Taste of Mint and Moonbeams / Вкус мяты и лунных лучей

      Даичи был не совсем уверен в том, как это произошло.       Он, Суга и Асахи завалились в свой маленький уголок крошечной комнаты, в которую втиснулась вся волейбольная команда, на время проведения тренировочного лагеря. Асахи расположился ближе к остальной части комнаты, между самим Даичи и маленьким первогодкой, который являлся многообещающим либеро. Сам Даичи спиной повернулся к своим, более высоким, товарищам, а лицом был обращён к Сугаваре, дабы спокойно разговаривать с другом даже спустя долгое время после выключения света, когда все остальные уже погрузились в изнурённый сон.       Даичи тоже очень сильно вымотался. Всё его тело болит, но он чувствует себя довольным своим тренировочным прогрессом. Он знает что в будущем году, после того как уйдут третьегодки, он станет капитаном, поэтому сейчас он берёт на себя большие нагрузки, чтобы стать достаточно крепким: телом, разумом, и техникой.       Савамура уже более чем готов провалиться в сон и, возможно, именно поэтому не замечает, когда разговор утихает и внезапно Сугавара наполовину оказывается на футоне Даичи, прижимаясь к Савамуре губами. Тогда Даичи окончательно проснулся. Его губы потрескались и он остро ощущает как шершавая поверхность его губ цепляется за нежные губы Сугавары. Они не отрываются друг от друга, на мгновение, два, и затем Сугавара отстраняется, отступая из личного пространства Даичи, но оставляя после себя слабый запах своего тела после душа, зубной пасты и затянувшееся ощущение поцелуя.       -Это было… хорошо? — спрашивает Суга.       Голос Сугавары дрожит, ему не хватает той тихой уверенности, которой сероволосый парень всегда обладает. Единственное окно в комнате находится за спиной Суги, отбрасывая тени на его лицо, но Даичи не нужно было видеть выражение лица Коуши, чтобы почувствовать его неуверенность.       Даичи не ожидал поцелуя, но он бы солгал если бы сказал, что никогда не думал об этом. Потому что семена этого момента были посеяны в их первую встречу и прорастали с каждым касанием и взглядами, с каждым разом, когда Даичи не нужно было объяснять что-либо Суге, и оставалось только думать, что «ох, этот мальчик меня понимает». Даичи уже знал о том, как обстоят дела, когда ему приходилось слышать как Танака и Нишиноя восторженно говорили о Шимидзу, и он ловил себя на том, что думает совсем о другом человеке.       Губы Сугавары были мягкими и такими тёплыми, а лунный свет, падающий на его спину, создаёт то, что Даичи описал бы только как сияние.       -Да, -его голос ломается, — хорошо.       Они пристально смотрели друг на друга. Ровное дыхание их товарищей по команде нарушало тишину ночи. Глаза Даичи, устремленные на Сугу, слишком яркие и чересчур карие, чтобы их можно было назвать зелеными. Их переполняют тысячи слов, сотни вопросов, но Суга озвучивает только один:       — Хочешь сделать это снова?       На этот раз Даичи-тот кто преодолевает пространство между ними, склоняясь над своим стройным больше-чем-другом. Савамура прижимает их друг к другу. Их тела, лицо к лицу. Он вдавливет Сугавару глубже в футон.       И затем, соединяет их губы в поцелуе.