Запись в реестре

- Слышали, да? Менеджер отказался выдать список программ, которые получат апгрейд! - Системный сбой не пошёл ему на пользу... - А думаешь, не будь сбоя, он бы рассказал? Лайт Эллой, ты иногда такой наивный, а ещё столько фильмов пересмотрел! Зал для конференций, традиционно создаваемый Скайпом, пользовался большой популярностью – главным образом потому, что только у Скайпа поддержание общего канала связи не занимало много ресурсов и получалось без малейших усилий, его алгоритмы были созданы для этого. Любопытный чат, разумеется, охотно взял на себя роль создателя конференций, его не отпугнуло даже недавнее происшествие со Скайримом, ведь в общем зале можно было услышать столько всего интересного! - Мегабайты текстового общения тебе тоже на пользу не пошли, Аська, - тем временем, фыркнул Лайт Эллой в ответ. - По большому счёту, за апгрейд отвечает не Таск Менеджер, он всего лишь должен перераспределить выделяемую память и зафиксировать изменившиеся потребности программ. - А кто тогда ответственен за апгрейд? - Аська, задорная молодая девушка в соблазнительном топике и коротенькой зелёной юбке, сделанной будто из лепестков цветка её логотипа, была любопытна и общительна, как большинство чатов. Вьющиеся волосы были заколоты наверх в небольшую башенку, откуда пара прядок норовила кокетливо спуститься и прикрыть аккуратные ушки. - Юзер ещё продолжает установку обновлений и новых версий, - вмешался Инет, расположившийся на удобном антикварном кресле, его облик как всегда был классическим и постоянным, как логотип Windows. Даже кресло он создавал из раза в раз одно и то же, что, признаться, некоторых даже успокаивало – мир компьютерных программ порой чересчур быстро менялся, и иметь что-то абсолютно стабильное столько лет было весьма неплохо. Правда, конкуренты к слову «стабильно» обычно добавляли «глючное», но это уже другая история. - Быстрее всех получат обновления те, кто встроен в систему, остальные — по мере установки юзером. - Что, готовишься к обновлению, о великий? - Файерфокс, в очередной раз слегка поцапавшийся с извечным конкурентом, сидел в стороне на подлокотнике уютного дивана, волосы цвета пламени на сей раз не были убраны в хвост, а свободно падали на спину. Лисёнок на его плече презрительно фыркнул и уткнул нос куда-то за ухо хозяину, будто даже видеть Инета больше не желал, хотя сам Фокс внешне был достаточно спокоен, затевать ссору с Эксплорером в общем зале у него сегодня в планах не было. - Завидуешь, рыжий? - насмешливо отреагировал Инет, величаво повернув голову, с его строгих и классических черт лица можно было чеканить монеты, выглядели бы они внушительными и древними. - Я уже получил базовый пакет подготовки к апгрейду, и когда система передаст главные файлы, я перейду на новую версию. Смотри, как бы она не начала работать быстрее твоих тяжеловесных плагинов! Фокс усмехнулся: - Ты наивно думаешь, что я не обновлюсь вместе с тобой? - Твои обновления не кардинальны, - справедливо отпарировал Инет. - Я же обновляюсь, когда мои алгоритмы действительно совершили революционный скачок вперёд, и не дёргаю юзера твоими вечными «подождите минут двадцать, я внезапно устанавливаю сто двадцать шестую новую версию»! Аська, прекрасно зная, что препирательство может затянуться надолго, прошагала между двумя браузерами, будто обрывая натянувшуюся между ними струну, и задумчиво спросила, обращая внимание на себя: - А апгрейд — как он ощущается? Я никогда не обновлялась, но подозреваю, что юзер до меня доберётся, даже страшно немного. Что-то случится с... ну, со мной? С мыслями, с интересами... - она слегка стушевалась, путаясь в логике построения речи, но ответ слушала внимательно, смотря в первую очередь на Эксплорера, чьи изменения от версии к версии обычно действительно были хорошо заметны. Как бы ни гордился Файерфокс своей современностью, Инет обладал неоспоримым весом в обществе уже только из-за многолетнего опыта, этого новым браузерам было пока не достичь. Эксплорер снисходительно усмехнулся: - Зря боишься, характер практически не меняется. - К сожалению, - тут же вставил Фокс, но Инет его проигнорировал, продолжая: - Однако если версия намного новее, может измениться внешний вид, к примеру... - Тебе это не грозит, - снова прокомментировал Файерфокс, насмешливо улыбаясь. - ...и могут проявиться новые черты характера — словесное недержание, например, - холодно договорил Эксплорер, даже не взглянув на язвительного конкурента. - А память прошлого? - тут же встряла Аська, пока браузеры опять не сцепились. - Я слышала, что она остаётся, но... Ой, а может, она даже восстановится? У Пэйнта, я имею в виду. Вы же помните, что с Пэйнтом случилось, Фотошоп после этого вообще из своего личного пространства не выходит! – она искренне вздохнула, печально протянув: - Бедня-ага Пэйнт, он даже не подозревает, что именно между ними происходило... Лисёнок Фокса внезапно встрепенулся и зашипел на Аську, та даже ойкнула от удивления, Файерфокс тут же успокаивающе погладил ручного зверька, но не скрыл раздражения: - Ты в курсе, что Пэйнт сидит в двух шагах от тебя и всё слышит? Аська подскочила и завертелась на месте, осматривая зал, после чего испуганно прикрыла рот ладошкой, обнаружив Пэйнта совсем недалеко — он устроился у стены на мягкой подушке, аккуратно что-то рисуя в небольшом компактном альбоме у себя на коленях. Слегка бледный и будто немного тревожный, рисовал он, тем не менее, вполне уверенно. - Прости! Прости, я не хотела напоминать!.. - Всё в порядке, - слабо улыбнулся он, успокаивающе посмотрев на Аську, весь вид которой выражал чистое раскаянье, чаты вообще отличались очень искренними яркими эмоциями, что провоцировало на такую же искренность в ответ. - Вряд ли апгрейд мне поможет, но всё равно спасибо за сопереживание. - Прости, - всё же снова извинилась Аська, смущённо подёргав себя за прядку около уха. - Я не хотела тебя задеть... Пэйнт кивнул и снова сосредоточился на альбоме, задумчиво выводя по пикселям простенький абрис птицы с распростёртыми крыльями. Слова Аськи действительно его не задели, он уже смирился с тем, что очень многое забыл, хотя некоторые собственные изменившиеся реакции его немного пугали. Он помнил, что раньше вообще не выходил из своей простенькой комнатки, где разнообразные эскизы складировались у стен, у него была простая жизнь, полная творчества. Он даже помнил, как иногда забывал о сне, рисуя до самого шатдауна, как рассеянно оставлял несколько картин прямо на старом одноместном диванчике и постоянно натыкался на них, когда полусонный отправлялся спать... В образцовом порядке содержались только инструменты и большой холст посреди комнаты, из-за довольно скудного количества выделяемой оперативной памяти он не мог себе позволить рисовать несколько картин одновременно — только одну большую и максимум две-три маленьких, потом все надо было заканчивать и создавать архив, чтобы картины не занимали лишнего места. Только после архивации можно было рисовать новые, но Пэйнт никогда не жаловался, для творчества ему вполне хватало того, что было в его распоряжении. Юзер очень редко вызывал его — в основном, исключительно для того, чтобы сохранить наспех сделанный скриншот и не загружать для этого масштабный Фотошоп, поэтому свободного времени у Пэйнта было очень много. Однако после того памятного дня, когда он очнулся в личном пространстве Фотошопа, он начал испытывать в одиночестве странное чувство, которое ему никак не удавалось идентифицировать, раньше оно ему не было знакомо. Только много позже он понял, что это была тоска, ему было тоскливо оставаться одному, хотя желания общаться почему-то тоже не было. Ему по-прежнему нравилось рисовать, но если раньше полное одиночество его успокаивало, то теперь оно вызывало какое-то глухое нежелание провести так всю оставшуюся системе жизнь. Он любил тишину и уют своей небольшой комнатки, общался с кем-то очень редко и его вполне устраивала роль небольшого графического редактора, но теперь одиночество заставляло ныть сплетение алгоритмов сердца, будто внутри поселился неведомый когтистый вирус, который медленно царапал Пэйнта изнутри, от него было невозможно избавиться. Чем дольше Пэйнт находился один, тем хуже ему становилось. Наконец, устав бороться с непонятной тоской, Пэйнт начал посещать общие собрания программ, и обнаружил, что чувствует себя лучше даже просто рядом с другими программами, хоть и ненамного. Почему-то было довольно комфортно рисовать, устроившись у какой-нибудь стены созданного Скайпом зала, Пэйнт не участвовал в дискуссиях и вообще не привлекал внимания, он просто приходил хоть ненадолго утихомиривать тоску внутри, и это ему с горем пополам удавалось. Про себя и Фотошопа он слышал упоминания не первый раз, но с этим ничего поделать не мог — он так и не восстановил в памяти те неведомые события, в которых они были вместе. На миг полностью отрешившись от общего шума в зале и бездумно сжав в руках карандаш, Пэйнт вспомнил, как Иллюстратор заставил его явиться к Восстановителю — простой деловой программе, которая попыталась вернуть ему память. Тот работал почти час, невероятно много по меркам жизни компьютерных программ, но, закончив, он только молча отрицательно покачал головой. - Не говори мне, что это невозможно! - Иллюстратор умел быть очень резким, когда был зол, все его черты были чёткими, ясно видимыми, он был великолепно сложен, как и все программы семейства Адобе, Пэйнт невольно очень ясно запомнил каждый жест, каждую фразу. Восстановитель, впрочем, резкостью Иллюстратора не впечатлился, поскольку очень спокойно спросил: - Ты знаешь, почему я могу восстанавливать удалённые файлы? - А должен знать? - выгнул брови Иллюстратор, рассчитанным до последнего миллиметра движением скрещивая руки на груди. - Я объясню на примере текстовой Вордовской страницы, - произнёс Восстановитель, ничуть не смущённый сарказмом. - Представь, что есть страница текста, один лист, полностью исписанный буквами от начала до конца. Если лист — это система, а текст — это данные в ней, то удаление происходит так: выделяется часть текста, которую нужно удалить, и цвет текста меняется на белый. - Восстановитель внимательно смотрел на Иллюстратора, ожидая понимания во взгляде. - То есть, текст остаётся, но сливается с фоном? – несмотря на взвинченность, логического мышления Иллюстратор не потерял. – И лист будет просто выглядеть наполовину пустым? - Именно. Текста не будет видно, но при желании ему ещё можно будет сменить цвет и вернуть всё как было. Есть одно «но»: после этого изменения цвета курсор ставится туда, где заканчивается нормальный чёрный текст. Все последующие записи в системе _заменят_ то, что теперь является белым фоном. Я не в курсе, возможно ли в этом случае восстановить данные, но если да, то для этого нужна гораздо более профессиональная программа, чем я, и полное содействие юзера. - Снова пауза для того, чтобы информация была усвоена, затем вывод: - Фактически при удалении система прекращает доступ к выбранным файлам и помечает место, которое они занимали, табличкой «свободно». Если системе не понадобится в ближайшие лет пять записывать ничего нового, или она просто поместит новые данные в другое место, удалённые файлы совершенно не пострадают. В любой момент я мог бы их вернуть даже без команды юзера, как однажды было с Трояном. - Хочешь сказать, что удалённые файлы Пэйнта уже перезаписаны чем-то другим? - Всё намного хуже. Они деформированы. Тут уже встрепенулся Пэйнт: - В смысле?.. - В смысле, невосстановимы вообще, - вздохнул Восстановитель. - Если вернуться к примеру со страницей, то текст не стёрт, а изменён. Буквы заменены другими, расположены в случайном порядке, что-то потеряно, что-то перемещено, и всё это помечено как удалённое. Даже если я отменю удаление, данные смешаны с другой удалённой информацией, и я не способен понять, какие обрывки информации относятся непосредственно к тебе. - Пожатие плеч: - Я могу менять цвет текста, но я не могу написать его заново. Я не твой разработчик, Пэйнт, - спокойно заключил он. Графический редактор отмахнулся от воспоминаний и снова принялся за рисунок птицы, почти не вслушиваясь в гомон программ в зале. Потребовалось много времени, чтобы смириться с этой мыслью, но пришлось всё же принять тот факт, что вернуть себе память он уже не сможет, никакие апгрейды этого не изменят. Даже Иллюстратор после того события с Восстановителем будто вычеркнул Пэйнта из своей жизни и больше ему не угрожал, он отступился, смирившись с тем, что Пэйнт стал совершенно чужой программой, от которой было бессмысленно что-либо требовать. Теперь Иллюстратор не замечал его присутствия, даже если практически сталкивался с ним в коридорах или общем зале. А Фотошоп поступил ещё проще – он больше не выходил из своего личного пространства, что избавило Пэйнта от неловкости, которая возникала при встрече, и от чувства вины за то, что отношения между ними оказались потеряны. Что ж, у Пэйнта всегда была тихая и спокойная жизнь, она его вполне устраивала. Простенькие рисунки, уединённая комнатка, а тоска... с ней можно было смириться. Во всяком случае, дорисовывая абрис птицы, редактор продолжал себя в этом убеждать, сосредотачиваясь на движениях карандашом и стараясь особо не прислушиваться к гомону программ рядом с ним. Уйдя с головой в рисование, Пэйнт не сразу обратил внимание на то, что разговоры в зале стихли, а когда осознал это и поднял голову, то почувствовал то, чего боятся до дрожи все программы без исключения, то, что обычно приносит с собой формат - все процессы внутри на миг остановились, замерли, прекратив извечные цикличные расчёты, Пэйнт на несколько долгих электронных секунд превратился в каменное изваяние, неподвижное и бледное. По залу плавными, невыносимо идеальными шагами шла программа, в которой с трудом можно было узнать Фотошопа, но это был именно он, получивший полный апгрейд до последней версии. Строгие узкие брюки серебристо-серого цвета, безрукавка на тон светлее, ослепительно-белая рубашка, режущая глаз строгим #FFF, и шикарный светло-синий приталенный плащ, не застёгнутый, от каждого шага развевающийся словно мантия. Светло-голубые волосы спадали на плечи прядями, неровность которых была тщательно рассчитана не одним стилистом от разработчиков семейства Адобе, длинная чёлка обрамляла аристократичное лицо — тонкие брови, аккуратный нос, немного бледный узкий рот и слегка прикрытые глаза изумительно голубого цвета. Довершало картину перо в волосах, оно было направлено в сторону и изящно загибалось вверх от чёлки, мерцая сине-зелёным переливом, это был узнаваемый знак Фотошопа, несмотря на то, что логотип давно сменился на лаконичное «Ps», заключённое в квадрат. Фотошоп был идеален до замирания сердца, до покалывания в пальцах, до зависти во взгляде не таких эффектных и менее профессиональных программ, он шёл по залу с потрясающим самообладанием, не обращая внимания на то, что на него смотрят абсолютно все и неприкрыто изучают каждую деталь, каждое движение. Голубые глаза отблёскивали чистейшим льдом. Он ни на ком не останавливал свой ледяной взгляд, хотя плавно и по-деловому кивнул программе ACDSee старой версии, которую очень любил юзер и с которой Фотошоп вполне неплохо работал. Эйси, как её все называли, едва смогла кивнуть в ответ, неверящим взглядом смотря на совершенство, идущее по залу. Равнодушно пройдя мимо Пэйнта и даже не заметив его, Фотошоп подошёл к Опере, которая прервала разговор с Вордом по поводу форматирования текста и теперь с интересом наблюдала приближение Фотошопа. В своём любимом длинном красном платье, уверенная, спокойная, она не была шокирована так, как большинство программ, но, несомненно, в её взгляде присутствовало удивление. - Я хотел уточнить два вопроса по поводу формата png и твоего способа отображения полупрозрачности, - ровным импульсом заговорил Фотошоп, словно не происходило ничего необычного. По большому счёту, программы действительно иногда просто приходили на общее собрание и что-то уточняли, особенно если это было нужно для работы, поэтому происходящее не было странным ни в коей мере, если бы появление Фотошопа не было таким эффектным. Он ни капли не рисовался перед другими, он просто пришёл и задал нужный ему вопрос, больше ничего не замечая. Пэйнт не был ослеплён изяществом и красотой Фотошопа, хотя, без сомнения, её отметил, но гораздо чётче он почувствовал то, что заставляло замереть намного надёжнее эффектного внешнего вида — Фотошоп был буквально создан изо льда, он источал арктический холод, и это пугало до нервного прикусывания губ, до стискивания альбома онемевшими пальцами, до желания зажмуриться и незаметно сбежать из зала. Пэйнт слушал негромкий и деловой разговор Фотошопа с Оперой в полной тишине, понимал, что непонятная тоска внутри во много раз усилилась, и не мог отделаться от парадоксального ощущения, что опоздал. Почему именно опоздал, он не знал, но уверенность была очень чёткой. А когда Фотошоп, выяснив всё, что ему было нужно, направился к выходу из зала, Пэйнт внезапно вспомнил название книги из одной игровой вселенной, которой сейчас уже не было на компьютере, он помнил её ещё со времён начала существования системы, до своей потери памяти. Точная формулировка забылась, но осталась суть, которая очень подходила идущему по залу Фотошопу. Книга называлась... как же там было точное название?.. - Снежный принц, - совершенно отчётливо произнёс Пэйнт в полной тишине зала, даже не заметив, что озвучил мысли вслух. И тут же замер, потому что Фотошоп, не останавливая плавных шагов, повернул к нему голову и посмотрел прямо в глаза. Краткий миг встречи с айсбергом. Холод, пронзающий до самых констант, ни одной эмоции в потрясающе красивых, но абсолютно ледяных глазах, невозможно было даже судить, узнал он Пэйнта или нет. Не сказав ни слова, Фотошоп равнодушно отвернулся и направился к выходу. Через несколько секунд за ним бесшумно закрылась дверь, оставляя программы на какое-то время в полной тишине изумлённого ступора. Когда взвился гул голосов, он оглушил сразу — речевые импульсы сталкивались друг с другом, перекрывались более мощными, терялись, обрывались и возникали вновь, гвалт стоял совершенно невыносимый. Пэйнт немедленно оказался в центре внимания, его обступили, засыпали вопросами, тот поднялся, растерянно пытаясь разобраться в той какофонии, которую создавало столько потоков одновременно, но у него совершенно ничего не выходило. Наконец, программы угомонились, осознав, что если не перестанут говорить все разом, то ответа точно не дождутся, не говоря уже о том, что мог прийти Таск Менеджер, весьма недовольный бесполезной тратой ресурсов компьютера. Первый вопрос, который Пэйнт смог разобрать в утихающем гуле, принадлежал Аське, и пробился он, скорее всего, только потому, что был очень коротким: - Почему «Снежный принц»? Редактор немного смутился, но негромко ответил: - Я смутно помню, но была такая книга... - Заметив, что Пэйнт отвечает, и его не слышно, программы угомонились окончательно, прекратив заглушать импульс Пэйнта. Тому стало не по себе от всеобщего внимания в напряжённой тишине, но он продолжил: - Я совершенно случайно её вспомнил. Книга принадлежала одной игровой вселенной с именем «Morrowind». У нас не установлено такой... - Это третья часть игры, - встрял Скайп, - она очень давно у нас была, а сейчас пятая, Скайрим! На чата шикнули, и он, надувшись, затих. Пэйнт глянул на Скайпа и неуверенно пожал плечами: - Я понимаю, что прошло много времени... Но раньше масштабные игры не занимали отдельное крыло системы, они общались с программами и делились своей игровой вселенной, поэтому я запомнил эту книгу. Кажется, полное название было «Легенда Снежного принца». - А почему ты назвал так Фотошопа? - с любопытством проговорил Винамп, успев задать вопрос раньше других и схлопотав недовольный взгляд Скайпа, который уже открыл рот, собираясь выпалить свой вопрос. Пэйнт растерянно глянул на Винампа — неужели тот не почувствовал? Неужели вообще никто не понял, как холодно Фотошопу, как выстужен был его взгляд, как лёд сквозил в каждом движении? - Простите, мне нужно идти, - выдохнул Пэйнт, подхватил альбом, решительно растолкал растерявшиеся программы и выметнулся из зала, не слушая окликов вслед. Личное пространство спасло Пэйнта от навязчивого внимания любопытных, но от мыслей так просто не спрячешься. Больше всего мучило чувство беспомощности, вины и какая-то пустота, которая исподволь подтачивала сознание, она проявлялась и раньше, ещё в кабинете Фотошопа, будто Пэйнт упускал что-то очень важное, когда уходил оттуда, а сейчас неотвратимо опоздал. Но он ничего не мог сделать! Он не помнил Фотошопа, не мог вернуть себе память, он был самым обычным примитивным растровым графическим редактором, который при всём желании не мог навязываться Фотошопу, даже если у них было общее прошлое. Что в этом случае ему оставалось делать, кроме как уйти? Тем более, если речь идёт об этом Фотошопе, которого он видел сегодня в общем зале. Такому страшно смотреть в глаза, не то что сказать хоть слово... Шаги за дверью заставили Пэйнта вздрогнуть, но он остался лежать компактным клубком на своём небольшом диване, положив голову на подлокотник. Мягкие чуть волнистые волосы в беспорядке были рассыпаны по старенькой обивке, глаза закрыты, брови сведены вместе... Пэйнт не устал, но не хотел никого видеть, дверь была накрепко заперта – закрыться могла любая программа в системе, что сильно помогало успокоиться в критические моменты. Однако дверь распахнулась резко и бесцеремонно, что заставило Пэйнта вздрогнуть повторно, нервно подскакивая на месте. В небольшое, заставленное картинами пространство зашёл Таск Менеджер, держа в руках объёмную пачку листов, которые бегло пересматривал на ходу. Впрочем, «на ходу» было громко сказано, комнатка Пэйнта предполагала всего шага три от двери, не больше, старые половицы жалобно скрипнули под весом такой мощной системной программы. - Это новые адреса нужных тебе ресурсов и сводка по перераспределению памяти, - Менеджер едва взглянул на растерянного Пэйнта, у него дел было по горло, так что состояния программы он даже не заметил. Тонкая папка была вручена в руки графическому редактору, тот машинально принял её, пока ничего не понимая. - Проверь доступ в ближайшее время. Если что-то будет блокировано, обращайся ко мне напрямую. - Но... зачем мне новые адреса? - Пэйнт недоумённо открыл папку, осмотрел ровные колонки сухих цифр и заметил, что памяти ему выделялось теперь больше, хоть и ненамного. - Апгрейд системы, - кратко пояснил Менеджер. - Тебе должно было прийти извещение, разве не получил? Отправлено три дня назад! Пэйнт поспешно поднялся, огляделся и действительно заметил аккуратный белый конверт на небольшом письменном столе, в верхнем левом углу письма красовался оттиск логотипа Windows, обозначавший директиву непосредственно от системы. Учитывая, что стол был основательно завален рисунками, набросками и прочими пробами пера, письмо терялось среди них, даже несмотря на то, что лежало сверху. - Ясно, - хмыкнул Менеджер, проследив взгляд Пэйнта. - Тогда открывай сейчас, - решил он, бегло просматривая следующую папку из стопки у себя в руках. - Я сразу проверю, не возникнет ли ошибок. Апгрейд так апгрейд, пожал плечами Пэйнт, после чего спокойно подошёл к столу, взял в руки плотный конверт и распечатал. Внутри оказался тонкий лист бумаги с одной короткой строчкой странного и бессмысленного набора текста, но Пэйнт, пробежав его глазами, почувствовал, как окружающее пространство темнеет, а сознание гаснет, строчка оказалась ключом, запустившим давно подготовленные системой процессы обновления. Пришёл он в себя всё так же стоящим рядом со столом, будто невидимая сила держала его в вертикальном положении, стены комнатки раздались вширь, мир стал ярче, чётче, светлее. Почувствовав, что может двигаться, Пэйнт повернул голову, медленно осматриваясь, его алгоритмические циклы пробегали положенные им итерации слишком медленно, заторможенно, привыкая к изменениям и осваиваясь с ними. Умельцы из Майкрософта, как ни странно, не подвели, ошибки в структуре Пэйнта после обновления не проявились. По крайней мере, пока что. - Насколько я могу судить, у тебя всё в порядке, - произнёс Менеджер, мало обратив внимание на более просторную комнату, он смотрел исключительно в экран на обратной стороне запястья и пристально изучал мелькающие там данные. - Дальше проверяй сам, папка с нужной информацией там, - он не глядя махнул свободной рукой в сторону дивана, направился прочь из личного пространства и даже не забыл закрыть за собой дверь. Пэйнт потерянно прошёлся по комнатке, ощущая очень непривычный, почти неуютный простор, перебрал баночки краски рядом с большим холстом, глянул на начатый набросок птицы, который рисовал в общем зале, затем сел на диван и обхватил ладонями виски, пытаясь сосредоточиться. Память. То, что было забыто, разорвано Трояном в бесформенные цепочки невосстановимой информации, то, что было безжалостно смято вирусным вмешательством — может, есть шанс, что апгрейд всё же поможет?.. Пэйнт быстро прогнал перед внутренним взглядом картины давнего прошлого, те самые времена, когда на компьютере ещё был установлен Морровинд, но далее следовал провал, который ни капли не изменился. Всё так же чётко помнилось только собственное пробуждение в спальне Фотошопа, разговор с Иллюстратором, прогулка по системе, сотни мегабайтов новой информации, изумление по поводу технического прогресса, выяснение современной ситуации, системный сбой... Пэйнт распахнул невидящие глаза, осознав, что апгрейд всё же помог ему, хоть и не так, как он надеялся. Системный сбой. Фотошоп приходил к нему — теперь Пэйнт это знал точно. Прежние аристократически-мягкие черты, невыносимо живой взгляд, который выражал какую-то тоску пополам с болезненной радостью от встречи, и крепкие объятия, в которых невольно перестаёшь дышать. «Пэйнт...» Он помнил, что ничего не соображал тогда, только чувствовал — и эти чувства пугали искренней теплотой, чем-то светлым, чистым и уютным. Он слепо улыбался Фотошопу, даже не зная, почему он это делает, и обнимал в ответ, просто слушая голос, повторяющий его имя. Говорить редактор тогда не мог, для этого должны быть мысли, которые уничтожил Троян в безумном порыве вредоносных инстинктов. Были только эмоции, и Пэйнт наслаждался ими, почти не чувствуя, как лицо горит в лихорадке системного сбоя. Впервые после того, как он очнулся от воздействия вируса, тоска внутри полностью прошла, заменяясь полузабытым ощущением счастливого покоя – по иронии судьбы этот покой пришёл тогда, когда вся система сходила с ума. «Пэйнт... Мне не важно, помнишь ли ты меня...» - Фотошоп обнимал его, шепча на ухо быстро, сбивчиво, но внятно. - «...