— Я… Мы рады видеть Первого Маршала, — на лице Её Величества последовательно отобразились испуг, недоумение, смущение, радость, снова смущение, тихая паника… Казалось, Катарина судорожно перебирает маски, не зная, на какой остановить выбор. Веером разлетелись по паркету ноты, упал молитвенник, рассыпались и раскатились по полу комнаты для музицирования чётки… А королева продолжала метаться от одного настроения к другому, нервно вертя в руках платок. Придворные дамы как застыли на своих местах при появлении Первого Маршала, так и продолжали сидеть и стоять изваяниями, лишь судорожно хлопая глазами и разевая рты. Как будто неофициальный визит герцога Алвы к Её Великомученическому Величеству — это такая новость и такая редкость! Курятник! Впрочем, назвать это сборище дур птичником — означало оскорбить баронессу Капуль-Гизайль.
Шёлк с треском разошёлся, приведя сей «цветник» в чувство. Фрейлины принялись переглядываться, кудахча, собирать яшмовые бусины…
— Ваше Величество, — дама, одетая в цвета Манриков, оказалась не то смелее, не то глупее остальных, — вы обронили, — почтительно подала Катарине молитвенник, а вместе с ним — почти незаметно — флакон с солями. Нет, однозначно не глупа. Ещё бы догадалась выбрать для платья не столь кричащие оттенки — цены бы ей не было!
— Да… Благодарю, — пролепетала святая страдалица, умудрившись не выронить ни книгу, ни флакон. — А теперь оставьте нас.
Сборище куриц, курлыча, перешёптываясь, отвратительно благоухая всеми существующими в Золотых Землях фруктами и цветами, прогрохотало каблуками по паркету мимо Первого Маршала и осело в малой гостиной.
— Как я от них устала, — еле слышно вздохнула Её Величество, на цыпочках пересекая комнату, дёрнула шнур, опуская перед дверью в гостиную тяжёлую портьеру, и поманила герцога за собой вглубь комнаты.
— А уж как я от них устал, — в сердцах заявил Первый Маршал, вслед за королевой ныряя в потайную (и, естественно, известную половине дворца) дверь и шагая через будуар.
— Да ты-то с чего? — Катарина заперла за ними дверь спальни и совершенно неизящно плюхнулась на пуф у трюмо, устало ссутулив плечи.
— Дай-ка, — Алва отобрал у неё флакон, откупорил, поднёс к лицу и с блаженным вздохом рухнул поперёк кровати. — А я устал в принципе. Кати, это же невозможно! Вот они своими средневековыми мозгами когда все думать начнут? Ну не может же человек столько пить, столько бегать, столько гадостей делать — и не уставать!
— А ты не человек, ты тварь закатная, забыл, что ли? — Её Величество подсела к нему, принялась массировать виски. — Тварь закатная, отродье Леворукого, средоточье вреда и порока… И так далее, и тому подобное. Вспоминай-ка, кто ты у нас, помимо того, что герцог Алва, Повелитель Ветров, Властитель Кэналлоа, Первый Маршал Талига, первый враг великой Талигойи…
— Пьянь, шулер, бретер, бабник, циник, убийца и просто псих, — продолжил список Первый Маршал, блаженно щурясь. — Кать, затылок ломит так, будто я вчера и правда пару ящиков выпил.
— А ты не? — лукаво поинтересовалась королева, приподнимая его голову и укладывая себе на колени.
— У меня столько печени нет, — глухо пробормотал Рокэ, подтягивая к себе за уголок ближайшую подушку. — В камин вылил, как всегда. Потому что Первый Маршал просто обязан дома пить, петь и посылать в дальние места своего короля. Особенно когда по дому шляется орава слуг и непонятно за каким чёртом навязанный директивой Института оруженосец.
— Бедный мальчик, — прошептала Катарина, продолжая наглаживать черноволосую голову. — Как же вовремя мы его вытащили, он бы всего этого не выдержал.
— Бедный я! — возмутился Алва. — Он бы тихо загнулся на Винной, прикопали бы — и всё! А я тут глуши стимуляторы и антипохмелин горстями!
