Божество для отчаянных

Saints Row, Agents of Mayhem (кроссовер)
Слэш
NC-17
Завершён
22
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
7 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде
Награды от читателей:
22 Нравится 2 Отзывы 3 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста

«Согрешить — дело человеческое, отчаяться же — сатанинское и губительное; и сам Диавол отчаянием низвергнут в погибель, ибо не захотел покаяться.» Н. С.

      Когда некогда жёлтые, зелёные, красные улицы покрываются фиолетовым становится проще дышать. Будто лёгкой рукой художника наносится мазок и вскоре картина будет завершена. Картина станет более живой и настоящей. Быть со Святыми «почётно», быть «святым» — значит быть свободным. Боссу всегда не вовремя вспоминается значение их «цвета». Знания и смирение. Религиозная страсть. Всё это похоже на правду. Быть «святым» — значит преклонить колени, в каком-то смысле. Об этом не говорят открыто, но это правда. Свобода и рабство буквально сплетаются, будто две змеи и каждый из тех, кто становится частью их семьи, должен сам это понять. Быть свободным от общества и установок. Быть готовым упасть на колени и отдать себя всего. И ты должен узнать это и принять, иначе ничем не отличаешься от грешников и предателей.       В «Святых» много религиозных. Не только обычных людей, но и фанатиков. Думать об этом трезво никогда не получается. Иногда фанатики молятся Богу, иногда фанатики молятся ему. Быть «главным» сложно и не всегда приятно, это не только возможность контролировать других — это риски и ответственность за чужие жизни. Он справляется с этим. Иногда он становится «Богом» заблудших и отвечает на молитвы, он куда милосерднее того парня.       Быть Богом приходится для самых отчаянных, верующих в спасение и силу Святых, верующих, что их город на земле может стать раем, если «Бог» подчинит его себе. Иногда за этим наблюдать забавно, иногда жутко, но всегда интересно. Иногда приходится быть Богом для тех, кто готов поддаться греху отчаянья. Иногда, даже если самому хочется опустить руки. Вместо этого поднимаешь руку и кладёшь на чужое плечо.       — Я не справляюсь.       Джонни считают его правой рукой и равным. Считают, что они стоят на одной ступени, возвышаясь над всеми. Что Джонни смог бы сам быть их Богом, но, почему-то, не пожелал. А Джонни сам жаждет упасть на колени для покаяния, сложив молитвенно ладони и просить прощения за его грехи, молить его, такого же смертного о будущем, которое видит в своих мечтах. И смотрит Джонни на него иногда как на друга, иногда как на брата, но иногда в глазах возникают грешные огоньки, в которых и похоть, и обожание, с которым не смотрят даже на любовников.       — Я не справляюсь…       Джонни повторяет и смотрит на него и это ощущается всей кожей, даже если не видно его глаз, потому что очки с прозрачным фиолетовым стеклом он уже пару месяцев как сменил на зеркальные. Босс переводит взгляд на друга и хмурится, пытается распознать насколько Джонни готов сломаться в этот раз, как далеко зайти сегодня. И кивает. И сразу из позы Босса исчезает лёгкость, он стоит словно монолит, будто скала и в голосе его появляются жёсткие нотки, которые не каждый может услышать и рассказать об этом потом. Босс не собирается церемониться, ему не нужны песнопения, чтобы протянуть свою руку «помощи», ведь Джонни уже сам пришёл в его храм.       — Закрой глаза.       В голосе мужчины ни капли растерянности или мягкости. Только жестокий приказ, наполненный скрытой угрозой в случае непослушания. Джонни выполняет приказ молча и показывает это лишь слабым кивком. Босс подходит ближе, идёт мимо к комоду, замечая, как Гэт вздрагивает, когда осознаёт, как близко к нему прошёл мужчина только что. Это льстит, иногда чрезмерно.       — Стой смирно.       