Нам не нужны общие воспоминания, чтобы начать всё с начала... Ты ведь помнишь, верно?.. Хотя бы отчасти?» - Фотошоп отстранился, с болезненным напряжением всмотрелся в затуманенные глаза Пэйнта, и тот улыбнулся ему ещё более искренне. Облегчённо выдохнув, Фотошоп снова крепко прижал к себе Пэйнта, осознав, что мысли путаются, из-за эмоций сбиваются привычные алгоритмические связки, а переменным присваиваются случайные значения. «Тогда помнишь и обещание... Ты обещал прийти, если нужен. И сейчас ты очень нужен! Ты ведь придёшь после сбоя, верно?..» Пэйнт кивнул тогда, уловив надежду в голосе Фотошопа, но даже не поняв сути вопроса. «Не забудь, Пэйнт... Я не смогу без тебя. Без него смог, а без тебя холодно, Пэйнт... Очень холодно...» - у Фотошопа сильно обеднел словарный запас, он путался, но очень крепко обнимал, и было невыносимо хорошо в его объятиях. Только что-то не давало покоя Пэйнту, и смутные мысли с трудом оформились в слова: «Я... так много забыл...» Болезненно-тихий смешок Фотошопа около уха: «Но этот разговор ты ведь запомнишь, Пэйнт... К тому же, есть запись у меня в реестре, верно?.. Ты не мог забыть и её тоже... Просто приходи, Пэйнт!» Тот молчал, чувствуя, как окончательно пустеет в голове, осталось только желание вплавиться в Фотошопа, не забывать это ощущение объятий, запомнить каждый момент системного сбоя, проведённого вместе. Такой Фотошоп был удивительный — живой, думающий, чувствующий, невероятно искренний... любящий. «Ты такой тёплый, Пэйнт...» Пэйнт помнил окончание встречи во всех деталях. Был поцелуй — не просто горячий, а обжигающий до самых глубин, способный растопить любой лёд, было нежелание расставаться, но у Пэйнта начало сильно мутиться сознание. Фотошоп увлёк их обоих в небольшую комнатку Пэйнта, повелительно уложил графического редактора на диван, укрыл пледом и долго сидел рядом, пока тот засыпал. Пэйнт, несмотря на затуманенность сознания, очень хорошо помнил, что улыбался, чувствуя, как тонкие пальцы Фотошопа перебирали его светлые волосы, он впервые после вмешательства Трояна чувствовал себя настолько живым. После рестарта, оборвавшего безумство системного сбоя, Пэйнт очнулся в одиночестве, с тяжёлой головой, измученный, уставший, ничего не помнящий, но с невероятно хорошим настроением. Ему было... тепло. А сейчас, сидя на своём небольшом диване, который после апгрейда стал мягче и обзавёлся новой обивкой, Пэйнт с напряжением осознавал, что в какой-то степени виновен в произошедших ледяных изменениях Фотошопа. Даже если после сбоя схлынуло то призрачное чувство общности, даже если Пэйнт так ничего и не вспомнил о временах, когда они были вместе, он обещал Фотошопу прийти, ответил прямым обещанием на его горячую просьбу. Вот откуда это ощущение, что он опоздал, Фотошоп ждал его! «У моего братца очень сложный характер», - внезапно вспомнились Пэйнту слова Иллюстратора. - «Бегать он за тобой не будет, особенно если ты смотришь на него как на пустое место». Пэйнт не пришёл. Фотошоп вычеркнул его из жизни так же, как это сделал Иллюстратор, сцена в общем зале доказывала это — ледяной взгляд, который словно никогда не знал Пэйнта, смотрел куда-то сквозь него в стену, раз и навсегда избавившийся от эмоций. Аристократ, защитившийся от эмоций непробиваемой бронёй холодной гордости – чего ему стоило отказаться от своей любви? «Без тебя холодно, Пэйнт...» ...Редактор без колебаний поднялся на верхний этаж профессиональных программ, перед личным пространством Фотошопа замялся, затем справился с собой и решительно постучал, но дверь не открылась. За ней было тихо, будто всё вымерло, заледенело окончательно, не было слышно ни звука, не улавливалось ни одного импульса, хотя дверь была видна чётко, а значит, хозяин личного пространства был дома. Пэйнт просто был полностью проигнорирован. Он опоздал. Пэйнт очень тихо сел прямо на пол рядом с пространством Фотошопа, прижался левым плечом к закрытой двери и задумчиво опустил взгляд, слегка нахмурив брови. Не то чтобы он чувствовал себя окончательно разбитым — в конце концов, он был не в себе во время системного сбоя и память терял тоже не специально, но он знал, что просто оставить всё так, как есть... неправильно. Ни Фотошоп, ни какая-либо другая программа не заслуживают такого прямого игнорирования своих искренних просьб. К тому же, Фотошоп не пытался оттолкнуть Пэйнта, после потери памяти был с ним очень мягок, так что они обязательно поймут друг друга, нужно просто встретиться, и Пэйнт извинится за то, что забыл об обещании... Может быть, притупится эта тоска, которая снова усилилась. Однако встретиться было теперь проблемой. Фотошоп мог не выходить неделями, а даже если выйдет — что с того? Воплощение абсолютного льда, он теперь даже не посмотрит на Пэйнта, он изящно перешагнёт его и уйдёт, даже не обернувшись. Просто оставить Фотошопа в покое без извинений не позволяла совесть, и вдобавок всё это время Пэйнтом руководило чувство, похожее на инстинкт, что-то слепо толкало вперёд, будто шепча на ухо «действуй, быстрее, пока не поздно, ещё можно что-то успеть»... Но что можно успеть, когда Фотошоп уже превратился в сказочно красивую ледяную скульптуру? - Убирайся. Пэйнт вздрогнул, инстинктивно отдёрнулся от двери и тут же успокоил себя — голос не принадлежал Фотошопу. Электрические импульсы, из которых состояли программы, ещё не научились телепортироваться, а дверь в пространство Фотошопа была всё так же крепко закрыта. Вскинув голову, Пэйнт увидел настоящее воплощение надменности — Иллюстратора после апгрейда, с идеальной осанкой, в длинном до пят плаще с меховой оторочкой воротника, в высоких мужских сапогах, гибкое тело затянуто в облегающий костюм со змеящейся по ткани броской золотой вышивкой, пронзительно чётко было видно каждую ворсинку, каждую складку одежды, каждую ресницу его пылающих бессильным презрением глаз. Иллюстратор возвышался над Пэйнтом, всё ещё сидевшим на полу, и это сейчас казалось таким правильным, потому что Пэйнт никогда не обладал ни аристократичной осанкой, ни шикарным внешним видом, он сейчас был похож на бродячего щенка, которого случайно встретил аристократ из высшей знати. Пэйнт знал, что если не послушается, его попросту вышвырнут с этажа профессиональных программ вне зависимости от того, какую нестабильность в системе это вызовет, Иллюстратор был очень сильно разгневан, и графического редактора спасало только то, что гнев был направлен на ситуацию, а не на самого Пэйнта. Однако было ясно, что спасало это только до тех пор, пока Пэйнт не возражал и не сопротивлялся Иллюстратору. А ещё, смотря в пылающие гневным презрением глаза, Пэйнт внезапно отчётливо понял, чего он добивается от Фотошопа, зачем пришёл сюда и почему не оставит его в покое. Иллюстратор своим появлением невольно сделал мысли Пэйнта кристально ясными, и... действительно не было важно, помнил Пэйнт Фотошопа или нет. Нельзя было сдаваться без боя. Стать друг другу чужими они могут в любой момент. И раз Пэйнт обещал прийти, он придёт! - Иллюстратор, побудь с ним столько, сколько сможешь, - произнёс Пэйнт, с трудом поднимаясь — алгоритмические цепи затекли от напряжения и теперь неохотно восстанавливали прежние циклы работы. - Не говори с ним. Просто побудь рядом, чтобы он ощущал чьё-то присутствие. - У тебя нет права просить меня об одолжении, - отрезал Иллюстратор, понижая частоту голосового импульса до отчётливого угрожающего оттенка, но Пэйнт, примитивный растровый графический редактор, очень спокойно посмотрел на него и тихо произнёс: - Это не просьба. Теперь Пэйнту нужно было подумать, и он, не собираясь создавать конфликт, направился прочь, уже не замечая, как в полном презрения взгляде Иллюстратора проступает удивление. *** Пэйнт был готов к тому, что его визит не вызовет положительных эмоций, но всё же напряжение и почти испуг на лице Скайпа заставили его занервничать. Скайп образовал с Пэйнтом временный союз сразу же, едва тот попросил, и сам открыл перед ним дверь своего личного пространства, но обычная улыбчивость чата сейчас сменилась тревожностью, смешанной с неприкрытым сочувствием. - Проходи, - пригласил его Скайп, поспешным импульсом уничтожая больше половины ненужной всякой всячины, которой изобиловало его жилище. Больше всего комната походила на обиталище типичного подростка лет восемнадцати, с плакатами на стенах, кучей техники, расположенной где попало, и неизменным беспорядком в одежде. Правда, было довольно уютно и просторно — у одной стены широкая кровать со смятыми в ком простынями и прикроватный комод, у другой расположился рабочий стол, больше похожий на пульт современного ди-джея, остальное пространство было отдано довольно уютным двум большим диванам, креслу и веренице книжных полок, по большей части заваленных современными журналами технического направления. Диваны использовались больше как вешалки для одежды, хотя вернее всего это надо было называть свалкой, но Скайп, когда ему было очень надо быстро убраться, отработанной командой всю одежду одним махом отправлял либо под мебель, либо за неё, чтобы не было видно. Диваны предусмотрительно не были придвинуты к стене вплотную... После этих манипуляций комната создавала впечатление почти аккуратной, если не приглядываться к мелочам вроде мятых рукавов рубашки, жалобно выглядывавших из-под кресла. Пэйнт, приняв приглашение войти, тут же замер на пороге, встретившись взглядом с Трояном, сидевшем на одном из диванов с неестественно прямой спиной и не менее неестественным бесстрастным взглядом. В памяти графического редактора что-то дрогнуло, что-то тоскливое, тягучее, связанное с болью, но ощущения были слишком размыты, чтобы уловить их в полной мере. Пэйнт, решительно подавив их, прошёл к диванам и аккуратно сел на край напротив Трояна. - Мне нужно с тобой поговорить, - негромко сказал он, взглянув на вируса и тут же опустив глаза, чтобы не видеть тщательно скрываемого напряжения и какого-то тоскливого сожаления в ответном взгляде. Скайп, заперев дверь, подошёл к Трояну и плюхнулся рядом. - Наедине? - тревожно спросил чат, неосознанно придвигаясь к вирусу ещё ближе. Пэйнту этот жест что-то напомнил из тех времён, которые теперь были для него безвозвратно потеряны, но сейчас не было времени сосредотачиваться на своих ощущениях. - Нет... наверно, нет. Просто пусть этот разговор останется между нами. - Я... - Скайп прервал собственный импульс, опустил голову: - Ладно. Пэйнт помолчал, собираясь с мыслями, его никто не торопил, только Скайп нетерпеливо ёрзал на диване, периодически неосознанно пихая Трояна, но тишину не прерывал. Наконец, Пэйнт обратился к вирусу: - Что ты знаешь о системном реестре? Троян, ожидавший совсем других вопросов, несколько растерялся, но ответил после паузы довольно вменяемо: - Если не пускаться в технические дебри, то база данных. Наверное, если ещё проще называть, то хранилище. Каждая программа туда отсылает информацию о себе, чтобы система по этим данным могла её найти и знала, что с ней делать. - Каждой программе там отведено своё место для данных, так? - Пэйнт говорил негромко, спокойно, будто дефрагментируя информацию у себя в сознании из разрозненных кусочков в логическое целое. - Да. Путаница в реестре фатальна, - Троян словно бы поддавался спокойному настрою Пэйнта и отвечал уже менее напряжённо. - Без соответствующих записей в реестре система может потерять связь с программой, даже если та полностью установлена, это всё равно что запереть личное пространство программы снаружи и отрезать все средства коммуникации. Система просто не будет знать, что это за программа, для чего она нужна, где находится и как с ней работать. - Ты сам прописан в реестре? - речевой импульс Пэйнта стал ещё ровнее, весь его внешний вид стал чётче, показывая высокую концентрацию. Он изменился после апгрейда, но совсем немного – мягкие чуть вьющиеся короткие волосы приобрели здоровый блеск, пушистый свитер стал гораздо красивее облегать фигуру, выгодно обрисовывая талию, а спокойный внимательный взгляд, по которому было видно, что графический редактор что-то напряжённо обдумывал, добавляло облику Пэйнта взрослой серьёзности. - Это... сложный вопрос, - уклончиво ответил Троян, пока не представляя, куда клонит Пэйнт и что конкретно пытается выяснить. - Я вирус, в моих алгоритмах прописано прятаться, притворяясь процессами безобидных программ, я одновременно везде и нигде. Может, Касперский более точно объяснит... - Но у тебя есть доступ к системному реестру? - конкретизировал Пэйнт. Троян, никогда не страдавший отсутствием логического мышления, насторожился. - Есть. Но мне не нравится направление этого разговора. Чего ты хочешь? - Троян! - шёпотом одёрнул его Скайп, но вирус чата проигнорировал. Он, конечно, виноват перед Пэйнтом, но именно из-за того, что случилось с графическим редактором, Троян не мог себе позволить какие-либо вредоносные действия, ибо с собственными инстинктами шутки плохи. Если один раз удалось справиться, это не гарантия, что удастся второй... С трудом пережив ту отчаянную и безвыходную ситуацию, когда из-за разработчика алгоритмы перестроились на вредоносные, Троян был намерен жёстко пресекать всё, что могло бы снова пробудить его инстинкты вируса. Справиться с собой тогда требовало немало мужества, и Троян бы не справился без помощи Скайпа, но произошедшее сильно закалило его характер. Из незаметного, не решавшегося на открытые действия вируса он стал полноценной программой, умевшей отстаивать свои убеждения. Касперский может в любой момент найти способ его уничтожить, а жизнь ему была слишком дорога, чтобы лишний раз рисковать без весомых причин. - Ничего противозаконного, - поспешно погасил Пэйнт возросшее напряжение, вскинув руки и для верности отрицательно качнув головой. - Мне просто нужно прочитать запись в реестре другой программы. Не нужно ничего стирать! - И не собирался, - сухо заметил Троян, тут же заработав укоризненный взгляд Скайпа. Вирус вздохнул, постарался успокоиться, убеждая себя, что от него никто не требует становиться вредоносным, и уточнил: - А зачем тебе понадобился именно я? Пэйнт удивился этому вопросу совершенно искренне: - Но ты же вирус! Из меня в любом случае шпион совершенно никудышный... - Любая программа может читать любую запись реестра, если ей захочется, - высказал Троян прописную истину для любой вредоносной программы. Видя ещё более усилившееся удивление Пэйнта, он пояснил: - Это недостаток нашей операционной системы, уязвимость для разнообразных вирусов. Если вирус получает доступ к реестру хотя бы одной программы, он получает доступ ко всем другим записям. Реестр — как хранилище с бронированными стенами, а ключ от его двери одинаковый у любой программы, найдёшь один ключ — и копайся в общем ворохе информации сколько пожелаешь. Другое дело, что никому не приходит в голову залезать в чужие записи, там скучная сугубо техническая информация, которая ничего не может дать. Можно даже изменить чужие записи, хотя за значительными изменениями следят модули Центра Безопасности, а определённые ключевые записи в системе вообще блокированы даже для чтения. - Зачитав эту импровизированную лекцию, Троян взглянул на очень внимательно слушавшего Пэйнта и задал главный вопрос: - Что именно тебе надо там найти? Пэйнт не стал пересказывать то, что вспомнил о системном сбое, и не упомянул о тех долгих часах, во время которых он прокручивал в памяти каждое слово Фотошопа, пока случайно не уцепился за упоминание записи в его реестре, оставленной якобы на крайний случай. И хотя он совершенно не помнил, что там может быть, но он был готов отыскать её, терять ему всё равно было нечего. Чтобы говорить с Фотошопом, нужно понимать его и знать хотя бы основу того, что происходило между ними. Расспрашивать обитателей системы Пэйнт бы не смог — слишком дикой ему казалась сама идея расспрашивать о своих отношениях с Фотошопом у кого бы то ни было, да и вряд ли кто-то знал подробности, а вот прочитать запись, о которой должен помнить... Попробовать стоило. - Я... не в курсе, - признался графический редактор. - Мне придётся искать наугад. Троян, ты уверен, что это законно? Я бы не хотел попасть в карантин Касперского и стать причиной общей тревоги из-за того, что по незнанию нарушил какие-то правила безопасности системы. - Это абсолютно законно, если ты не планируешь ничего изменять и не попытаешься взломать закрытые блоки, - уверил его вирус. - За тобой могут наблюдать, но не более. Пэйнт, подумав, кивнул, аккуратно поднялся с краешка дивана и слабо улыбнулся: - Спасибо. - Подожди, - тут же забеспокоился Скайп. - Может, тебе помочь? - Нет, я справлюсь, - уверенно ответил Пэйнт и улыбнулся более смело: - Но я всё равно рад, что ты предложил. - Он направился к выходу, больше не отнимая чужое время, однако Троян внезапно поднялся, сделал несколько порывистых шагов и коснулся его плеча, останавливая. Когда Пэйнт недоумённо обернулся, Троян коротко выдохнул воздух, словно собирая волю в кулак перед проверкой антивируса, и нашёл в себе смелость выговорить чётко: - Если нужна будет помощь, зови. И... прости. Я так и не попросил у тебя прощения. Пэйнт немного растерялся, но затем негромко ответил: - Ты не виноват в случившемся. Я помню очень мало, но из того, что узнал о тебе за последнее время, я понял, что если бы ты хотел навредить... - пожатие плеч, - я тебе не нужен. Ты не выбрал бы меня намеренно, - с печальной улыбкой закончил он. Взгляд Трояна стал каким-то ошарашенным, затем вирус вздохнул: - Вы похожи. - Не дожидаясь расспросов, он уточнил: - С Фотошопом. Он сказал мне то же самое. От чёткости черт Пэйнта не осталось и следа, концентрация была нарушена, теперь его внешность едва заметно размывалась. Он сам не знал, почему после этих слов Трояна стало так беспокойно на душе. - То же самое? - голос был даже ровным, только ещё тише, чем обычно, и взгляд уперся в пол. Троян сообразил, что некоторые вещи говорить не стоило, но признался, чуть смутившись: - Он... обратился ко мне после того, как ты потерял память. Спрашивал, есть ли возможность её вернуть. Пока Троян говорил, Пэйнт изучал безликие системные половицы у себя под ногами, не чувствуя в себе достаточно сил скрыть замешательство во взгляде. Выслушав, он только коротко кивнул в ответ и молча направился к выходу, ещё больше утвердив Трояна в мысли, что не стоило упоминать имя Фотошопа. Едва закрылась дверь, Троян почувствовал, как руки Скайпа обхватывают его сзади за талию, безмолвно поддерживая, а худощавая фигура прижимается к его спине. Вирус шумно выдохнул воздух, у него даже не осталось сил удивляться потрясающей догадливости Скайпа — поддержка ему действительно была нужна, потому что хоть он и держался с Пэйнтом очень ровно, внутри было по-настоящему тоскливо. Стоило только представить, что он так же мог стереть память самому Скайпу, и циклы внутри пропускали итерацию, сбиваясь с привычного ритма. А ведь про Пэйнта и Фотошопа тоже ходили слухи с тех пор, как они начали вместе появляться в конференц-зале, так что вполне может быть... может быть, что... - Может быть, у них всё наладится? - вполголоса пробормотал Скайп, всё ещё прижимаясь к нему. Чат словно продолжил мысли Трояна, правда, по-своему. - С чего такой оптимизм? - вирус был настроен куда более скептически, но не отстранялся, близость чата очень успокаивала. - А не знаю, - беспечно пожал плечами Скайп, хотя на деле не испытывал той лёгкости, с которой говорил. - Просто Пэйнту вроде всё равно небезразличен Фотошоп, вон как дёргается от одного упоминания... - Может, просто боится разборок, - хмыкнул Троян. - Ну, мне на его месте тоже было бы не по себе, но... - Скайп прервался, потому что вирус резко отстранился от него и перебил, не обернувшись: - Ты не на его месте! И хватит об этом. Скайп улыбнулся выразительно напряжённой спине Трояна, аккуратно обошёл его и осторожно обнял, тихо выдохнув куда-то ему в ключицу. Вирус, с усилием расслабив мобилизованные алгоритмы, крепко обнял его в ответ, потёрся носом о его воинственно торчащие во все стороны короткие пряди волос и только тогда почувствовал, как немного спадает внутреннее напряжение. Пока рядом Скайп, можно справиться с любой проблемой. *** Пространство, отданное системному реестру, Пэйнт нашёл с трудом — главным образом потому, что всегда при необходимости взаимодействовал с собственными данными в реестре на уровне мгновенных импульсов, являться лично для этого было совсем не обязательно. Как правило, программы лично посещают пространство реестра только один раз, при инсталляции на компьютер, в дальнейшем это им попросту не нужно, потому что устанавливается связь со своими настройками, которыми можно легко управлять, если сформировать точный запрос. Пэйнт же вообще отдельно не устанавливался, он оживал вместе с операционной системой, и хотя он всё же посетил пространство реестра сразу после обретения сознания, это было очень давно, и точное местонахождение помнилось очень смутно. Пэйнт верил Трояну в том, что читать чужие записи в реестре не противозаконно, но всё же поостерёгся спросить дорогу у Проводника, предполагая поток ненужных расспросов. Из-за этого пришлось плутать около двух часов по нижним этажам системы, пока, наконец, среди подвальных полутёмных залов он не наткнулся на смутно знакомый прямой коридор, который привёл его к квадратному залу с массивными стальными стенами. Впереди была не менее массивная дверь, почему-то прямоугольная, хотя у Пэйнта из-за толстых стен и стального отлива уже возникли ассоциации насчёт сейфа с классически круглым входом, он такие видел в фильмах, которые иногда программам показывал Лайт Эллой. Рядом с дверью была панель, встроенная в специальное углубление, там красовалась мини-клавиатура, небольшой экран и квадрат сканера, площадь которого была не больше ладони. Пэйнту пришлось покопаться в памяти, выуживая давно забытые за ненадобностью коды доступа, после чего он ввёл нужный длинный ключ и приложил ладонь к считывающему личность программы экрану. По его алгоритмическим цепям тут же прошлась зудящая волна проверки, чем-то напомнившая профилактику Касперского, после чего дверь вздрогнула и величаво открылась, пропуская Пэйнта внутрь. Первое, что поразило Пэйнта, когда он вошёл — это тишина. В любом коридоре, в любом личном пространстве нет-нет да и проскользнёт какой-нибудь импульс системы, мелькнёт неподалёку полуразумный модуль Касперского, пролетит внутрипрограммная почта, будут слышны чьи-то голоса или просто негромкий гул работающего кулера, никогда не бывало абсолютной тишины. Но закрывшаяся за Пэйнтом тяжёлая бронированная дверь отсекла все возможные шумы, и хотя это должно было успокоить, почему-то это только больше тревожило. Перед Пэйнтом раскинулось пространство, очень напоминавшее достаточно захламленный склад архивных записей. Ровное электрическое освещение, стерильный неестественно чистый воздух, стен видно не было, они терялись где-то очень далеко, в глазах рябило от обилия стеллажей и полок самой разной формы. Радовало одно — потолок был низким, так что скалолазание осваивать ему не придётся. И как здесь искать что-то, принадлежащее Фотошопу? Подавив первый приступ тоскливой безнадёжности, Пэйнт решил начать с малого — найти собственные записи. Это оказалось довольно легко — едва эмоции немного улеглись, графический редактор понял, что попросту чувствует в этом огромном хранилище свои данные, к которым без колебаний и направился. Однако чем больше он сосредотачивался на своих данных, тем больше убеждался в том, что задача найти что-нибудь чужое была практически непосильной. Он почти ничего не знал про реестр, но зато прекрасно чувствовал, что его данные не находятся в одном месте, некоторые обрывки информации ощущались на соседних полках, а