрашивает, уже не заботясь о том, что якобы хотел отсидеться где-то в углу и игнорировать любые попытки героя к взаимодействию: — Без причуды? Тогда откуда… — Эта не моя. — угадывает следующий вопрос Мидория. — Я не могу сказать, кто именно дал её мне, потому что это очень важная тайна, но она у меня от силы этот учебный год. Я только-только научился вообще ею управлять. Серьёзно. А все эти шрамы… — он возвёл вверх руки и покрутил их в воздухе перед глазами, осматривая старые шрамы и новые раны. — Все эти шрамы моё вечное напоминание о том, как бездумно я первое время использовал эту силу. — Бездумно? — удивился Шигараки. Он не мог вспомнить ни одного случая, когда Мидория бросался бы в бой без хотя бы маломальского плана. Или же…? — Так значит, ты настолько хорошо держишь лицо? — Хм? — Курогири всё это время считал, что твоя причуда и то, как ты её используешь, это результат долгих тренировок. — Курогири? — Тот чёрный туман. — отмахнулся Шигараки. Их разговор наконец ушёл от опасной темы. А он и сам успеет обдумать то, что сказал ему Мидория. — Стоп, чёрный туман? — внезапно ободрился Мидория. Он дернулся и тут же шикнул, зацепив раненную ногу. — Его причуда это же телепорт, да? — Ну да. — Тогда какого хрена ты всё ещё здесь? — А ты думаешь хоть один здравомыслящий человек сунется в полуобрушенное здание? — Ну… — Ты не считаешься. Мидория обиженно надул губки и сложил руки на груди. Как будто обиделся на старого знакомого, сказавшего, что его любимый комикс — полная туфта. По крайней мере у Шигараки именно такое ощущение от этой сцены сложилось. Глубоко вздохнув и растерев виски, он объяснил, сам не зная, почему вообще решил утешить героя: — Курогири не может телепортироваться туда, где не был. Он должен увидеть до этого нужное место. — А здесь всё обвалилось. — закончил Мидория, понимающе кивнув. — И он может просто застрять в бетоне? — Что-то типа того. — Хреново. Тогда остаётся надеяться только на то, что нас откопают быстрее, чем тут будет совсем нечем дышать. — Ага. Тебе-то всё равно, кто это будет. В глазах Мидории на секунду стал вопрос, но уже в следующую он прижал ладонь к губам и охнул, виновато потупив взгляд. — Оу, — тихо выдохнул он. — Забыл. Спасатели же тоже герои. — Пф, забей. — Нет-нет, постой, я скажу им, что не нужно… — Что не нужно? — язвительно поинтересовался Шигараки, повернувшись одним рывком к Мидории всем корпусом и взмахнув руками. В голосе слышались нотки плохо скрываемой истерики и совсем немного страха. — Что я не совсем уж и злодей? Что случайно тут оказался? Что? Что ты не хочешь, чтобы меня арестовывали? Да кому из них не насрать на слова обычного школьника, в самом деле? Мидория дернулся в сторону, скорее всего инстинктивно, когда кулак Шигараки врезался в стену. С костяшек тут же побежала кровь, но тот будто не замечал. Его глаза защипало — Шигараки изо всех сил старался убедить себя, что это от пыли, но по груди расползалось что-то странное, что-то так похожее на отчаяние. Изуку вздохнул слишком глубоко, задумался о чём-то, прикусив губу. А секунд через тридцать вдруг, придерживая ладонью раненную ногу, придвинулся поближе к Шигараки, доверительно заглядывая в глаза. — Может, и не прислушаются. Но я могу хотя бы попробовать. Попытка не пытка, в конце концов. — И с какого перепуга тебе вообще это делать? Мидория не ответил, но странно сощурился и вдруг задал встречный вопрос: — Ты же не собираешься сейчас истерить? Только этого ещё не хватало. — Я? Да когда я последний раз истерил! — Буквально сейчас. — Заткнись, Мидория, немедленно! — Слушай, — нарочито медленно начал герой, пытаясь пододвинуться ещё ближе, но Шигараки упорно отползал в сторону, не позволяя подобраться к себе. — У меня есть опыт общения с… такими проблемами. Я правда могу помочь. Мой друг периодически тоже впадает в подобное состояние. За годы я научился оказывать нужную психологическую помощь. — Да к черту твою психологическую помощь! Со мной всё нормально, уяснил? — буквально прорычал Шигараки в ответ. Его почти что колотило изнутри, но он не хотел признавать правдивость