Самоцветный дождь

*** Собери меня, я кукла стеклянная, разбитая. И осколки мои так весело сверкают на солнце. Мятного, нежного цвета они. Радуют взгляд. Лунные жители так радостно улыбаются, протягивая нежные руки к моим осколкам. Так отчего же из глаз твоих идут серебряные слезы? В меня поврежденную заглянуть попробуй вновь. Как в тот памятный вечер, когда я дала ненужное обещание. Ты ушла, и волосы твои обжигали глаза. Ты уходила, багряная, как закат. А за твоей спиною, посреди озера серебряного яда, осталась я, добровольно выжигая память. Мое обещание, никому даром не нужное, связало нас. Оно упало между нами мечом, оно сковало цепью. Взгляни, мои золотые слезы рассыпались по траве. Я забыла тебя, научившись плакать. Почему ты не проронила и слезинки, когда я спросила: «Кто ты такая?». Цепь натянулась до трещин в идеальных руках, почему ты не оборвешь ее, это ведь так страшно. Неужели тебе так важна это обещание, данное в порыве моей тогдашней глупости? Самоцветная кукла когда-то давно мечтала измениться. Она лишилась ног — обрела новые, рожденные морем. Она лишилась рук — получила новые, дарованные землей. Трещины и изломы внутри заполнила золотая кровь. Яркие глаза затянула ледяная пелена — отданная на прощание другой, ледяной куклой. Почему ты не плачешь, глядя на эту груду осколков, смешанную с золотом? Во мне осталось так мало меня, и в груди что-то больно тянет при мысли о прошлом. Мы привыкли не думать о прошлом и будущем, о причинах и следствиях, о мотивах и поступках. Спроси, почему — услышишь молчание. Загляни вперед — увидишь пустоту. Все дни одинаковой чередой проносятся мимо широко раскрытых глаз из камня. Как же так вышло? Мы такие глупые и бессмысленные. За что мы рассыпаемся на осколки, кто мне даст ответ? За что мы с тобой теперь плачем, из-за чего? Я осталась на траве, рассыпав мятные осколки; ты стоишь в стороне, истекая ядом. Лунные убийцы смеются, собирая мои осколки. Прости, я им нравлюсь больше. Тебе придется остаться одной. Прости, прости, прости — кричит каждый осколок. Я не нашла тебе новую работу, как обещала вслух. Я не останусь с тобой — как обещала молча. Я люблю тебя — вопреки всему, что говорила прежде. Я хочу таять в твоих руках. В твоих покрытых смертельным ядом прекрасных ладонях. А ты, должно быть, отчаянно мечтала бы отправиться на Луну вместо меня. Прости, прости, прости — отчаянным звоном по твоим граням. Я уйду первая, а ты — следом. Мы так красиво и звонко разбиваемся для чужого удовольствия. Наши тела, наши хрупкие руки и ноги, наши сверкающие лица и волосы становятся очаровательными украшениями, сияющим оружием и бесполезным песком. Ты, такая алая… Ты была бы прекрасным клинком. Подожди, я вернусь роем светло-зеленых стрел, прими их в свое тело. Я была бы рада лично раздробить твое тело. Я хочу быть с тобой, рядом, вместе с тобой. Не хочу быть без тебя, хочу существовать только для тебя. Моя жизнь всегда была пуста и бессмысленна — прошу, стань моим смыслом! Той, ради кого я буду возвращаться по осколочку, по золотой слезинке, мятным дождем с острыми гранями. Да, я хотела бы пролиться самоцветным дождем на твои ладони, пусть даже немного разъест меня твой яд. Даже забыв все — по изломам, по трещинкам, по краям осколков пробегает солнечным бликом понимания — ты нужна мне. Так что не бойся обнимать меня потом. Я буду снова и снова собираться из осколков. Для тебя. Не бойся, если твой яд вновь окатит меня с головой. Я буду рада. Ведь это ты. Не бойся. И если не придешь ко мне — за мной — на Луну, я вернусь к тебе сама, ярким и острым дождем. Просто не бойся, Киноварь. Я кукла стеклянная, разбитая, еще раз взгляни на мое разбитое лицо, еще раз обожги взгляд о мои осколки…