***
Под вечер я почувствовал, что просто обязан подняться и поговорить с тобой. Чего мне не занимать, так это тревожности перед серьезными разговорами. Боже, Питер, у тебя у самого есть дочь, в конце концов, ты Человек-Паук, а боишься поговорить с девчонкой? Я ходил от кухни до дивана в гостиной и обратно, пытаясь сгенерировать слова, но ничего толкового в голову не лезло. Тогда я просто поднялся по лестнице и подошел к двери в твою комнату. Была еле слышна песня Дэвида Боуи - London, Bye, Ta-Ta, а, подсмотрев за тобой, я увидел, как ты в окружении механизмов, деталей и экранов что-то собирала, шепотом подпевая. Иногда ты так напоминала мне твоего отца, что я позволял себе тебя ненавидеть. Ты почти его не знала, но и без того понимала, как на него похожа, когда улыбаешься, смеешься, работаешь или говоришь что-то умное, что дано понять не каждому. Я хотел подарить тебе обычное детство: без супергероев, без спасения мира от зла, избавить от принятия взрослых решений и от Интернета, пожалуй, но ты растешь слишком быстро. Я легонько постучал в дверь и зашел. Ты ничего не ответила, поэтому я прошел в комнату и сел на край кровати рядом с твоим столом. — Питер, вот скажи мне, почему ты постоянно здесь? — я рад, что больше не Паркер для тебя, значит, ты чувствуешь вину за излишнюю резкость со мной. Но ты так и не одарила меня взглядом, что слегка насторожило. — Где? — В моем доме, рядом со мной. У тебя же есть дочь, тетя Джей, а ты тут, — саркастический вздох. — Готовишь для меня и для мамы. Серьезно, Питер? Кулинария? — А что, пирог почти не подгорел, — я вспоминаю дымку на кухне и твои грустные глаза, как только ты вошла. — Только вот снизу чуть-чуть и сверху слегка. А, и в середине не пропекся, а так он даже ничего, я делаю успехи. Ты посмеялась. — Боюсь представить, что было до этого, — обожаю, когда ты смеешься. — Надеюсь, что дома ты не готовишь. — Нет, ЭмДжей не пускает на кухню. Странно, не правда ли? — на самом деле, для меня непостижимо только лишь искусство духовки, но тебе об этом знать необязательно. — Действительно, странно. Ты закрутила последний шуруп, развернулась на стульчике и, наконец, посмотрела мне в глаза. Если меня будут пытать, никто не поверит, что еще секунду назад ты смеялась от моей нелепой готовки. Настолько ты стала серьезна. Свою бесконечную внутреннюю пустоту я всегда скрывал за призмой юмора, но ты всегда видела меня насквозь, знала, что я испытываю на самом деле. Я старею и стал жутко сентиментальным, закрылся в себе, ты замечала. Морган видит всё. Как и твой отец. Неужели я настолько предсказуем для Старков? В твоих глазах было написано, как тебе жалко меня, как тебе надоело, что в тебе видят Тони, как ты устала быть для всех утешением. Я очень хотел помочь тебе, но стал таким же, как и все, что видят тебя, как лекарство. Я пытался быть другим, но ты не представляешь, как это тяжело. И надо бы сказать тебе, но мы никогда не говорим об этом. — Питер, расскажи мне об отце, — меня будто бы облили холодной водой. — Прости. Забудь. Для тебя, наверное, это еще тяжелее, чем для меня… — Если ты хочешь… — я взял твою руку в свою ладонь. — В школе домашку задали: рассказать о семье. Кем работают, на кого учились и все в таком духе, — ты вздохнула. — Как будто работа определяет человека. Мне захотелось обнять тебя прямо сейчас, я боролся с этим желанием. — А знаешь что самое обидное? После урока учительница оставила меня и сказала, что я могу не готовить рассказ, если не хочу. Я, вроде как не сирота, так ведь, дядя Питер? Вдруг остановилось время, и весь мир сконцентрировался на твоих глазах. Как мальчишка, я не смог сказать тебе ничего, не мог подобрать нужных слов, поэтому просто обнял тебя. — Малыш, у тебя есть семья. Твоя мама, я, Мстители. Мы все тебя очень любим, — я поднял одеяло, уложил тебя спать и лег рядом с тобой. — Тони Старк был самым лучшим человеком, которого я когда-либо знал. Я рассказал тебе все, что помнил, все, что когда-то пережил, не утаивая ничего. Ты заснула под мой рассказ, уткнувшись носиком мне в плечо. Я встал, поправил одеяло, чтобы ты не замерзла, и выключил свет. — Люблю тебя три тысячи раз, братик, — ты бормочешь во сне, Морган. Около твоей двери я осознал, что в тот вечер мне в первый раз стало по-настоящему легче. Я больше не прятал и не закапывал тоску глубоко в себя. Хоть солнце и потухло синем пламенем в груди Тони Старка, я смог найти новый источник жизни. Морган. Ты вовсе не живое неприятное напоминание, не тяжелый груз. Ты наш огонек. Ты новое солнце.Часть 1
4 июля 2019 г. в 19:41
Куда пропало солнце? Вопрос, оставшийся без ответа, потому что мы и так знаем, просто боимся произнести вслух, боимся услышать, ведь пока кто-то не скажет, мы не поверим. Будем надеяться. Продолжать верить в собственные иллюзии и уходить от темы.