слов Мидории, как бы складно они не звучали. Хотя сама мысль о том, что он снова оказался в замкнутом помещении без возможности выбраться, ещё и с назойливым героем, так отчаянно тянущимся к нему по неведомой причине, в придачу, чуть ли не ужасала. На секунду перед его глазами даже пронеслись картинки прошлого, но усилием воли Шигараки отогнал их. Только не сейчас. — Да у тебя же паническая атака! Разве сам не видишь? Герой ещё немного прополз под стенкой. Томура следом отодвинулся назад. Внезапно сзади оказалась только прохладная стена. Очень, очень не вовремя. Бежать больше было некуда. Сзади стена, впереди прихрамывающий Мидория, за которым одни только поломанные стеллажи да груда камней, где раньше был выход, сбоку осколки чего-то наверняка острого, куда соваться он был не намерен. Стиснув зубы, Томура одной рукой обхватил свои колени, а вторую выставил вперёд, раскрытой ладонью наружу, тут же останавливая этим жестом Мидорию. Зеленые глаза напротив посмотрели с удивлением, но, моргнув, сменили эмоцию на понимание. — Не. Смей. Ко. Мне. Приближаться. — выдавливая из себя каждое слово по отдельности, Шигараки уже и сам заметил, что его рука не просто подрагивает, как он думал, а натурально дрожит, и эту дрожь унять он был не в состоянии. Всего на секунду Шигараки прикрыл глаза, призывая себя к внутреннему спокойствию. Всего на секунду. И этого хватило Мидории, чтобы успеть подползти ближе и бережно коснуться пальцами чужой шрамированной кисти. Шигараки готов был поклясться, что подпрыгнул на месте от шока. Или от самого касания. Это так и осталось для него загадкой. Но факт всё равно оставался фактом — к его руке впервые коснулись по собственной воле и совершенно без опаски, точнее, без опаски к причуде. Ведь Мидория довольно ощутимо старался не делать лишних движений, чтобы не спровоцировать атаку. — Я же сказал, — мягко произнёс Изуку спустя целую минуту гробовой тишины. — что могу помочь. Или ты так и не услышал моих слов о том, каким именно героем я хочу стать? Молчание в ответ, банально из-за того, что Шигараки просто не знает, что ответить. Не хочет. Только пялится из-под чёлки и не может поверить. Наверное, в какой-то степени даже не хочет. Он никогда не верил никому до этого так, как хотелось сейчас поверить словам этого до боли странного паренька. Кажется, именно в этот момент Шигараки понял, что именно привлекло его изначально в Мидории Изуку. Наконец-то он это понял. Он одергивает руку скорее рефлекторно, чем осознанно. Шигараки хотелось ещё немного продлить тёплое касание, но что-то внутри зловеще предупреждало этого не делать. А своим инстинктам он привык доверять. Изуку разочарованно вздохнул, но улыбнулся почти искренне уголками губ, внезапно начиная стягивать с рук свои белые перчатки. Они были порваны местами, но не настолько, чтобы их можно было забраковать. Поэтому Шигараки почти не удивляется, когда Мидория протягивает их ему и с улыбкой произносит: — Если хочешь — надень. Свои ты, насколько я помню, давно куда-то выбросил. — Не нуж… — Хотя бы возьми их. — вздыхают в ответ. И почему-то после этого Томура покорно берет предложенные перчатки, какое-то время вертит их в руках под пристальным взглядом, а затем медленно надевает, ощущая приятную прохладу какой-то необычной ткани, что напоминала по ощущениям шёлк. Смотрит на свои раскрытые ладони и на самом деле не видит перед глазами совершенно ничего, снова обхватывает ими колени и слышит, как сбоку, почти что плечом к плечу, настолько близко, что ощущается жар чужого тела, подсаживается Мидория, поджимая левую ногу, а правую осторожно выпрямляя, предварительно убрав руками мелкие камушки. Он совершенно не боится. Это буквально ощущается кожей. И Шигараки впервые так на удивление спокойно в компании другого человека. — Спасибо. — благодарит он спустя долгие минуты размышлений, когда внутри уже не было урагана из новых, совсем неизведанных эмоций, что так мешали нормально дышать. Мидория улыбается в ответ и качает головой. — Надо же, а говорил, что даже слова такого не знаешь. Томура никак не может сдержать