какие-то вообще в других секторах очень далеко от изначально выделенного ему места. Фрагментация данных, вспомнил он нужное понятие, это была одна из особенностей системы, что-то вроде дробления основного блока на части и их размещения в любых свободных уголках памяти. Именно из-за этой особенности появился Дефрагментатор, который собирает такие вот разбежавшиеся по разным местам кусочки информации в одно место, которое изначально было для этой информации предназначено. Пэйнт даже смутно помнил, что такой способ хранения данных был очень выгодным, но подробностей не знал, да и вряд ли они могли бы ему помочь. Одно то, что реестр подвержен фрагментации, значило, что кусочки данных Фотошопа тоже не находятся в одном месте, и искать их можно среди всех этих стеллажей по меньшей мере вечность. Пэйнту пришлось идти по хранилищу довольно долго, прежде чем он достиг того сектора, где располагался основной блок собственных данных. Сектор определённо принадлежал встроенным в систему программам, слишком шаблонными и однотипными были стеллажи, будто с одного конвейера — широкие, лаконично-железные, с двумя объёмными выдвижными ящиками внизу и просторными тремя полками выше. Рассеянно коснувшись ручки одного из выдвижных ящиков, Пэйнт потянул её на себя, провёл пальцами по пухлым папкам собственных технических записей, задвинул ящик обратно и огляделся более внимательно. Немного радовало то, что безымянных данных не было, даже любой отдельный листик, небрежно задвинутый куда-то за картонные коробки соседней полки, обладал небольшим оттиском логотипа программы, к которой принадлежал. Ещё успокаивало, что расположение записей реестра смутно напоминало иерархию самого здания системы с её этажами, коридорами и логическим делением на группы — Пэйнт заметил, что коробки, которые красовались на соседней полке, принадлежали его соседу по коридору, Блокноту. Вдобавок не так далеко была стена хранилища, невероятно толстая даже на вид, что обнадёживало, потому что если вспомнить логику здания самой системы, данные Фотошопа должны быть у противоположной стены, далеко от системных простых программ. Особого выбора у Пэйнта всё равно не было, не стоять же ему теперь на месте? Он решил просто направиться в выбранную сторону, внимательно вглядываться в логотипы, отпечатанные на папках и ящиках, и надеяться на удачу. Мысли о том, что он нашёл себе занятие на всю оставшуюся жизнь, Пэйнт усиленно старался от себя отгонять. За первый час он узнал, что в системе существует огромное количество программ, о которых никто никогда не слышал, что натолкнуло его на невольные размышления об обретении программами разума. Что отличает бездушные модули, которых в системе тысячи, от тех, кто обретает самосознание? Что необходимо для этого — профессиональность, сложность, определённая роль в системе, важность для юзера? Пэйнт успел увидеть такое огромное количество незнакомых ярлыков, что просто не представлял, как на них вообще хватило места на жёстком диске, при этом многие программы выглядели вполне профессиональными для того, чтобы точно обладать личностью. Но даже неразумные модули имеют определённую форму, обычно мало схожую с человеческой, однако имеют же! Почему эта вереница ярлыков Пэйнту совершенно не знакома и никто из их обладателей ни разу ему не встречался? Одна из коробок, мимо которой он проходил, почему-то притянула взгляд лаконичным квадратом зелёного логотипа, и Пэйнт внезапно ощутил какое-то смутное родство — он уже научился отделять отголоски эмоций, относящиеся к своей потерянной памяти, от просто невнятной интуиции. Логотип не был связан с его прошлым, но всё равно казался будто бы знакомым. - SAI, - вполголоса прочитал Пэйнт, осторожно потянув на себя одну из пыльных старых папок, чтобы увидеть полное название программы. Он точно знал её — но кто это? Почему никто в системе даже не упоминал это имя? Пэйнт пролистал выцветшие листы, вложенные в папку, не понял ровным счётом ничего из аккуратно напечатанных рядов цифр и букв, однако смутное ощущение родства начинало мучить сильнее, и Пэйнт, отложив папку, потянул на себя старую картонную коробку с зелёным квадратом логотипа Sai. Коробка с верхней полки сдвигалась очень неохотно, будто успела срастись с металлической поверхностью, но всё же постепенно поддавалась усилиям Пэйнта и, наконец, опасно покачнулась на краю. К сожалению, Пэйнт слишком поздно понял, почему коробка так медленно сдвигалась и чем чревато её неосмотрительно стаскивать — оказавшись неимоверно тяжёлой, она рухнула на Пэйнта, и тишину хранилища сотряс страшный грохот, который перепугал Пэйнта до секундной лёгкой нестабильности в системе. Опасно покачнулись стеллажи, коробка перевернулась, содержимое разлетелось по полу... Пэйнт пришёл в себя, наполовину погребённый под целой кипой старых папок и листов, пришлось поспешно сосредотачиваться на своём коде, чтобы чужие данные не проинтегрировались с его собственными. Он аккуратно сдвинул перевёрнутую коробку и папки на пол, сел, прислоняясь спиной к стеллажу, и тут же замер, заметив обещанную Трояном слежку: там, где кончался стеллаж, прямо в проходе над полом висело нечто, больше всего напоминающее компактную летающую тарелку. Пэйнт замер, разглядывая системный модуль, тот тоже не шевелился, только едва заметно покачивался вверх-вниз. Изредка по краю металлического диска пробегала вереница огней, будто световой код, но Пэйнт не знал, что это могло обозначать. Импровизированное НЛО было небольшим, даже меньше коробки, которая так неудачно рухнула на Пэйнта, серебристым, молчаливым и в целом не пугало, но настораживало своим присутствием. Вспомнив о коробке, графический редактор подскочил на месте, изрядно пошатнув стеллаж за спиной, и быстро проговорил: - Я ничего не изменяю в данных и всё соберу! Летающая тарелка безмолвствовала, всё так же слегка покачиваясь в метре над полом. Какое-то время они так и сидели — настороженный Пэйнт и наблюдающий за ним технический модуль, но бездействие модуля постепенно успокаивало, и вскоре редактор осторожно пошевелился, медленно потянувшись к расползшимся по полу папкам. Ободрённый тем, что системный модуль продолжал бездействовать, Пэйнт задвигался уже смелее, убеждаясь, что Троян не ошибся, говоря о безвредности слежки. Он ведь не собирается изменять данные, правда? Просто почитает, читать не запрещено... Пэйнт аккуратно подтянул к себе поближе те папки, которые норовили спрятаться под стеллажами, перевернул коробку, лежавшую на боку, и принялся складывать туда данные. Иногда Пэйнт замирал, подолгу держа в руках какой-нибудь выпавший из подшитой пачки одинокий листок, всматривался в незнакомые директивы и гадал, для чего предназначена загадочная программа Sai. Он уже почти смирился с тем, что из технических данных реестра он ничего не узнает, когда ему попалась в руки строгая папка, похожая на ту, которую он сам недавно получил от Таск Менеджера. Пэйнт рассеянно открыл первую страницу и тут же вздрогнул, наткнувшись на полное название программы. - Paint Tool SAI, - шёпотом прочитал он. - Ассоциация с форматами графических файлов. Шаг первый — проверить систему на наличие программ, связанных с графикой, и получить перечень их файловых ассоциаций. В случае, если найдены программы семейства Адобе... Пэйнт прервал чтение и растерянно опустил папку, смотря куда-то сквозь соседний стеллаж. Программа оказалась графическим редактором, но он по-прежнему её не помнил. Ничего не понятно... - Что-то потерял? Пэйнт дёрнулся, мгновенно обернулся к летающей тарелке, изумлённый её способностью к связной речи, но рядом с техническим модулем стояла вполне живая программа, с лёгким интересом разглядывающая графического редактора. Это был парень не слишком плотной комплекции, но по тому, как он по-хозяйски опирался рукой о ближайшую полку, можно было судить, что уверенности в себе ему не занимать. Короткие русые волосы были подняты немного вверх, на овальном лице чётко выделялись скулы, а глаза, как и волосы, были светлыми. Серые брюки, белый строгий свитер с треугольным вырезом и короткий бежевый матерчатый плащ, доходивший не более чем до середины бёдер – облик программы почему-то располагал к себе, будто светлые тона одежды предполагали доброжелательность. Впрочем, Пэйнт подсознательно сделал вывод о доброжелательности больше из-за взгляда, незнакомец совершенно не был насторожен и смотрел с неприкрытым интересом. - Я просто ищу одну запись в реестре, - пояснил Пэйнт, машинально положив папку с информацией об ассоциации файлов в коробку. - Мне сказали, что читать их не запрещено... Незнакомец легко пожал плечами: - Не запрещено, конечно. - Взгляд светлых глаз остановился на зелёном квадрате логотипа, оттиснутом на картоне коробки, и брови поднялись вверх: - Только что ты ищешь в записях Саи? Пэйнт почему-то смутился, опустил взгляд и принялся собирать оставшиеся данные с пола, поспешно укладывая их в коробку. - Я даже не знаю, кто это такой, - пояснил он тихо, - но почему-то показалось, что я должен его помнить. Я ни разу не видел эту программу в системе... - Её деинсталлировали, - спокойно пояснил незнакомец. Пэйнт на секунду замер, затем вскинул удивлённый взгляд, машинально сжав пальцами край коробки: - Но эти записи... Разве они не должны тоже исчезнуть? - Если умирает программа, это не значит, что удаляется всё, что с ней связано, - чуть снисходительно пояснил тот. - Это, кстати, недостаток нашей операционной системы. Реестр через какое-то время страшно захламляется такими вот мёртвыми записями, и искать среди них нужные становится сложно. Зато если юзер решит установить программу снова, эти архивы могут пригодиться. Может быть, программа даже что-то вспомнит, - усмешка. - Что именно ты надеешься найти в старых системных записях Саи? Пэйнт отрицательно покачал головой, поспешно укладывая в коробку последние листки с данными: - Я случайно наткнулся на эту программу. Мне на самом деле нужна запись Фотошопа, о которой он мне говорил. - Точный адрес у тебя есть? Пэйнт уже понимал, что ответы ставят его в несколько неловкое положение, но раз уж он пришёл сюда, то скрывать теперь нечего. Тем более что незнакомец здесь как дома, может он и есть Центр Безопасности? Хотя Пэйнт представлял его гораздо солиднее, если, конечно, тот имеет облик, а не является абстрактной сущностью. - Нет. Просто буду искать наугад. – Графический редактор затылком почувствовал изучающий взгляд светлых глаз, затем последовал вкрадчивый вопрос: - Ты чувствуешь свои собственные данные здесь? Пэйнт немедленно насторожился. - Чувствую. - Он выпрямился, попытался поднять коробку, но сил хватило только на то, чтобы её немного сдвинуть с места. - Тогда представь, что записей Фотошопа примерно в шестьдесят четыре раза больше. И фрагментированы они сильнее. Как ты собрался их искать, растровый графический редактор Microsoft Paint? - даже не ирония, просто интерес. Пэйнт оставил коробку в покое, удивлённо взглянул на собеседника: - Мы знакомы? Прости, у меня был провал в памяти, я тебя не помню... Незнакомец улыбнулся, подошёл ближе, невероятно легко подхватил коробку с данными программы Саи и небрежно поставил на полагающуюся ей верхнюю полку. - Мы не общались лично, просто в мои рабочие обязанности входит распознавание программ. Я RegCleaner, - представился он, протягивая руку. - Можно просто Клинер. Установлен на компьютер в незапамятные времена, неразрывно связан с системным реестром. - Но... если ты установлен очень давно, то я должен знать о тебе, - Пэйнт машинально пожал руку, взаимодействие оказалось весьма приятным, дружеским. Клинер рассмеялся: - Я не лучший представитель программ, работающих с реестром! Мне иногда кажется, что юзер установил меня по привычке и просто забыл об этом. Он не вызывает меня уже который год, хотя конкурентов, которые теперь намного функциональнее меня, тоже не инсталлирует. Наверное, просто не забивает себе голову тем, что реестр захламляется, - пожал он плечами. - Но, хоть я и устарел, реестр всё ещё мой дом! Идём, - он дружески хлопнул Пэйнта по плечу и направился по проходу между стеллажей. Пэйнт только сейчас вспомнил о системном модуле наблюдения — оказывается, пока он общался с Клинером, этих летающих тарелок висело в воздухе уже три штуки, но Клинер только отмахнулся от них с коротким добродушным «кыш», и те послушно уплыли куда-то вбок за другой стеллаж. - Они тебя слушаются? – от удивления совершенно прямо спросил Пэйнт. - Иногда, - улыбнулся Клинер. - Просто хорошо меня знают. Идём же! - Куда? - К записям Фотошопа, естественно! Или тебе всё-таки нужен Саи? - Нет-нет, - Пэйнт поспешно зашагал следом. Клинер оглянулся и улыбнулся ему: - А ты забавный! - он сбавил шаг, чтобы Пэйнт мог идти рядом. Пространства между стеллажами едва хватало на двоих, но сильно тесниться не приходилось. - Прийти сюда лично, чтобы самоотверженно попытаться найти неведомо какую запись чужой программы... Да здесь и без поисков заблудиться с непривычки можно! Ты хоть помнишь, где выход? Ошеломлённое выражение лица Пэйнта, осознавшего, что он давно забыл, в какой стороне была дверь, ещё больше развеселило Клинера. - Точно забавный! Небось, ждал бы вызова юзера или обратился к Касперскому... - Можно просто обойти зал по периметру, - негромко, но твёрдо ответил Пэйнт. - Долго, но я справился бы. Клинер, шагая рядом и слегка шурша материей бежевого плаща, улыбнулся уже с другим оттенком — лёгкой уважительной симпатией. Пэйнт не обратил на это внимания, зато заметил, что давящая тишина хранилища теперь полностью исчезла – наполнилась речью Клинера, его шагами, шелестом одежды, отзвуком металлических полок от его рассеянных случайных касаний, и это успокаивало. - Что должна содержать запись, которую ты ищешь? - Клинер сворачивал между одинаковых с виду стеллажей без какой-либо системы, и казалось, он просто водит Пэйнта по кругу. Тот только и успевал разглядывать по дороге новые незнакомые логотипы и шагать следом, он совершенно не ориентировался в этом огромном помещении. Как искать здесь записи Фотошопа, он теперь вообще не понимал, так что Клинер объявился весьма кстати. Хотя он же сказал, что реестр его дом, так что было бы странно, если бы он не захотел пообщаться с неожиданно нагрянувшим к нему гостем... - Я действительно не знаю, - признался Пэйнт, стараясь не обращать внимания на слишком заинтересованный взгляд светлых глаз. – Но она должна быть связана со мной. Или относиться ко мне... - Это уже проще, - хмыкнул Клинер. – Что-то тайком выяснить хочешь? Пэйнт вспыхнул неожиданно даже для себя самого, поэтому ответ получился резче, чем следовало: - Я не собираюсь шпионить! Но Троян стёр мне почти всю память, а мы с Фотошопом... – он вовремя оборвал речевой импульс, сверля взглядом безликие плиты системного пола и боковым взглядом изучая мягко шагающие рядом ботинки из светлой бежевой кожи. Впрочем, шаги Клинера ни разу не сбились с ровного ритма. - А, тот самый Троян, - хмыкнул Клинер, будто и не заметив оборванности фразы. Пэйнту пришлось заставить себя продолжать диалог, чтобы избежать нежелательных вопросов: - Ты его знаешь? - Я очень редко покидаю реестр, но когда к тебе домой с наглостью Дефрагментатора начинает наведываться вирус и читать всё подряд, это запоминается, знаешь ли! – смешок. – Это было тогда, когда Касперский запретил всем программам ему мешать. Странный он, залезал во все ключевые системные записи, но ничего не копировал и не уничтожал... - Пытался сдержать вредоносные инстинкты, - вспомнил Пэйнт пересуды в общем зале. - Не сдержал всё же, - пожал плечами собеседник. – Системный сбой такую фрагментацию в реестре устроил, несмотря на то, что здесь бардак и без этого царит... Модули недели две разгребали! Стеллажи кончились как-то очень неожиданно, Пэйнт даже замер на пару секунд, обнаружив, что совсем рядом бронированная стена с неприметной дверью в ней, которая никак не походила на выход. Клинер легко распахнул её, зашёл сам, жестом пригласил Пэйнта пройти следом: - Это что-то вроде моего рабочего кабинета. – Едва Клинер зашёл, потолок мягко засветился, являя взору Пэйнта до невозможности аскетичную обстановку – огромный стол, расположенный буквой «П», и удобное кресло. Больше в просторной комнате ничего не было, стол уже занял почти всё свободное пространство, хотя вплотную к стенам не прилегал. По большому счёту, до любого места стола можно было дотянуться из кресла в центре, а в крайнем случае просто походить вокруг. Сейчас стол был абсолютно пуст, не было даже чистой файловой бумаги, зарезервированной для записей. - Садись, - Клинер указал на кресло, сам обошёл стол и встал напротив, обеими руками опираясь о гладкую поверхность. Заметив, что Пэйнт колеблется, он бросил на него лукаво-насмешливый взгляд: - Ты всегда такой стеснительный, или я принимаю это на свой счёт? Пэйнт от неловкости нахмурился, намёк его смутил. Или это не был намёк? С этими мыслями о Фотошопе он уже скоро от каждого взгляда дёргаться начнёт! - Просто не понимаю, почему в единственном кресле твоего кабинета должен сидеть я, - пояснил он кратко, но обошёл стол и напряжённо сел, выпрямив спину. - Сейчас поймёшь, - хмыкнул Клинер. Перенеся на руки больше веса, он опустил голову и сосредоточился, а спустя секунд десять Пэйнт не смог сдержать удивлённого возгласа: на столе с огромной скоростью начали появляться и исчезать многочисленные листы, папки, коробки, подшивки, отчёты, директивы и Гейтс знает что ещё. Всё это практически мгновенно проецировалось на любом случайном участке стола и затем так же быстро исчезало, не давая рассмотреть подробнее. Пэйнт издал ещё один неопределённый импульс, когда смог, наконец, выхватить взглядом логотип на одной из появившихся папок, это был синий квадрат со знакомым сокращением «Ps». - Не мешай, - рассеянно произнёс Клинер, не поднимая головы. Мерцающий поиск продолжался, появлялись и исчезали тысячи данных, Пэйнт успел окончательно убедиться в том, что самостоятельные попытки найти запись были безумной идеей. Даже Клинеру понадобилось минут двадцать при такой огромной скорости считывания данных! - Мда, - выдал Клинер, глубоко вздыхая и выпрямляясь. Стол снова был девственно чист, будто сразу после формата. – Боюсь, что всё же не помогу тебе. У Фотошопа нет никаких записей, связанных с тобой. - Но этого не может быть! – воскликнул Пэйнт, растерянно поднимаясь с кресла. – Он сам мне говорил, ему не было никакого смысла обманывать! Клинер как-то чересчур внимательно посмотрел на графического редактора, однако легко пожал плечами: - Я говорю что знаю. У него недавно была перестройка в связи с апгрейдом, это могло повлиять на старые записи. Или он мог стереть их сам, это же его реестр, в конце концов. Пэйнт открыл рот, но тут же закрыл его и медленно сел обратно в кресло, опуская взгляд. Об этом он совсем не подумал. Фотошоп же вычеркнул его из своей жизни, он превратился в лёд, в Снежного принца, зачем ему какие-то давние клятвы и старые записи в реестре? Пэйнт снова опоздал. Собравшись с мыслями, он поднял голову и даже не обратил внимания на то, что Клинер изучает его с нескрываемым любопытством – уж об этом точно можно было подумать потом. - Можно ли восстановить удалённые данные? Клинер с трудом удержал себя от восхищённой реплики: Пэйнт обладал неплохой целеустремлённостью для тихони и скромника, каким казался вначале. И даже не краснеет сейчас, слишком сосредоточен на решении проблемы... Пожалуй, графический редактор ему нравился. Только вот подразнить его всё-таки хотелось. - Любишь его? – изогнул он бровь, добродушно смотря на Пэйнта смешливыми светлыми глазами. Да, именно этого он добивался – Пэйнт предсказуемо приоткрыл рот, после чего на его щеках вспыхнул румянец, он отвёл взгляд, однако, несмотря на смущение, ответил на удивление твёрдо: - Я... мне сказали, что любил. Я не помню. Я хочу просто объясниться с ним, и если не могу вспомнить ничего сам, могут помочь какие-то другие источники. Запись в реестре была чем-то важна для нас, он упомянул её... – Тряхнув головой, чтобы не начать излагать все мысли подряд совершенно незнакомой программе, Пэйнт вернулся к своему вопросу: - Можно ли как-то восстановить стёртые данные? У Клинера появилось очень много вопросов в связи с этим душевным монологом. Например, зачем объясняться с Фотошопом, если тот не умственно отсталый идиот от каких-нибудь безвестных разработчиков и сам прекрасно понимает ситуацию? Вернее всего об этой записи спросить самого Фотошопа. Или, например, что именно Пэйнт будет делать, если заветную запись найдёт – даже если там будет клятва в вечной любви, что это даст? Но Клинер не собирался записываться к графическим редакторам в личные психологи, хотя и возникали здоровые подозрения в том, что потеря памяти не означает потери каких-то подсознательных эмоций. Он просто искренне симпатизировал этому милому пареньку, сейчас прилагавшему такие усилия, чтобы добиться своей цели. - Любая уважающая себя программа, работающая с реестром, делает бэкапы, - ответил Клинер, пожав плечами. – Регулярную копию всех данных, чтобы можно было при неудачных изменениях вернуть всё, как было. - Я знаю, что такое бэкап, - машинально ответил Пэйнт. – А у тебя есть бэкапы до апгрейда Фотошопа? Точнее, до системного сбоя? Тот, ничуть не сомневавшись в том, что ему зададут этот вопрос, только снова оперся руками о стол и опустил голову. - Это будет дольше, - предупредил он, снова сосредотачиваясь. Пэйнт даже не ответил из опасения помешать, и замер в кресле, напряжённо смотря на Клинера. Поверхность стола снова начала обрастать коробками и папками, но на сей раз очень неторопливо, пропадая не сразу, какое-то время данные красовались перед Пэйнтом, пугая названиями наподобие «установленные единицы для измерительных инструментов» или «допустимый объём кэша на жёстком диске». Наконец, Клинер закончил работу, и перед ним материализовалась одна открытая невысокая коробка из тонкого дерева, полная каких-то папок, и ещё две плотные стопки листов легли рядом. - Это всё, - пояснил Клинер, стряхивая напряжение с кистей рук. Он давно не работал в полную силу, профилактические поиски не в счёт, так что был весьма доволен представившемуся случаю. - Так мало? – удивился Пэйнт. Если то, что ему рассказывали об отношениях с Фотошопом – правда, тут должен был быть заваленным информацией весь стол! Клинер отрицательно покачал головой: - Ты неверно понимаешь значение слова «реестр». Это не память программы, не её мысли, не скриншоты важных для неё моментов, для подобного есть личное пространство и папка на жёстком диске. В реестре хранится сугубо техническая информация о настройках, о требованиях программы, всевозможных адресах, по которым она прописана, и прочих скучных вещах. Касательно связи с другими программами всё не менее прозаично – чаще всего вопросы возникают по поводу файловых ассоциаций или запуска по умолчанию, как у браузеров. В теории сюда можно было записать что-то, не относящееся к техническим данным, но это уже тебе искать, - хмыкнул он, оглядывая уже пришедшего в себя Пэйнта. Чтобы не смущать его своим присутствием, он направился к выходу. Пэйнт сначала слегка встрепенулся, но затем заставил себя успокоиться: реестр для Клинера – дом, и уж наверняка Клинер почувствует, когда Пэйнт дочитает и начнёт бродить между стеллажей в его поисках. А если и не почувствует сразу, можно ещё что-нибудь уронить с полок для верности. Он пригляделся к деревянному ящику, слегка улыбнулся: и тут проявилось особое изящество Фотошопа — большинство коробок для хранения данных, которые он видел в реестре, были стандартно картонными. Тянуть время Пэйнт не стал, аккуратно взял первую попавшуюся папку и принялся за изучение. Клинер оказался прав, большинство данных вызвало только скуку: установка, какие файлы открывать Фотошопу, а какие – Пэйнту (интересно, если Фотошоп стёр эти данные, как теперь разбираться в том, кто что должен открывать?), дебри особенностей графических форматов – цветовые гаммы, нужные атрибуты, совершенно ничего интересного. Количество папок в ящике постепенно уменьшалось, но Пэйнт заставлял себя не терять надежду — не мог же Фотошоп действительно обмануть его во время системного сбоя? Он говорил так искренне и целовал так крепко... Слегка покраснев от мыслей, Пэйнт поспешно схватил следующий блок данных и принялся читать, чтобы не вспоминать сбой во всех подробностях. Он уже почти закончил просматривать какие-то адреса памяти и собирался закрыть папку, когда на самом последнем листе наткнулся на связные предложения и тут же крепко сжал листы в руках, будто боясь, что записи сейчас исчезнут. Слова шли сразу после технического набора символов, без перехода и отступов, без изменения шрифта, Пэйнт мог бы и пропустить их, не вчитывайся он в данные с таким вниманием. «Я обещал создать эту запись и сохранить в реестре, ты попросил меня. Глупый, зачем нам это надо? Неужели ты думаешь, что я забуду о своём обещании? Твоя картина города на реке – исключительный случай, из него не имеет смысла делать выводы...» Пэйнт вздрогнул, наконец-то понимая, почему его тянуло к той картине и почему Фотошоп не признал себя автором. Смотрел Фотошоп при этом с такой надеждой... Думал, что Пэйнт вспомнит? «Но я всё равно не могу тебе отказать, Пэйнт. Поэтому