My sweet prince

Он не мог разгадать, выведать его тактику. Не получалось никак, ни один шаг не смог привести его к желанному ответу. Он старался изо всех сил, но оставался ни с чем, будто бы ему было позволено только наблюдать, но ни в коем случае не вмешиваться. Сама Вселенная не хотела этого. И пусть он хоть тысячу раз будет беспощадным убийцей и шизофреником, он уверен на все сто двадцать, что повторись этот момент ещё раз, он бы вздрогнул и растерялся, словно мальчишка. Дрим осторожно, боясь потревожить, садится с ним рядом. Его пальцы проскальзывают в мягкий песок, в опасной близости к руке Киллера. Но отдёрнуть её сейчас было бы невероятной глупостью. Плохие Хранитель принимает решения. Неправильно выбирает себе компанию. Но любое живое существо имеет губительное любопытство, а когда сражаешься лоб в лоб с кошмарами, необходимая в битве холодность перерастает в нездоровый интерес. Необратимая реакция. Киллер усмехается, но не шевелится ни на дюйм. Ожидает. Может, у Хранителя хватит смелости начать очередной неловкий разговор. У него всегда это получалось по-глупому как-то, не серьёзно. Постоянно о какой-нибудь ерунде. Будто бурлящая в нём позитивная энергия не позволяла говорить ни о чём другом. Дрим жалел об упущенных им же возможностях. Казалось, будто разговоры оттягивают их будущую близость, не дают ей оформиться и выйти из тени второстепенности. Киллер проявлял свою сущность в бою, но в одиночестве придерживался только ему известных рамок. И они сдерживали все желания Дрима. Скелет в каждую встречу будто спрашивал разрешения, всё равно что стучался в двери и окна чужого дома, но всегда получал лишь тишину в качестве ответа. Много времени утрачено впустую и Киллер предполагает, что Дрим сегодня не станет пытаться. Однако, его бдительность оказывается затуманенной. После этой встречи он перестал верить себе. Какой невероятный вес могут иметь простые слова. Дрим этим нагло воспользовался. Подводил всё к нужному итогу сквозь лазейки и несметное количество разговоров. Ждал нужного момента. Вылепливал из атрофированных чувств Киллера нечто живое и лёгкое, а потом завершил вишенкой на торте. Как выравнивают неправильно сросшиеся кости, он так же сломал его, чтобы создать лучше прежнего, но сделал это по-своему. Обезоружил его, вынудив раскрыться и потерять бдительность. Убил его, уничтожил, рвал на кусочки своим источаемым позитивом, сделал неопасным. А потом вдруг сказал, что любит его. Киллер помнил этот момент отчётливо, как впал в ступор и не мог и слова произнести. Да и не знал он, что говорить. Никогда прежде не бывал в таких ситуациях. А Хранитель смотрел на него своим трепетным изучающим взглядом и улыбался, настолько открыто и искренне, будто эмоционально старался подтолкнуть к позитивному ответу. Но получил вместо него острую угрозу в виде ножа в опасной близости к черепу. Киллер ушёл, не желая больше поддаваться эмоциям. Он надеялся, что сможет отпугнуть его, заставить задуматься. Пригрозив ножом, он надеялся на прощание. А Хранитель вернулся, ничуть не смутившись его поведением, примостился рядом, продолжая опасную игру с огнём. Они продолжали встречаться в этой тихой, скрытой от чужих глаз, гавани, испытывая судьбу, играя с собственной совестью. Киллер понял, что называлось у его босса предательством, и оно обрело невинный образ Хранителя, с золотыми глазами и нежными речами. Но не сразу принял он чувства, не смог так быстро подстроиться. Всё было в новинку, пугающее своей безмятежностью. Нельзя было забывать о ауре Хранителя и о её обманчивом действии. И он выбрал свою собственную тактику, решая изучить навязчивый образ Дрима. Параллельно прислушиваясь к ощущениям. Поначалу он испытывал нечто странное. Будто чувство тревоги растекалось по телу ядом. Он привык решать проблемы сразу и кардинально, а здесь просто рука не поднималась и язык не поворачивался. Он все свои сомнения сбрасывал на энергию Дрима, чувствуя, как родной негатив тает и растворяется, словно снег под палящим июльским солнцем. Дрим менял его с каждой секундой, ждал очень преданно ответа от Киллера, но молчание было его попутчиком. Убийца вешал сотни замков на свои сердце и душу, не подпускал, огрызался на нежности и внимание. Но Дрим всё равно находил лазейки и проникал сквозь рёбра, суставы, одежду, испугавши скелета и растворившись в нём полностью. Он не помнил, в какой момент они стали чудовищно близкими. Разрушили рамки, приняли друг друга до остатка. Но он помнил, как это было невероятно.