Босс копошится в комоде и, достав всё нужное, вновь подходит к… Нет, не другу. Сейчас они не друзья, сейчас Джонни заблудшая душа и он направит его на путь истинный, потому что это то, чего хочет Джонни от него. И как бы не тошнило, от этого, но Джонни толкнул его на эту дорожку, и отплатить теперь его долг. Вести Джонни вперёд и удерживать на плаву, чтобы тот не утонул в отчаяние и чувстве вины. Хотя, вообще-то, винить он должен не себя, а его, но вместо этого покорно чуть наклоняет голову, ощутив, что Босс стоит совсем рядом.       Разрешения спрашивать не нужно, да и церемониться тоже. Джонни был согласен на всё, когда шёл сюда, чтобы признаться в своей слабости. Босс осторожно берёт очки за перемычку двумя пальцами и стаскивает их с чужого носа. Гэт послушно держит глаза закрытыми и мужчина удовлетворённо кивает, убирая их подальше, а затем вновь возвращается, чтобы внимательнее изучить чужое лицо. Чужие ресницы подрагивают, и Босс видит, как нервно Джонни дышит, видит, как тот сдерживает желание облизать сухие губы и сделать хоть что-то. Мужчина касается указательным пальцем чужого века и чуть-чуть надавливает, тут же слыша тихий выдох и усмехаясь, иногда Гэт не может сдержать такую малость, а ведь они даже не начинали его искупление. Пальцем он ведёт ниже, касается переносицы, ведёт дальше чуть медленнее, огладив крылья носа, которые трепещут и из-за нервов Гэта и дыхание у того сбитое и загнанное, не знай Босс брюнета чуть лучше — решил бы, что тот напуган. Хотя, может быть, чего-то о нём он не знает. Пальцем касается губ, сухих и потрескавшихся. Стоит лишь чуть-чуть надавить и губы покорно размыкаются, и подушечки пальца касается мягкий, гладкий и юркий язык. Сегодня, возможно, границы выходят немного на новый уровень, но не похоже, что Джонни против.       Босс убирает пальцы, медленно и спокойно, как будто ведёт светскую беседу за чашкой чая. С тем же спокойствием он удобнее перехватывает шёлковую ленту, которую взял из комода и прикладывает к чужим глазами, обходит Джонни сзади и плотно завязывает ту, следя, чтобы узел не цеплял волосы. Мужчина в его руках даже не шевелится, стоит истуканом и дышит, будто пробежал марафон и ждёт в томительном, болезненном предвкушении.       Узел не слишком тугой и в случае чего Джонни легко избавится от повязки. К тому же, не стоит забывать про дурную привычку того носить с собой ножи и даже забывать о них будучи дома. Хорошо хоть он хранит их в ножнах. Вспомнив о ножах мужчина проводит по чужим бёдрам, но чужие карманы пусты, а Джонни громко, даже слишком сглатывает. Босс улыбается, потому что в этот раз тот подготовился и, судя по всему, хотел этой встречи какое-то время именно в такой атмосфере. Не за бутылочкой пива, а с повязкой на глазах и томительным ожиданием.       Босс больше не тянет. В конце концов, сегодня Джонни удивительно послушен, покорен настолько, что даже не верится, обычно он пытается взбрыкнуть, а затем стыдливо кусает губы и просит простить за это не словами, но наклоном головы и тихим скулежом, тот звук, который слышал, похоже, только Босс.       — Руки за спину.       Простой приказ, который тут же исполняется и даже дыхание у мужчины немного выравнивается. Босс достаёт из мешка джутовую верёвку и первым делом проверяет на целостность, перекатывает в руках и удовлетворённо хмыкает, замечая, как сразу же подбирается Гэт, чуть-чуть переступив ногами, пытаясь остаться незамеченным, но попавшись, как ребёнок за кражей сладкого. Перехватив верёвку удобнее, мужчина проводит ей по чужой шее, давая ощутить текстуру и тяжесть той.       Иногда Боссу хочется растянуть этот день, когда Джонни особенно нервный и нетерпеливый, иногда он торопится закончить всё, когда Гэт сам не понимает, чего хочет, это не доведёт до добра, но одежду Джонни всегда снимает сам. Но сегодня тот сама покорность, весь трепещет, ожидая его руки, словно живительной влаги в пустыне и Босс решает позволить себе вольность. Когда ловкие пальцы касаются первой пуговицы и расстёгивают её, Гэт даже не сдерживает громкого выдоха и дрожи. На второй пуговице он берёт себя в руки и сдерживается вплоть на последней, на ней он тихо скулит, а после стонет, когда тонкие пальцы без стыдно касаются плеч и стягивают рубашку, обнажая кипящую кожу.       