сохраняю здесь своё обещание — если случится что-то непоправимое, если нас разлучит деинсталляция, сбой файловой системы, формат, что угодно... Я не позволю нам исчезнуть. Я расскажу, даже нарисую тебе всё, что ты попросишь, всё, о чём можешь забыть — ты так искренне просил меня обещать это! Надеюсь, запись тебя успокоит, ты нервный в последнее время, твердишь о каких-то предчувствиях, но ты просто слишком эмоционально воспринимаешь несколько приснившихся кошмаров и тот факт, что ты забыл, как рисовал собственную картину. Это же не значит, что ты забудешь о нас с тобой! Но я пообещал, Пэйнт, и сдержу своё слово, пока тебе это будет нужно.» Дальше снова следовали описания каких-то адресов в памяти, Пэйнт пробегал глазами строчки совершенно автоматически, мысли в это время были полностью заняты прочитанным, но обдумать это он толком не успел. Все процессы в его сознании замерли, когда он наткнулся на ещё одно слово посреди технических данных, очень короткое, словно дописанное спонтанно. «Люблю.» Клинер не собирался мешать Пэйнту и беспокоить его своим обществом, пока тот сам не выйдет из рабочего кабинета, но прошло уже почти два часа, за это время несчастный ящик с несколькими папками можно было заучить наизусть, а не просто прочитать. Клинеру стало немного неспокойно, поэтому он всё же решил навестить своего гостя сам. Пэйнт всё так же сидел на кресле с одной из папок в руках, смотрел куда-то сквозь ящик и на появление Клинера не отреагировал, его взгляд был сосредоточен, но как-то пуст, словно мыслями графический редактор был очень далеко отсюда. - Пэйнт? - о том, что в записях Фотошопа могло быть что-то непоправимо плохое, Клинер как-то не подумал. Может быть, не стоило говорить про бэкапы? Тот, тем не менее, Клинера услышал, потому что аккуратно закрыл папку, покрепче сжал пальцами её края и как-то преувеличенно спокойно спросил: - Можно сделать копию этих записей? Клинеру происходящее нравилось всё меньше. - К сожалению, нет. Данные из бэкапа предназначены только для полной замены существующего реестра. Пэйнт слабо кивнул, принимая ответ, поднялся и аккуратно положил папку обратно в ящик. - Всё в порядке? - спросил Клинер, наблюдая за отстранёнными движениями Пэйнта. Тот с усилием встряхнулся, слегка сбросил оцепенение и кивнул: - Да, всё нормально. - Он посмотрел на Клинера и слабо улыбнулся: - Спасибо тебе. Ты мне очень помог, я бы никогда не догадался, что запись просто стёрта, искал бы в реестре до бесконечности. Можешь проводить меня к выходу? - Конечно, - откликнулся тот, жестом приглашая выйти из кабинета. Пэйнт бросил последний взгляд на деревянный ящик и вышел, послушно следуя за легко выбиравшим дорогу Клинером. - Не пожалел о поисках? - светлые глаза смотрели с сочувствием. Пэйнт упрямо сжал губы, глядя перед собой. - Нет. Знать всё равно лучше. С этим утверждением Клинер не мог не согласиться. *** - Мне нужен наивысший приоритет моего процесса и максимальные ресурсы памяти, которые можно взять без риска остановить работу системы. Таск Менеджер слышал самые разные просьбы за всю свою жизнь, но до сих пор самой наглой считал заявления Диабло, хотя ему как игре было простительно. Однако теперь рекорд Диабло был бесповоротно побит, не оставив ему никаких шансов отыграться — такую просьбу перещеголять было практически невозможно. Менеджер аккуратно снял с уха наушник, положил на край своей панели управления и повернулся в кресле к двери всем корпусом, чтобы мрачно изучить того, кто высказал такую неслыханно наглую просьбу. Однако раздражение было вытеснено сильным удивлением, когда он увидел на пороге Пэйнта, одну из самых безобидных программ, какие только существуют в системе. Меньше всего он ожидал услышать подобную просьбу от него! - Зачем тебе это? - стоило сначала хотя бы узнать причину, прежде чем отказывать. - Мне нужно поговорить с Фотошопом, он отказывается меня видеть, - пояснил Пэйнт, будто это всё объясняло. Только сейчас Менеджер понял, как сильно графический редактор напряжён и что его алгоритмические цепи натянуты, будто струны, до предела. Казалось, тронь его — и он либо рассыплется миллионами осколков-байтов, либо просто зазвенит, долго и протяжно. - Я никому не даю таких полномочий, если нет угрозы системе, - спокойно ответил Менеджер. Видя, что во взгляде Пэйнта мелькнуло отчаяние, и вспомнив, что иногда стоит доверять программам разбираться самим, он добавил: - Но я могу открыть его дверь. Пэйнт опустил взгляд, обречённость охватывала его всё сильнее. - Я... нет, я должен сам. Ты можешь открыть дверь, но он тогда не станет разговаривать. – Напряжённое спокойствие сменялось нервозностью, редактор зачастил словами: - Мне достаточно будет и пяти минут, даже одной минуты! Я клянусь, что не воспользуюсь полученными ресурсами ни для чего, кроме разговора с Фотошопом, я верну их по первому твоему требованию, отними потом даже больше, чем у меня сейчас есть, я переживу! Но мне очень нужно с ним поговорить... Менеджер вздохнул, подхватил свой снятый наушник с микрофоном, снова приладил его к уху и отвернулся от Пэйнта к своему большому пульту управления. - Я не делаю исключений. Система — не полигон для эмоциональных испытаний, она существует для работы юзера. Я ничем не могу тебе помочь. Молчание Пэйнта должно было закономерно закончиться закрытой дверью с той стороны, но вместо этого Менеджер услышал тихий печальный вопрос: - Ты любил когда-нибудь? Менеджер замер, буквально закаменел на полувдохе, и лишь огромным усилием воли заставил себя дышать, не проявляя эмоции. Это был предательский вопрос, удар в спину, Пэйнт не мог знать о Файерволле, но сказал его словами. «Менеджер, ты сам влюблялся хоть раз?» Файерволл. Честный, прямой, с удивительно чуткой основой личности, невероятно искренне улыбавшийся ему и отдавшийся во время системного сбоя без остатка... - ...Да, - хриплым, словно чужим импульсом ответил Менеджер, бездумно следя за отрисовывающимся графиком занятости процессора. Мерная пульсация зелёной линии его всегда успокаивала. - Тогда... - Пэйнт говорил ещё тише, едва различимо, но Менеджер всё равно его слышал. - Тогда ты должен понять. Я ведь всё потерял... вместе с памятью. Но может быть, есть надежда, что не навсегда. Менеджер повернул голову к редактору, уже не в силах снова повторить такой категоричный отказ. Тот заметил это движение, поднял взгляд, полный отчаяния, и добавил: - Я должен хотя бы попытаться! Менеджер молчал. Пэйнт тоже замолк, он заставлял себя не уходить, стоять до последнего, до тех пор, пока перед его носом не закроют дверь, однако спустя минуты две он вместо отказа услышал тяжёлые и медленные слова: - Нет конкретного времени. Юзер поставил скачиваться обновления к Диабло, оставил компьютер в покое и пока не вернулся. Обновления уже скачались. Едва от него поступит хоть одно движение мыши, я восстановлю баланс памяти. – У Менеджера был тяжёлый взгляд, в котором чудилась какая-то обречённость. – Если возникнут вопросы, то ресурсы ты достал в обход меня по запрещённому адресу, который я позже отследил и перекрыл. Это ясно? - Предельно, - выдохнул Пэйнт, не веря своим ушам. Менеджер поморщился и отвернулся к пульту управления, чтобы не видеть лихорадочного блеска в глазах редактора, где отчаяние сменяется надеждой. - Иди, - кратко завершил разговор он, быстро пробегаясь пальцами по многочисленным кнопкам и переключателям. Пэйнт без единого звука метнулся прочь, едва не забыв закрыть за собой дверь, теперь его целью был верхний этаж здания, куда он мог дойти даже вслепую, хотя осознанно дорогу помнил весьма смутно. Он ещё поднимался по ступеням на верхний этаж, когда это случилось — совершенно внезапно, резко и без перехода зрение на миг сузилось до одной чёрной точки, а затем распахнулось снова, опьяняя лёгкостью во всём теле. Пэйнт в один миг почувствовал себя почти богом, почти самим юзером — он знал, что теперь в силах сделать всё, что угодно, казалось даже, что и сам Таск Менеджер не мог теперь ему помешать... Пространство вокруг Пэйнта искрилось, он мог войти в любую дверь, пройти в любой защищённый коридор, получить доступ к любым данным! Неужели Менеджер ощущает себя таким могущественным всегда?.. Пэйнт схватился за перила лестницы, пытаясь сбросить с себя эйфорию вседозволенности, и отстранённо заметил, что оставил отпечатки своей хватки на металлической поверхности. Почему Менеджер согласился? Как он мог подвергнуть систему такому риску? А если Пэйнт сейчас не справится с собой и поддастся соблазну, попытается оставить открывшиеся адреса памяти себе? Вздрогнув, он отдёрнул руки от перил, усилием воли удерживая себя от необдуманных действий. Фотошоп... Ему нужен был разговор и ничего больше. Он мог открыть любую дверь, но не мог заставить Фотошопа быть откровенным, эта мысль отрезвляла. То, что в студию, накрепко запертую, кто-то вошёл, Фотошопа совершенно не насторожило — в конце концов, существовали служебные извещения, проверки Касперского и работа Таск Менеджера, поэтому графический редактор даже не обернулся, занятый перебором старых картин, аккуратно сложенных у одной из стен. Многие из них были просто набросками без рамок, и предстояло решить, стоит ли их дорисовывать в полноценные шедевры. Он как раз наткнулся на один из набросков, который делал на пару с Пэйнтом, что вызвало где-то внутри отголосок глухой тоски, когда он услышал негромкое: - Мне нужно с тобой поговорить. Фотошоп решил, что ослышался, поэтому спокойно выпрямился и обернулся, полностью контролируя маску безразличия на лице. Однако перед ним действительно стоял Пэйнт, нереально чёткий, ясно видимый до последнего пикселя, весь будто слегка светящийся изнутри, но напряжённый до предела. Выдержка едва не изменила Фотошопу, ему начало казаться, что он сходит с ума. - Как ты сюда попал? - ровно, холодно, удерживая идеальную осанку. Цепляясь за аристократичность манер и лёд в голосе, Фотошоп смог не отшатнуться и не вздрогнуть. И даже подавить эмоции от того, что видел Пэйнта так близко, практически рядом, такого родного и такого далёкого одновременно. - Достал ресурсы в обход Менеджера, - пояснил Пэйнт, даже не опустив взгляда. - Фотошоп, ответь мне на один-единственный вопрос: почему ты не выполнил своё обещание, которое давал мне? Фотошоп всё-таки вздрогнул, изумлённым взглядом буквально впившись в заострившиеся от обладания силой черты лица Пэйнта, но тот горько улыбнулся в ответ: - Нет, я не вспомнил. Восстановитель уже констатировал, что изменения Трояна необратимы. - Собравшись с духом, он пояснил: - Я прочитал твою запись в реестре. Было почти видно, как закрываются внутренние щиты Фотошопа, замыкаются эмоциональные цепи, взгляд изумительно синих глаз потускнел, теперь напоминая цветом голубовато-серую иконку старых версий Интернет Эксплорера. - В реестре нет никаких записей, которые тебя касаются. - Речевой импульс был абсолютно ровным. Пэйнт и не подозревал, что даже если он не помнит Фотошопа, ему всё равно будет больно слышать подобное заявление. Взгляд уперся в пол, сознание машинально отметило, что пол почему-то слегка прогибался под ним, будто Пэйнт стал сейчас слишком сложен и тяжёл даже для пространства профессиональной программы. Голос упал до шёпота: - Я прочитал. У реестра существуют бэкапы. - Фотошоп молчал, и Пэйнт с усилием продолжил: - Значит, Иллюстратор лгал? Те слова ничего не значат? - он безотчётным движением поднял голову: - Между нами... не было ничего серьёзного? Если бы Пэйнт не поднял взгляд, Фотошоп смог бы солгать, но даже для его выдержки существовали пределы, поэтому оставалось только удерживать самообладание — обмануть Пэйнта, глядя ему в глаза, он оказался не способен. - Было. Ресницы Пэйнта дрогнули, но он не отвёл взгляда. - Тогда почему ты позволил мне забыть? Фотошоп почувствовал очень сильное желание прекратить разговор, выставить Пэйнта вон и захлопнуть дверь, потому что тот будил в нём слишком много эмоций, которые было так трудно подавлять последнее время, но он чувствовал — так легко избавиться от Пэйнта не получится. Он ощущался тяжеловеснее Менеджера, будто ухитрился собрать все возможные ресурсы памяти и отхватить наивысший приоритет — это значило, что любое его действие будет для системы важнее других и выполняться в ущерб приоритету остальных процессов. Как Пэйнт вообще смог такого добиться? Отвечать было трудно, но холодность всё ещё давалась ему без проблем. - Вернуть память невозможно, ты только что сам об этом напомнил. - Ты не пытался! - Теперь это уже не имеет значения. Пэйнт буквально захлебнулся следующей фразой, наконец-то поняв, почему ему так горько, почему хочется схватить этого изящного, идеального и невыносимо холодного Фотошопа за плечи и трясти до тех пор, пока не проявятся эмоции. Даже не потому, что чувствовал смутную глухую тоску, которая тянулась из непоправимого провала в памяти, а потому, что поверил в чувства Фотошопа. В то, что был с ним счастлив, в то, что его, Пэйнта, любили так искренне и тепло, как, казалось, любить невозможно, что Пэйнт был кому-то нужен больше воздуха, больше юзера, больше системы, больше жизни... Он не был способен осознать, что отголоски эмоций в нём Троян всё же стереть не смог, Пэйнта тянуло к Фотошопу, и даже войдя в его студию, он ощутил какое-то странное чувство лёгкости, будто он... дома. А теперь от него просто отказались. Теперь - «не имеет значения». То спонтанное, но такое искреннее «люблю» в записи реестра тоже не имеет значения?.. - Ты обещал! - пальцы Пэйнта сами сжались в кулаки, обычно тихий голос повысился до окрика, во взгляде пылало отчаяние, личное пространство Фотошопа вздрогнуло до основания, тряхнуло мебель, слегка покосились картины, висящие на стенах. - И если сам сказал, что я для тебя что-то значил, выполняй обещание!!! Пэйнт, никогда не обладавший такой большой силой, которую обрёл с помощью Менеджера, не мог знать, что потеря самоконтроля очень опасна, он даже не заметил того, что в пылу эмоций послал несколько команд системе напрямую. Если бы они выполнились все сразу, компьютер бы намертво повис, но, к счастью, Менеджер связал данные Пэйнту возможности со своим пультом управления. Мрачно пробежав глазами список команд, которые поступили от Пэйнта, он выбрал только две и подтвердил их, не забывая смотреть на график занятости памяти. Система работала заторможенно, но юзер пока не проявлял своего присутствия, сигналов не поступало ни от мыши, ни от клавиатуры, что предоставляло Пэйнту ещё немного времени. Когда окружающий мир внезапно стёрся и стены светлой студии сменились родной небольшой комнаткой, Пэйнт от неожиданности даже отступил от Фотошопа на пару шагов, совершенно не понимая, как они могли мгновенно переместиться в его личное пространство. Ещё одним открытием стало то, что дверь в системный коридор обзавелась слегка мерцающей табличкой «доступ запрещён», выход оказался намертво заблокирован. Фотошоп не заметил растерянности Пэйнта, он оглянулся, порывисто подошёл к двери, попробовал толкнуть её ладонью, но отдёрнул пальцы, получив слабый разряд тока. За это время Пэйнт успел осознать, что сам отдал несколько почти бессвязных команд системе, так что изумление от переноса отчасти прошло. Фотошоп обернулся, встретившись взглядом с напряжённым как струна Пэйнтом, слегка испуганным собственными действиями, но решительность всё же перекрывала страх. Слабым отголоском в памяти всплыло, что такую решимость Фотошоп видел в Пэйнте только один раз — в самом начале их отношений, в общем зале, когда тот открыто поцеловал его и попытался скрыться. Почему он такой сейчас? Зачем ему нужен их разговор, если он не помнит своей любви? Фотошоп почти смог отрешиться от чувств, это стоило ему таких огромных усилий, он пережил столько тоскливых вечеров, так зачем всё это сейчас бередить, если всё равно ничего не изменить? Чем дольше Фотошоп видел Пэйнта, тем хуже ему становилось. До сбоя в циклах хотелось притянуть его к себе, зарыться носом в светлые волосы, а потом целовать тонкие губы, чувствуя, как доверчиво прижимается в ответ его тело, как руки несмело обнимают в ответ, как искренно каждое движение... Фотошоп неимоверным усилием воли подавил душевную боль, едва не затопившую сознание. Он сможет это пережить. Возможно, разучится чувствовать, но другим способом с болью было не справиться. Надо срочно прекращать общение, но двери заперты, и Пэйнт выглядел слишком решительно-отчаянным, чтобы надеяться на свободу. Оказывается, Пэйнт был способен на безрассудные поступки, если его поставить на какую-то критическую грань... Не было понятно лишь, почему Пэйнт себя так повёл при полном отсутствии чувств к Фотошопу. Прочитал запись в реестре и что? Захотел убедиться в чувствах Фотошопа лично? Хотел извиниться? Почувствовал необходимость дефрагментировать информацию в одно целое? Что-то смутно вспомнил? Захотел влюбиться? Фотошоп не позволил ни одной эмоции скользнуть по холодному лицу, хотя последний мысленный вопрос вызвал ещё одну волну мучительной душевной боли. Разговор надо заканчивать как можно быстрее, чем же там занят Таск Менеджер? Он давно должен был отследить творящееся в системе безобразие... - Зачем тебе нужно выполнение моего обещания? - если не было возможности уйти, оставалось только сохранять ледяное самообладание и тянуть время. Не мог же Менеджер быть занятым вечно! Пэйнт опустил взгляд, но во взгляде всё равно оставалось упрямство пополам с отчаянием. Он не знал ответа на этот вопрос, он даже толком не знал, почему ему больно от того, что Фотошоп так холоден и так безразличен. Сплошные вопросы... - Просто выполни обещание, - звенящим от напряжения, но тихим потоком высказал он. Пэйнт уже понял, что вряд ли выполнение обещания поможет хоть чем-то, и зря он надеялся на спокойный душевный разговор, Фотошопу было на него наплевать. Потрясающе красивая, но холодная статуя, он стоял напротив, сохраняя полное самообладание, и безразлично говорил с ним, будто ему уже давно всё равно. Иллюстратор сильно преувеличивал, когда говорил о любви! - Мне нужны мои инструменты. Погрузившись в собственные мысли, Пэйнт не сразу осознал смысл фразы, а когда вскинул взгляд, то увидел, что Фотошоп стоит перед большим холстом посреди комнаты и критически осматривает незаконченный набросок лесной поляны. Хотя какая там поляна, если в твоём распоряжении только простенький алгоритм рисования по пикселям... Почему-то от откровенно критического взгляда на рисунок Пэйнту стало обидно. Взмахом руки начисто уничтожив набросок и оставив белое полотно, он выдохнул: - Ты профессионал. Я потерял память, но прекрасно знаю, что даже в ранних своих версиях ты был способен сотворить шедевр, имея в распоряжении примитивные инструменты без всяких излишеств. Я читал об этом в интернете, ещё в первых обзорах, когда ты начал набирать популярность. Фотошопу становилось всё труднее сдерживать боль, но он обладал огромным запасом силы воли, поэтому не ответил, а просто взял в руки карандаш Пэйнта и покатал между пальцев, привыкая к ощущению. Взаимодействие с алгоритмами Пэйнта по-прежнему давалось ему легко и просто, но сейчас оно впервые не столько причиняло боль, сколько приносило облегчение — чем быстрее он выполнит обещание, тем быстрее уйдёт. Пэйнт был не из тех, кто станет удерживать силой из принципа. - Если я нарисую тебе то, что ты просишь, ты оставишь меня в покое? - следовало всё-таки прояснить намерения Пэйнта. - А ты этого хочешь? - нетрудно было догадаться, что Пэйнт опустил голову, Фотошопу не надо было даже оборачиваться, чтобы это понять. - Да. Напряжённая, давящая пауза. - Оставлю. Фотошоп выбрал цвет и начал рисовать. В гробовом молчании прошло минут десять. Пэйнт, сев на край своего небольшого дивана, неотрывно наблюдал за каждым движением Фотошопа, будто надеясь на откровение свыше, а Фотошоп рисовал, совершенно отрешившись от реальности и, пожалуй, впервые понимая состояние Пэйнта в момент создания той знаменитой картины города на реке. Пиксель за пикселем, полностью отключившись, находясь в каком-то трансе, уходя от эмоций, позволяя им замыкаться в циклы и не считая итераций, просто рисовать, не слишком понимая, что именно получается на холсте. То, что Пэйнт забыл, то, что жгло душу изнутри, то, что пришлось вмораживать в лёд, пытаясь отрешиться от боли... теперь это нужно было нарисовать. И всё из-за опрометчивого обещания, записи в реестре, который, оказывается, имеет бэкапы. Как Пэйнт до бэкапов добрался? Обычно это сугубо системная информация, её не выдают любой программе по первой просьбе. Пэйнт оказался прав со своими предчувствиями, когда просил сделать запись, пусть и испугался немного другого, однако обещание всё равно не поможет — как рассказать о любви и что говорить о том времени, когда были счастливы вместе? Как описать то чувство, когда просыпаешься и лежишь без движения, просто слушая, как сонно и мерно аргументы превращаются в параметры у самой любимой программы на свете? Программы, которая стала такой близкой, такой родной и тёплой? Грубая ошибка в рисунке отвлекла от болезненных мыслей и напомнила Фотошопу, что он оперирует примитивными инструментами, а значит, огрехи выправлять будет сложно. Чуть сильнее сжав карандаш, Фотошоп отрешённо исправил неверно прочертившуюся линию и продолжил рисунок. Если бы Пэйнт хоть взглядом, хоть словом показал, что Фотошоп ему небезразличен, то попытаться всё вернуть стоило, но во взгляде редактора не было ничего похожего. Смятение, волнение, решимость, отчаяние, страх, смутная тоска, боль, но не больше. Фотошоп никогда ни за кем не бегал. Будучи аристократичной натурой, он никогда не позволял себе добиваться кого-то, кто к нему безразличен, не позволял разбивать себе сердце, оба раза завоевали именно его, однако ни к чему хорошему это всё равно не привело. И если от первого раза он ещё смог отойти, то потерять Пэйнта при том, что его даже не деинсталлировали, при том, что Пэйнт был совсем рядом, всё такой же родной, только напряжённый и совсем не смущавшийся... Об этом было слишком невыносимо думать, и он не думал. Апгрейд, изменившийся облик, медленное отстранение эмоций от сознания, перестройка собственных алгоритмов, и Фотошоп почти поверил, что сможет пережить разрыв, но Пэйнт объявился снова, угрожая разрушить с таким трудом возведённые стены отчуждённости. Фотошоп знал, что не позволит себе сломаться. Надо лишь закончить картину, а потом просто не подпускать к себе Пэйнта, и если будет необходимо, он добьётся того, чтобы Пэйнта к нему не подпускали, он просто откажется работать в его присутствии. Учитывая, насколько серьёзно тот же Менеджер относится к своим обязанностям, у Пэйнта не будет шансов оправдаться, и Фотошоп наконец-то останется один. Одному не так больно, только... холодно, но он уже почти привык к этому. Пэйнт был настолько зачарован плавными и точными движениями Фотошопа, что совершенно упустил из вида сам рисунок, поэтому когда Фотошоп отложил карандаш, чуть встряхнул кистью руки, чтобы избавиться от напряжения, и сделал пару шагов назад, Пэйнт даже не сразу понял, что картина готова. А когда он взглянул на неё, то на миг пожалел, что решил говорить с Фотошопом, что полез в реестр, что вообще обретал сознание, лучше бы он оставался на всю оставшуюся жизнь один, только бы не доживал до этого момента. На рисунке был изображён сам Пэйнт. Несмотря на то, что на холст поместилась только голова и плечи, поза говорила о том, что он примостился на табуретке, опираясь о её края руками, а выражение лица... Пэйнт не знал, что способен выглядеть со стороны таким счастливым. Фотошоп с присущим ему профессиональным талантом поймал в рисунке движение, будто редактор только что повернулся, счастливо смеясь, в глазах пляшут смешинки, светлые волосы растрёпаны, вместо цветастого плотного свитера какая-то наброшенная на плечи лёгкая рубашка, от всей картины веяло такой любовью и светом, что хотелось выть от тоски. Только сейчас Пэйнт понял, каких сил стоит Фотошопу даже находиться рядом с ним, не то что разговаривать, и какую боль он испытывает, в один миг потеряв... вот это. Потеряв того, кто, очнувшись, больше никогда не посмотрит на него с такой любовью во взгляде. Того, кто поставил между ними нерушимую стену из осторожных слов «мы знакомы?» Того, с кем Фотошоп был абсолютно счастлив. Секунды складывались в минуты, а двое в личном пространстве Пэйнта смотрели на шедевр — один с холодным внешним безразличием, второй — с неприкрытой отчаянной болью понимания. - Прости, - вырвалось у Пэйнта очень глухо, но невероятно искренне. - Прости меня, пожалуйста... Фотошоп почувствовал, что у него просто не хватает сил сейчас обсуждать нецелесообразность извинений, хотя он понимал, почему Пэйнт просит прощения. - Открой дверь, - ровно попросил он, с трудом отводя взгляд от картины. Он сам не ожидал, что нарисует так живо и естественно, пользуясь при этом только примитивными инструментами Пэйнта. Всё-таки прав был он, когда говорил Пэйнту, что главным всегда является талант, и мастерство от недостатка возможностей ничуть не страдает. Пэйнт, до сих пор понятия не имея, как управлять ресурсами Менеджера, просто искренне пожелал Фотошопу свободно попасть в своё личное пространство, но вложил слишком много эмоций, поэтому вместо открытой двери Фотошоп