ответной, довольно короткой, и всё же улыбки, тут же пряча её за длинными волосами. Но Мидория видит. Наверное, потому что ростом ниже и разглядеть сквозь давно немытые патлы эту улыбку легче именно с его ракурса. Хотя Изуку думал, что это скорее подсознательное. Он знал, что Шигараки просто не сможет сдержать этой улыбки и ожидал её увидеть. Да, наверное, именно так. И, наверное, именно поэтому в Мидории медленно расползается внутри сладкое, обволакивающее внутренности чувство иррациональной радости. Это чувство прогонять нет ни сил, ни желания. — Сколько уже времени прошло, как думаешь? — спрашивает Изуку вместо сотни других неуместных вопросов, замечая, что дышать стало немного труднее. — Без понятия. Около получаса. Может, больше. — Странно, что снаружи ещё ничего толком не слышно. Давно стоило начать искать хоть кого-то. — Зато красивая смерть. — Это не смешно, оптимист хренов. — Попрошу заметить — пессимистично-параноидальный реалист. — поправляет Шигараки. Пару секунд Мидория смотрит с широко раскрытыми глазами. И почти что взрывается хохотом. Запрокидывает голову, несколько раз бьёт рукой по колену, а из глаз чуть ли не слёзы текут. Почти что истерический смех. И кто ещё говорил, что он истерику закатывает? Смех не стихает ещё минут пять, хотя Шигараки кажется, что даже минуты хватило бы с головой. И всё же сам несколько раз хохотнул. Мда, это определенно заразно. Томура совершенно не замечает как его рука сама по себе тянется к герою и треплет его по голове, зарываясь пальцами в мягкие зеленые кудри. Чужие перчатки позволяют спокойно прикасаться, не боясь за жизнь Мидории. Сам же герой замирает в ту же секунду, изменяется в лице, уморительно высоко поднимая брови и округляя глаза до почти правильной формы окружностей, и так внезапно заливается краской до самых ушей, что Шигараки даже сам этому удивляется. Но руку не убирает. Только неспешно растягивает губы в улыбке и с искренним наслаждением смущает Изуку ещё больше, кладя после руку тому на плечо, расслаблено свесив вниз кисть. — Это было... неожиданно. — мямлит себе под нос красный, как рак Изуку, опуская взгляд. Его руки тоже начинают дрожать, как и плечи, но едва заметно. Шигараки просто знает, куда смотреть и что искать, поэтому видит. И снова не может (не хочет) сдерживать улыбку. Что-то часто он разулыбался в последнее время. И самое странное то, что вызывает эту новую эмоцию один единственный человек, что сейчас так отчаянно пытался не краснеть ещё больше. — Знаешь, нам стоит переста... Шигараки не договаривает. Вдалеке слышатся громкие, но глухие шаги. Грохот. Снова шаги. Уже ближе. Совсем рядом, наверное, за стеной, кто-то с рокотом камней отодвигает что-то. Потолок опасно дрогнул и с него посыпалась штукатурка. Мидория охнул, инстинктивно прижимаясь ближе. Томура был почему-то не против этой близости. Из-за стены раздаётся голос. До боли знакомый им обоим. Всемогущий. Он говорит что-то, но почти ничего толком не разобрать. Только слово «никого». Да и то сугубо по схожести произношения. Шигараки не сдерживается и сжимает руки в кулаки, скрипя зубами. Этот Герой снова здесь. Когда камни у обвалившегося входа дрожат, осыпаясь куда-то назад, они оба замирают и даже задерживают дыхание. В небольшом отверстии у ещё целой стены, — Томура вдруг ощущает поток свежего воздуха и делает долгий, глубокий вдох всей грудью — показывается голова. Всемогущий пролазит наполовину в дыру и замирает в ступоре. Шигараки с Мидорией прямо напротив смотрят в ответ таким же нечитаемым выражением. — Эй, а там кто-нибудь есть? — слышится отдаленный голос Сотриголовы. Всемогущий хмурит брови и уже открывает рот, как вдруг Мидория резко дёргается и, закрыв одной рукой рот Шигараки, вторую подносит к лицу и призывает Всемогущего к молчанию. Тот удивленно приподнимает брови, но так ничего и не произносит. Шигараки приглушенно мычит в чужую ладонь. Изуку беззвучно выдыхает, убирает руку и уже двумя показывает крест, мотая головой из стороны в сторону. Взгляд настолько умоляющий, насколько это вообще возможно. Наверняка эта сцена