Малой кровью

      Потом говорили, что этот человек пришёл откуда-то с юга, со стороны Врат Лудильщиков. Был поздний вечер, на улицах было практически безлюдно, лишь время от времени пыхтела дымом редкая повозка или мелькал одинокий прохожий. При виде незнакомца все останавливались и провожали его внимательными взглядами, уж больно необычен был его вид.       Несмотря на молодой возраст, его волосы были полностью седы, как у глубокого старика. Зрачки в стального цвета глазах были странной шестиугольной формы и напоминали диафрагму объёктива гелиографа. Его одежда пристала бы наёмнику или охотнику за головами — куртка из потёртой кожи с кучей медных заклёпок, чёрные кожаные штаны и пояс со множеством кармашков, с которого свисали тяжёлая кобура и небольшой цилиндр, похожий на рулевую рукоять повозки. Из-под воротника куртки по шее и до самых щёк поднималась затейливая татуировка, чьи линии в отсветах сияния фонарей блестели медью.       — Подём, Плотва, — сказал незнакомец своему скакуну.       Тот, разумеется, не ответил, лишь блеснул объективами глаз. Незнакомец потянул повод, и скакун, следуя заложенным создателями функциям, последовал за ним.       Незнакомец не пошёл по хорошо освещённым центральным проспектам, вместо этого свернул в один из мрачных узких проулков и двинулся через узкий лабиринт улочек, всё глубже погружаясь в не самые благополучные места Меерштадта.       Человек, хорошо знакомый с картой этого города-порта, сказал бы, что таким образом можно срезать изрядный кусок пути к городской ратуше. Любой житель города посмеялся бы над подобной наивностью — обитатели заводского района не слишком славились гостеприимством и сильно не любили чужаков. Каждый, кто не был здесь «своим», сильно рисковал — при лучшем раскладе он вышел бы обобранным до нитки, при худшем — через недельку его труп мог выплыть из стока канализации прямо в море, либо же не выплыть вовсе.       Незнакомец словно напрашивался на неприятности. И неприятности не преминули появиться.       — Посмотри, Биро, кто к нам пожаловал на огонёк! — раздался хриплый пропитый голос.       — Этот достопочтенный джентльмен, верно, считает, что проход тут бесплатен! — поддержал его собеседник.       — Эй, ты, стой! — выкрикнул третий.       Незнакомец остановился и повернул голову. Из подворотни вышли трое. Один был высоким и широкоплечим, мышцы, казалось, разрывали рукава не слишком чистой рубахи. Второй был бы ничем не примечательным, если бы не пышные усы с бакенбардами, а также безобразный шрам, наискось пересекавший левую щеку. Третий был маленьким, щуплым и подвижным.       — Ты должен заплатить за проход! — сказал громила.       — Устав города Меерштадт особо оговаривает свободу передвижения. Это касается как городских ворот, так и улиц, — невозмутимо ответил незнакомец.       — Кантор, ты глянь! У нас, похоже, умник! — расхохотался усач. — И он не знает, что тут делают с умниками!       — Он ещё и рив, судя по говору, — усмехнулся щуплый. — Каждый воспитанный человек знает, что ривы поголовно жулики и злодеи!       — Я не ищу неприятностей, — сказал незнакомец, выставив ладони вперёд. — Просто прохожу мимо.       — Ты уже пришёл, куда нужно! — хохотнул громила. — И тут твоя дорога заканчивается.       — Я не ищу неприятностей. Просто ухожу, — повторил незнакомец.       — Похоже у нашего нового друга уши забиты говном, и он не понимает, что ему говорят честные джентльмены! — прищурился щуплый. — Господа, давайте продемонстрируем всю глубину его заблуждений!       Громила достал из-за спины огромную металлическую дубину и похлопал ею по ладони. По выступам, усеивающим навершие, зазмеились эфирные разряды. Усач сунул руки за спину, а когда их вытащил, то они оказались закованы в медные шипастые перчатки. Он сжал кулаки и перчатки выбросили клубы пара. Щуплый вынул из набедренных кобур видавшие виды пистоли.       — Ещё есть шанс разойтись мирно, — сказал незнакомец. — Если вы опустите оружие, никто не пострадает.       Щуплый поднял пистоль и стволом поправил козырёк своего картуза.       — Ну, раз ты так просишь… Дай подумаю! — неуловимо быстрым движением он вскинул второй пистоль и спустил курок. — Ответ — нет!       Сверкнула вспышка, но незнакомец странно изогнулся и пуля лишь выбила искры из металлического бока скакуна. Он сделал несколько быстрых шагов в сторону и плавным движением снял с пояса рукоять. Раздался щелчок, из навершия выскочил телескопический стержень, натягивая проволоку с двух шкивов по бокам рукояти. Через мгновение проволока окуталась бирюзовым сиянием, превращая телескопическую дубинку в длинный светящийся клинок.       — Флогимеч! — крикнул щуплый и выстрелил из обоих пистолей. — Осторожно!       Громила зарычал и кинулся на незнакомца, занося дубину, покрывшуюся сетью бирюзовых разрядов. Усач прыгнул, подошвы его ботинок исторгли клубы пара, он взлетел в воздух, в полёте замахиваясь кулаками.       Незнакомец легко уклонился от атаки громилы, взмахнул мечом и отрубил электродубину возле самой рукояти. Усач приземлился на землю, его кулаки вместо жертвы обрушились на стену ближайшего дома. Раздался грохот, брызнули клубы рыжей пыли, и толстая кирпичная стена покрылась трещинами. Перчатки с шипением выбросили отработанные картриджи и щёлкнули, перезаряжаясь. Усач попытался вновь прыгнуть, но не успел, рухнув на землю — флогимеч незнакомца обрубил ему правую ногу в колене. Щуплый вновь сделал несколько выстрелов, но незнакомец, странно раскачиваясь из стороны в сторону, стремительно сократил дистанцию и обрубил тому обе руки. Затем крутнулся на носках и вонзил меч в живот подоспевшего громилы.       