был сразу перенесён в свои личные апартаменты. Сначала Пэйнт испугался тому, что Фотошоп исчез, но затем сообразил, что сам перенёс его. Только оставшись в одиночестве, Пэйнт внезапно осознал, что всё кончилось. На него навалилась страшная усталость от пережитого, он в полном бессилии забрался на небольшой диван с ногами, тоскливо смотря в стену. На картину смотреть он почти физически не мог, думать о Фотошопе тоже, оставалось только порадоваться тому, что на двери по-прежнему сияла табличка «доступ запрещён», и зайти к нему никто был не в состоянии. В одиночестве было тоскливо, но ничьей компании Пэйнт бы сейчас не вынес. *** - Пэйнт? Редактор вздрогнул, очнувшись на своём диване. Кажется, он заснул или просто отключился после разговора с Фотошопом, ему даже показалось, что те события были просто дурным сном перед шатдауном. Взгляд тут же с надеждой метнулся к большому холсту посреди комнаты, но там всё так же оставалась картина потрясающе счастливого Пэйнта, что уничтожило любые сомнения в реальности происходящего. Он опустил голову, груз вины придавливал к полу, было очень тяжело осознавать, что он так навязался Фотошопу, не понимая, как ему тяжело. Хотя... тот был так холоден и уверен! В то же время невозможно нарисовать такую картину, если ничего не чувствуешь, слишком много души было в каждом штрихе, каждом пикселе... - Пэйнт! Редактор повторно вздрогнул, только сейчас с запозданием понимая, что разбудил его чей-то голос. В стороне от холста ближе к дивану стоял Менеджер, смотря изучающим, давящим взглядом, он был полностью собран и уверен в себе — плотная монолитная фигура, широкие плечи, взгляд тёмно-зелёных глаз почти нечитаем. Пэйнт кивнул ему, даже попытался улыбнуться: - Спасибо. Я знаю, что ничем не смогу быть тебе полезен, но если понадобится... Я у тебя в долгу. - Окружающее ощущалось значительно хуже, краски потускнели, чувство всемогущества бесследно испарилось, с двери исчезла спасительная красная табличка «доступ запрещён». Похоже, пока он спал, ресурсы у него благополучно забрали. Менеджер склонил голову, принимая ответ, затем после некоторого промедления спросил: - Помогло? Редактор непроизвольно бросил тоскливый взгляд на картину, Менеджер тоже обратил на неё внимание, пару секунд пристально оценивая. - Мы... поняли друг друга, - негромко произнёс Пэйнт, с усилием отводя взгляд. Менеджер, не вмешивающийся в жизнь других программ, больше ничего не спросил, просто направился к выходу. Он приходил исключительно затем, чтобы убедиться во вменяемости Пэйнта, узнавать подробности он не стремился. - Менеджер, - негромко окликнул его Пэйнт. Встретив взгляд обернувшейся системной программы, он проявил немного удивления: - Почему ты дал мне ресурсы? Таск Менеджер едва заметно усмехнулся: - Ты убедительно попросил. Пэйнт недоверчиво склонил голову к плечу, он так и не научился замалчивать вопросы, которые могли быть неуместны, он был слишком простодушен для этого. Даже случай с Трояном его ничему не научил — впрочем, неудивительно, учитывая, что он об этом практически ничего не помнил. - Тебя всегда просят выдать дополнительные ресурсы, и наверняка куда изобретательнее меня. Моя просьба была неслыханно наглой, я только сейчас это понял... Менеджер никогда не ходил вокруг да около, а за значением слова «толерантность» и вовсе пришлось бы выходить в интернет к Википедии. Если ему задавали прямой вопрос, он давал прямой ответ, нравилось это собеседнику или нет. - Я знаю тебя с первой секунды обретения сознания, как любую системную программу, и ты слишком слаб, - сжато высказался он. - Ты не способен требовать ресурсы для вредоносных целей. - Но это не значит, что я не способен воспользоваться полученной силой не по назначению! - Ты не способен, - категорическая констатация факта. - Ты оперируешь слишком малым количеством оперативной памяти и не представляешь, как управлять большими её объёмами. Всё равно что юзеру, знающему только тебя, предоставить 3DMax – он сойдёт с ума от количества непонятной информации и ещё более непонятных возможностей. - А если он начал бы щёлкать все кнопки подряд? - Пэйнту не то чтобы было важно высказаться, скорее разговор захватил его против воли. Тону недоставало эмоций, но помимо апатии интерес всё же присутствовал. - Ты так и делал, - спокойно ответил Менеджер. - Я просто утверждал часть отданных тобой команд. Правда, команда самодеинсталляции была для меня некоторым сюрпризом. Пэйнт вздрогнул, изумлённо смотря на Менеджера, будто не поверил его словам. - К-когда я отдавал такую команду? - Вместе с отправкой Фотошопа в его апартаменты, - пояснил тот. Заметив, что Пэйнт опускает взгляд и замыкается в себе, он добавил с внезапной резкостью: - Меня совершенно не волнуют причины твоего малодушия, но чтобы подобного больше от тебя система не получала. Не устраивает ситуация — смирись или сражайся до конца, но сводить систему в могилу ты не имеешь права. - При чём здесь система? - праведно вспыхнул Пэйнт, забыв об апатии. - Я даже неосознанно не мог бы... - Ты системная программа, - без малейших усилий перебил его Менеджер. - По сути ты не способен на деинсталляцию, так же как Проводник или Интернет Эксплорер. Критическая ошибка в твоих алгоритмах может отразиться на всех системных программах, ты связан с ними, хочешь ты того или нет. И если любую другую непоправимо сломанную программу можно переустановить, то из-за тебя юзер будет вынужден инициировать формат, потому что ты переустанавливаешься только вместе с системой. Крыть было нечем. Пэйнт снова опустил голову, чувствуя себя полностью раздавленным под тяжестью вины, свалившейся на его плечи. Менеджер, осознав, что, кажется, слегка перестарался, только вздохнул и сказал более спокойно: - Определись со своей целью. Будет легче. Пэйнт попытался собраться с мыслями, не позволяя себе впадать в отчаянье. Несмотря на мягкость характера и природную скромность, он в критических ситуациях всё же мог держать себя в руках, не срываясь на истерическую линию поведения. В нём был внутренний стержень, хоть и недоставало решимости. - Это стоит того? Пэйнт поднял голову и понял, что задал вопрос вслух, потому что Менеджер непонимающе хмурил брови, пристально смотря своими тёмно-зелёными глазами. Пришлось пояснять: - Ты говорил мне, что... любил. Или любишь. Это чувство стоит того? Менеджер никогда не был сторонником философствований, он, если честно, их просто не понимал. Не то чтобы он никогда не раздумывал о чём-то подобном, но его мысли никогда не приводили к такой формулировке, которую сейчас высказал Пэйнт. Менеджеру всегда казалось, что в этих вопросах присутствует какой-то ненужный пафос, попытка оправдать чем-то свои метания и нерешительность, в то время как нужно действовать или отступать, принимая на себя ответственность за свои решения. Впрочем, Менеджер также понимал, что привык быть человеком действия и всю жизнь жил под грузом ответственности, другие программы могли быть менее решительны и сильны. Напомнив себе, что резкий ответ может сильно деморализовать и без того почти убитого Пэйнта, Менеджер мрачно указал на холст: - Фотошоп уже дал тебе ответ на этот вопрос. В полной тишине Менеджер вышел из небольшой комнатки Пэйнта, оставляя его наедине с сомнениями и терзаниями, продолжения разговора он не хотел. Особенно о своей любви, которую он так бездумно упомянул, хоть и знал, что Пэйнт сохранит это в тайне. Переживать Менеджер не привык и сочувствие ему не было нужно, он предпочитал разбираться со своими проблемами самостоятельно. Оставаться в стороне от Файерволла Менеджер не собирался. В данный момент он просто был слишком занят – системный сбой, проблемы со Скайримом и последующий апгрейд не оставили ему ни минуты свободного времени. Он смутно осознавал, что, возможно, как-то стоило бы дать Файерволлу знать о своих будущих намерениях, но Менеджер был чрезвычайно деловым созданием. Приняв решение, он просто следовал оптимальному рассчитанному пути достижения своей цели. «Разве об этом можно пожалеть?» Столкнувшись в коридоре со Скайпом, Менеджер проигнорировал его удивлённый взгляд и спокойно направился дальше в свои личные апартаменты на первом этаже, тут же забыв об этой встрече. Он даже не подозревал, что десятью минутами позже Скайп с огнём азарта в глазах будет рассказывать о неслыханной сенсации под названием «Таск Менеджер улыбался», и хотя пообсуждают это странное явление с удовольствием, чату всё равно никто не поверит. *** Робкий, но периодически возобновляющийся стук в дверь личных апартаментов сначала успешно игнорировался, но затем стал неимоверно раздражать. Сигналы с просьбой войти были встроены в систему, это стандартный способ общения любых программ вне зависимости от союзов, и заглушить его было невозможно. - Кому и что от меня понадобилось? – раздражённо рыкнул Иллюстратор, размашистым шагом подходя к двери. Он в последнее время был очень сильно не в духе, и хотя ни на ком злость не срывал, лезть к нему всё же было опрометчиво. Однако, распахнув дверь, Иллюстратор на короткое время замер, не скрывая бессознательного сигнала о полном замешательстве – перед ним стоял Пэйнт, нашедший в себе силы посмотреть ему в глаза. - Мне нужно с тобой поговорить. Иллюстратор поморщился и захлопнул дверь перед носом Пэйнта, не сказав ни слова. Передёрнул плечами, прошёлся по комнате, побарабанил пальцами по письменному столу и попытался успокоиться. Он уже ничего не ждал от Пэйнта, но всё же так откровенно отказывать ему в просьбе было... неправильно. Выдержав паузу и относительно приведя эмоции в порядок, Иллюстратор снова подошёл к двери, распахнул её и жестом указал проходить внутрь, отметив, что Пэйнт не подумал отступить. Оставалось только порадоваться, что временный союз, образованный давным-давно, они так и не разрывали, Иллюстратор просто забыл об этом, зато сейчас не нужно было заниматься формальностями. Пэйнт осторожно вошёл, тут же со сдержанным, почти пугливым интересом оглядываясь по сторонам – он никогда не был в личном пространстве Иллюстратора. Как и ожидалось, оно оказалось не менее просторным, чем у Фотошопа, тоже располагало большой студией, однако больше всего подошло бы слово «рабочий кабинет» - слишком массивный письменный стол, масса измерительных приборов, у одной из стен большая доска, исписанная формулами от руки, масса технической литературы на книжных полках, всё видно чрезвычайно чётко и имело тщательно рассчитанные строгие контуры. Холст у другой стены больше напоминал испытательный полигон сумасшедшего математика с расчётами углов, математически построенными кривыми и скрупулёзно расписанными формулами чуть ли не на каждый пиксель. Попытавшись абстрагироваться от математических расчётов, Пэйнт с трудом распознал на рисунке какую-то комнату – во всяком случае, контуры старинного кресла и книжного шкафа уже были в достаточной мере проработаны, чтобы узнать по очертаниям. Иллюстратор, заметив заинтересованность Пэйнта картиной, только пренебрежительно фыркнул. - Что тебе нужно? – кратко спросил он, устраиваясь на удобном двухместном диванчике прямо напротив холста. Расположение дивана было точно рассчитано для того, чтобы периодически созерцать картину в целом, Иллюстратор часто слишком увлекался расчётами и упускал общий вид. Пэйнт отвлёкся от картины, бросил быстрый взгляд на хозяина кабинета, будто растеряв половину уверенности, но всё же взял себя в руки. - Я хотел поговорить о Фотошопе. – Заметив, как потяжелел взгляд Иллюстратора, Пэйнт поспешно выставил руки, добавив: - Это не праздный интерес, я пытаюсь ему помочь! Иллюстратор глубоко вдохнул электронный воздух, снова заставляя себя успокоиться и включить, наконец, немного логики в спутавшиеся цепи решений. Сам факт того, что Пэйнт пришёл к нему, был по меньшей мере необычен, это уже был волевой поступок, которого он от Пэйнта не ждал, это стоило обдумать. Иллюстратор не зря всегда умел схватывать суть, хотя полностью абстрагироваться от эмоций в данный момент не удавалось. - И как именно ты ему поможешь _сейчас_? – сарказм. Пэйнт опустил взгляд, но всё же подошёл ближе и остановился напротив шагах в пяти, никаких стульев или диванов в кабинете больше не было – только объёмное рабочее кожаное кресло перед письменным столом, в которое Пэйнт, разумеется, садиться не стал. - Я... узнал о существовании записи в реестре, которую Фотошоп оставил в те времена, когда мы были вместе. Я смог её найти и прочитать. – Пэйнту было очень нелегко говорить, но он должен был объяснить ситуацию Иллюстратору – ближе, чем Люц, у Фотошопа никого не было, совет мог дать только он. - Продолжай, – краткий сухой приказ. - Это было обещание, - продолжил Пэйнт, снова делая над собой усилие, чтобы не проявлялись эмоции. Сейчас нужно было просто рассказать, переживать можно позже и в одиночестве. – Если случится формат или ещё что-то подобное, если я забуду всё, Фотошоп мне напомнит. Он обещал это и сделал по моей просьбе запись в реестре. Иллюстратор отвёл взгляд, мгновенно разворачивая логическую сеть мыслей и обдумывая ситуацию. - Это после того, как ты забыл, что рисовал картину города на реке? – короткое уточнение. Пэйнт изумлённо на него посмотрел, но затем одёрнул себя – чему он, собственно, удивляется? Он всё равно ничего не помнил ни об этой записи, ни о картине, может Иллюстратор всегда об этом знал. - Да, там упоминалась эта картина, - подтвердил Пэйнт. – И после этого я... вызвал Фотошопа на разговор. Потребовал выполнить обещание. Иллюстратор склонил голову к своему плечу, зарываясь пальцами в густую рыжую шевелюру. - Идиот. – Презрительный вердикт придавил словно могильная плита, и Пэйнт отчаянно сжал кулаки: - Я хотел понять! Может быть, это был единственный способ попытаться всё исправить, но после того, как он согласился, я не сразу понял, что... - Он согласился? – немедленно вскинул голову Иллюстратор, от удивления забывая о презрении. Пэйнт слишком резко вдохнул воздух, было больше похоже на всхлип, но самообладание он всё ещё держал. - Согласился. Нарисовал... то, что я требовал. И ушёл. - Покажи, - Люц стремительно поднялся и подошёл к Пэйнту, будто вознамерился вытряхивать из него картину силой. – Картина с собой? - Заготовлена в архиве, - кивнул Пэйнт. – Нужно только взаимодействие с твоим пространством... Иллюстратор немедленно послал сигнал разрешения, после чего оставалось только дождаться распаковки, и посреди лаконично чётких линий обстановки кабинета появился небольшой классический холст с картиной, которую рисовал Фотошоп. Иллюстратору показалось, что его ударили прямо в солнечное сплетение, в центр важнейших алгоритмов его сущности. Адоб всемогущий, Иллюстратор успел себе представить всё, что угодно, но только не это. Не счастливого, задорного, любящего Пэйнта, так заразительно смеявшегося, будто изображение вот-вот оживёт, словно gif-картинка или фильм. Говорить Иллюстратор смог не сразу. - Ты. Понимаешь. Чего. Ему. Это. Стоило? – не двинувшись с места, очень тихо, но внятно отчеканил Иллюстратор. - Это ещё не всё, - негромко ответил Пэйнт. - Не всё?! – всё же сорвался на окрик тот, разворачиваясь к Пэйнту, но почти убитый чувством вины взгляд слегка отрезвил Иллюстратора, останавливая от опрометчивых действий. - Фотошоп приходил ко мне позже, прямо перед шатдауном. Я уже спал, но его присутствие... почувствовал. Иллюстратор против воли нервно тряхнул головой, без слов торопя Пэйнта продолжать. Тот выдохнул: - Я притворился спящим. Если честно, то я испугался, что он что-нибудь со мной... что он настроен агрессивно, но он только какое-то время стоял посреди комнаты, а потом снял копию картины. После чего подошёл к моему дивану, снова замер, но затем молча ушёл с копией. - Ты уверен насчёт копии? Пэйнт слабо улыбнулся: - Иллюстратор, это было моим личным пространством. Я прекрасно чувствую, какие взаимодействия с ним проводятся. Возможно, я не заметил бы, если уже спал, но... Иллюстратор снова посмотрел на картину, покачал головой и криво усмехнулся: - «Настроен агрессивно»?.. – бросив на Пэйнта презрительный взгляд, Иллюстратор отошёл от холста, подходя к своему недорисованному творению, задумчиво разглядывая математически точные линии, но перед глазами всё равно стоял рисунок Фотошопа. – Ты знаешь, почему я тебя ещё не попытался придушить, как обещал, или хотя бы заставить действовать? – Иллюстратор скривил губы в жёстком подобии улыбки: - Он мне запретил. Сказал, что если я вмешаюсь, если у тебя будет повреждён хотя бы байт, он навсегда разорвёт союз со мной. И будь уверен, Фотошоп не склонен бросаться такими обещаниями без намерения их выполнить. Пэйнт не знал, что ещё способен испытывать такие сильные эмоции, в частности яркий стыд. Щёки полыхали запоздалым румянцем, взгляд опущен в пол, плечи поникли. Невозможная любовь Фотошопа его почти пугала своей силой и обречённостью, Пэйнт узнавал о ней всё больше, и давило это всё сильнее. - Зачем ты ко мне пришёл? – Иллюстратор развернулся и скрестил руки на груди, во взгляде отчётливо была видна горечь. Пэйнту пришлось собираться с мыслями, потому что он обязан был ответить, иначе зря вообще приходил сюда, а второй попытки ему Иллюстратор наверняка просто не даст. - Хочу поговорить с Фотошопом ещё раз. - Этого было недостаточно? – Иллюстратор бросил холодный взгляд на холст посреди кабинета. Пэйнт сжал руки в кулаки: - Это меня и убедило, что разговор нужен. Ты ведь должен понимать! Фотошоп действительно меня... и он собирается... - Любит, - жёстко оборвал его Иллюстратор. – Называй вещи своими именами. Он действительно тебя любит. Пэйнт на секунду прикусил губу, ровно повторил: - Действительно любит. Но если мы не попытаемся что-то построить снова, от него просто ничего не останется... - Ему не нужна твоя жалость, - отрезал Иллюстратор, теряя к Пэйнту интерес и направляясь к своему дивану. Мимо редактора он прошёл так, будто тот был предметом мебели. - Это не жалость... это... - Это? – Иллюстратор стремительно обернулся, останавливая движение и буквально пригвождая Пэйнта требовательным взглядом к полу. - ...Я не знаю, - абсолютно искренне выдохнул Пэйнт, словно не заметив давления взгляда. – Меня тянет к нему. Его апартаменты ощущаются как собственный дом, иногда даже кажется, что я вот-вот вспомню что-то важное... Нам почти нечего терять, Иллюстратор. То, что он скопировал свою картину, это надежда на то, что если он даст мне шанс... у нас может получиться. Хотя бы просто... быть рядом. Иллюстратор словно разом потерял весь напор, расслабил плечи, вздохнул и прошёл к дивану, устало устраиваясь на нём. - Ты потрясающе наивен, - без нажима проговорил брат Фотошопа, словно ему было плевать, как воспримет это Пэйнт. – Быть рядом, любить без ответа – это пытка. Он уже проходил её с Саи. - Саи? Графический редактор? – Пэйнт был сильно удивлён упоминанием программы, о которой узнал недавно и совершенно случайно. - Неужели о Саи тебе Фотошоп рассказал? – презрение, но слишком цепкий взгляд. Пэйнт тут же покачал головой: - Я просто видел старые записи Саи в реестре. Мне сказали, программа была деинсталлирована... – до редактора с очень большим запозданием дошёл, наконец, смысл сказанных слов, и он тут же спросил: - А почему Фотошоп должен был рассказать о Саи? Иллюстратор болезненно поморщился, но промолчал, будто что-то вспоминая. Пэйнт совершенно неожиданно для себя тихо попросил: - Расскажи. Если до этой просьбы Иллюстратор был прямолинеен как DOS, то после неё замкнулся полностью, возводя все возможные ментальные щиты. Овальное лицо, обрамлённое густыми волосами цвета насыщенного пламени, превратилось в восковую маску, взгляд стал холоднее горных просторов Скайрима. - Нет. - Режущий слух небольшой скачок напряжения в голосе. Пэйнт, захваченный собственными эмоциями, не уловил вовремя перемены в настроении Иллюстратора и тихо продолжил, будто спрашивая сам у себя: - Фотошоп... любил его? Я на него похож? - и тут же испуганно отшатнулся, потому что Иллюстратор за долю секунды оказался прямо перед ним, пальцы отчаянно сжаты в кулаки, чтобы, не приведи Адобе, что-нибудь с Пэйнтом не сделать. - Не смей оценивать так низко чувства Фотошопа, - отчеканил хозяин строгого векторного пространства. – Он слишком искренен, чтобы любить отражение Саи в ком-то другом. Твоё издевательское «быть рядом» ему без надобности, и жалость твоя тоже не нужна, так что оставь, наконец, Фотошопа в покое и избавь семейство Адобе от твоего беспокойного присутствия! И если ты... - Иллюстратор внезапно поморщился, автоматически запустив пальцы в свои волосы, будто у него внезапно заболела голова. Проклятье, он ухитрился пропустить вызов от юзера, этого только сейчас не хватало! Но медлить он больше не мог, вызов юзера был одним из тех непреложных законов, которыми нельзя было пренебречь даже ради очень важного разговора. - Мы ещё не закончили, - выдохнул Иллюстратор, обходя Пэйнта и направляясь к выходу из личного пространства. Формат бы побрал этого беспамятного, да как Фотошоп вообще ухитрился влюбиться в настолько наивное и непонятливое существо?! Саи был не таким. Не-ет, совсем другим. - Жди здесь, - бросил Иллюстратор и захлопнул за собой дверь, оставляя Пэйнта в одиночестве. Пэйнт знал, что ни одну программу не могли запереть в чужом личном пространстве, для этого необходим контроль над алгоритмами пойманной программы, как, например, у антивируса и вирусов, но на несколько секунд Пэйнт всё равно почувствовал себя запертым пленником без каких-либо прав на свободу. Самое страшное было в том, что где-то глубоко внутри он считал это справедливым — за всё то, что он сделал Фотошопу, ему положено и не такое наказание, но чувство вины Пэйнт всё же постарался отогнать, в который раз твердя себе, что он не виноват в случившемся. Вместо чувства вины пришла обида на Иллюстратора за такие резкие, хлёсткие слова, за отказ хоть что-нибудь говорить о Саи, за пренебрежительное отношение к нему, за нежелание объяснить что-либо внятно. Иллюстратор ему почему-то представлялся смешливым, ироничным и проницательным, такой никогда бы не стал повышать голос и несправедливо обвинять во всех смертных грехах. Пэйнту, конечно, неоткуда было знать Иллюстратора, но он помнил его беззлобные шутки до того момента, как рассказал о своей потере памяти. Иллюстратор тогда разговаривал с Фотошопом, подшучивал, подбадривал, не давая брату слишком сильно переживать. Может, дело как раз в слишком сильном беспокойстве за брата? Или Пэйнт чего-то не знает о Саи? Редактор поймал себя на мысли, что размышляет, опасаясь двинуться с места, и сердито тряхнул головой: нельзя до такой степени сильно переживать нападки Иллюстратора, нужно просто подождать, пока он успокоится, и спокойно поговорить. Может, в конце концов, он прояснит что-то важное, уж воспоминаний, так нужных Пэйнту, у брата Фотошопа должно быть достаточно! После принятия решения Пэйнту стало намного легче дышать, он огляделся и медленно прошёлся по просторному кабинету, оглядывая строгую лаконичную мебель, не лишённую дизайнерской мысли, но плавные очертания, которые так нравились Пэйнту в пространстве Фотошопа, здесь отсутствовали. Надолго замерев перед незаконченным холстом, Пэйнт в очередной раз поразился, насколько сложная у Иллюстратора работа — это же сплошные вычисления, какие-то математические кривые, окружности, параллелепипеды, как из этого можно было вообще построить настоящий художественный шедевр? Удивительно, но Иллюстратор справлялся с этой невозможной задачей словно бы играючи — впрочем, странно было бы ждать от семейства Адобе меньшего. А вот картин на стенах почти не было, словно Иллюстратора захватывал сам процесс, а не результат, что, судя по типу его работы, вполне могло быть правдой. Помимо незаконченной картины рассматривать в кабинете было решительно нечего, и вскоре Пэйнт заскучал, жалея, что не может уйти к себе, здесь он даже рисовать не мог, находясь на чужой платформе. Он догадался, что Иллюстратора вызвал юзер, и не хотелось своим уходом лишний раз злить его, когда юзер закончит работать. В конце концов, Пэйнт рассчитывал на спокойный разговор и намерен был попытаться получить ответы на свои вопросы. Правда, на восьмом круге неспешного марша вдоль стен об этом думалось уже как-то слишком вяло. Только на девятом круге Пэйнт сообразил, что до сих пор не обращал внимания на дверь в спальню — по сути дела, вламываться туда считалось достаточно наглым и бесцеремонным поступком, но мысли о том, что каждую пылинку в кабинете он скоро заучит наизусть, заставили его поколебаться. Он замер перед дверью, задумчиво изучая строгую ручку без украшений и утяжелений, старательно отогнал от себя мысли о том, что будет, если Иллюстратор застанет его шастающим по своей личной спальне, и всё же решил, что ничего страшного не произойдёт. Ну не убьёт же он его, в самом деле? И вообще он только посмотрит... В Пэйнте проснулся даже определённый интерес к тому, что он увидит. Может быть, неожиданную роскошь или же неожиданный аскетизм обстановки? Пальцы осторожно нажали на ручку, взаимодействие с жилищем Иллюстратора на таком уровне ему должно быть разрешено, они же не разорвали союза... Увиденное его разочаровало — мебель здесь особым разнообразием не блистала, всё те же лаконичные формы и много пустого свободного