выглядит до одури комично и тупо, думает Шигараки. Хотя надеется где-то в глубине души, что сработает. Что Мидория сможет беззвучно донести что-то, что-то важное, чтобы Герой сделал вид, будто никого нет. И, к вящему удивленно Шигараки, это срабатывает. Всемогущий стискивает зубы, осматривает их в последний раз и коротко показывает жестами, что вернётся позже. — Нет, здесь тоже никого. — кричит он в ответ, не сводя прищуренного взгляда с Шигараки, вальяжно умостившего руку в слишком знакомой перчатке на плече у Мидории. Изуку выдыхает первым, стоит только Герою Номер Один уйти. Следом за ним выдыхает и Шигараки. Он не сдерживается и откидывает голову назад, упираясь затылком в бетон. Дует на чёлку. Не может не наслаждаться блаженным потоком свежего воздуха. Кажется, он в этом аспекте был не один. — Хвала Небесам, что это был именно он. — шепчет Мидория. Где-то дальше ещё раз слышится протяжный гул. Наверное, что-то всё-таки обвалилось. — Думаешь, он сейчас не вернётся с кучей Про-Героев? — скептически приподнимает бровь Шигараки, не сильно, в общем-то, обрадованный перспективой. — Я ему верю. И надеюсь, что не придёт. — Обнадёжил. Около двадцати минут они просидели в тишине, изредка слыша грохот, голоса, звон и периодический мат. Мидория вперился взглядом в пол и покачивался из стороны в сторону, нервно теребя рукава геройского костюма. Шигараки, на своё собственное удивление, почти не нервничал. В конце концов, хуже быть уже просто не может. Серьёзно, он бы очень удивился, если бы стало действительно хуже. Но его изумило не это. Где-то через полчаса Всемогущий вернулся. Один. Молча понаблюдал секунд десять за представшей глазам сценой геройско-злодейских посиделок в дальнем углу и кашлянул, шипя вполголоса: — Какого черта, Изуку?! — Всемогущий, я... эм... то есть... как бы... — Мидория потупил взгляд, сжавшись в комочек. Шигараки цокнул языком, убирая руку, и дал недо-герою ощутимый щелбан. Тот ойкнул и недоуменно посмотрел на злодея, что только пожал плечами, тихо произнося: — Да скажи ты ему правду, ей богу. Хуже быть всё равно не может. Всемогущий вопросительно изогнул брови. Разыгравшаяся сцена напрочь не вписывалась в привычные каноны бытия. Но он молчал, ожидая ответа, и спустя несколько минут Изуку набрался смелости, вдохнул и протараторил, зажмурившись на всякий случай: — Я признаю, что лезть без разрешения было опрометчиво. Прошу прощения, сенсей, это больше не повторится. Мы застряли здесь вместе когда кто-то повредил здание снаружи, уже почти закончился воздух и было так жарко! И я... сломал ногу, кажется, но Шигараки-сан мне помог, правда! Не говорите о нём никому! Пожалуйста! Речь была сбивчивой, Мидория несколько раз произносил слова как скороговорку и нормально услышать его можно было только если хорошенько прислушиваться. Шигараки чуть сморщился, потому что говорил Изуку слишком громко, но не смог не поблагодарить его мысленно — Мидория мог наговорить ему тогда чего угодно и не выполнить обещания, но он сдержал слово. Конечно, мелочи он скрыл, чтобы не портить общее впечатление, но суть осталась прежней. И Шигараки не мог отрицать того факта, что герой заступился за него перед своими же. Это не могло не вызвать благодарность. — Ладно, я понял. — вздохнул Герой Номер Один, махнув рукой. Весь его вид говорил о том, что он уже устал от подобных выходок своего ученика, но просто к ним привык уже. Эта деталь показалась Томуре до одури забавной. — Спасибо! — Не начинай, Изуку, мы с тобой ещё об этом позже поговорим. — тут же осадил его Герой. Улыбка Мидории поблёкла, сам он даже немного сгорбил спину и поник. Всемогущий задумчиво нахмурился и заговорил снова: — Я не пролезу внутрь — есть опасность, что тут всё просто напросто рухнет. Так что вам придётся вылазить оттуда самим, но с моей помощью, если понадобится. Идёт? — Ага! Изуку дернулся было вверх в попытке подняться на ноги, забывшись, но тихо зашипел, схватившись за правую щиколотку, и рухнул обратно. Всемогущий чуть дернулся в проходе, взволнованный. Шигараки глубоко вздохнул и выдохнул, массируя виски. Идиот. — Не