Незнакомец спокойно деактивировал меч и нажал кнопку в рукояти. Флогистонно-эфирный факел, более известный, как флогимеч, погас. Зажужжали шкивы, сматывая проволоку из орихалкового сплава, телескопический стержень сложился и вновь скрылся в рукояти. Незнакомец повесил рукоять на пояс, бросил равнодушный взгляд на три извивающихся тела и подошёл к лошади, бесстрастно взирающей объективами на картину побоища.       — Ни с места! — раздался громкий крик. — Мобильная стража Меерштадта! Бросить оружие, руки за голову!       Незнакомец медленно повернулся к приближающемуся патрулю, поднял руки и сложил их за затылком. Гремя металлом и шипя паром доспехов, в проулок ворвалось три стража с полицейскими инсигниями. Их сопровождал патрульный автоматон — схожий с пауком механизм, на спине которого рыскали стволами две турели.       — Кто таков? — выкрикнул командир патруля, пронзив незнакомца злым взглядом.       Двое патрульных привстали на колени, направив на незнакомца стволы фузей.       — Меня зовут Геральт.       — Ты рив? — спросил командир.       — Геральт из Ривии, — кивнул тот.       — Давно в городе?       — Не более часа.       — Итак, что мы имеем? — хмыкнул командир, подняв забрало шлема и открывая молодое приветливое лицо. — Нападение на трёх жителей Меерштадта, членовредительство, возможно, убийство. И всё за какой-то час!       — Они напали первыми, — ответил Геральт.       — Уверен, что если я расспрошу выживших, то же самое они скажут о тебе. Пусть это и отбросы, но они — жители Меерштадта, к тому же их слово будет против твоего. Мне очень не нравятся подобные ублюдки, но ещё больше ненавижу смутьянов.       — Командир говорит о тебе, — хохотнул один из стражников.       — Похоже, теперь тебе придётся всю оставшуюся недолгую жизнь махать буром в ближайшей ауритовой шахте! — добавил другой.       — Они напали первыми. У меня есть доказательства, — вновь возразил Геральт.       — Да? — притворно удивился командир. — И не соблаговолит ли дорогой гость нашего славного города их продемонстрировать? Только без резких движений!       Следуя неслышимым указаниям, патрульный автоматон зацокал по мостовой, затем подогнул лапы, занимая максимально устойчивое положение и перешёл в режим турели. Жерла его стволов уставились в переносицу Геральта.       Тот кивнул и повернулся к лошади.       — Плотва, командный режим, — сказал он.       — Он назвал лошадь Плотвой, — вновь засмеялся весёлый стражник. — Обычно такую рухлядь владельцы зовут «ласточками».       — Zirael? А что, хорошее имя, — хмыкнул Геральт. — Подойдёт для следующей лошади. Плотва, перемотка, восемь минут, воспроизведение, старт.       Лошадь открыла пасть и из неё выдвинулся цилиндр с прозрачным кристаллом на навершии. Стражи крепче сжали своё оружие, автоматон дёрнул одним стволом в сторону нового движения.       — Спокойно! — сказал командир, поднимая руку. — Это гелиопроектор. Удивлён, что кто-то ставит столь дорогую штуку на подобное старьё. Он сам по себе стоит трёх таких лошадей.       Геральт пожал плечами. Кристалл засветился, из него ударили лучи, формируя на брусчатке голограмму. Из-за того, что запись велась через объективы лошади, голограмма вышла не до конца трёхмерной — обратная сторона фигурок зияла прорехами. Командир внимательно просмотрел сцену разыгравшейся бойни, после чего вновь повернулся к незнакомцу.       — Можешь опустить руки. Похоже, ты действительно невиновен. Но это тебе вряд ли поможет. Как и говорил, я не люблю смутьянов, поэтому тебе придётся заночевать в кутузке, а завтра на рассвете ты навсегда покинешь Меерштадт. Мы не будем доводить дело до суда. Ведь правда, джентльмены?       Троица бандитов, которой стражи помогали перетянуть обрубки и зажать рану в животе что-то согласно забормотала.       — Так вот, мистер Геральт из Ривии, — продолжил командир, — что тебе вообще понадобилось в нашем городе, который ты так быстро покидаешь?       Геральт сунул руку за пазуху и, под прицелом стволов турелей автоматона, протянул сложенный вчетверо лист бумаги. Командир развернул бумагу, бросил беглый взгляд и вздохнул.       — Я мог бы догадаться и сам. Ладно, магистрат уже закрыт, беспокоить бургомистра не будем. Кутузка отменяется, мы проводим тебя, мистер Геральт из Ривии, сразу в портовую гильдию. Ты неплохо махаешь флогимечом, но для такого дела этого недостаточно.       — Эй, начальник! — прохрипел громила. — И ты что, его просто так отпустишь?       — Не беспокойся, Биро! — хмыкнул щуплый, взмахнув культями. — Можешь считать, что мистер Геральт уже мёртв.       * * *       Несмотря на то, что Меерштадт являлся портовым городом, а значит, его посещали представители всех рас, видов и народов, обитали тут люди. И, как водится у людей, город был полон расизма и нетерпимости к обладателям иного телосложения, цвета кожи, разреза глаз или формы ушей.       К удивлению Геральта, начальником портовой гильдии, к которому его привели стражи, был краснолюд. И то, что ему удалось пробиться на настолько высокий пост, многое говорило о его компетентности. Кряжистое тело было облачено в костюм из дорогого сукна, голову украшал цилиндр, из кармана жилетки свисала толстая золотая цепочка часов. На глазу находился не обычный монокль, а сложное приспособление из линз и шестерёнок, которыми пользовались часовщики и конструкторы особо сложных автоматонов. Лужёная глотка свободно перекрикивала шум работающей сборочной мастерской — не только грохот механизмов, но и размеренные удары формовочного пресса.       — Курва твоя мать! — ревел краснолюд. — Ты куда, безрукий выродок свиньи, суёшь шестерню! Засунь её себе в дупу! Да, сюда! Сильнее! Это планетарная передача, а не титька твоей мамки!       Краснолюд увидел стражей, конвоирующих Геральта, отдал несколько коротких приказов сопровождающему его низушку с непропорционально большим планшетом и сделал пару шагов навстречу посетителям.       — Понабирают по объявлениям! — проворчал он. — Итак, чем могу служить?       — Мы тут привели кое-кого, — усмехнулся командир патруля, — по объявлению.       Краснолюд окинул Геральта пристальным взглядом.       — Понятно. Меня зовут Ульрих Баумштайн, и я — начальник этого бедлама.       — Геральт. Геральт из Ривии.       — Господа, тут, сталбыть, немного шумновато, давайте пройдём в более спокойное место.       — Простите, мы на службе и у нас нет времени, — возразил командир. — Надеюсь, мистер Геральт больше не станет влипать в неприятности. Терпение у мобильной стражи Меерштадта небезгранично, и вы его уже разок испытали.       Стражи отдали честь, развернулись, и покинули цех. Тяжёлые шаги их доспехов сопровождались звонким цоканьем лапок автоматона. Как только они удалились, Ульрих дал знак низушку и направился прочь. Геральт пошёл за ним, а низушек засеменил следом.       — Итак, мистер Геральт, раз вы читали объявление, значится, знакомы с проблемой.       — Конечно. Взбесившийся автоматон.       — Если бы всё было так просто! Меерштадт — город большой, силёнок у нас немало! С обычным автоматоном мы бы управились и сами. Не просто автоматон! Шедевр! Величайшее творение краснолюдского гения! Два десятка тыщ фунтов бронзы, стали, орихалка и флогистона! Управляющий кристалл зелёного ранга! Четыре эфирных преобразователя! Двенадцатиконтурный контрольный блок! Но ладно, тут шумновато, пройдём ко мне в кабинет!       Дорога заняла не слишком много времени, Геральт с интересом разглядывал портовую обстановку. Вокруг располагалось множество низких складов из жёлтого кирпича, между которыми деловито сновали грузчики и, попыхивая паром, таскали тяжёлые ящики и контейнеры погрузочные автоматоны.       Ульрих заметил взгляды Геральта и тяжело вздохнул.       — Курвино убожество. Это, сталбыть, один из запасных портов, жалкое подобие главного. Видел бы ты, как было у нас там! Какие склады! И мастерские! И какая у нас там верфь! А теперь приходится ютиться в такой дупе! Но погодь, я всё расскажу!       Он провёл Геральта сквозь извилистый проход между ящиками, прошёл мимо большого оббитого медным листом контейнера, после чего зашёл в дверь небольшого одноэтажного здания, где, очевидно, и располагалась его контора. Он подошёл к широкой двери, открыл её ключом, зашёл в кабинет и уселся во главе заваленного бумагами и чертежами стола. Низушек-ассистент взял стул и сел напротив. Геральт последовал его примеру.       — Для начала, стало быть, поговорим о тебе, — сказал Ульрих. — С чего ты решил, что справишься с нашей напастью?       — Такая у меня работа, — просто ответил Геральт.       Он полез за пазуху и вытащил медальон на серебряной цепочке. Медальон был в форме большой шестерни, изнутри которой скалилась волчья голова.       — Так ты гайколом?       — Мы называем себя ведьмаками.       — Ведьмаки! Бродячие истребители гремлинов, странствующие изгонятели духов, гроза взбесившихся автоматонов, — фыркнул Ульрих. — Кто бы мог подумать, что появится такая профессия?       — Машины становятся всё сложнее и сложнее, их появляется всё больше и больше. И они точно так же подвержены одержимости, проклятьям и враждебной магии, как и живые существа. Наше появление было неизбежным. Мы наводим порядок там, где не справляются остальные.       — Мы рано или поздно бы справились и сами! — пискнул низушек.       Ведьмак одарил его удивлённым взглядом.       — Да, кстати, познакомься с моим ассистентом. Тоби Мейергельд. Без него, как без рук! — представил низушка Ульрих. — И он прав, мы бы управились и сами. Другое дело, какой ценой?       — Кстати, о цене. Тут написано, что цена — полторы тысячи марок. И двенадцать грамм аурита, — ответил Геральт, тряхнув сложенным листком. — Это довольно много для деактивации автоматона.       — Это не просто автоматон! — вздохнул Ульрих. — Что ты знаешь об инциденте четырёхмесячной давности?       — Будет лучше всего, если вы расскажете с самого начала.       — Что же, слушай. Как ты, верно знаешь, вольный город Меерштадт является, значится, крупнейшим портом отсюда и до самого Повисса. У нас тут не только причалы и склады, но и лучшие верфи и ремонтные мастерские!       — Были, — грустно вздохнул низушек.       — Да, были. Всё началось не очень давно. Год назад наша гильдия закончила строительство новой машины. Это был, значится, не просто автоматон, а настоящее произведение искусства, аки те скульптуры, что ставят в королевских садах! Я лично вложил в него все свои знания, всю свою душу. Не думай, что речь идёт о каком-то тупом големе-погрузчике, нет! Этот красавец мог отремонтировать судно любого тоннажа, мог, значится, при наличии материалов и чертежей, его создать с нуля! Управляющий кристалл зелёного ранга, четыре эфирных преобразователя, двенадцатиконтурный…       — Шеф, вы снова отвлекаетесь! — напомнил низушек.       — Ах, да. Сам понимаешь, механизм, который может варить или резать броню даже у крейсера класса «Турисаз» — штука не самая безобидная. Не знаю, что именно произошло, ведь я лично задавал все управляющие команды, но после полугода безупречной работы, он, значится, взбесился. Убил восьмерых работников верфи и четырёх грузчиков. Мог бы убить и больше — в его подчинении была полная дюжина ремонтных арахнидов, но почему-то замешкался. Мы выставили заслон из портовых автоматонов, и пока он их уничтожал, нам, сталбыть, удалось сбежать за пределы порта. Через сутки порт оказался пуст, а нам пришлось ютиться в этой дыре! Повезло, что главный порт — объект стратегический и окружён мощной стеной, за пределы которой механизм почему-то не выходит. Мы делали, сталбыть, множество попыток его подавить и отключить. Бесполезно. Он слишком быстр, слишком силён, слишком разрушителен. Шедевр! Само совершенство!       — Неужели нельзя ничего сделать? — удивился Геральт. — Как бы он ни был силён, это всего лишь машина!       — Можно. Бургомистр назначил крайний срок, который истекает через два месяца. Мне придётся покинуть пост в любом случае — во всём моя вина. Но перед уходом хотелось бы закончить дела.       — А что будет через два месяца?       — В дело вступят армейские штурмпанцеры. Как бы ни был хорош автоматон, против армии ему не выстоять.       — А почему так не сделали сразу?       — Слишком большие убытки! — вновь пропищал Тоби.       — Верно, — подтвердил Ульрих. — Несмотря ни на что, в порту, значится, осталось до курвиной матери товаров, оборудования и строений. Если в дело вступят вояки, ничего целого там не останется — всё разнесут к курвиной матери. Поэтому мы пытаемся справиться малой кровью. И, курва, хреново справляемся!       — А как именно вы пытались справиться?       — Мы объявили награду, развесили воззвания. Много разного люда приходило. Головорезы, механики, авантюристы, был даже один магик. Все как один сильные, славные и знаменитые. Ни один не вернулся. Поэтому знаешь что, парень, валил бы ты отсель! Не стоит ложить свою жизнь ради чужих проблем.       — Тут написано — полторы тысячи марок и двенадцать грамм аурита.       — Ну как знаешь, парень, как знаешь. Что-то в горле пересохло. Тоби! Сбегай принеси пива! Будешь?       Ведьмак мотнул головой.       — Перед делом нельзя. Притупляется реакция.       — Учти, «после» для тебя, наверное, не наступит. Но ты прав. Тоби, тащи самогон!       * * *       Стена, окружавшая территорию порта, когда-то была просто внушительной, ну а теперь превратилась в настоящий редут, способный на время остановить даже бригаду армейских штурмпанцеров. Плотва лёгкой механической рысью приблизилась к стене и остановилась возле первой линии укреплений — высоких металлических ежей, обмотанных колючей проволокой.       Геральт ловко выпрыгнул из седла и удивлённо поднял брови.       — Это против мародёров. Всяка курва мыслит, что он — самый удачливый сукин сын в Меерштадте, и что всё это добро только и ждёт, чтобы попасть в его загребущие лапы.       — Помогает?       — Не-а! Почти каждый день какой-то идиот решает испытать судьбу.       — И что, кому-то сопутствовал успех?       — Пф, конечно нет! Помнишь, что я говорил, насчёт двенадцати…       — Да, да, двенадцатиконтурного контрольного блока! — перебил Геральт.       — Вот! Это значит, что под управлением Эрстецойга находятся целых двенадцать ремонтных арахнидов. И что ни одна курва не проскользнёт незамеченной! И, кстати, ты тоже.       — Я и не рассчитываю, — пожал плечами Геральт.       Ульрих вздохнул.       — Ты неплохой парень, Геральт. Подумай ещё раз, стоит ли губить свою жизнь?       — Я принял контракт.       — Ты видел чертежи, знаешь, с чем столкнёшься. Чем ты хочешь остановить Эрсте? Этим? — Ульрих кивнул на флогимеч, свисающий с пояса Геральта.       — Нет, этот — для людей.       — Я пойду с тобой.       — Исключено.       — Не думай, что стану помехой! Может, сейчас по мне не скажешь, но двадцать лет назад я был оберриттмайстером панцербригады Ингваз. А такое не забывается никогда!       Ульрих развернулся к большому железному ящику, стоящему у него за спиной, вынул из-за пазухи солдатский медальон и приложил к незаметному углублению. Раздалось шипение, верхушка ящика откинулась, половинки разошлись в сторону, открыв огромный кинетический молот и комплект тяжёлых штурмовых доспехов, по сочленениям которых пробегали бирюзовые искры, показывающие о полной боевой готовности.       — Прости, Ульрих, но всё равно нет. Я принял контракт, я его выполню. Если бы проблема могла быть решена десятком штурмовиков, мои услуги бы не понадобились. Ты будешь мешать. Плотва, команда. Открыть багажный отсек.       Кормовая часть лошади раскрылась, и Геральт стал деловито выгружать содержимое.       — Солнце садится, у меня мало времени. Тебе, Ульрих, пора уходить.       — Но почему ночью?       — В темноте автоматонам нужно чуть больше времени на обработку сигнала сенсоров. Они срабатывают с задержкой. Небольшой, но, возможно, решающей.       Геральт развернул свёрток, в котором находились несколько стеклянных шприцев с жидкостями разных цветов, снял куртку, с немалой сноровкой нашёл иглой вену и один за другим медленно ввёл в неё содержимое шприцев. Многие компоненты, из которых они состояли, не имели названий ни на одном из человеческих языков. Если бы ведьмак не был приучен к ним с детства, препараты стали бы смертельным ядом. Он опустился на землю и положил руки на колени. Его ровное дыхание ускорилось, из горла раздался тихий хрип. Сердце бешено заколотилось, после чего, пропустив несколько тактов, остановилось. Прошло несколько секунд, раздался один, второй, и третий удар, после чего сердце забилось вновь — медленно и размеренно.       