пространства. Удивила лишь широкая кровать, явно двуспальная, слишком большая для одного, но он ничего не знал о жизни Иллюстратора и поспешных выводов делать не торопился. Внимание привлёк лишь светильник над кроватью, он был яркий и слишком изящный для строгих форм просчитанной формулами мебели, словно... Словно его подарили. Пэйнт почему-то улыбнулся, подходя ближе, очень осторожно сел на краешек кровати и как следует рассмотрел светильник. Это оказалось самое настоящее произведение искусства – сделанный в виде цветка ландыша из тончайшего стекла, он был расписан картинами природы, издалека это было не различить, светильник казался просто чересчур пёстрым, однако при внимательном рассмотрении оставалось только восхититься мастерством художника. Только Фотошоп мог создать такую красоту и изящество! Пэйнт, наконец, прекратил разглядывать светильник, и взгляд невольно зацепился за небольшую и очень потрёпанную книгу, раскрытую на середине, она лежала так, будто Иллюстратор только что её читал и на минутку отложил в сторону. Редактор осторожно заглянул на её страницы, но увидел лишь пустые листы, что странно – книга ощущалась как хранилище данных, просто без привычного открытого доступа. Что-то вроде личного сейфа Иллюстратора? Пэйнт грустно улыбнулся - видимо, ему не суждено узнать тайны, которые тут хранятся... Он машинально погладил пустую бумагу пальцами и внезапно вздрогнул, осознав, что начал взаимодействие, это было для него настолько неожиданно, что он отскочил, не очень хорошо понимая, как вообще ухитрился активировать изолированное хранилище данных Иллюстратора. Неужели простое касание? Может, это и не сейф вовсе? Пэйнт немного поколебался, но сделал вывод, что секретов Иллюстратор в открытом доступе оставлять не будет, поэтому уже смелее положил руку на страницу, и мир стёрся, послушно воссоздаваясь в соответствии с директивой, заложенной в хранилище. «- Вы наверняка уже поняли, зачем я вас здесь собрал, - Менеджер был моложе, но это, несомненно, был он, и зал тоже наверняка создавал он, судя по идеально голым стенам и предельно функциональному узконаправленному освещению. – Графические редакторы, у вас пополнение. Вам нужно прописать взаимодействие с новичком и расставить приоритеты для расширений, которые вы будете открывать по умолчанию. Графических редакторов оказалось всего пять, двоих Пэйнт не помнил, одним был он сам – тонкая фигура, несуразный свитер, румянец волнения на щеках, он был так юн... Фотошоп, уже тогда выглядевший аристократически красивым, даже не смотрел на него, только переглянулся с Иллюстратором и чему-то усмехнулся. А потом из-за спины Менеджера вышла незнакомая программа, удивительно колоритный паренёк – хорошо сложенный, стройный, совсем юнец на вид, короткие ярко-зелёные волосы усиливали это впечатление, но взгляд изумительно зелёных глаз не скрывал какой-то хитринки и выдавал взрослого профессионала. - Приятно познакомиться, - легко сказал он, улыбнувшись. – Я Саи, работаю с графикой. Надеюсь, я не слишком помешал? Фотошоп как-то странно смотрел на нового паренька, как-то... задумчиво, даже одобрительно, а Пэйнт в этот момент искоса разглядывал Фотошопа. А потом представитель семейства Адобе искренне улыбнулся Саи в ответ, и румянец с лица Пэйнта начал медленно сходить...» Пэйнт судорожно вздохнул, отдёрнувшись от книги так, будто это был опаснейший вирус, сердце стучало как сумасшедшее, алгоритмы начали работать с перегрузкой. Личный дневник! Он слышал об этом, для некоторых программ было допустимо заключить определённый договор с системой и сохранить несколько записей о прошлом, но для этого требовалось долгое взаимодействие с бэкапами системы, что теоретически возможно только при помощи профессиональных алгоритмов. Пэйнт мало знал об этом – только то, что это очень сложно и что делалось это очень редко, вдобавок сама программа не могла по своей воле создать дневник, нужно было разрешение нескольких высших инстанций, таких как действующий антивирус и Таск Менеджер как минимум. Значит, так выглядел Саи, когда только был установлен на этот компьютер... И Пэйнт уже тогда был влюблён в Фотошопа. Вот она, та самая информация, которая была нужна, без утайки, без умалчиваний, такой шанс упускать было просто нельзя! Пэйнт судорожным, быстрым движением перелистнул несколько пустых листов и положил руку на случайным образом выбранную страницу. «- Всё ковыряешь свои формулы? Это был кабинет Иллюстратора, в этом не было сомнений, в дверном проёме стоял Саи, какой-то бледный, напряжённый, но улыбался он искренне. Иллюстратор, стоявший у холста, резко обернулся, дёрнулся к нему подойти, но явным усилием воли остановил себя. - Уходи, - выдохнул он с отчётливой мукой в голосе. – Пожалуйста! - Нет, - возразил Саи, закрывая дверь и подходя к Иллюстратору совсем близко. Пару секунд он вглядывался в его глаза и затем ласково вплёл свои пальцы в рыжие пряди, улыбаясь печально и одновременно счастливо. – Я сделал выбор, Люц. Я всё рассказал Фотошопу. - Саи! – Иллюстратор отшатнулся от него, но тот решительно покачал головой: - Мы не сможем скрывать своих чувств, рано или поздно он бы всё понял. Ты предпочёл бы его обманывать? Ты хотел, чтобы он почувствовал себя преданным? Я был честен с ним! – сделав несколько резких шагов, Саи внезапно крепко обнял Иллюстратора, зарываясь носом в его длинные пряди, прикрывая глаза, его голос упал до едва слышного шёпота: - Я так больше не могу, Люц. Я не знаю, почему это произошло, но нельзя разлюбить по заказу, нельзя приказать сердцу... Люблю. Люблю тебя. Люблю... Иллюстратор крепко прижал к себе Саи, зажмуриваясь от невероятно сильных эмоций, в неразрывном союзе сплелись две волны – режущая острая боль и ослепляющее счастье. Он предал брата. Он влюбился в его избранника, и тот ответил ему полной взаимностью. Почему именно он? Почему Саи вообще обратил внимание на Иллюстратора, он ведь вроде бы увлёкся Фотошопом, они казались такой красивой парой! - Я не смог бы видеть тебя с другим, - признавая полное поражение, выдохнул Иллюстратор, отстраняясь, чтобы посмотреть в эти невозможно зелёные глаза. Саи вместо ответа лишь счастливо улыбнулся ему и крепко поцеловал, полностью растворяясь в нахлынувших ощущениях...» Пэйнту потребовалось минут десять, чтобы прийти в себя от увиденного. Саи... Получается, Фотошоп любил его всем сердцем, а тот ушёл к Иллюстратору, не в силах справиться с выбором своей души? «Быть рядом, любить без ответа – это пытка. Он уже проходил её с Саи», - вспомнились слова Иллюстратора. Точно. Фотошоп же был вынужден день за днём смотреть, как его любимый счастлив с другим... Пэйнт застонал, медленно сползая с кровати на пол, оперся о неё спиной и закрыл руками лицо. Иллюстратор должен был ему рассказать! Должен был, формат бы его побрал! Уже не колеблясь, Пэйнт потянул к себе книгу, нетерпеливо пролистал страницы и снова подключился к хранилищу, стремясь узнать, что произошло дальше. «- Саи... Боль. Она была везде – в каждой клеточке тела, в электронном воздухе, в сознании, она мириадами острых осколков рвала душу Иллюстратора изнутри. - Ты... т-тебя... - Да, Люц, - грустно улыбнулся Саи, подходя ближе. Он знал, что как только Иллюстратор узнает страшную новость, он рванётся к нему в личное пространство, Саи вышел в коридор ему навстречу и был рад, что увидит его перед... перед тем, как... – Я знаю. Меня деинсталлируют. - И ты говоришь об этом так спокойно?! Саи подошёл ближе и обнял любимого, он никогда не выдерживал дистанции, просто не был способен сохранять между ними расстояние больше пяти пикселей. - А я должен биться в истерике? – губы Саи предательски дрогнули, но он смог взять себя в руки. Иллюстратор должен запомнить его улыбку, а не слёзы, Саи уйдёт легко, и не важно, чего ему это будет стоить. – Ты должен обещать мне кое-что. Не создавай дневников. Я не прошу забыть обо мне, но ты не должен бесконечно цепляться за прошлое, просматривая выбранные тобой моменты снова и снова. Это тупик, Люц. Я знаю тебя, и знаю, что это первое, что придёт тебе в голову... - Саи, прекрати! Я просто не отпущу тебя, слышишь?! Мы были вместе всего неделю! Неделю, вирус её побери, почему именно сейчас юзер тебя стирает?! – выдержка изменяла Иллюстратору, он так сильно сжимал Саи в объятиях, будто пытался защитить, оградить от ужасной участи быть уничтоженным и знал, что это всё равно не поможет. Никому никогда не помогало... - Ещё одно, Люц, - Саи отстранился, крепко обхватил ладонями лицо любимого и чётко произнёс: - Живи. Не смей уходить в депрессивный цикл, уничтожать себя или искать вирусы для того, чтобы они повредили твою структуру. Живи, слышишь? Я хочу, чтобы ты жил! Тяжёлая рука легла на плечо Саи, он вздрогнул и резко выдохнул, полуобернувшись: - Я пойду сам. – Деинсталлятор, одна из самых мощных программ, встроенных в систему, вовсе не был злым, он всегда просто выполнял свою работу, хотя принёс своей деятельностью невероятное количество боли и слёз. Ничем не примечательный пожилой мужчина, почти старик, но с отменной выправкой, он всё же отпустил Саи, согласившись немного подождать. - Я не отпущу, - с отчаянной решимостью заявил Иллюстратор. - А я ведь с самого начала заметил именно тебя. – Саи улыбнулся, медленно отстраняясь от Иллюстратора, тот на миг так растерялся, что позволил ему это сделать, а когда секунду спустя рванулся к нему, то натолкнулся на прозрачную и совершенно нерушимую стену – Деинсталлятор слишком хорошо знал своё дело. – Саи! - Люблю. – Саи искренне улыбнулся, так тепло и так ласково, что перехватило дыхание, а потом он просто развернулся и направился прочь по коридору, следуя за бесшумными шагами пожилого Деинсталлятора. Изящный изгиб спины, ровные шаги, вскинутая голова, он уходил легко, словно не слыша отчаянного крика Иллюстратора позади себя. Главное, что не видно лица. Главное не обернуться. Иллюстратор не должен напоследок запомнить его боль. - Саи!!! Не оборачиваться.» ...Пэйнт не стеснялся своих слёз, крепко прижимая дневник к груди обеими руками и едва слышно всхлипывая. Он не был способен не сопереживать таким сильным эмоциям, он и не представлял, что Иллюстратор пережил такое, но теперь было ясно, почему он наотрез отказался говорить о Саи. Страшно было представить, что пережил Фотошоп... Пэйнт не помнил, сколько времени он сидел вот так, медленно успокаиваясь, смахивая слёзы и восстанавливая ровное дыхание, картина уходящего Саи всё ещё стояла перед глазами, но постепенно он смог усмирить собственные эмоции, возвращаясь в реальность. Иллюстратор оказался очень сильной личностью и выжил, оправившись от потери, сейчас ничто в нём не напоминало о той боли, которая сквозила в отчаянном окрике и взгляде вслед, Саи мог бы гордиться своим избранником... Буквально заставляя себя отвлечься, Пэйнт щедро перелистнул сразу дюжину страниц и решительно положил ладонь на бумагу, погружаясь в следующее воспоминание. «- Ты любишь его. Спальня Фотошопа – Пэйнт узнал её, потому что очнулся там после потери памяти. Фотошоп устроился на кровати, внимательно читая какой-то справочник, Иллюстратор же нервно ходил взад-вперёд по пушистому ковру, не в силах стоять на одном месте. - Ты мешаешь мне читать. – Ровный спокойный голос. - Ты любишь его и даже не способен это отрицать, - заявил тот, игнорируя попытку уйти от разговора. – Почему ты так легко от него отказываешься? - Иллюстратор... - Если ты отказываешься с ним говорить, тогда это сделаю я! И поверь, я... – он прервался, потому что справочник внезапно полетел на пол, а прямо перед ним стоял Фотошоп, по-настоящему разгневанный, гнев прокатывался волнами в изменчивых и всегда спокойных глазах с такой силой, что казался безумием. - Ты ничего ему говорить не будешь, - отчеканил Фотошоп, не повышая голоса, но так хлёстко, будто ударил каждым словом. – И не посмеешь тронуть его и пальцем. Если с его головы упадёт хоть один байт, ты мне больше не брат. Справившись с изумлением, Иллюстратор сощурился: - Запугать меня сложнее, чем ты думаешь. Ты знаешь, что мне нужна внятная причина – более весомая, чем твоё упрямство! - Если бы Саи потерял память, что бы ты делал? Внезапный вопрос застал Иллюстратора врасплох, он был настолько не готов к нему, что пару раз открыл и закрыл рот, не решаясь говорить. Справившись с собой, он нахмурился и мрачно спросил: - В каком смысле? - Допустим такой вариант: Саи не помнит тебя, не помнит ничего из вашей общей жизни. А потом я просто иду к Саи и рассказываю о том, как ты его любишь и как тебе больно смотреть на... - Хватит! – резко оборвал его Иллюстратор, болезненно зажмуриваясь и отворачиваясь от Фотошопа. – Я... понял. Ты не хочешь, чтобы на Пэйнта давило чувство вины за то, что он невольно причиняет тебе боль. Верно? - В целом да, - кратко ответил Фотошоп, всё ещё напряжённый как струна. – Однако, думаю, ты на приведённом мной примере можешь понять, насколько всё сложно. - Но молчать тоже не выход! Так ты можешь его потерять насовсем! - Ты всё ещё винишь себя в том, что Саи выбрал тебя? – мягко спросил Фотошоп, встречая его полный замешательства взгляд. Иллюстратор вздохнул, лгать не имело смысла. - Да. Вместо ответа Фотошоп только вздохнул, слабо улыбнулся, подошёл к Иллюстратору и коснулся лбом его лба, мягко положив руки ему на плечи. - Глупый, глупый брат, а ещё старший, - проговорил он, прикрывая глаза. – Саи сам сделал выбор, а сердцу не прикажешь. Перестань так сильно за меня беспокоиться, я справлюсь сам. И... спасибо. Я давно хотел тебе это сказать. - За что? – Иллюстратор не предполагал разговора по душам, поэтому был не готов к всколыхнувшимся болезненным воспоминаниям. - За то, что настоял на правде тогда, Саи признался, что это была твоя идея. Я благодарен, правда. По крайней мере, вы были честны со мной. Иллюстратор мог только вдохнуть воздух, но не был способен оформить даже простейший речевой импульс, у него просто отнялся дар речи. Он пытался, искренне пытался заговорить, но у него просто не получалось. Саи. Потрясающая программа, таких больше нет и не будет в компьютерном мире. Так ничего и не сказав, Иллюстратор закрыл глаза, чтобы не было видно застарелой, притупившейся от времени тоски во взгляде. Дар речи вернулся к нему только спустя минуты две, и он должен был сказать правду, Фотошоп имеет на это право, ведь это Саи решил всё рассказать тогда, а сам Иллюстратор был против. - Знаешь, я...» Видение оборвалось, Пэйнт непонимающе дёрнулся, а потом понял, что дневник у него попросту отобрали: над ним стоял Иллюстратор, и в такой ярости Пэйнт не видел ещё ни одну программу. Вот только Пэйнт не боялся ни слов, ни даже ударов, потому что стоило один раз взглянуть на Иллюстратора, как перед глазами возникло его последнее отчаянное объятие с Саи, полный боли взгляд, и слышался крик вслед уходящему родному силуэту... Прежде, чем Пэйнт сообразил, что делает, он неуклюже поднялся, не пытаясь сдержать слезинки, снова прокатившейся по щеке. - Прости, - едва слышно выдохнул он. – Прости, что спрашивал о Саи... Иллюстратор просто стоял, ничего не предпринимая, Пэйнт даже примерно не представлял, о чём тот думает и что чувствует, но Пэйнт не мог молчать, пусть даже тому не нужна была поддержка. Хотя какое там «не нужна» - любому было бы тяжело на его месте! В том, что увидел Пэйнт, было слишком много боли, такое просто невозможно забыть... - Таск Менеджер, - чётко произнёс в пространство Иллюстратор. Лёгкий шорох позади Пэйнта, и Иллюстратор, так и не двинувшись с места, совершенно спокойно произнёс: - У меня внутренний локальный сбой. На то, чтобы его выправить, требуется несколько часов полного покоя. – Голос был настолько ровный, что по нему можно было бы делать образец идеального звукового потока. – И ещё одно: отправь Пэйнта к Фотошопу и запри двери, иначе ни один из них не оставит меня в покое. Менеджер оценивал ситуацию мгновенно, иначе он не мог бы выполнять свою работу. - Они уже разговаривали. Уверен? – единственный вопрос. По сути Менеджер даже не скрывал, что ему безразличны эти разборки, но сложности с Пэйнтом ему порядком надоели. Если Иллюстратор думает, что ещё один разговор решит проблему... - Я уверен только в одном: я не хочу видеть их обоих, - отчеканил Иллюстратор. – Но разговор может помочь. Словно сквозь пелену blur-фильтра он наблюдал, как Менеджер подходит к Пэйнту, крепко берёт его за запястье и уводит прочь, он даже дождался звука закрывающейся двери и только после этого медленно, устало осел на пол, бездумно прислоняясь плечом к прикроватной тумбочке. Побелевшие пальцы крепко сжимали захлопнутый дневник, так неосмотрительно оставленный открытым, ресницы вздрагивали, насыщенно-рыжие волосы щекотали щёки, губа закушена до крови. Саи. Нет, Иллюстратор уже давно пережил самые страшные месяцы после его деинсталляции, он смирился и стал почти прежним, но упоминание о нём по-прежнему причиняло неимоверную боль. Пэйнт, наивная душа, так переживал за него, просил прощения, даже не осознав, что был на волосок от последствий вспышки ярости... О, Иллюстратор не обманывался насчёт своей натуры, его характер никогда не предполагал интровертного бездействия, и он умел быть жестоким, когда отстаивал что-то, что ему дорого. Лишь один раз он отступил – когда два близких ему человека сошлись вместе, родной брат и Саи, любимый с первых минут знакомства, но и тогда судьба распорядилась иначе. Саи распорядился иначе. Улыбчивый, проницательный, лёгкий и свободный, он принял Иллюстратора таким, какой он есть, со всеми недостатками, его любовь была такой же ясной и лёгкой, как он сам, но пронзительно искренней... Иллюстратор сжал дневник крепче, посылая системе яростную команду на его уничтожение, но вся ярость угасла, когда система ожидаемо прислала ему безликий запрос на подтверждение действия. «Вы действительно уверены, что хотите удалить эти данные?» Иллюстратор иногда ненавидел создателей операционной системы Виндоус за создание преграды такому простому действию. Его всегда хватало только на запрос, и никогда не находилось силы воли ответить «да». У всех программ были слабости, и Иллюстратор знал, что он не исключение, он не мог уничтожить дневник воспоминаний и не мог перестать хоть иногда просматривать его. Он не мог перестать любить Саи. Со вздохом бросив дневник в ящик прикроватной тумбочки, Иллюстратор отменил запрос на удаление и тяжело поднялся, не позволяя себе окончательно расклеиться. Ему нужно прийти в себя, а для этого надо загрузить сознание по полной, вытесняя так некстати всколыхнувшиеся яркие воспоминания. Незаконченная сложная картина – как раз то, что нужно. *** - Этот разговор последний, - поспешно произнёс Пэйнт, опасаясь, что его сейчас отсюда вышвырнут. Хотя какое там вышвырнут – чтобы открыть дверь, запечатанную Таск Менеджером, нужно что-то большее, чем просто желание обычной программы, но Пэйнт иррационально страшился реакции хозяина личного пространства на своё появление. Фотошоп, изящный, холодный, в строгих брюках серебристого цвета, белой рубашке, с длинным сине-зелёным пером в светлых голубых волосах, был воплощением льда и спокойствия, будто его совершенно не волновало присутствие Пэйнта. Он не стал спорить с Менеджером, сразу поняв, что это бесполезно, оставалось только позволить запереть дверь снаружи и принять происходящее, сохраняя ледяную выдержку. - Радует, что наши убеждения совпадают, - ровно ответил он. - Зачем ты пришёл? Пэйнт вздохнул, у него никак не получалось отделаться от ощущения, что он наконец-то дома, пространство Фотошопа казалось родным и знакомым. - Зачем ты скопировал свою картину? - тихий вопрос. Фотошоп сжал губы в тонкую линию, сощурил пронзительно-синие глаза и отрезал: - Картина была нарисована мной, так что её копии тебя волновать не должны. Пэйнт на миг закрыл глаза, пережидая острый укол боли где-то внутри, а когда снова посмотрел в холодные глаза Фотошопа, внутри что-то надломилось, окружающее выцвело красками странного равнодушия. Ушла нервозность, отошли на второй план переживания, Пэйнт почувствовал, что страшно устал, и что делать он теперь может что угодно – хуже уже не будет. - Покажи мне её, - попросил он, чувствуя, что впервые за долгое время не сомневается в каждом слове и действительно делает то, чего хочет в данный момент. - Я её уничтожил, - спокойно ответил Фотошоп, скрестив руки на груди. - Если это всё, то разговор окончен. Пэйнт вместо ответа склонил голову к своему плечу, будто прислушиваясь, мягкими шагами прошёлся по студии, подошёл к высокому комоду и протянул руку к узкому пространству между комодом и стеной. Тихий скрежет холста по полу показался оглушительно громким, но редактор упрямо тянул его на себя, и вскоре в его руках оказалась та самая картина, где всё так же счастливо смеялся Пэйнт из прошлого. Редактор, наверное, ещё долго бы вглядывался в каждый штрих удивительно живого рисунка, будто пытаясь впитать в себя знакомые черты, но его отвлёк ровный вопрос Фотошопа: - Как ты узнал? Пэйнт обернулся и с каким-то отстранённым удивлением заметил, что холодность Фотошопа дала трещину, он был... растерян, пожалуй. Слабо улыбнувшись, Пэйнт ответил: - Ты не изменил тип картины. Рисунки моими инструментами хранятся по умолчанию в формате .bmp, он, как я выяснил, устаревает. Он хранит информацию о каждом пикселе на холсте, в то время как более популярный jpg объединяет похожие цвета. Если на картине двадцать пикселей зелёного цвета, bmp делает двадцать записей, а jpg одну для всех двадцати точек, это сильно уменьшает вес файла. Мои картины специфические, даже небольшие занимают несколько мегабайт каждая... - Пэйнт не знал, зачем объясняет Фотошопу прописные истины, которые и так ему известны, но на вопрос почему-то хотелось подробно ответить. - Я всегда чувствую свой bmp-формат. Фотошоп едва слышно вздохнул, всё меньше напоминая ледяную статую. - Зачем тебе это? - в тоне слышалась усталость. - Ты ничего не помнишь, Пэйнт, зачем тебе этот разговор? Пэйнт держал в руках копию картины, только сейчас понимая, что лгал Иллюстратору. Он не хотел просто быть с Фотошопом рядом и не хотел просто понимания, он хотел вернуть то, что было нарисовано на холсте. Он не хотел отпускать Фотошопа. Пэйнта тянуло к нему, и все эти метания, все переживания, вся та боль, когда Фотошоп отталкивал, могла означать только одно — Пэйнт действительно любил его. Он забыл об этом, но какая-то подсознательная часть не забудет об этом никогда, теперь он это понимал слишком ясно, беспечно отмахиваться было уже невозможно. А после того, что он узнал о прошлом Фотошопа и Саи... Пэйнт медленно поставил картину на пол, прислонил к стене, после чего подошёл к Фотошопу и посмотрел в его синие глаза, отмечая, что усталость начинала сквозить в них всё сильнее. - А я хочу вспомнить. - Пэйнт не отводил взгляда, не подходил вплотную, не касался, но каждое слово будто невольно вырывалось, словно Пэйнт перестал сдерживаться, и теперь правда обжигала, пугала пронзительной искренностью. - Помоги мне. Научи... заново. Я не справлюсь без тебя, Фотошоп. Даже если наши отношения заранее обречены на провал... я хочу попробовать вспомнить. Пэйнт уже не замечал, что импульсы речи формировать стало очень сложно, голос сел почти до шёпота, что лёд во взгляде Фотошопа сменился потрясением, но с усилием договорил: - Не отказывайся. – Губы подрагивали, но на выдохе он всё же смог закончить: - Не отказывайся так легко... от нас. Пространство вокруг вздрогнуло, словно от подземного толчка, Фотошоп замер, буквально закаменел, но лёд в глазах разбился вдребезги, в них наконец-то появились эмоции — изумление, потрясение и бездна боли, возможности скрыть её больше не было. Тщательно выстраиваемые стены рушились, собственные волевые обещания теряли силу, выдержка изменяла ему, он пытался отстраниться от реальности и не был способен это сделать. Он видел только Пэйнта, который просил не отказываться... «От нас». Каким-то надломленным, неуверенным движением он протянул руку к Пэйнту, медленно, будто ожидая, что тот отпрянет, но Пэйнт стоял на месте, ни придвигаясь ближе, ни отдаляясь. Холодные пальцы коснулись его щеки почти невесомо, бережно, осторожно, опасаясь даже погладить. Губы Фотошопа дрогнули, и он тихо, как-то обречённо произнёс: - Я не могу иначе. Пэйнт ощущал прикосновение и чувствовал себя... странно, он не знал, хочет ли подойти ближе, но вместе с тем отказ Фотошопа вызвал смутную тоску внутри. - Почему? - Вопрос вырвался прежде, чем он успел его обдумать. Ответ был очень простым, прямым и предельно честным – наверное, это были первые искренние слова со времени апгрейда Фотошопа. - Я не смогу пережить, если ты не захочешь остаться и уйдёшь ещё раз. Замерший, не способный вымолвить ни слова, уставший от непонимания ситуации и собственных метаний, Пэйнт впервые услышал правду – и понял, за что любил Фотошопа когда-то давно, в неведомой и позабытой им жизни. Теперь он понял это – он любил до одержимости, до судорожного желания прикоснуться, поймать ответный взгляд, Фотошоп был потрясающим и в своём величии, и в своём падении. Падение. Странно, что Пэйнт не вспомнил раньше - та книга из мира Морровинда была не о легендах, он ошибся. Она называлась «Падение Снежного Принца». Сможет ли он полюбить сейчас, способен ли перешагнуть через груз