propter vitae

— И так, — мужчины в круглых очках с тонкой оправой, перелистнул страницу в ежедневнике и направил свой взгляд на парня, — Сокджин-щи, не беспокойтесь, это всего лишь маленькая формальность. Ее проходит каждый на этом этапе. Вы помните, какое сегодня число? — 11 апреля. — Хорошо, а как вы себя чувствуете? Есть какие-то тревожащие вас ощущения? — Голова болит, — вымученно улыбнувшись, ответили ему, — Знаете, такая звенящая боль. Наверное, вам обычно на такие мелочи не жалуются, оказавшись здесь, мало кто думает о боли в голове. Светлая комната практически пустовала. Из мебели в ней были только два кофейных кресла, стеклянный столик и несколько стеллажей заставленных фотографиями и аккуратно сложенными бумагами. Стены пустовали, не было никаких замысловатых картин или напутствующих фраз, которые обычно представляешь думая о таких местах. Может быть тут подошло, что-то типо «Ad cogitandum et agendum homo natus.» или «Aetate fruere, mobili cursu fugit.». Наверняка, когда-то тут сидел уже кто-то, кто мог сказать нечто подобное мужчине напротив. — На самом деле сейчас важны все ваши чувства, вопреки их серьезности. У каждого кто сидел тут, своя история. Вы знали, что сюда попадают представители, лишь особенных случаев, —слегка наклонившись вперед, он дружелюбно улыбаясь произнес, — Вы один из таких. —Я? — Сокджину было смешно слышать, что он может быть в числе тех, чье существование могло хоть как-то называться особенным, — Вы что-то явно путаете. Моя история одна из примитивнейших, я простой архитектор. Снимаю квартиру, работаю, засиживаюсь допоздна. — Этим она и особенна, ваша жизнь выделилась из гущи серой массы, — мужчина разводил руками, обхватывая пространство всей комнаты, а закончив фразу оперся на одну из рук, аккуратно касаясь пальцами своих губ, — Знаете, мы подошли к самому главному. Расскажите мне, как прошел весь ваш сегодняшний день. Находясь сейчас здесь, со мной, что вы можете мне о нем сказать? Сегодняшний день. Сокджину казалось, что это уже было так давно. Как будто, этот день закончился недели назад, а теперь неожиданно просят вспомнить каждую деталь столь далекого момента. Как же правильно начать, что считается важным из того что было сегодня. Подтянув ноги и обняв руками себя, Джин закрыл глаза, пытаясь найти первый кусочек картинки, то что он увидел сегодняшним утром, первый раз открыв глаза. — Сокджин-щи? — Сейчас, когда я думаю об этом, — не открывая глаз, начал Джин, — Мне кажется, это был идеальный день. Когда утром я открыл глаза, я чувствовал тепло, я был в его объятьях. Вчера вечером, придя домой мне было лень закрывать окна шторами, так что утром солнечные лучи аккуратно падали на его лицо. Один, тонкой линией обрамлял его острые скулы. Ведя по нему пальцем я перешел на следующий луч, гладящий его шею и грудь. От прикосновения моими вечно холодными пальцами, он проснулся. Сказал мне своим хриплым голосом « доброе утро». Затем я приготовил замечательный завтрак. Сегодня вторник, а значит, на работу нужно было лишь мне, но мы всегда вставали вместе, ради совместного завтрака. Я приготовил рис с омлетом, все получилось просто идеально. Мы говорили о будущих выходных, планировали съездить в Ильсан, к его родителям. Он рассказывал, куда мы там сходим, говорил о каком-то ресторане, где он раньше бывал с друзьями. Перед уходом, он поцеловал меня. Сказал, чтобы я не задерживался сегодня, что вечером меня ждет сюрприз. Я обещал ему, сказал, что и на секунду не задержусь. Как думаете, все было идеально, чтобы привести меня сюда? — Человеческий жертвы, это то, что бог не может предугадать. Люди всегда думают, что могут изменить свою судьбу, обыграв систему своих действий, поступив не свойственно себе. Но они не понимают, что все это уже предсказано. Лишь секундный инстинкт и выбор который был сделан человеком самостоятельно, будет переменной для его судьбы, — мужчина, внимательно следил за тем, слушает ли его Джин. Иногда, он что-то помечал в своем ежедневнике, ставил галочки или что-то вычеркивал, но чаще лишь с понимаем смотрел на Сокджина, — Я думаю, что этот день, просто должен был стать значимым, поэтому и был столь идеально спланирован для вас. Что же было дальше? — Я был на работе, — продолжил Джин. Головная боль все сильнее стучала в висках и никак не хотела прекращаться, а в комплекте к этому начали неметь пальцы рук.