***

Дрим хотел и стал действовать, сделал шаг первым, подталкивая следом Киллера. Убийца не мог оторвать взгляда от Дрима, который внезапно решил сбросить маску невинности и поманил его за собой, в морскую пучину. Его голос звучал, словно пение сирены и манил, опьянял своей мелодичностью. Части одежды слетали одна за другой, оголяя такие желанные сейчас кости, и падали на холодный песок. Только диадема осталась обрамлять его череп, словно с её помощью Дрим напоминал о своём происхождении и создавал запрет на всякие непотребства. Иронично, что он сам решил играть с одним из самых страшных грехов мира сего. — Иди за мной. И Киллер пошёл, словно послушная собака идёт за своим хозяином, теряя по пути одежду и остатки сомнений. Вокруг не было ничего теплого или светлого, солнце давно схоронилось за тёмными тучами. Будто природа этого мира чудесным образом подстроилась под них, создала все условия, оставив Дрима единственным источником душевного тепла. Который уходил дальше в воду, рассекая собою море, и выглядел он при этом как образ чистого и неподдельного совершенства. Шторма не назревало, но волны уже поднимались, опасливо задирая гребни у самого берега, вынуждая Киллера поспешить. Стараясь не потерять Дрима из виду, он ступил в морские холодные объятия, и только золотой блеск диадемы служил ему ориентиром среди сгущающейся темноты. Преодолев такое далекое сейчас расстояние, он наконец касается его, с трепетом души ожидая такого родного взгляда. И сталкиваясь с ним, он ощущает, как позитив охватывает его, заставляя чувства болезненно резонировать, пуская черные струйки по скулам. Дрим улыбается своей обворожительной улыбкой, словно успокаивает, отвлекает от неприятных ощущений, и тянется к его лицу, легкими прикосновениями стирая «чёрные слезы». Море послушно обволакивает тела и они одновременно начинают тянуться за желанным поцелуем, который кажется сейчас таким страстным и горячим. Дрим не в меру открыт и доверчив, забывая напрочь о том, с кем сейчас его тело и душа.

***

Тело посылает приятные импульсы от воспоминаний, и Киллер улыбается собственным мыслям, позволяя Дриму обнять его со спины. — О чём задумался? — как всегда, его голос нежный и заботливый, как и сам Хранитель. — О тебе. Не могу думать ни о чём ином. — Такой упрямый. В море ещё полно рыбы. — Но я желаю только тебя.