Ведьмак полностью разделся, продемонстрировав, что медные татуировки покрывают не только шею и лицо, но и всё тело. Он развернул чёрный трикотажный комбинезон и неторопливо в него облачился. После этого он стал, шепча формулы, надевать части доспеха, тщательно проверяя сочленения и защёлкивая разъёмы энерговодов. Последним он надел горжет, совместив контактные площадки на щеках с щупами горжета, вытянул из доспеха трубку с иголкой на конце и вонзил себе в шею. Раздались шипение и серия щелчков, по доспехам пробежала и опала бирюзовая волна. Геральт открыл отсек на груди, вынул из свёртка несколько пробирок, вложил их внутрь и защёлкнул дверцу.       По сравнению с громоздким доспехом Ульриха облачение Геральта казалось слабым и несерьёзным, но Ульрих, прекрасно разбиравшийся в механизмах, видел, что создатель этой брони делал упор не на силу и защиту, а на скорость и манёвренность.       Геральт присел на корточки, раскрыл длинный контейнер, изукрашенный рунами и таинственными символами, извлёк несколько стержней и начал их собирать. Когда он закончил, в его руках оказался большой флогистонно-эфирный резак из тех, которыми ремонтные автоматоны пользуются для демонтажа стальных конструкций. Геральт закинул его за спину, и тот защёлкнулся в захватах.       — Геральт! — позвал его Ульрих.       Геральт, не разворачиваясь, повернул голову. Его глаза со странными зрачками тускло белёсо светились.       — Скажи, а ведьмаки обязательно уничтожают механизмы?       — Обычно нам платят именно за это, — ответил Геральт. Его голос звучал безэмоционально и теперь напоминал синтезатор автоматона. — Самый надёжный способ устранить проблему.       — Я понимаю, что прошу слишком многое. Но я работал над Эрсте восемь лет, он — моё детище. Вложил в него душу. Если получится, если ты увидишь хоть тень шанса, то можно?.. — Ульрих, вздохнув, замолк.       Ведьмак не ответил. Раздался щелчок, из-под металлических подошв взметнулась пыль, Геральт взмыл высоко в воздух, приземлившись на крепостной стене. Его силуэт в последний раз мелькнул на фоне ночного неба и скрылся в глубинах порта.       * * *       Ведьмак огромными прыжками нёсся по пустынному порту, то запрыгивая на низкие крыши складов, то на лежащие контейнеры, то на металлические остовы портовых конструкций. Его глаза, подстёгнутые боевыми эликсирами, прекрасно видели практически в полной темноте безлунной ночи. Он заскочил на башню перевёрнутого погрузчика и вскинул вверх руку, сложенную в Знаке Эфуз. Невидимая круговая волна вырвалась из ладони, накрывая окружающее пространство. Изменённые ведьмачьи глаза заметили отблески эфира, но именно глаза сейчас ему и не были особо нужны. Волна, выброшенная Знаком, отразилась от активных источников эфира, позволяя ощутить их положение. И эти источники приближались.       Его засекли быстро, очень быстро. Слишком быстро даже для самых совершенных сенсоров — броня ведьмаков была изначально сконструирована для препятствия обнаружения машинами, к тому же, благодаря инъекциям эликсиров, температура тела упала, что затрудняло чтение термального следа. Но все эти меры предосторожности оказались бесполезны против монстра и дюжины его миньонов. Ведьмак кивнул — слова Ульриха о судьбе мародёров полностью подтверждались.       Геральт бросил взгляд на арахнида, взбирающегося по металлической ферме, и прыгнул вперёд. Мягко приземлившись на бетонные дорожные плиты, он прибавил скорости, направляясь к огромным стрелам портовых кранов.       Ведьмак выбежал на большую, свободную от контейнеров площадь и неподвижно замер. Через несколько секунд его усиленный слух различил частое металлическое цоканье, и на площадь стали выходить механические пауки. Геральт закинул руку через плечо и со щелчком снял со спины меч. Послышалось неслышимое гудение, и полотно меча окуталось бирюзовым сиянием эфира.       Пауки окружили Геральта широким кольцом и замерли, словно выжидая. Их ожидание оказалось недолгим. Четверо пауков синхронно расступились, пропуская вперёд нечто массивное.       Тварь была огромна. Три с половиной сажени длиной и почти две в ширину. Восемь паучьих ног, длинный сегментированный корпус, завершающийся двумя суставчатыми хвостами, на одном из которых располагалась большая острая клешня гидравлического резака, а кончик второго светился тусклым светом эфирной горелки. На многоногом шасси располагалось тело, делающее автоматон похожим на омерзительный гибрид паука и человека. За спиной антропоморфной части с лязганьем разворачивались и сворачивались длинные многосегментные манипуляторы, на которых щёлкали клешни захватов. Автоматон с обманчивой неторопливостью повернул почти человеческую голову, и в фасеточных линзах рецепторов блеснуло тревожное багровое пламя.       Время застыло. Ведьмак замер с воздетым мечом, замерли и автоматоны. И, словно по невидимому сигналу, площадь взорвалась движением.       