— Мы заключали контракт, планировали осуществить проект, над которым работали последние несколько месяцев. Мои коллеги звали меня на банкет, маленький праздник среди тех, кто участвовал в создание. Но я помнил, что дал обещание. Я вышел из здания ровно в пять. На улице играла музыка, был какой-то праздник. Вокруг бегали дети. Я шел к машине, боялся встать в пробку в центре. Выезжая на главную магистраль, у меня зазвонил телефон. Он обычно всегда звонил в это время, хотел узнать задержусь ли я сегодня или что приготовить на ужин. Он улыбался. Я слышал это, слышал его улыбку. Слышал, как он ухмыляется и на его щеках появляются милые ямочки. Он хвастался, тем что купил бутылку дорогого вина, а я пробубнил о том, что мы оба не умеем пить и это было лишним. Остановившись на светофоре, я смог взять телефон в руку, почему-то мне показалось тогда важным держать его в руках. Казалось, что вот так, через телефон мы словно держимся за руки. В этот момент он сказал мне « Знаешь, Сокджин~и, тебе невероятно повезло со мной. Я один такой на миллион» и засмеялся. Мне и правда повезло с ним, такого больше нигде не было. Мы могли гулять ночами поедая фаст фуд и обсуждать творцов эпохи возрождения. Он ничего не понимал в моих зданиях, но всегда хотел найти ту идею за которую я ухватился конструируя его. А я никогда не разбирался в его издательском деле, но он всегда просил сказать мое мнение о новой рецензии. Наверное, тогда, на светофоре, это был последний раз когда мы сказали, что любим друг друга. Он снова улыбался и его глаза превратились в маленькие щелки. Никто так не говорил « Я люблю тебя», как он, в его «люблю» я чувствовал утреннее тепло. То, что испытал сегодня и испытывал каждое утро до этого. Он сказал «Я люблю тебя, Сокджини-Джин~и», а я ответил что никогда не перестану смущаться из-за этого прозвища. Светофор загорелся зеленым, и мне нужно было поворачивать. Я начал выезжать вперед, но там шли дети. Это был второй класс, они шли с того праздника около моего офиса. У них были шарики, они громко пели, что-то вместе с учителями, переходя дорогу к автобусу. — Вы помните, что сделали дальше, Сокджин-щи? — Знаете, у вас так холодно, рук совсем не чувствую. — Сокджин-щи? — Дальше? — руки совсем переставали слушаться, из последних сил сложив их замком Джин приложил их к щеке и лента воспоминаний пролетела перед глазами. Как когда-то он держал вечно теплую, большую ладонь с чуть шершавыми подушечками. Она всегда мягко поглаживала тыльную сторону ладони. На лице непроизвольно появилась улыбка, эти воспоминания были, как теплое утро. Все, что было связано с ним, напоминало теплое утро. Его улыбка, громкий смех, объятия, поцелуи.— Дальше я умер. — Вы помните из-за чего вы умерли, Сокджин-щи? — мужчина в тонких очках, вновь наклонился ближе к Джину и будто вторя ему сложил ладони замком. — Я увидел грузовик, он летел на детей, а я не стал отъезжать. Там же были дети, — улыбка так и не сходила с лица Джина. Он не жалел о том, что сделал, так нужно было поступить.— Все было идеально, чтобы я не опоздал, наверное, я должен был там быть. — Ким Сок Джин, вы родились 4 декабря 1992 года, вам 27 лет, — мужчина читал как будто заученный текст из своего ежедневника, — Вы можете подтвердить, что ваше решение было осознанным, и это не был несчастный случай? — Могу. _____________________________________________________________________________ «Сегодня, во второй половине дня, на центральном перекрестке произошло ДТП. Водитель грузовика уснул за рулем и на большой скорости врезался в легковой автомобиль, за рулем которого был молодой человек 20 лет. Водитель авто погиб на месте, водитель грузовика находится в больнице с легкими травмами»