— И этот мир рухнул бы… — задумчиво сказал Её Величество. — Лежи, лежи, куда тебя несёт! — с неженской силой уложила рванувшегося было встать Алву обратно. — Хотя бы здесь поспи, зараза, ну не двужильный же!
— Как ты-то справляешься? — приоткрыл один глаз Рокэ. Катарина пожала плечами:
— А я что? Мне главное не запутаться, кому что врать… А так… Поиграла на арфе, повздыхала над книгой, поприседала перед королём…
— Полежала под Первым Маршалом, — хмыкнул Алва.
— Дала Первому Маршалу по морде, — парировала королева, обводя взглядом спальню. — Канделябром на семь свечей. Четыре раза.
Первый Маршал хрюкнул, фыркнул и, извернувшись, расхохотался ей в колени:
— Кати, я тебя обожаю, вот что бы я без тебя делал?!
— Загнулся бы тихо на Винной, — невинно сообщила Её Величество, спихивая Алву с коленей. — Спи, чудовище, тебе ещё долго выспаться не удастся, очередная война намечается.
— Кати, умоляю, не сейчас! — Первый Маршал с мученическим стоном натянул на голову подушку. — Как проснусь. А лучше завтра, а ещё лучше — никогда!
— Как скажешь, дорогой, — прощебетала Катарина. — На Совете всё и узнаешь, там не сложно. Спи, уже, часа три спокойных у тебя есть.
— А ты? — из-под подушки выглянул больной синий глаз.
— А я, побратим мой и напарник, отчёт буду писать, тебе же некогда, — королева решительно накрыла Алву второй подушкой и придвинула к кровати пуф, в котором пряталась портативная радиостанция.
«В Институт экспериментальной истории.
Куратору по миру Кэртианы Камышину В.В.
агента Гиацинтовой Екатерины
Отчёт…»
Катарина оглянулась на похрапывающего Первого Маршала и снова взялась за ключ.
«Продолжение эксперимента считаю нецелесообразным. Вмешательство Института — наше вмешательство — в жизнь этой планеты лишь ускоряет гибель этого мира. Мы столкнулись с необъяснимой с научной точки зрения магической составляющей, сведения о которой столь скупы и разрозненны, что я не знаю, как их систематизировать. Согласно немногочисленным попадающим ко мне сведениям, назревает гражданская война. Радомир медленно, но верно сходит с ума. Пока ещё возможно объяснить его выходки приписываемой семье Алва эксцентричностью, но ситуация выходит из-под контроля. Возможно, Институт поставил не на того персонажа. Возможно, нам вообще не следовало вмешиваться в жизнь этого мира. Боюсь, операция здесь закончится так же, как закончилась аналогичная кампания в Арканаре…»
Ответ пришёл быстро и оригинальностью не отличался:
«Благодарю за информацию. Сворачивать эксперимент считаю нецелесообразным. Продолжайте наблюдения. Куратор по миру Кэртианы…»
— Камышин В.В., — Катарина медленно отключила рацию, смотала шнур наушников, закрыла пуф. — Значит, живём, побратим и напарник мой Радомир, живём, пока можем, и так, как можем. Ты был прав.
Свою рацию подложный герцог Алва, ничтоже сумняшеся, сжёг в камине пару лет назад, облив марочным вином. Мнимая королева — существо изящное и трепетное, она не занимается поджогами и вандализмом. Она свою рацию потихоньку раскрутит по винтику и прикопает в самых разных и непредсказуемых уголках парка и храма. Так, чтобы сама потом не вспомнила, где какой лежит. Через… Екатерина Гиацинтова задумчиво потеребила браслет, прикидывая сроки. Да, через год, не раньше, сначала связаться с Ротгером, Ойгеном, Еленой, заручиться их окончательным согласием на саботаж…
— И Институт может валить в Закат, — разъярённо прошипела Её Величество, вытягиваясь на кровати рядом с Алвой.
— Да, дорогая, — сонно пробормотал под подушкой Алва. — Я забыл сказать, Валентин согласен, — и снова захрапел.
— Ах ты! Тварь закатная! — королева ткнула его кулачком в бок и отобрала подушку. Значит, Валентин всё-таки с ними. Хорошо… Победителем Институт не станет… Хотя победителей в этой войне и не будет.