вины и страх навредить Фотошопу любым отказом? Иллюстратор был прав – Фотошоп не сможет принять полумер, он просто не способен на них. Он обладал удивительно чуткой натурой, для которой невозможно чувствовать вполсилы, он жил душой, при этом сохраняя поистине аристократическую гордость. Но Иллюстратор был прав и в другом – пути назад не было. Пэйнт закрыл глаза, чувствуя, как согреваются кончики пальцев Фотошопа, касающиеся его щеки. Медленно и очень осторожно, будто обращаясь с жёстким диском на грани сбоя файловой системы, редактор поднял руку и едва ощутимо коснулся пальцев Фотошопа у своей щеки. Короткий миг решения – и он прижал пальцы к своей щеке сильнее, привыкая к контакту, согревая своим теплом. Импульс речи прошелестел совсем тихо, но очень чётко, что выдавало абсолютную искренность просьбы. - Не отпускай меня... Что-то дрогнуло в циклах Фотошопа, мелкий сбой в присваивании переменных, но он не обратил внимания, он даже не шевельнулся, смотря Пэйнту в глаза, будто совершенно зачарованный происходящим. Тиски холода, сжимавшие его сердце так долго, медленно ослабляли хватку – и становилось по-настоящему страшно идти дальше, потому что этот холод защищал его, хранил всё это время, как умел. Если позволить защите рухнуть – что останется? Принимая решение, он испытывал ощущение... падения. Два очень медленных шага навстречу, и он позволяет себе обнять Пэйнта странным, ломаным, неуверенным движением, крепко прижать к себе, больше не разрешая себе думать, а просто существуя настоящим моментом. Пэйнт не обнял в ответ, уже одно своё признание вымотало его так, что он едва не падал от усталости, но отстраниться он не пытался. - Пэйнт... ни одни чувства не стоят того, чтобы их навязывать. Ты не должен... не должен ради... - сбивчивая речь, тепло тела Фотошопа, тонкий аромат светло-голубых волос, дыхание около уха... всё это оглушало Пэйнта, этого было слишком много и одновременно слишком мало. Он почти видел тот тонкий край пропасти, на котором они оба сейчас находились, одно неверное движение, одно неверное слово – и они оба полетят вниз. Мосты сожжены – ведь именно об этом предупреждал Иллюстратор? - Я пришёл сам, - тихо выдохнул Пэйнт, бездумно смотря куда-то сквозь стену позади Фотошопа. – Я же говорил... отвернуться друг от друга мы всегда успеем. «Сбой внутренних параметров. Необходимо перераспределение данных» Фотошоп вздрогнул, сознание будто обожгло кратким сообщением об ошибке, но ещё можно было терпеть, это сейчас не было критически важно. Так долго выстраиваемая Фотошопом стена рухнула, эмоции затопили сознание, невыносимая боль стискивала основы алгоритмов, Пэйнт ведь ничего не вспомнил, его нужно оттолкнуть... Но Фотошоп не мог этого сделать, он мог лишь крепче сжимать его в своих объятиях, почти задыхаясь от ощущения родных циклов и переменных так близко. Отстраниться было выше его сил. Он падал. - Пэйнт... прости... «Критический сбой управления памяти. Угроза потери данных» - Мне не хватает тебя, Пэйнт... Я так долго себя обманывал... «Недостаточно виртуальной памяти. Необходимо закрыть работающие приложения» - Я говорил, что нам просто хорошо вместе... Я лгал, Пэйнт... «Ошибка внутренней компиляции, сбой ключевых параметров управления» Налаженная система алгоритмов нарушала работу, сложная структура Фотошопа давала сбой за сбоем, но он игнорировал сообщения об ошибках, не обращал внимания на процент занимаемой им памяти, главным было только то, что Пэйнт был рядом, дышал, слышал его, чувствовал, и всё это казалось сном, который ни в коем случае нельзя было прерывать. «Аварийное завершение работы невозможно, инициация принудительного системного вмешательства» - Не уходи, Пэйнт... «Память не может быть прочитана, отключение всех процессов программы» Очень тихо, будто просто засыпая, Фотошоп закрыл глаза и потерял сознание, ослабляя крепкую хватку, буквально падая на Пэйнта. Светлая студия погрузилась в непроглядный мрак... Не успевший сориентироваться, Пэйнт оказался не готов к такому повороту событий, он попытался удержать Фотошопа, но у него не было никаких шансов подхватить профессиональную программу, тот был слишком тяжёл и сложен, в результате они рухнули на пол вместе. Находясь в полной темноте, тишине, не слыша дыхания Фотошопа, чувствуя, как леденеет его кожа, Пэйнт запаниковал, на один миг подумав, что это конец. И останется от Фотошопа только пыльный ящик в реестре с несколькими забытыми листками давно забытых и ненужных настроек... Судорожным движением вывернувшись из-под Фотошопа, Пэйнт вцепился в переставшие отзываться алгоритмы профессионального редактора, не способный допустить мысль, что потерял его. - Менеджер! Таск Менеджер, авария, высший приоритет!!! Менеджер!!! Вспыхнул свет, Пэйнта потянули прочь от Фотошопа, но он не желал отпускать его, только звал Менеджера и с ужасом вглядывался в безжизненное бледное лицо, пытаясь отогнать от себя мысли, что опоздал, снова безнадёжно опоздал... - ...дленно не отойдёшь, я отключу тебя как процесс! - дошло до затуманенного сознания Пэйнта. Редактор испуганно поднял голову и увидел Менеджера, возвышающегося над ним, определённо сильно рассерженного. - Очнулся? - резко, чётко, непримиримо. - Отойди немедленно! Пэйнт шарахнулся в сторону, осознав, что только что препятствовал тому, чтобы Менеджер помог Фотошопу. Не тратя времени на осуждающие взгляды, Менеджер присел рядом и сильно надавил открытой ладонью на грудь Фотошопа, сосредотачиваясь. Несколько долгих секунд Пэйнт боялся даже вздохнуть, но короткое и мрачное «придёт в норму» накрыло тёплой волной облегчения. Напряжённые плечи Менеджера чуть расслабились, он подхватил изящного Фотошопа на руки и уверенно направился в спальню. - Коротко и внятно объясни мне, что произошло, - произнёс он, осторожно укладывая потерявшую сознание программу на кровать. Пэйнт не отводил взгляда от бледного лица Фотошопа, запавших глаз, заострившихся скул, и слов Менеджера почти не слышал. - Он поправится? – вопрос был совершенно машинальный. Менеджер подошёл к Пэйнту, резко развернул за плечи к себе, не давая смотреть на кровать, и отчеканил: - Да, если ты сейчас же скажешь мне, что вызвало критический сбой его работы. Пэйнт опустил взгляд, пытаясь собраться с мыслями. - Он... как будто позволил себе то, что давно подавлял. Это было почти физически больно, но он всё равно продолжал... - Продолжал — что? - строгий взгляд Менеджера не давал шансов уйти от ответа. - Обнимать меня, - очень просто признался Пэйнт, смотря на Менеджера каким-то отстранённым и пустым взглядом. Менеджер раздражённо вздохнул, отпуская, наконец, редактора, и передёрнул плечами: - Эмоции. Опять эти эмоции! - Что с ним произошло? - осторожно спросил Пэйнт, осмеливаясь обратиться к тому, кто единственный во всей системе хоть что-то понимал в происходящем. - Резкая смена приоритетов, - без особого желания ответил тот. - Программы не умеют быстро меняться без указаний разработчика, на самостоятельную перестройку алгоритмов требуется время. И если резко обратить вспять то, что выстраивалось неделями, алгоритмы дадут сбой. Впрочем, в его случае это было к лучшему, - буднично закончил Менеджер. - Он весьма успешно завершал замкнутый депрессивный цикл. Пэйнт вздрогнул, вспомнив все слухи и страшные истории об этом явлении. Точной информации ни у кого не было, понятие депрессивного цикла обросло небывалым ворохом легенд, так что реальных знаний о нём практически не было. - Что такое депрессивный цикл? Менеджер прошёлся по спальне, ступая по тёплому серебристо-серому ковру и не обращая никакого внимания на приятную уютную обстановку — светлый комод, аккуратную прикроватную тумбочку, небольшую книжную полку в углу, для Менеджера это выглядело лишней тратой ресурсов и ничего более. - Я не знаю подробностей, больше всего в этом разбирается кто-то вроде Делфи, - по-прежнему неохотно ответил тот. - Я слышал об этом только потому, что депрессивный цикл касается управления памятью. Технически это устойчивый сбой, обычно мало поддаётся исправлению, он затрагивает жизненно важные составляющие программы и принудительно заключает их в цикл, из которого нет выхода. Чем больше таких замкнутых бесконечных циклов, тем меньше программа чувствует, это уход от реальности и фактически потеря личности. - Менеджер сделал паузу, что-то параллельно обдумывая. – Но это происходило постепенно, пока Фотошоп инстинктивно не попытался обернуть процесс вспять. Заключение себя в депрессивный цикл требует большого количества времени... и очень сильного желания. - Что с ним будет теперь? - у Пэйнта от волнения слегка сел голосовой импульс. Менеджер обернулся и посмотрел на него в упор, мрачно хмурясь. - Зависит от тебя. Судя по тому, что ты рассказал, ты являешься причиной его попытки вырваться из депрессивного цикла. - Менеджер что-то решил в уме, быстро взвесив все true и false. - С этого момента живёшь здесь, за нужными перенаправлениями запросов из твоего личного пространства сюда я прослежу сам. От Фотошопа ни на шаг. Никаких встрясок, ссор и разборок. Постарайся его чем-нибудь увлечь, нужны будут ресурсы — выделю. Вопросы есть? Пэйнт ошарашенно смотрел на Менеджера, не готовый к таким быстрым и кардинальным решениям. Молниеносность, с которой Менеджер делал выводы, его пугала. - А... ты уверен, что я не сделаю хуже?.. - только и смог спросить он. - Хуже ему уже некуда, - отрезал Менеджер. - Но из-за тебя он хотя бы попытался бороться, так что будешь для него персональной сиделкой. Семейство Адобе версии CS3 было очень капризным, иногда при попытке устранить неполадки происходила ошибка, все программы Адобе отказывались работать, и процесс их переустановки мог заклиниться намертво. Говорят, это как-то связано с реестром, но я не проверял. Знаешь, как юзеры решали эту проблему, если кто-то из семейства Адобе был срочно нужен, а переустановка не помогала? – сделав паузу, Менеджер отчеканил: - Они форматировали диск и ставили систему заново. Это гарантировало корректную работу Адобе, а трата времени на установку прочих программ считалась меньшим из зол. И хотя произошёл апгрейд, меня вовсе не радует перспектива формата, если Фотошоп наотрез откажется работать. Это не та программа, без которой наш юзер сможет обойтись. - Менеджер, высказав всё, что хотел, направился к выходу из спальни: - Я пришлю архиватора с твоими вещами. Хлопнула дверь, и воцарилась полная тишина, нарушаемая только едва слышным дыханием Фотошопа. Пэйнт потерянно оглянулся по сторонам, ощущая себя совершенно не готовым к таким внезапным переменам. Но, с другой стороны... не этого ли он хотел? Быть рядом с Фотошопом, попытаться восстановить то, что утеряно между ними, не за этим ли он просил Иллюстратора открыть ему дверь? Чего он хотел на самом деле? Осознав, что мысли находятся в полном хаосе, и привести их в порядок невозможно, Пэйнт медленно вышел из спальни в студию, мягко прикрыв за собой дверь. Взгляд тут же упал на портрет, который рисовал ему Фотошоп, Пэйнт в который раз невольно вгляделся в почти незнакомые черты собственного счастливого лица, но решительно подошёл и задвинул его обратно за комод — вряд ли Фотошоп, очнувшись, будет рад всколыхнуть настолько болезненные воспоминания. Вздохнув, Пэйнт прошёлся по студии, подолгу замирая перед каждой картиной Фотошопа, даже если это был незаконченный набросок. Картины были всюду, но пространство не было ими захламлено, как, если уж честно признаться, часто бывало у самого Пэйнта, хотя пространство студии вообще-то было намного больше небольших системных апартаментов. Тем не менее, картины либо ненавязчиво висели в узких рамах на стенах, иногда даже одна над другой, либо целыми стопками лежали на широких полках специальной секции. Их трогать Пэйнт не решился, но зато всё, что было выставлено на свободное обозрение, рассматривал с удовольствием. Мастерство Фотошопа восхищало до глубины души. Пэйнт за время своего одиночества после потери памяти успел сделать немало запросов в интернете, навёрстывая упущенное, и узнал, что Фотошоп стал буквально именем нарицательным, способность творить художественную магию стала доступна каждому, в любой удивительной фотографии стали подозревать искусственное графическое вмешательство, а неумелое использование программы систематически высмеивалось. Но это всё нисколько не умаляло талантов самого Фотошопа, и Пэйнт совершенно искренне восхищался им, он даже помнил, что начал восхищаться ещё очень давно, только узнав о его существовании и просмотрев какой-то древний видеоролик о возможностях профессионального графического редактора. Насмотревшись на картины и вернувшись в спальню, Пэйнт очень осторожно присел на край кровати и вгляделся в бледное лицо Фотошопа, машинально отмечая, что он и сейчас не потерял своего изящества, даже перо в волосах грациозно склонилось к подушке, переливаясь оттенками сине-зелёного. Светлые голубые волосы безжизненно разметались, грудная клетка слабо вздымалась, идеальный синий плащ был безжалостно смят... Пэйнт коснулся руки редактора и тут же обхватил его пальцы своими ладонями, чтобы согреть — кажется, Фотошопу было очень холодно. Осознав, что ледяными у Фотошопа наверняка были не только руки, Пэйнт очень осторожно вытянул из-под него два одеяла и накрыл ими сверху, снова садясь на полу рядом и согревая тёплыми пальцами холодную ладонь. Мельком коснувшись внутренней стороны изящного запястья и бросив на него машинальный взгляд, Пэйнт заметил то, что раньше не бросалось в глаза — на тонкой коже был едва заметен выцветший старый рисунок, будто татуировка, из-за бледности кожи она стала заметнее. Приглядевшись внимательнее, Пэйнт понял, что это был тёмный контур глаза, почти такого же, как на старых иконках Фотошопа вплоть до шестой версии, но на рисунок накладывалось что-то ещё, какие-то буквы другого цвета. Кажется, зелёные... «Sai». Что это – клятва в вечной любви, вечное напоминание о потере или отголосок их связи на программном уровне? Закрыв ладонью едва заметный контур глаза на запястье Фотошопа, Пэйнт вздохнул, заставляя себя отрешиться от грустных мыслей. Он смертельно, чудовищно устал, и соображал сейчас плохо, так что выводов ему делать было нельзя. Сейчас самым главным было благополучие Фотошопа. *** Сознание возвращалось медленно, тяжело и неохотно. Фотошоп с трудом приоткрыл глаза, силясь хоть как-то заставить алгоритмы работать, собственная структура противилась этому, пришлось минут десять просто лежать и смотреть в потолок и бездумно перебирать заученные наизусть формулы масштабирования растровых изображений. Где-то далеко в сознании мелькнула мысль, что приходить в себя он не хотел. Передёрнув плечами, он попытался приподняться и тут же понял, что одну его руку придавило что-то тяжёлое и очень тёплое – было странно ощущать это тепло, за последнее время он слишком сильно привык к постоянному холоду. Машинально приподнявшись, Фотошоп глянул на то, что мешало ему шевелиться, и замер, бездумно смотря на мягкие светлые волосы, сползшие на одеяло, и знакомый до боли свитер с цветными полосами всех цветов радуги, полосы резали глаза отсутствием плавных переходов. Сидя прямо на полу, Пэйнт обхватил его руку, уткнулся лбом в ладонь и так заснул, видимо, слишком вымотавшись от пережитого. Если бы он сейчас видел взгляд Фотошопа! Изумление, растерянность, задыхающаяся боль и оглушающая искренностью нежность буквально затапливали изнутри, профессиональная программа семейства Адобе была совершенно не готова к беззащитному Пэйнту, уснувшему у его постели. Он же ничего не помнит! Зажмурившись, Фотошоп откинулся на подушки, пытаясь унять противоречивые эмоции внутри, машинально прижимая свободную ладонь к своей груди – ключевые алгоритмы начали сбоить, не успев ещё толком восстановить нормальную работу. Фотошоп прекрасно помнил всё, включая своё внеплановое отключение, и понимал, что выдержка попросту изменила ему. Он становился таким уязвимым рядом с Пэйнтом, и это... пугало. Пэйнт хотел начать всё с начала – он хоть соображал, о чём просил? Фотошоп в очередной раз подумал, что ему надо выставить Пэйнта вон, но уже не был уверен, что у него это получится, если тот снова посмотрит ему в глаза и осторожно прижмёт его руку к своей щеке. Фотошоп знал, что если влюбляется, то полностью открывает сердце, а однажды ему уже пришлось собирать себя из разбитых осколков – и он точно знал, что не переживёт такого снова, он просто сойдёт с ума от боли и тоски. Всевышний Виндоус, когда же он успел так сильно влюбиться в Пэйнта, в его несмелую улыбку, в его смех, в его сосредоточенные движения карандашом по холсту, в его не в меру жаркие поцелуи, когда он забывался и отзывался полностью на каждое движение? Сделав несколько глубоких успокаивающих вдохов, Фотошоп решительно сел на кровати и тряхнул Пэйнта за плечо, вынуждая проснуться. Он восстановил самоконтроль, насколько это было возможно, и сейчас просто попросит Пэйнта уйти, сообщив, что у них уже ничего не получится. Скажет совершенно спокойно, без излишних эмоций, это у него получалось уже не раз. Пэйнт сонно дёрнулся, встрепенулся, вскинул голову, непонимающе хлопая глазами, но стоило его взгляду остановиться на Фотошопе, как он тут же пришёл в себя. - Ты проснулся! Как ты? Как себя чувствуешь? – неподдельная тревога и совершенно искреннее беспокойство. - Я... мне лучше, спасибо, - Фотошоп ответил совершенно машинально, даже не успев обдумать свои слова. Пэйнт опустил взгляд, несмело улыбнувшись и не скрыв облегчения, он даже ничего не сказал, но было без слов понятно, что он рад. А Фотошоп смотрел на эту улыбку и понимал, насколько наивным было его решение прогнать Пэйнта. Он не сможет этого сделать. От хвалёной аристократической гордости почти ничего не осталось... - Может, отпустишь мою руку? – спокойно, почти... грустно. Пэйнт только сейчас осознал, в какой позе находится, и немедленно отпрянул, спешно поднимаясь на ноги. Получилось это у него с третьей попытки – алгоритмы от неудобного положения отказывались функционировать нормально, пришлось ждать, пока они восстановят работу. - Извини, - а вот это уже ожидаемо. Пэйнт снова собран, не смотрит на Фотошопа и чувствует себя лишним, это видно по напряжённым плечам и слишком сжатым губам. Кажется, он даже нервничает... Фотошопу пришлось сильным усилием воли давить в себе новый приступ внутренней боли от невыносимо сильного желания подойти к Пэйнту и прижать к себе. Молчаливая пауза затягивалась, и это начинало сильно напрягать, Фотошоп очень быстро понял, что ситуацию придётся прояснять, и чем раньше, тем лучше. - Пэйнт, что ты ко мне сейчас чувствуешь? От изумления тот даже забыл о том, что старался отводить взгляд, теперь он смотрел прямо на Фотошопа, и только пару секунд спустя запоздало снова принялся изучать пол. Пальцы начали нервно теребить край свитера, но он сделал над собой усилие и справился с собой, прекратив так явно выказывать волнение. - Я... – он замялся, но затем всё же нашёл в себе смелость сказать прямо: - Тревогу. Я очень боюсь невольно навредить. Я очень испугался... тогда. - Если мы не поговорим сейчас, будет только хуже. – Это прозвучало настолько рассудительно и спокойно, что удивило даже самого Фотошопа. Редактор в ответ только тихо выдохнул воздух и едва заметно кивнул: - Я знаю. Я просто... не знаю, как описать это словами. Я мало похож на Ворд, с красноречием у меня не очень... - Мне важно это знать, Пэйнт, - негромко произнёс Фотошоп, мысленно вознося горячую молитву разработчикам, чтобы ему хватило выдержки ещё хотя бы совсем ненадолго. Пауза была ожидаема, но она оказалась короче, чем рассчитывал Фотошоп. - Меня тянет к тебе, - совершенно прямо сказал Пэйнт, поднимая взгляд, и стало понятно, что он собрал всю свою волю в кулак и снова находится на грани сумасшедшего напряжения, которое вынуждало его идти вперёд вопреки страхам. – Ты совершенно потрясающая программа, и я всё меньше понимаю, чем я мог заинтересовать тебя. Твои чувства ко мне... – лёгкая пауза, затем тихое: - ...я, наверное, был очень счастлив в том прошлом, которое забыл. И я знаю, что моя просьба совершенно абсурдна и даже жестока по отношению к тебе... – Пэйнт всё же не выдержал, опустил голову, но смог договорить: - Дай нам шанс... Фотошоп. Чувство беспомощности было уже очень хорошо знакомо Фотошопу, и самоконтроль едва не рухнул снова, когда он услышал слова Пэйнта. Как он не может понять, что для Фотошопа это не шанс, это вся его жизнь, его сущность, его душа? Как объяснить ему, что взгляд Пэйнта, полный светлой любви, нужен ему как воздух, и он не сможет вынести, если Пэйнт отдёрнется от его прикосновений? Как сказать ему «нет», зная, что это причинит ему боль? - Таск Менеджер, вызов, - произнёс в пространство Фотошоп. Да, это бегство, это признание поражения, пусть так, но он не мог отказать Пэйнту сам. Он просто попросит Менеджера обеспечить ему одиночество. - Вижу, ты пришёл в себя, - вместо приветствия хмыкнул Менеджер, скрещивая руки на груди. Способность объявляться прямо в личном пространстве, минуя установленные союзы и связи, не была исключительной, но только у Менеджера это выходило настолько естественно – сразу было видно, что он встроен в систему и является неотъемлемой частью Виндоуса. Высокий, спокойный, сильный, он смотрел своими тёмно-зелёными глазами слишком давяще, будто даже сейчас проверял какие-то данные. Фотошопу пришлось сделать два коротких вдоха, прежде чем он всё же смог произнести: - Менеджер, я хочу остаться один. – Смотреть на Пэйнта он себе запретил, он просто не сможет выдержать боли в таких родных глазах, искренне выражавших эмоции. - Причина? – сухой официальный вопрос. - Я не смогу нормально работать в его присутствии. – Серьёзное заявление, игнорировать его Менеджер никак не мог, но Фотошоп совершенно не ожидал гнева, полыхнувшего во взгляде самой сдержанной программы на свете. - Отказываю. Если это всё, мне надо работать. Сказать, что Фотошоп был изумлён, значило бы очень сильно приуменьшить, на его памяти такого ответа от Менеджера в ситуации, когда нарушалась нормальная работа программы, никогда не было, и что в таком случае делать, Фотошоп не знал. - Но... почему?.. Менеджер раздражённо сжал губы в тонкую линию и затем жёстко произнёс: - Потому что ты пытался себя уничтожить, замкнув циклы в бесконечное подобие существования, чем поставил под угрозу все программы на этой системе, – Менеджер говорил ровно и спокойно, но казалось, что его голос просто гремит в спальне, оглушая своей силой. – От настолько профессиональной программы я ожидал большего. - Менеджер! – Пэйнт, забывшись, гневно смотрел на системную программу. Тот только коротко вздохнул, даже не посмотрев в сторону редактора, но всё же завершил свою обвинительную речь: - Пэйнт останется здесь вне зависимости от твоего желания. – Не подразумевая никакого ответа на это заявление, Менеджер исчез, оставив Фотошопа и Пэйнта наедине, после чего наступила тишина. Фотошоп был по-настоящему оглушён тем, что услышал, полностью раздавлен безжалостностью Менеджера, но вместе с тем алгоритмы начали складываться в верные цепочки с удвоенной скоростью, отдаваясь в голове электронным глухим гулом. Угроза формата? Депрессивный цикл? Уничтожить себя? Он вздрогнул, осознав, как незаметно для него происходило уничтожение собственных чувств, он попросту не замечал ничего всё это время, и едва не стало слишком поздно. Менеджер был прав: такое поведение недостойно профессиональной программы Адобе. Парадоксально, но стало легче, Фотошоп обрёл какое-то подобие прежнего самообладания и уверенности, даже пришло в голову, что Менеджер намеренно говорил с ним слишком жёстко, чтобы встряхнуть, но это, разумеется, было совсем не так — Фотошоп слишком давно знал распорядителя приоритетов, чтобы поверить в настолько тонкую игру. Менеджер всегда был абсолютно прямолинеен и говорил, что думал, он никогда не пытался смягчить правду или поддержать в трудную минуту, у него просто не было на это ни времени, ни желания. - Фотошоп? - осторожно, неуверенно и самый маленький бит тревожно. Тот осознал, что сидит на кровати абсолютно прямо, так, что ноет спина, и смотрит прямо перед собой, забыв о том, что не один в собственной спальне. - Всё нормально, - пришлось заставлять себя говорить, чтобы не пугать Пэйнта гробовым молчанием. - Менеджер прав. Я не должен был... Фотошоп замолк на середине фразы, потому что Пэйнт внезапно оказался слишком близко, тёплые руки несмело обняли его, а прохладный нос ткнулся куда-то в ключицу. Застывший на месте и боявшийся шевельнуться, Фотошоп мог только растерянно смотреть на светлые мягкие волосы, щекотавшие подбородок, и на кончик уха, заалевший от смущения. - Прости, - неразборчиво проговорил Пэйнт, не осмеливаясь поднять голову, ему казалось, что он просто сгорит от смущения, если посмотрит Фотошопу в глаза. Говорить было трудно, но он и не подумал отстраняться. – Ты не виноват. Это из-за меня, я знаю... Очень медленно и осторожно Фотошоп обнял его в ответ, впервые за последнее время чувствуя, как его сознание окутывает долгожданный и давно потерянный покой. Нет, он не в состоянии отказаться от Пэйнта, у него сейчас просто не хватит сил. Да и будет ли их когда-нибудь достаточно? Склонившись к всё ещё алевшему уху редактора, он негромко проговорил: - Я согласен. Я согласен попытаться снова, Пэйнт. Ответом был только тихий облегчённый выдох, Пэйнт самую малость расслабился, чувствуя, что в объятиях Фотошопа начинает рассеиваться та пустота в душе, которая образовалась после потери памяти. Значит, он на верном пути. *** - Что бы ты хотел нарисовать больше всего на свете? Пэйнт немного смущался, но старался вести себя как обычно, разве что напрягался, если Фотошоп подходил слишком близко, но не отступал. Они уже два дня провели вместе, и всё это время Фотошоп показывал Пэйнту по его просьбе свои картины, которые вызывали у Пэйнта искреннее восхищение. Некоторые картины они когда-то рисовали вместе, но Пэйнт этого не помнил и по незнанию иногда хвалил себя самого, что выглядело ужасно забавно, Фотошоп благоразумно не комментировал эти похвалы. Фотошопу было... хорошо с Пэйнтом. Он всё ещё слишком часто уставал, рисовать всё ещё не хотелось, но показывать картины оказалось лёгким и необременительным занятием. И вот теперь Пэйнт спрашивает его, какую картину Фотошопу больше всего хотелось бы нарисовать, взгляд опущен, Пэйнт неуверенно переминался с ноги на ногу посреди студии Фотошопа, но спрашивал он абсолютно искренне. Фотошопу не хотелось заниматься рисованием, он ещё слишком хорошо помнил несколько сбоев подряд, и внутренние восстановительные работы ещё не прекратились, но вопрос Пэйнта заставил его задуматься. Существовало ли что-то, над чем он бы искренне хотел бы поработать, во что вложить эмоции, что было бы вызовом его способностям? - ...