Спасибо...

      Четыре всегда считалось числом смерти. Но она никогда не поддавалась этим предрассудкам и продолжала идти из года в год, думая об одном каратэ. Друзей она тоже любила и всячески поддерживала, но соревнования, тренировки и снова соревнования — это вся ее жизнь. Так она всегда считала, пока однажды в дождливый день четвертого апреля их пути не пересеклись.       В тот день она забыла свой зонт дома и шла под ливнем, прикрываясь лишь школьной сумкой. И тут появился он. Возник из ниоткуда и медленно шел ей навстречу. Он был одет в странную черную одежду и имел не менее странный цвет волос — рыжий.       «Какой, интересно, повод для такого маскарада?» — мимолетно подумала она, проводив его взглядом.       Но неожиданно парень остановился и обернулся. Их взгляды встретились, и она невольно застыла. Так они и простояли, глядя друг на друга и не замечая холода от быстрых капель дождя.       После она ничего не помнила. Не помнила, как дошла домой. Не помнила, как легла спать. Все было в дымке непроглядного тумана.       В следующую ночь незнакомец влез к ней через окно, чем знатно перепугал ее. Но в их недолгом спарринге она оказалась проигравшей. На это он лишь неуклюже улыбнулся.       — Не думал, что человек может драться со мной на равных.       С этого дня все переменилось. Он то приходил, то пропадал. Он ничего не говорил о себе, но все это не заботило ее, потому что он уже успел поделить ее жизнь на до и после. Все, кроме него, понемногу стало уходить на второй план, теряясь в серых декорациях повседневности.       В последнюю их встречу он вел себя странно. Яркие огоньки в его карих глазах потухли, а улыбка была настолько фальшивой, что даже если бы она была влюблена в него по уши, то не поверила бы в ее искренность. В тот день он позволил себе не просто касание рук и губ, а нечто большее. Тепло его тела отдавало холодом и едва ощущалось, но сегодня даже здесь что-то переменилось. Она не могла понять этого, но решила не спрашивать, предавшись тому запретному плоду, который ей прежде никогда не приходило в голову сорвать.       Проснувшись утром, она не обнаружила никого в комнате, лишь небольшой аккуратный лист бумаги на прикроватной тумбочке. Прочитав его, она замерла. Слезы лились ручьями из глаз и обжигали кожу своим неестественным холодом, но она больше ничего не могла сделать: ни взвыть, ни закричать, ни утереть лицо, ни уткнуться в подушку. В этот момент в ней что-то треснуло, разбилось, умерло, и она стала ощущать себя неподвижной куклой, неспособной больше самостоятельно двигаться, жить, дышать. Что-то умерло в ней в тот день, четвертого апреля, через год после их первой встречи.       Она не помнила, как вновь окунулась в каратэ с головой. Не вспоминала лица друзей, которые все понимали, но не решались поговорить с ней об этом. Она просто продолжала идти по этой жизни, стараясь забыть.       Через год она вновь шла по этой улице, где когда-то навстречу ей шел человек в странной одежде. Она остановилась в том месте, где и начался отсчет конца для них обоих, и вновь развернула ту последнюю ниточку, что осталось у нее после него, напоминало о том, что все это действительно с ней произошло.       Почерк у него был небрежным, но даже в штрихах и линиях чувствовались искренняя любовь и скорбь, которые переполняли его в тот момент.       

«Дорогая Тацке, Спасибо за те дни, что мне довелось провести с тобой. Спасибо, что ждала меня и не задавала вопросов. Я не могу выразить все те чувства, что кипят во мне, когда я думаю о тебе, когда я вижу тебя. Хотел бы я быть с тобой еще дольше, но это конец. Прости, но когда ты прочтешь это письмо, я буду уже мертв. Прости и прощай. Ичиго»

      Она не верила в суеверия, связанные с цифрой четыре, пока злосчастное число не убило ту дорогую часть души, что была у нее.