В космосе тихо и очень душно. Даже мучительно жарко. Все семь лет, что прошли с момента, как солнце просто потухло, скрылось, исчезло для всех нас, я парализован ощущением ненужной свободы. Меня выкинули в космос, как мусор. Я либо прочитанная газета соседа по даче, либо откусанное яблоко с червяком. Меня выкинули из машины на дороге посреди леса и, как назло, ни одной попутки.
Свет, который солнце дарило нам, ушёл, а оно само превратилось в огромную холодную звезду. Мы продолжаем смотреть на неё и надеяться, что вот сейчас, ещё чуть-чуть, и оно снова оживёт и одарит нас, но этого не происходит. Есть лишь тьма и медленная душная смерть.
Я давно не маленький мальчик-подросток, мне никогда не удавалось им побыть и прочувствовать эту обычную жизнь в полной мере. А сейчас у меня уже есть жена, ребенок, дом. Большая сила, однажды пришедшая ко мне, перешла к моей дочери Мэй вместе с большой ответственностью. Казалось бы, я взрослый человек, способный смириться с бесконечными утратами, ставшими неотъемлемой частью моей жизни. Но я становлюсь чертовски слабым, когда вспоминаю его.
Солнце было моей путеводной звездой. Он направлял меня, учил и воспитывал. Стал мне настоящим отцом. А мне все кажется, что я что-то недосказал, не сделал. Не обнял его так, как нужно. Я что-то упустил.
И чересчур паршиво на душе. Сначала это были слезы, самая обычная боль и отсутствие мыслей. Мне было нечего сказать Мстителям, тёте Мэй, но хуже всего мне было, когда я стоял и просто смотрел в глаза темно-шоколадного оттенка. Она ждала, что я произнесу что-то, хотя бы глупое прости, которое совсем не к месту. Я чувствовал вину за то, что наше с ней солнце потухло, а она хотела, чтобы эта была ложь или чья-то злая шутка.
А сейчас все по-другому. Я отчетливо осознал, что чувствовал. Тоска, словно маленький паук, ползёт за мной со времен похорон. Мне не хватает мистера Старка. Я повторял это более ста тысяч раз, признавал, но эти чувства не отпускают, как тяжёлый камень между лёгких. Пора бы перестать разговаривать с самим собой.
Пока я, в очередной раз, прибывал в океане собственных мыслей и чувств, я не заметил, как из духовки просочилось облако густого дыма, а ты вошла в дом, откинув рюкзак в сторону. Моей внутренней тревоги нет конца, когда я замечаю грусть на твоем лице. Я надеваю перчатку и легким движением руки вытаскиваю горячий пирог из печи, а затем быстро перекладываю его на большую тарелку. Ты непроизвольно корчишь нос от запаха гари, пока убираешь волосы в хвост.
— Привет, Морган, как в школе? — мой голос звучал до нелепости глупо и даже слегка дёшево, ты сразу это подметила острым взглядом в мою сторону.
— Никак, Паркер, — ты подошла к холодильнику и достала пакет с апельсиновым соком, а затем с шумом закрыла дверцу.
— Эм… Паркер? С каких это пор я для тебя Паркер?
— С тех пор, как появился на свет, — ты рывком открываешь дверцу холодильника, чтобы вернуть сок на место, и сразу же, с тем же шумом, захлопываешь её.
— Что-то случилось? — я тут же пожалел, что спросил, потому что за вопросом последовал тяжелый вздох.
— Я просто устала. Пойду в свою комнату.
Ты развернулась и отдалилась так быстро, что я не успел согласиться с тобой. Я посмотрел на твой наверняка тяжелый рюкзак, на «удачный» пирог и на твою сгорбленную фигуру, поднимающуюся по лестнице. Я прекрасно понимал, что ты хочешь лишь поскорее упасть на кровать и заснуть, но все же окликнул тебя:
— Твоя мама на работе до завтрашнего утра, с тобой сижу я. Может, мы вечером закажем еды и посмотрим какой-нибудь фильм?
На последней ступени ты остановилась и сделала пару шагов назад, чтобы посмотреть мне в глаза и оценить мою реакцию.
— Прости, Паркер, у меня много домашки…, — ты почти сделала рывок, чтобы взбежать наверх, но остановилась, чтобы продолжить. — И да, прекращай себя так вести. Ты мне не брат и не отец.
Мне не было неприятно от сказанных тобой слов, меня уколола твоя радостная ухмылка после. Как будто ты всю жизнь готовилась, чтобы наконец сказать мне это. Я всегда думал, что понимаю тебя как никто другой, потому что еще недавно был таким же. Я думал, что я давно стал частью тебя, потому что ты в моей голове с нашего первого знакомства. С возрастом я сильно зациклился на самом себе и своей боли, что перестал замечать твою.
Я хотел заменить тебе всех: и отца, и брата, и сестер. Быть лучше, чем Тони, как он и хотел, а ты, кажется, меня ненавидишь. Каждая мысль о Старке приводит к воспоминаниям о последнем объятии, не лживом или случайном, как однажды в машине после битвы с Капитаном, а о настоящем, таком, что я наконец понял, что Тони Старк стал для меня истинным отцом. Он воспитал во мне героя и без крутого костюма, научил принимать правильные решения, даже свозил в космос, хоть и не совсем со своего согласия. Старк сделал меня Мстителем. И, как бы это не звучало, отдал свою жизнь за меня. А я что? Испортил ужин и даже не в состоянии нормально поговорить с его дочерью. Питер Паркер, прекращай себя так вести.