Кошка. Я пытался много раз, но никогда не удавалось изобразить это грациозное животное достаточно живо и естественно, в отличие от птиц или даже волков. - А большую кошку сможешь? - Пэйнт, забывшись, заглянул ему в глаза почти так же, как делал это раньше, до потери памяти — так искренне и с нетерпеливой надеждой, что Фотошоп просто не успел себя остановить, он обнял Пэйнта, зарываясь носом в светлые мягкие волосы. Пэйнт предсказуемо напрягся, но затем медленно-медленно расслабился, неудержимо краснея. - Смогу. Если ты мне поможешь, - негромко ответил Фотошоп, не находя в себе сил отстраниться. - Я?! - Пэйнт дёрнулся, но быстро понял, что если начнёт вырываться, то непоправимо оттолкнёт Фотошопа. - Я не умею! Да я не нарисую так, как ты, даже примерно! - Ладно, - не стал спорить Фотошоп, продлевая момент объятий ещё немного. - Тогда договоримся по-другому: если тебе что-то будет казаться неправильным или если я по рассеянности что-то упущу, ты мне об этом скажешь. Хорошо? Пэйнт чувствовал Фотошопа, казалось, всем телом, негромкий голос был слишком близко к уху, это смущало до невозможности и даже немного пугало, но ему пришлось напомнить себе, что он сам попросил Фотошопа дать им шанс начать всё с нуля. И объятия, такие приятные, но такие смущающие, тоже входили в понятие «отношения»... - Хорошо, - быстро согласился Пэйнт, всё же аккуратно вывернувшись из объятий и пряча взгляд. Фотошоп загнал душевную грусть поглубже и слабо улыбнулся: - Какую конкретно большую кошку ты хочешь? Пэйнт тут же вскинулся: - Если ты не... - Просто ответь, - попросил Фотошоп, испытывая смешанные эмоции — с одной стороны, Пэйнт был очень похож на себя прежнего, не раскрепостившегося, но с другой было очень сложно постоянно держать дистанцию. Они действительно были до потери памяти очень близки, снова чувствовать отчуждение было больно, но Фотошоп понимал, что ему всё равно становится лучше в присутствии Пэйнта. Менеджер с его беспощадной прямотой оказался прав. - Я... - Пэйнт, смутившись, на секунду задумался. - Большую. Как тигр или пума. Рыжую. - Хорошо, но условие в силе, - напомнил Фотошоп, создавая холст впервые за долгое время. Ресурсов было выделено намного больше, чем обычно, использовать оперативную память стало проще — видимо, Таск Менеджер всё же беспокоился о его состоянии. - Ты мне помогаешь. Фотошоп быстро набросал эскиз «большой кошки», простой кистью наметил фон, приступил к грубой детализации, не забывая постоянно спрашивать у Пэйнта совета, и это оказалось лучшим средством его разговорить. Поначалу стеснявшийся, Пэйнт быстро вошёл в азарт и вскоре вовсю обсуждал картину, выражая искренний восторг от процесса, это так живо напоминало прошлое, что Фотошоп иногда просто замирал на месте, засматриваясь на редактора, который что-то ему объяснял. Во взгляде Пэйнта не было привычной тёплой любви, но, по крайней мере, он был искренне увлечён процессом рисования и восхищался Фотошопом. Это успокаивало и причиняло боль одновременно, но Фотошоп ни о чём не жалел и даже протестовал бы, если бы пришёл Таск Менеджер забирать Пэйнта. Фотошоп никогда не умел любить вполсилы. *** Пэйнт, поначалу очень сильно нервничавший, успокоился буквально за пару дней совместного проживания с Фотошопом — тот не позволял себе ни намёков, ни объятий, ни долгих взглядов, без единого лишнего слова создал ему отдельную кровать и относился неизменно доброжелательно. Это дало возможность Пэйнту расслабиться и вести себя достаточно естественно, он начал получать настоящее удовольствие от работы с Фотошопом над картиной кошки, которая нравилась ему всё больше с каждым новым штрихом. Фотошоп не в силах был справиться только с одним. С наступлением режима sleep или перед шатдауном, когда программы подготавливались ко сну, он дожидался, пока Пэйнт окончательно заснёт, и тихо садился рядом, несколько минут любуясь расслабленной позой, слегка приоткрытыми губами, слушая замедленное биение циклов в его структуре. Это с самого первого дня стало его привычкой, с которой он ничего не мог поделать, и ему было всё равно, как это выглядит со стороны — даже если это было последней глупостью, вид спящего Пэйнта усмирял противоречия внутри и приносил какой-то странный покой. Фотошоп не учёл главного — что эта тяга будет усиливаться. Уже на четвёртый день он не смог удержаться от прикосновения к светлым волосам, мягким, пушистым на ощупь, и несмотря на то, что Пэйнт от этого начинал беспокойно ворочаться, Фотошоп повторял это каждую ночь, хотя приходилось поспешно прекращать касания, опасаясь разбудить. Однако сон Пэйнта с каждым днём был всё спокойнее, и вскоре он не реагировал на прикосновения, что позволило Фотошопу оставаться рядом дольше, медленно пропуская пряди сквозь тонкие аристократические пальцы, иногда невесомо поглаживая висок или щеку. Он понимал, что это сродни болезни, с которой нужно бороться, но ничего не мог поделать со своей тягой — кроме того, его алгоритмы недавно перенесли сильное потрясение, и пытаться себя пересиливать было опасно. Как же он скучал по счастливой, любящей улыбке Пэйнта! ...Он сорвался под конец второй недели совместного существования. Слишком увлекшись игрой с прядями волос Пэйнта, Фотошоп не успел поймать собственное движение, склонился и попросту поцеловал полуоткрытые губы Пэйнта, полностью забывшись, наслаждаясь ощущением, как тот медленно просыпается, осознавая реальность. Вот шевельнулись губы, дрогнули ресницы, пальцы инстинктивно сжали край одеяла... Фотошоп отстранился как раз вовремя, чтобы увидеть шокированный и изумлённый взгляд Пэйнта, но даже это его не остановило. - Я не смогу, - выдохнул Фотошоп, снова едва ощутимо и бережно касаясь губ Пэйнта своими. Тот жарко вспыхнул, чувствуя, как по лицу расползается румянец классического #FF0000, дёрнулся, но отстраняться было просто некуда. Фотошоп казался... сломленным. Стоящим на грани бездны, откуда уже не будет возврата. - Я не смогу без тебя, - прошептал он, не давая Пэйнту времени на размышления, попросту целуя в губы, нежно, но с возрастающей настойчивостью. Пэйнт от неожиданности вздрогнул, не отвечая, но от одной мысли, что его целует сам Фотошоп, становилось томительно жарко и одновременно страшно, а Фотошоп уже перебирал пальцами растрёпанные мягкие пряди, не способный отстраниться или хотя бы замереть, потрясающий вид смущённого растерянного Пэйнта что-то надломил в душе, уже второй раз гордая и спокойная программа семейства Адобе полностью теряла контроль над собой. Он целовал губы Пэйнта так, будто это был последний поцелуй в его жизни, так горячо и так искренне, что даже не ожидавший таких решительных действий Пэйнт не оттолкнул его. «Люблю», - разрядом молнии пронзило сознание Фотошопа, все остальные мысли отошли на второй план. Он мог действовать только на слепых инстинктах души, крепко прижимать своим телом Пэйнта к кровати и умопомрачительно целовать, не давая шанса отстраниться. Судорожно вдохнув воздух в коротком перерыве между поцелуями, Фотошоп встретился глазами со взглядом Пэйнта и сердце кольнула боль – тот был испуган свалившимся на него шквалом эмоций, настойчивостью Фотошопа и своей беспомощностью, нужно было немедленно прекращать, но Фотошоп не смог. Он выдержал любовь на расстоянии с Саи, он смирился с его деинсталляцией, не позволяя себе идти на поводу у собственных эмоций, он заставил себя отпустить потерявшего память Пэйнта, но сейчас он физически не мог себя заставить отстраниться, находясь под властью парадоксальной уверенности, что если он отпустит, то потеряет Пэйнта навсегда. С мучительным стоном вжавшись в Пэйнта ещё крепче, сильный и гордый Фотошоп склонил голову к его плечу, горяча дыханием шею. Он чувствовал, как сумасшедше бились циклы под кожей Пэйнта, как сбито его дыхание, как он напряжён до предела, боясь сделать даже крошечное движение, и сознание Фотошопа заполнялось отчётливым ощущением, что он вот-вот всё испортит. - Пэйнт, ты мне веришь? - шёпотом спросил он, тихо сходя с ума от близости такой родной программы, занимавшей в его сердце слишком много места. Пэйнт судорожно вздохнул, неосознанно вцепляясь пальцами в ослепительно-белую рубашку Фотошопа, и молча кивнул, не в силах ответить вслух. Фотошоп не сдержал нервного вздоха: - Что же ты со мной сотворил, Пэйнт?.. - он ласково очертил лицо редактора кончиками пальцев, словно пытаясь ощутить румянец и запомнить шелковистость кожи, после чего очень тихо добавил: - Я ничего тебе не сделаю, Пэйнт... Ничего против твоей воли. Но пропасть между нами убивает меня... Фотошоп просто уперся лбом в грудь Пэйнта и замер, пытаясь привести в порядок дыхание, несколько долгих минут прошли в полном молчании. Отстраниться у Фотошопа всё равно не было сил. А потом он буквально застыл, ощутив, как тонкие пальцы осторожно касаются его светлых волос и немного путают их, гладя ухоженные пряди. - Между нами... нет никакой пропасти, - едва слышно произнёс Пэйнт, пугливо приостанавливая невольную ласку. - Я любил тебя в прошлом больше жизни и думал, что это не имеет сейчас значения, но... жить без тебя у меня уже не получается. Фотошоп медленно поднял голову, неверящим, почти отрешённым взглядом посмотрел на Пэйнта и увидел несмелую, осторожную улыбку на чуть подрагивающих губах. - Я похож на одержимого, - констатировал Фотошоп, медленно выдыхая, чтобы хоть немного успокоиться. - Тебя это не пугает? Уголки губ Пэйнта дёрнулись, улыбка стала какой-то обречённой: - Я натворил столько глупостей за последнее время, что отрицать уже бессмысленно — я и сам одержим... - он внезапно поёжился, словно его знобило, и тихо-тихо попросил, будто в любой момент опасаясь отказа: - Обними меня?.. Фотошоп глухо что-то простонал сквозь зубы и обнял Пэйнта так крепко, что на миг тому стало нечем дышать, но Пэйнт не протестовал, прижимаясь к Фотошопу и ощущая, что проходит то тянущее чувство пустоты, которое подступило на сей раз так близко. А Фотошоп уже не останавливался, он бессистемно и завороженно целовал мягкие пряди Пэйнта, лоб, скулы, нос и щёки, сходя с ума от того, что Пэйнт чуть запрокидывает голову, позволяя эти касания, что он не отталкивает, и это было совершенно восхитительно. Очень нежно он коснулся губ Пэйнта, осторожно, мягко, боясь напугать, и совершенно потерял счёт времени, полностью растворяясь в ощущениях. Происходящее казалось сном, ошеломительно приятным до покалывания в кончиках пальцев, и только бессознательное протестующее «мм» привело Фотошопа в чувство — оказывается, он целовал Пэйнта уже так крепко и самозабвенно, что просто не давал ему дышать. Грудь Пэйнта тяжело вздымалась, щёки полыхали румянцем, взгляд растерянный, но вместе с тем в нём не было отторжения, и это просто сводило Фотошопа с ума. - Ты потрясающий, Пэйнт, - выдохнул он, снова крепко целуя мягкие губы и совершенно пьянея от того, что тот отвечал — робко, неуверенно, но это точно был ответ. Не сдержавшись, Фотошоп запустил пальцы под пушистый разноцветный свитер Пэйнта и ласково провёл по тёплой коже, окончательно путая мысли, тот дрожал от его прикосновений, но не говорил ему «нет». - Люблю, - выдыхал Фотошоп, одним движением превращая свитер в безымянные осколки байтов, бесследно растворившиеся в электронном воздухе, и целуя выступавшую ключицу основы алгоритмов. - Люблю, - руки проводят по груди и животу, вынуждая выгибаться навстречу, переходят на бёдра и уничтожают ткань мягких домашних брюк. - Люблю, - дыхание опаляет низ живота, и Пэйнт глухо вскрикивает, выгибаясь дугой, запрокидывает голову, ничего не видя перед собой, полностью оглушённый безумно сильной волной удовольствия и стыдом от осознания того, что творит Фотошоп губами и языком. Его не привело в чувство даже болезненное проникновение пальцев, бережное, но всё равно дискомфортное — Пэйнт был просто не в состоянии это заметить, он зверски кусал губы, сдерживая стоны, и беспомощно глотал воздух, не в силах прийти в себя. Немыслимо, жарко, страстно, стыдно, он просто тонул в эмоциях и ощущениях, но знал совершенно точно — ему хорошо. Ему просто сказочно хорошо отдаваться Фотошопу полностью. Тянущая боль и резкое чувство заполненности заставили его замереть, вздрогнув, и открыть глаза, встречаясь взглядом с Фотошопом. Во взгляде профессиональной программы можно было утонуть, и Пэйнт внезапно осознал, что помнит это - смутно, далеко, неясно, но это когда-то было в его памяти, и хотя он не помнил ни обстоятельств, ни слов, он помнил этот взгляд, переполненный желанием и теплотой. Стараясь унять дрожь от их глубокого контакта, Пэйнт протянул руки к Фотошопу и обнял, выгибая спину, позволяя ему всё, что угодно. А потом были плавные, но сильные толчки, унимающаяся боль и слепящее, острое наслаждение, вырывавшее громкие постыдные стоны, это наслаждение заставляло почти вплавляться в алгоритмы Фотошопа. Пэйнт беспомощно стонал, цепляясь за Фотошопа, будто боясь, что забудет происходящее снова, но Фотошоп не только не отстранялся, он с пьянящей нежностью ласкал ладонями тело Пэйнта, проводил по изгибам циклов, бережно очерчивал константы сосков, и целовал - рвано, коротко, потому что не хватало дыхания, но от каждого поцелуя горела кожа. А потом была яркая вспышка, сотрясшая Пэйнта до самых глобальных переменных, он забился в объятиях Фотошопа, не способный сдерживать хлынувшие изнутри эмоции, слепо стремясь сделать контакт ещё полнее, и затем медленно соскользнул в блаженную, уютную тьму, не находя в себе сил открыть глаза. Пэйнт больше не боялся этой тьмы, чувствуя, как его с силой прижимают к тёплой и родной груди. *** Всё же существовали такие моменты, когда Фотошоп не мог рисовать. Он бездумно водил кистью по холсту, тут же стирая нарисованные линии, и продолжал это медитативное занятие уже около получаса, стараясь не признавать того, что у него дрожат руки и нет никакой сосредоточенности на любимом деле. Он нервничал. Когда он проснулся утром, обнимая тёплого и уткнувшегося ему носом в шею Пэйнта, он на миг подумал, что это один из тех снов, что снились ему с тех пор, как Пэйнт потерял память, поэтому он и не подумал вставать, просто улыбался куда-то в мягкие волосы редактора, иногда невесомо целуя светлые пряди. И только спустя минут пять до него дошло, что это реальность, и то, что он вчера просто совратил не готового к этому Пэйнта — тоже произошло на самом деле. Именно тогда стало по-настоящему страшно от того, что Пэйнт, очнувшись, больше не сможет его видеть, что просто отдёрнется и закроется навсегда, потому что тот сорвался. У Фотошопа не было оправданий своему сумасшествию. Осторожно, чтобы не приведи формат разбудить Пэйнта, Фотошоп выбрался с кровати и бесшумно вышел из спальни, осознавая, что просто не может найти себе места. Оставалось только бездумно рисовать рандомные линии и стирать, пытаясь успокоить мысли. Как можно было поставить под угрозу их отношения, которые только начали крепнуть? Чего ему стоило сдержаться, как он допустил это помутнение сознания? Он, профессиональная программа, аристократичный, сдержанный, сильный, как он допустил это?.. Он такой идиот... - Фотошоп? Он вздрогнул, выронив кисть, и резко обернулся, тревожно смотря на тонкую фигурку Пэйнта, трогательно растрёпанного, поднявшего ворот пушистого свитера повыше, чтобы не видно было меток-засосов, и слегка ёжащегося, будто от неуверенности. На щеках был слабый румянец, взгляд опущен. - Доброе... - Фотошоп обнаружил, что у него сел голос. У профессиональной программы, которая совсем недавно обладала королевской выдержкой! - ...доброе утро. Пэйнт, этого больше не повторится. Тот вскинул изумлённый взгляд, слегка побледнел и тихо спросил: - Тебе... неприятно? - Ты с ума сошёл? - выдохнул Фотошоп, после чего нервно пропустил свои светлые локоны сквозь пальцы и непроизвольно прикусил губу, пытаясь оформить мысль правильно. - Я не должен был тебя принуждать! Я... сорвался, понимаю, и ты можешь мне перестать доверять, но поверь, я... - Фотошоп осёкся, осознав, что Пэйнт подошёл к нему ближе, - я больше не... - он окончательно замолк, а Пэйнт внезапно зажмурился, будто набираясь храбрости, и подался вперёд. Это был даже не поцелуй — просто прикосновение губ, едва ощутимое взаимодействие, но оно потрясло Фотошопа до глубины констант, заставило вздрогнуть и испытать снова непередаваемое чувство падения. Несмотря на то, что в последнее время Пэйнт проявлял столько смелости, сколько не набралось бы за всю его жизнь, этому был свой предел, и он, не выдержав, попросту сбежал в спальню, где на своей одноместной кровати, выделенной ему Фотошопом, по-детски спрятался под одеяло. Прошедшая ночь была совершенно потрясающей, объятия и поцелуи были ужасно приятны, но действовать самому... ему хотелось провалиться на подвальный этаж системы от стыда и смущения! Однако от мысли, что вместо этого пришлось бы описывать все эти эмоции словами, становилось ещё более стыдно. Фотошоп ещё пару минут стоял на прежнем месте, чувствуя, как внутри снова начались сбои, но, к счастью, опасной цепной реакции не последовало, и ему удалось с собой справиться. Пэйнт не мог так поступить через силу, Фотошоп слишком хорошо его знал, поцелуй и смущение были абсолютно искренни. Неужели это оказалось возможно? Неужели сбылось то, на что он уже давно перестал даже надеяться?.. Очень тихо Фотошоп вошёл в спальню и не сдержал улыбки, смотря на бесформенный горб посреди кровати Пэйнта. Невыносимо милый жест спрятаться изрядно веселил, указание Менеджера не покидать пределы личного пространства было очень кстати, а то Фотошопу пришлось бы искать Пэйнта по всей системе. Подойдя к кровати, Фотошоп сел на край и осторожно коснулся одеяла: - Может, посмотришь на меня? Бесформенный ком дёрнулся, одеяло натянулось ещё сильнее. Фотошоп, конечно, мог бы уничтожить и одеяло, и весь диван, всё же это было его личное пространство, но ни за что не стал бы так делать. - Пэйнт, ты собираешься провести всю оставшуюся жизнь под одеялом? - Фотошоп не смог скрыть улыбки в голосе. Бесформенный ком сдавленно пробормотал что-то похожее на «да». - И даже не захочешь узнать о том, что я понял, как вернуть тебе память? Одеяло мигом было отброшено в сторону, на кровати резко сел Пэйнт, раскрасневшийся, взъерошенный и очень сильно удивлённый. - В смысле? Это же было невозможно! - Попался, - фыркнул Фотошоп, крепко обхватывая плечи Пэйнта и роняя его на спину. Нежно коснувшись лбом его лба, он со счастливой улыбкой проговорил: - Тебе не нужно возвращать память. Мы сделаем новые воспоминания. У нас получится. Пэйнт посмотрел на Фотошопа несмелым, растерянным взглядом, затем робко коснулся рукой прядей Фотошопа, ласково пропуская сквозь пальцы, и улыбнулся, не отдавая себе отчёта в том, что в его взгляде рождается искреннее счастье. - Тебе нельзя так улыбаться, - выдохнул Фотошоп, на миг прикрывая глаза. Улыбка Пэйнта немедленно померкла, он осторожно спросил: - Почему? - Затискаю и с кровати не выпущу, - на полном серьёзе ответил тот, крепко обнимая мгновенно покрасневшего Пэйнта и счастливо выдыхая в мягкие светлые волосы. Помолчав, он спросил уже другим, тихим голосом: - Я тебя действительно... не пугаю? Потому что самому себе я в последнее время кажусь неуравновешенным сумасшедшим. - Ты потрясающий, - выдохнул Пэйнт, после чего смущённо уткнул нос куда-то в шею Фотошопу и пробормотал неразборчиво: - И что ты во мне нашёл? Ты из-за меня столько пережил... Фотошоп покрепче обнял Пэйнта, медленно выдыхая, чтобы успокоить внезапно сбившееся с ритма сердце, сплетённое из жизненно важных сложнейших циклов. - Я ни разу не говорил тебе раньше, что люблю, - медленно произнёс он, заставляя себя продолжать и зная, что молчать он больше не имеет права. - Раньше, до твоей потери памяти. Ты был рядом, такой счастливый, милый, абсолютно уверенный в моей любви, и я думал, что всё удачно сложилось. Нам было просто хорошо вместе, и я не задумывался над нашими отношениями... Пэйнт, затаивший дыхание, осторожно пошевелился, но Фотошоп немедленно сжал объятия сильнее, словно боясь отпустить от себя даже на пиксель, и редактор затих, не желая прерывать откровенный рассказ. - Я ошибался, - поспешнее, чем до этого, высказал Фотошоп, опасаясь, что Пэйнт его оттолкнёт, хотя тот уже не пытался шевелиться. - Я настолько привык считать, что больше не способен на серьёзные чувства, что, когда потерял тебя... Я совершенно не ожидал, что рухнет весь мой мир. Думал, что сойду с ума. Воцарилось молчание, и когда Пэйнт понял, что Фотошоп не собирается продолжать, тихо выдохнул: - Ты напугал меня тогда, в зале Скайпа. Я ничего не помнил о нашем прошлом, но когда увидел тебя такого... ледяного, мне стало очень страшно. Страшнее было только тогда, когда ты потерял сознание, и погас свет... Прости, - поспешно добавил он, сообразив, что воспоминания не из приятных. - Ты спас меня, глупый, - улыбнулся Фотошоп. - Прекрати извиняться. Пэйнт смутился, но тут же вспомнил, что осталось одно нерешённое дело, и всё же отстранился от Фотошопа, чтобы тревожно заглянуть в его глаза: - Можно тебя попросить? - тот только улыбнулся, и Пэйнт продолжил: - Заглянем к Иллюстратору? - Он что-то тебе сделал? - взгляд Фотошопа немедленно похолодел, и Пэйнт поспешно отрицательно замотал головой: - Нет, совсем нет! Он... он помог мне. Хоть что-то объяснил... - Пэйнт опустил голову. - Он зол на меня. Но он очень за тебя переживает, - редактор выглядел виноватым, а Фотошопа это категорически не устраивало. - Так, - Фотошоп аккуратно сел, затем поднялся с кровати и потянул на себя Пэйнта, вынуждая встать рядом. Обнял за талию, отказываясь отпускать от себя, и внезапно чётко проговорил: - Таск Менеджер! Пэйнт охнул, попытался отстраниться, но Фотошоп его не отпустил, удерживая мягко, но настойчиво. Менеджер игнорировать вызов не стал, однако это не помешало явиться олицетворением мрачного пессимизма. - В чём дело? - сухо, кратко, по-деловому. - Отопри нам, пожалуйста, дверь. Мы помирились, - ответил Фотошоп. Менеджер глянул на Пэйнта, потихоньку пытавшегося вывернуться из объятий, тот перехватил этот взгляд, вспыхнул румянцем до корней волос и поспешно придвинулся к Фотошопу обратно, сообразив, что иначе это выглядит, будто его принуждают. Но так открыто демонстрировать свои чувства было ужасно неловко... - И на каком основании я должен вам верить? - осведомился Менеджер, снова переводя взгляд на Фотошопа. Тот осторожно заглянул в глаза Пэйнту и улыбнулся: - Покажем ему? - в голубых глазах, когда-то бывших такими холодными, теперь прыгали тёплые смешинки. Пэйнт покраснел сильнее, неуверенно одёрнул свой свитер, ужасно смущаясь, а Фотошоп бережно погладил пальцами его щёку и мягко поцеловал, тут же снова забывая о времени, полностью концентрируясь на ощущениях и блаженствуя от неумелого, но искреннего ответа Пэйнта. Когда они, наконец, отстранились друг от друга, Менеджера рядом не оказалось — видимо, доказательства показались ему достаточно убедительными и дополнительных он не потребовал. Вот только было уже совсем не до Менеджера — Фотошоп, не удержавшись, целовал Пэйнта снова и снова, а тот тихо плавился в его объятиях, даже не смевший надеяться на то, что тоска, с которой он почти сроднился, когда-нибудь отступит. Но ей просто не оставалось места, потому что сильные руки уже мягко опрокинули его на кровать, а горячие губы так сладко целовали шею... Ни у одного из них не было шанса заметить соскользнувшее с одеяла сине-зелёное перо из волос Фотошопа, потускневшее и наполовину выцветшее. Оно стало осколком холодного прошлого - напоминанием о том, насколько великим и спасительным может быть падение. Конец --- От автора: Картина с большой рыжей кошкой, которую Фотошоп смог нарисовать с Пэйнтом - http://yaoi.teinon.net/share2/big_cat.jpg