***

Эмоции поглощают его с головой и влекут в пучину страсти, прямо как Дрим сейчас тянет его за собой, попутно неистово целуя. Хранитель ни на секунду не даёт отвлечься. Мысли скелета сбиты, затуманены невероятным танцем среди морских волн. Узнав, что это была только прелюдия, возбуждение вспыхнуло в теле с новой силой, рождая знакомое чувство меж обруча тазовых костей. Они выходят на берег как-то слишком поспешно, спотыкаясь на каждом шагу, слишком увлечённые друг другом. Несмотря на отвлекающий фактор, Киллер успевает вспомнить о полотенце и рывком раскладывает его, толкая на ткань любовника. Дрим восхищенно вздыхает, сжимая острые пальцы на крепких плечах партнёра и соблазнительно приоткрывает рот, стараясь отдышаться. Но ему дают понять, что передышки не будет, пылко и жадно возвращая поцелуй, не позволяя вдохнуть желанного кислорода. Их кости сталкиваются, холодные и мокрые, и Дрим вздрагивает, медленно передавая ведущую роль Киллеру, который с ненасытностью хищника, принимает её. Киллер подхватывает ноги Дрима и приподнимает бёдра любовника, стараясь избежать возможного дискомфорта от песка вокруг. Его магия уже сформирована, но он не может ранить Дрима, только не сейчас — это разрушило бы всю атмосферу. Слюна не лучшая альтернатива, но выбора у них нет, так что Хранителю остаётся только жмуриться, запрокидывая голову, и принимать Киллера до третьей фаланги.

***

Когда Дрим находится рядом с ним, Киллер понимает, что любовь - это не только счётчик совершённых убийств. Нечто большее, чем просто цифры, нечто большее, нежели чувство. Это состояние души и тела, маленькая внутренняя гармония, которая заставляет идти на необдуманные поступки и совершать романтические глупости. Такого он давно не испытывал. А ещё это не только страсть. В основе заложено понимание, умение принимать друг друга со всеми своими грехами. И Дрим принял его. — Наши отношения под угрозой. Мы не сможем скрываться вечно. — Плевать. Хранитель доверчиво жмётся к его груди, словно прячась от внешнего мира, где они не чувствуют себя в безопасности. — Я не хочу потерять тебя, — слова Дрима холодом пробегают по костям, рождая абсолютно лишний сейчас страх. — Не думай о плохом, я буду с тобой до последнего удара души.

***

Ощущать Киллера поцелуями на костях было до одури приятно, словно не прикосновения беспощадного убийцы, а искусного любовника. Движения магии ни на секунду не замедляются и не теряют своего ритма — медленно и глубоко, именно так, как сейчас нужно. Пространство вокруг заполняет шум прибоя, и каждый стон, слетающий с уст, кажется громом среди ясного неба. Но Дрим не может сдержаться, позволяя Киллеру брать его так, как тому хочется и доверять выбору. Потому что он знает, эта мысль плавает на периферии затянутого вожделением сознания — он никогда больше не сможет причинить ему боль. Внезапный резкий толчок и стон Хранителя обращается криком удовольствия. Пальцы, не найдя опоры в виде скелета над ним, падают на песок, разрывая его. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Киллер целует его снова, и Дрим не может вспомнить какой это раз по счёту. Казалось, что скелет хочет иссушить его, словно сосуд, выпить всю любовь и бурлящую страсть, оставив его ни с чем. Но всё происходит с точностью да наоборот, и искренние чувства переполняют его до краёв. Он часто и тяжело дышит, расширенными зрачками вглядываясь в небо над головой, пока Киллер совершает финальные, довольно резкие толчки, разрывая поцелуй, с силой ударяясь костьми таза о его собственные. Дрим изливается следом за ним, не сдерживая томного стона.

***

Разум пребывает в приятной ему неге, пока Киллер наблюдает за Дримом. Движения Хранителя кажутся лёгкими, почти что невесомыми, будто он парит над землёй. Ну точно ангел, только вот внутри абсолютно порочный. Скелет вглядывается в разноцветное небо, такое красивое над уровнем моря. В душе Киллера трепещет нежность — это так любовь подаёт сигналы. Кто он такой, чтобы противиться ей? В одно мгновение оказывается рядом с любовником и легко обнимает за талию, морщась от щекочущего нутро позитива. Если уж и провожать солнце, то только вместе. И никакие правила мира не смогут устоять перед ними. Любовь — это не момент. Любовь — это вечность.