Сорвались с места пауки, поднятые передние лапы сверкнули дугами эфирных разрядов. Взметнулись щупальца монстра, ударив в бетон того места, где ведьмак стоял мгновение назад. Геральт взмахнул флогимечом, разрезая надвое одного из пауков, прыгнул, оттолкнулся ногами от ближней металлической конструкции, в полёте пронзил ещё одного паука, ушёл от вновь выстрелившего щупальца, резко сменив направление, отталкиваясь от земли с помощью Знака Аард. Он зигзагом пробежал по площади, уходя от серии эфирных разрядов, проплавивших бетонные плиты. Геральт подбежал к металлической ферме одного из прожекторов, окружавших площадь. Щёлкнули и разошлись подошвы брони, выпуская острые захваты, и ведьмак взбежал по вертикальной поверхности. Добежав до батареи неработающих прожекторов, он сорвал с пояса небольшой цилиндр и отшвырнул в сторону. Блеснула яркая вспышка, и цилиндр, коснувшись металлической фермы, прочно к ней прилип. Ведьмак оттолкнулся от стойки прожектора, рыбкой нырнул вперёд, перекувыркнулся в воздухе, приземлился на спину огромного автоматона и взмахом меча обрубил одно из щупалец. Не давая твари отреагировать, он поднял и опустил руку, вонзая меч в спину этого монстра. Из метателя, закреплённого на предплечье второй руки, выстрелил трос. Раздался истошный визг лебёдки и ведьмака сорвало со спины взбесившегося механизма. На то место, где он только что стоял, упали сразу несколько арахнидов.       Геральт приземлился на опору второго прожектора, отстрелил захват троса, взбежал вверх, отстегнул второй цилиндр и приложил к металлу фермы. Вновь прыгнул вниз, в полёте разрубил арахнида, стремительно пересёк площадь и взбежал на опору третьего прожектора, приложив к ней ещё одно устройство. Ведьмак бросил быстрый взгляд вниз. Зрелище, что открылось его глазам, не радовало. Останки разрубленных механизмов, окутанные тускло светящейся алой дымкой, медленно сползались друг к другу. Места разреза одного арахнида засветились и начали смыкаться, чтобы через мгновение сделать паука абсолютно целым. Арахниды, уничтоженные ранее, были вновь в строю, как и отрубленное щупальце главного монстра.       Геральт мельком взглянул на символы, выгравированные на левом запястье. Два из них засветились, раздалось шипение, сквозь трубку, воткнутую в шею, начала поступать ядовито-зелёная жидкость. Он спрыгнул на землю и встал напротив автоматона. Монстр бросился вперёд — тяжёлая острая клешня ударила в то место, где ведьмак стоял мгновением ранее. Геральт отпрыгнул в сторону, сделал пируэт, рубанул по сегментированному хвосту и снова совершил прыжок, меняя направление вращения. Из-под сетки, покрывающей гладкое медное лицо монстра, раздалось странное диссонирующее шипение. Ведьмак улыбнулся. Реакция, подстёгнутая боевым коктейлем, позволяла противостоять даже ошеломляющей скорости этого механизма. Геральт пошёл полукругом, меняя ширину шагов, то ускоряя, то замедляя темп. Одновременно с этим он покачивал флогимечом, стараясь, чтобы взмахи не попадали в ритм шагов — этим он перегружал центры принятия решений автоматона, затрудняя прогнозирование траектории движения. Отточенные чувства ведьмака показали, что четыре источника эфирных возмущений сдвинулись с места. Он сделал несколько быстрых подшагов, крест-накрест взмахнул мечом, сделал пируэт, уходя из-под неизбежной атаки, а последнего паука остановил Знаком Гелиотроп. Натолкнувшись на невидимую преграду, автоматон отлетел прочь.       Из-за плечей Геральта выдвинулись две направляющие, и с них в воздух взмыла серия небольших медных шариков. Достигнув вершины траектории, они полетели вниз на землю. Ведьмак бросился вперёд, следуя извилистой хаотичной траектории, проскальзывая между падающими снарядами. Раздались громкие хлопки, и на месте падения вспыхнули бирюзовые сферы эфирных взрывов. Взрывная волна отбросила ведьмака, он позволил ей подхватить своё тело, корректируя и направляя движение. Мягко приземлившись на бетонные плиты, Геральт сделал полукруг, со спокойствием наблюдая, как разорванные на части автоматоны окутываются алым светом и вновь начинают процедуру своего восстановления.       Ведьмак метнулся к главному монстру и, избежав удара обоих хвостов, ввинтился у него между опорами, отсекая мечом сразу две из них. Из его подошв ударили вспышки огня, протаскивая под туловищем, не давая монстру придавить своим огромным весом. Перекатившись по бетону, ведьмак вскочил на ноги. Раздалось шипение и щелчок. Из-под приподнявшейся нагрудной пластины брони ведьмака выскользнул отработанный стеклянный картридж — ослепительное сияние флогистона в нём сменилось едва заметным тлеющим свечением. Геральт, неритмично покачивая мечом, вновь сделал полукруг, почти что вернувшись на исходную позицию. Живучие автоматоны уже практически полностью восстановились, и даже одна из двух отрубленных ног главного монстра стала вновь целой. Ведьмак достал из-за спины прямоугольный контейнер и нажал кнопку. Щёлкнули пружины, металлический кожух отстрелило прочь, и площадь залило бирюзовое сияние. Ведьмак сорвался с места навстречу монстрам и швырнул контейнер на землю.       Вспышку, последовавшую за этим, было видно на другом конце Меерштадта. Тёмная фигура ведьмачьего доспеха вынырнула из светящегося облака и бросилась к автоматонам. Сбитые с толку машины не обратили на неё внимания, их дезориентированные сенсоры повернулись совсем в другую сторону, словно отслеживая что-то видимое им одним. Затем автоматоны словно разом пришли в чувство и вновь бросились на ведьмака.       * * *       На вершине стрелы одного из самых больших портовых кранов, среди металлических ферм на небольшой мягкой подушечке удобно примостилась низкорослая фигурка, присущая то ли ребёнку, то ли низушку. На её голове был нахлобучен бронзовый обруч, который покрывала цепочка светящихся рун. Кольца толстой медной проволоки удерживали над макушкой большой прозрачный кристалл, внутри которого, словно биение сердца, пульсировало алое сияние. Глаза неизвестного закрывали большие окуляры визора ночного зрения, сквозь которые он с интересом и удовольствием наблюдал за разразившейся внизу битвой. В одной руке он держал большой бутерброд с ветчиной, а в другой — термос с чаем. Сделав солидный укус и запив чаем, неизвестный с раздражением смотрел, как огромная толпа автоматонов никак не может прикончить одного единственного юркого ведьмака, который странным и противоестественным образом уходит от всех атак, словно он — какой-то призрак. От внезапной мысли незнакомец поперхнулся. Недоеденный бутерброд полетел вниз, вслед за ним улетел и термос с чаем. Он попытался вскочить, но у него за спиной из темноты материализовалась чёрная фигура с тускло светящимися глазами. На одну из рук был надет кастет, в котором сведущий человек опознал бы «Черный Йозеф» — печально знаменитое оружие городской голытьбы.       — Здравствуйте, мистер Мейергельд, давненько не виделись, — раздался негромкий и странно машинный голос.       Рука с надетым кастетом коснулась основания шеи низкорослого. Пространство озарила неяркая вспышка, и по шее низушка заплясали бирюзовые разряды. Низушек обмяк и непременно свалился бы вниз, если бы его не подхватила твёрдая рука.       Автоматоны, гоняющиеся за ведьмаком по площади, тут же оставили погоню и замерли, после чего сорвались с места, нацелив сенсоры на стрелу крана. Чёрная фигура взвалила низушка на плечо и скользнула вниз в темноту.       Механические монстры мчались с огромной скоростью, эфирная горелка на хвосте главного автоматона полыхнула, разгоняя мрак. Вспышка высветила фигуру в чёрном обтягивающем комбинезоне, с седыми волосами, светящимися глазами и медными дорожками татуировок, поднимающихся с шеи на щёки. Ведьмак снял с низушка обруч и спокойно водрузил себе на голову. Машины остановились, словно наткнувшись на невидимую стену. Ведьмак небрежно уронил низушка на землю, неторопливо подошёл к центральному автоматону и замер перед внушительной металлической фигурой. Из-под решётки на лице чудовища вновь раздался диссонирующий машинный скрип. Затем автоматон выпрямился и замер. Раздалось шипение, две толстые бронзовые пластины у него на груди разошлись, открывая глубокую нишу. В этой нише на толстых пружинах энерговодов был подвешен огромный кристал.       Совершенство конструкции, прекрасную гармонию блестящих деталей, вершину краснолюдского гения, оскверняли омерзительные наросты багровой плоти, раковой опухолью покрывающие механическую начинку. Плоть пульсировала и вздымалась, подчиняясь тому же ритму, которым вспыхивал кристалл на макушке ведьмака.       Геральт вытянул руку и сложил её в Знак Игни. С его пальцев ударила струя ослепительного пламени, испепеляя плоть и выжигая скверну. Ведьмак поморщился — смрад был невыносим. По мере уничтожения опухоли, багровое сияние в линзах рецепторов гасло, сменяясь спокойным бирюзовым светом.       — Командный режим. Код джера, два, семь, четыре, гебо, семь, девять, ансуз. Системная команда. Самодиагностика и ремонт. Если результат — успех, выполнение стандартной рабочей рутины. Приступить.       Не обращая внимания на механизмы, ведьмак подошёл к основанию крана и стал медленно надевать сложенные там доспехи. Закончив, он защёлкнул за спиной меч, поднял с земли низушка и закинул его через плечо. Сняв с головы обруч, уронив его на землю и раздавив кристалл бронированной подошвой, Геральт повернулся к автоматонам. Пауки закончили вычищать внутренности основного механизма от пепла и остатков сгоревшей плоти. Зашипели приводы, пластины на груди сомкнулись, и автоматоны синхронно бросились к ближайшей полуразрушенной металлической конструкции. Темноту порта озарили всполохи эфирной сварки.       Ведьмак постоял минуту, с улыбкой наблюдая, как эти великолепные механизмы с немалой сноровкой и поразительной скоростью производят ремонт, после чего развернулся и направился к выходу из порта.       * * *       — Курвин сын! Сраное отродье свиного выкидыша! Ублюдочное порождение нужника, согрешившего со сборщиком податей!       Геральт поморщился от громкого крика.       — Подумать только! Я же его знал с тех пор, когда он ещё был тебе по пояс!       — Он — низушек, так что и сейчас мне по пояс.       — Ну ты меня понял! У него тогда ещё волосы на ногах почти не росли! Он был мне почти как сын! Скажи, Геральт, почему так?       Ведьмак пожал плечами.       — Жадность и зависть. Обычное дело.       — Мы осмотрели порт. Этот выпердыш крысы собрал особо ценное добро, собираясь потом, когда вояки разгромят всё вокруг, стать самым богатым ублюдком отсюда и до Редани! Ещё у него оказался контрольный пакет акций «Шульц, Крюгер и Циммерман» — раньше эти выродки почти прогорели, но после того, как закрылся наш порт, сквозь Фишердорф пошла большая часть грузопотока, сделав их процветающей корпорацией! Корпорацией, Геральт! Сраную контору в полуразвалившейся халупе! Ты эта, не стесняйся! Наливай!       Ведьмак хмыкнул, взял две глиняные кружки, и открыл кран большого бочонка, занимавшего изрядную часть стола Ульриха.       — Как думаешь, Тоби был с ними в сговоре?       — Точно мы узнаем, когда с Тобиасом закончит Палата Дознания, но сомневаюсь. Вряд ли он раскрыл свой секрет хоть единой живой душе.       — А ещё сучий потрох метил на мой пост!       — Зависть и жадность. Он бы не только смог бы самоутвердиться, это помогло бы и со сбытом товара.       Ульрих схватил протянутую кружку, сдул пену и заглотил пиво одним огромным глотком.       — Ух, зараза, хорошо пошло! Скажи, Геральт, а как ты узнал, что это был Тоби?       — А я и не знал. Но поведение автоматонов не совпадало с привычными случаями. Если бы это был гремлин, те стали бы крушить механизмы. Видгет не стал бы ограничиваться территорией порта — он бы прорезал стену. Фифинелла стала бы убивать только тех, кто соответствует какому-нибудь критерию, к примеру, рыжеволосых. Или только краснолюдов. Или женщин. Ну а в случае простого сбоя командных центров, автоматоны тоже действуют совсем не так. Я знал одного, который впал в экзистенциальный кризис.       — И ты понял, что это порча? Мерзкая чёрная магия?       Геральт поморщился.       — Вообще-то магия крови. Уважаемая, надо сказать, дисциплина. Не вздумай ляпнуть такое лекарю, когда пойдёшь лечить геморрой, если не хочешь, чтобы на лбу вырос второй комплект причиндалов. Магики очень обидчивы.       Ульрих беззаботно махнул рукой с зажатой пустой кружкой.       — Ладно-ладно! И ты заподозрил Тоби.       — Первым подозреваемым был ты.       — Я?       — Магия — это всегда непросто. Автоматоны резистивны к магическим воздействиям, так что понадобился бы прямой доступ к управляющему кристаллу и контрольным контурам.       — И ублюдок Тоби это имел! Он даже знал все экстренные коды! Но зачем это мне? Кстати, давай ещё по одной!       Геральт взял кружку и начал наливать пиво.       — Не знаю. Как ты сам сказал, порт — это большое богатство. Может, решил себе скопить деньжат на старость.       Ульрих принял протянутую кружку, отхлебнул пиво и утёр пену с усов.       — Ну, лады. Понятно, чего ты меня с собой не взял! Думал, что я злодей!       — Нет, тогда уже было понятно, что ты ни при чём. Кто бы ни был злоумышленник, для контроля механизмов ему требовалось спокойная обстановка. Бегать в штурмовых латах и махать молотом при этом не получится.       — Кстати, не думал, что Тоби сумел стать магиком. Он мечтал вступить в Коллегию, но оказался слабоват.       — Для того, что он совершил, требовались не магические силы, а знания. Он провёл ритуал, скорее всего, с жертвоприношением. Помнишь, ты говорил, что из порта никто не вернулся? Для поддержания существования скверне требовалась новая кровь и, желательно, сердца и печень жертв.       — А как ты узнал, что он командует лично? Эта мерзость ведь убивала, даже когда Тоби был со мной.       — Тварь умела чувствовать жизнь и кровь, но та скорость, с которой гибли штурмовые группы, была слишком высока, словно…       — Словно её заранее предупреждали!       — В точку.       Ульрих допил пиво, потянулся в ящик стола и достал три коротких цилиндра.       — Вот твои гелиопроекторы. С опор прожекторов я их снимал лично!       — Серьёзно?       — Не-а, конечно нет! Что бы подумали окружающие, увидав достопочтенного мастера Ульриха Баумштайна, лазающего по фонарям? Но я лично отдал приказ автоматонам. Ты видел, какой красавец? Видел, как быстро работает? Ээх!       — Да уж, — ухмыльнулся Геральт, глотнув пива, — видел прямо из первых рядов.       — Послушай, ты же говорил, что твари чуяли кровь и жизнь? Но тогда бы они не купились на обычную голограмму! Я осмотрел проекторы — хорошие штуки, но ничего сверхъестественного.       — Они и не купились. Если бы не повелитель, отдавший приказ преследовать призрака, они бы последовали за мной и, возможно, их бы пришлось действительно уничтожить. А так получилось справиться малой кровью.       — Давай выпьем за ублюдка Тоби и его самоуверенность! Если бы этот кусок свиного дерьма не посчитал себя самым умным сукиным сыном, не захотел почувствовать повелителем чужих жизней, то мой красавец мог бы и погибнуть! Ну а теперь он ремонтирует порт. Не пройдёт и недели, как всё вернётся на свои места! Вслух об этом не говорили, но бургомистр шепнул, что я останусь главой гильдии. Это, значица, моё наказание. Ну а сучёнка Тоби публично повесят.       — Будут погромы, — предупредил Геральт.       — Они всегда будут! Но мы же не какие-то нежные эльфийки, нас, краснолюдов, так запросто не возьмёшь. Ну а низушков мы прикроем. Кстати, зря ты отказался остаться. Бургомистр хотел закатить большую церемонию в твою честь. Даже выдать тебе какую-нибудь медаль.       — Не люблю церемоний. И медаль мне не нужна.       — Хех, понимаю, предпочитаешь наличные! Кстати, о наличных!       Ульрих полез под стол и достал из-под него три тяжёлых мешочка, со звоном бухнув их на столешницу.       — Твои полторы тысячи марок.       Он выдвинул ящик стола, вытянул продолговатый контейнер и открыл. На чёрном бархате лежали двенадцать ампул, внутри которых переливались золотые искры.       — А это — двенадцать грамм аурита.       Ульрих снова полез под стол и вытянул ещё один мешочек.       — А вот это пятьсот марок лично от меня! И не вздумай отказываться!       — И не вздумаю, — хмыкнул Геральт.       — Когда уезжаешь?       — Сегодня вечером.       — Повторюсь, зря ты не захотел остаться! Бургомистр устроит большой банкет! День, когда был освобождён порт, станет настоящим праздником! Может, тебе даже поставят памятник! Конный! Только, конечно, не на твоей Плотве — вместо этой рухляди мы возьмём модель получше!       — Извини, Ульрих, но не могу — дела.       — Ладно, тогда наливай!       Геральт вновь разлил пиво по кружкам. Ульрих сделал глоток и внимательно посмотрел на ведьмака.       — Для Меерштадта этот день стал важной датой. Для меня — поворотным событием жизни. А для тебя? Чем для тебя, ведьмак Геральт из Ривии, стал этот день?       Ведьмак усмехнулся и отхлебнул пива.       — Понедельником.