двигайся. — скомандовал он, вставая на колени. Задумчиво склонил голову к плечу и поднёс к Мидории руки, кивая головой. — Можно ведь? — тихо поинтересовался он в последний момент. Изуку немного покраснел, но кивнул в ответ и немного приподнялся, чтобы было удобнее. Шигараки подхватил его как пушинку и понёс на руках под ошеломлённый взгляд Всемогущего. Рука Изуку цеплялась за его футболку сзади, а второй он обхватывал его за шею, почти как какая-то Диснеевская принцесса, и мило краснел, неловко пряча взгляд. — Забирай этого идиота. — буркнул Томура, приблизившись вплотную к импровизированному выходу. Всемогущий моргнул, осознав, видимо, что ему не кажется, засуетился, поворачивая голову и ища, никого ли не осталось, и только потом осторожно взял на руки подростка, что ойкнул ещё раз, когда его правая нога проехалась невольно по камням. Всемогущий отошёл немного в сторону, давая проход, и перехватил своего ученика уже удобнее, боковым зрением наблюдая за тем как из дыры аккуратно вылазит злодей, стараясь не наступать на острые камни и не стукнуться ни о что головой. Он спрыгнул сбоку, злобно щурясь, а его пальцы подрагивали слишком заметно. Изуку сощурил глаза и покачал головой, смотря точно в алые глаза напротив. Их молчаливое противостояние длилось с минуту, но после Шигараки глубоко вздохнул и сложил руки на груди, переводя взгляд в сторону. Мидория победно улыбнулся. Наблюдавшему за ещё одной странной сценой Всемогущему оставалось только гадать, что же именно между этими двоими произошло и почему глава Лиги Злодеев вообще слушается Мидорию. Это определенно стоило разъяснить. — Всемогущий, — внезапно прорезал гробовую тишину голос Мидории. Двое остальных резко вздрогнули. — чёрный вход же не оцепили, я прав? И посмотрел с нажимом, будто именно он сейчас главный над всеми, а не обычный студент Академии. Всемогущий что-то прикинул в голове, бросил взгляд на всё ещё стоящего осторонь злодея, затем на Мидорию, снова на злодея, что ответил в этот раз вызывающим взглядом, кислой миной и приподнятой бровью, снова вернулся к настойчивому взгляду Мидории. И сказал: — Нет, не успели. Там обломков слишком много. Если поторопиться, можно уйти незамеченным. Он с северной стороны, где ещё не разгребали завалы. Изуку благодарно улыбнулся, повернулся к Шигараки и кивнул, качая головой куда-то налево. Злодей секундно застыл, словно обдумывая что-то, косо зыркнул на Всемогущего подозрительным взглядом. Вздохнул. Совсем уж неожиданно стянул перчатки с рук и осторожно передал их Мидории, держа между трёх пальцев. Изуку их принял и снова улыбнулся. Молчаливая сцена продолжалась бы и дальше, если бы злодей, наконец, не сдвинулся с места. И, махнув на прощанье рукой, шустро побрёл среди завалов в нужном направлении. Его сутулая спина скрылась из виду за одним из поворотов и только тогда Изуку позволил себя облегчённый вздох, сжимая в руках белые перчатки. — А теперь, Изуку-кун, ты объяснишь мне в подробностях и деталях, что, черт возьми, только что произошло и почему мне не стоит беспокоиться о том, что ты так спокойно общаешься со злодеями. — ровно произнёс Всемогущий, беря Изуку на руки и унося его в обратном направлении. Будущий герой моментально приуныл. Он определенно представлял себе летние каникулы не так, совсем не так.

***

— На сегодня всё, вы свободны. — Айзава устало зевнул, проворачивая ручку меж пальцев. — Домашнее я уже сказал, так что валите по домам. Подростки с гулом повставали со своих мест, громко переговариваясь и хохоча. Бакуго в очередной раз попытался врезать Киришиме, Яойорозу с Джиро тут же принялись обсуждать, что бы купить на выходных в новом бутике. Изуку весело улыбался, слушая как Очако снова рассказывает какую-то смешную шутку и периодически пытался на пару с Иидой объяснить её смысл Шото, что явно был далёк от современного юмора. Да и, по правде, от самого юмора в целом. Они громко переговаривались и шутили на всю улицу, по привычке забывая, что их слышат все прохожие. Выйдя за ворота, Мидория привычно осмотрелся и заметил вдалеке, метрах в двухстах, знакомую сгорбленную фигуру в чёрной толстовке. Улыбка сама расползлась по его лицу и он не смог её сдержать, говоря друзьям, что ему срочно нужно отлучиться на две минуты. Шото задумчиво нахмурился, вдруг подойдя к нему поближе и суя что-то в руку. — Попроси своего парня передать это Даби. — попросил он и слегка улыбнулся. — Он знает. — Эм, да, хорошо... Стоп, парня? — покраснел до ушей Мидория, но Тодороки только хмыкнул и хлопнул его по плечу, возвращаясь к одноклассникам, ожидающим, пока Изуку наконец сможет снова к ним присоединиться. Всё ещё немного пунцовый, Изуку приблизился к незаметному игровому стадиону для детей и облокотился на то же дерево, что и другой парень в чёрной одежде. — И не жарко тебе, а? — поинтересовался он, приподнимая брови. Мидории было искренне любопытно. — В этой толстовке ты только внимание привлекаешь, ты в курсе? — Она моя любимая. И это не твоё дело. — буркнул в ответ Шигараки. Но ухмылка выдавала его с головой. Он по привычке склонил голову набок, разглядывая Мидорию. Форма тому удивительно хорошо подходила. — Ай, блин, точно. — вдруг воскликнул Изуку и вытащил небольшой конверт из кармана, всучивая его в руки Томуре. — Это Шото попросил передать. Для Даби. Сказал, что тот знает. — Я им, что, посыльный, что ли? Задолбали. Но письмо, наверное, уже тысячное по счёту, принял и спрятал в карман. Чертов Даби. — Не каждый же день находишь живым своего вроде как давно почившего с миром брата. — пожимает плечами Мидория и льнет ближе, улыбаясь. — Ну так что? Неужели совершенно ничего нового? — С этими придурками каждый день это «что-то новое». — фыркнул Шигараки возмущённо, собственнически обхватив Мидорию за плечи, как он это любил делать постоянно. — Надеюсь, когда я вернусь, они не разъебут к хренам новое убежище. — Я же предлагал пожить у меня дома! — Поверь, ты не хочешь, чтобы твой дом через день стал руинами. Мидория вздохнул, соглашаясь с рациональностью этой мысли. Вот уже почти два месяца прошло с того памятного инцидента и почти две недели как знаменитый на всю Японию Шигараки Томура и двое его приспешников, Даби и Тога, свалили из собственной Лиги и почти буквально бомжуют на улице тупо потому что всем троим лень искать нормальную работу, а не пинать балду. Изуку всеми силами старался их поддерживать, предлагал вот уже который раз свой дом (свою мать он уже давно поставил в известность, кого именно выбрал своим спутником жизни. Та была совершенно не против, пока сын и их дом были в целости и сохранности), но упрямство Шигараки всегда брало верх и тот каждый раз отказывался. Что уж говорить, когда он буквально силком приволок Мидорию в больницу, стоило тому отказаться наложить нормальный гипс на ногу и сказать, что само заживёт как обычно. У Шигараки тогда чуть не случилась настоящая истерика, благо, в итоге Изуку всё же согласился и щеголял какое-то время по школе с костылями. Теперь же правая нога была аккуратно забинтована до колена и уже почти не болела. Мидория задумчиво провёл пальцами по уже относительно зажившей шее Шигараки, прикусил губу и тихо произнес: — Тогда, может, на ужин завтра придёшь? — Что? — удивленно переспросил Томура, даже на мгновение замерев на месте. — Ну, — замялся снова побагровевший Изуку, неловко почёсывая затылок. — Мама предлагала пригласить тебя — она как раз сказала, что хочет приготовить что-то прикольное на выходных. Думаю, она не против познакомиться. И я тоже хочу, чтобы ты пришёл. Очень хочу. — Что ж, я... — Томура запнулся, увидев в глазах Мидории огоньки надежды и невысказанную просьбу, и не смог больше сомневаться. Выдохнул, улыбаясь сказал: — Конечно. Если ты так этого хочешь. Эти идиоты, надеюсь, ничего себе не сломают и не поубивают друг друга без меня. — За несколько часов ничего случиться не успеет. — Спасибо за предоставленный шанс. — тихо шепнул Шигараки, сжимая Изуку в неожиданно тёплых, сильных объятиях. Парень охнул, улыбнулся, всё ещё краснея сначала хлопнул в ответ по спине, а после обнял так же крепко, что чуть кости не затрещали. — Всегда пожалуйста. Это моя чертова будущая работа.