Прохладный воздух помещения тут же касается разгорячённой кожи мужчины, и Босс со смешком проводит ладонями по чужой груди, удерживая в левой руке верёвки. Он оглаживает кожу, создавая контраст нежных, чуть мозолистых рук и плотных плетений, не царапающих, но давящих ощутимо.       — Стой смирно.       Вновь повторяет приказ и Гэт, который так и держал руки за спиной, дав лишь рубашке спасть с тела, послушно чуть-чуть кивает, затем замирая. Умасленная верёвка ложится на запястья легко и сегодня всё идёт удивительно просто. Джонни всегда любил драматизировать, строить из себя непокорного, дернуться в последний момент, но в этот раз всё иначе. Он удобнее смещает руки, когда ощущает, что так будет удобнее Боссу, но сам стоит и не дёргается, даже не пытается. Только дышит тяжело, кусает губы и ждёт, когда путы надежно скуют его движения. Плотная верёвка перемещается с запястий выше, к локтям, сковывает руки, а затем ещё выше, заковывая плечи в недвижимое положение. Узлы заканчиваются на талии, и Джонни старается не дышать, но когда последний узел закончен и от него отходят — его дыхание ощутимо сбивается. Без зрения он не ориентируется в пространстве, закованные руки начинают ощущаться чужими, а Босс находится непонятно где в комнате. Джонни готов быть связанным, но не готов остаться один.       — На колени.       Без рук опускаться чертовски сложно. У Джонни это не выходит сделать с какой-то грацией, скорее он грузно падает на колени, сначала чуть поджавшись, пытаясь вообще не упасть лицом в пол. Собственно, в первые разы так и случалось, так что это большой прогресс. Встав на колени, Гэт, наконец-то поднимает голову. Видеть ничего он не может, но выпрямляет спину, старается показать себя и что у него получилось исполнить приказ. Босс кивает сам себе и удобнее садится на кровать.       — Ползи вперёд.       И Джонни ползёт, медленно перемещая ноги, пока не утыкается носом в раскрытую, вытянутую ладонь, призванную его остановить. Двигаться без рук, на коленях тяжело, но у того выходит даже не издавать лишних звуков. В тихой комнате дыхание похоже на удары молотом.       — Хороший мальчик. Чего ты хочешь, Джонни? Ты заслужил награду?       Джонни хочет отдать контроль, позволить себе быть чьим-то, принадлежать и не решать своих проблем, не ощущать своих внутренних демонов. Джонни хочет быть игрушкой в его руках или его оружием, может быть его крестом, что несёт справедливость. Джонни не говорит, чего хочет. Он не говорит ни этого, ни банального «тебя». Просто шепчет, почти безумно…       — Пожалуйста, пожалуйста, пожал…       Босс не хочет слушать глупые мольбы, касается пальцем раскрытых губ, прерывая бессвязный поток из одного слова. Оглаживает щёку ладонью и мягкое касание действует на Гэта будто пощёчина. Его начинает трясти, он старается уткнуться головой в его живот, вновь принять ровную позу, но не выходит ничего. Его ведёт, и Босс касается ногой чужого бедра, этим жестом веля развести ноги. Сначала Джонни замирает, будто сомневаясь, это всегда самая тяжелая часть, но затем слушается и сквозь твёрдую ткань джинс слишком заметно выделяется чужое возбуждение. Босс повторяет вопрос.       — Чего ты хочешь, Джонни?       Сегодня день сюрпризов. Джонни всегда просит освобождение, прощение или разрядку. Сегодня он удивляет его. Могла ли быть такая покорность попыткой получить желаемое? Джонни хочет его коснуться.       — Прошу. Пожалуйста. Дай прикоснуться. Дай.       Гэт как ребёнок, требует почти капризно, потому что на первую просьбу нет реакции, даже вздоха. Это раздражает, но будто ощущая это — брюнет замолкает и просто ждёт, тяжело дышит и кусает нервно губы, почти скулит, будто боится отказа. Подумав немного, Босс кивает сам себе.       — Хорошо. У тебя есть губы. Ими делай что хочешь. Вставать запрещено. Приступай по команде. Босс не знает, чего конкретно Джонни хочет. Как коснуться, что от этого получить. Но снимает рубашку первым делом, а затем, даже не думая, снимает брюки и бельё. Это даже забавно, сидеть абсолютно обнажённым, но не беззащитным, потому что пусть на Джонни есть джинсы — он связан и не видит ничего из-за повязки. Этот контраст пьянит и кружит голову.       — Можно.       Команда краткая и простая. Но Джонни похож на голодного пса. Тут же тянется вперёд, касается губами впалого живота, трётся щекой, будто голодный до ласки. Удивлённо ахает, ощущая обнажённую кожу ног, и кусает губы, понимая, что Босс обнажён полностью. Это ново, зайти так далеко, раздеть даже Джонни до конца они никогда не решались, но у Босса на эту тему комплексов нет абсолютно, Гэт знает это, но ощущать так близко чужую кожу, слышать аромат чужого одеколона и запах тела, кажется, после душа буквально — очень непривычно. Джонни покачивает, будто пьяного, он пытается прижаться ближе. Ему мешает неудобная поза на коленях, чужие ноги, между которыми он втискивается, раздвигая их. В Гэте нет ни капли грации, он похож на бойцовскую псину, весь угловатый, узлами, мускулистый и жёсткий, и движется рвано, опасно и хищно. Не просто тычется уже головой, а пытается прихватить живот губами и зубами и это немного смешно, Гэт, всё-таки, не щенок, и даже не взрослый кабель.       Джонни, вообще-то, мужчинами вообще не интересуется. Да им, кстати говоря, тоже. Но иногда у того буквально через край плещется собственная ненужность и неспособность двигаться вперёд. Иногда он просто не хочет быть живым существом и хочет подчинять. Гомофобией Джонни не отличается, но себя не может даже представить с мужчиной. Поэтому сейчас всё это так странно. Об этих вечерах они никогда не говорят. И впервые это выходит спонтанно, когда тот признаётся в желании отдать контроль, а Босс предлагает попробовать «кое-что особенное». Джонни, кажется, на полном серьёзе считал, что Босс предложит ему дурь. Босс предпочитал наркотик под названием «секс», ну или что-то близкое к нему. Особую интимность момента, возможность раскрыться кому-то на все сто процентов. Ему самому этого не хватало, но даже физическое влечение, без интимности момента, частенько давало ощущение неважности любых проблем.       Босс прикрывает глаза, позволяя чужим зубам царапать кожу, Джонни дышит так резко, будто сейчас разрыдается, в то время как Босс спокоен и дышит размеренно, тихо. Возможно, именно это и бесит Джонни почти до слёз. Замирает Гэт так же резко, как вообще всё, что сегодня происходит…       Слюну Гэт сглатывает тяжело, и Лидер Святых касается пальцем его губ, но вопросов не задаёт. Ждёт. Джонни ёрзает на месте, хочет что-то спросить, но помнит, как Босс не любит не нужных вопросов. Воспринимать его слова всегда следует именно так, как это звучало. Похоже, Джонни вспоминает это… Потому что действительно «делает что хочет».       Босс даже вздрагивает, когда чужие губы касаются внутренней стороны бедра. Джонни смелеет, чуть прикусывает. Затем, реально как псина, высовывает язык и влажно лижет. Босс понимает, что к его животу Гэт интерес потерял и, подумав ложиться, позволяя ногам свисать с кровати, а Джонни — изучать его ртом там, где ему сейчас интересно. Тело реагирует само, с этим ничего не поделаешь. Джонни каждый раз напрягается своих реакций, но Босс не собирается скрывать, что его заводят все эти укусы и облизывания, в конце концов — это ожидаемо, когда чьи-то губы так близко к паху… Джонни это должно напрячь, но не напрягает. Он дышит несколько секунд тяжело, горячо и влажно прямо на чужой орган, а затем проводит языком по нему, на пробу. Босс тут же вновь принимает полусидящую позицию, опирается руками о кровать и смотрит. Джонни действует неумело, из любопытства интереса и какой-то… Фанатической тяги. Как готовы принести себя в жертву во благо какой-то там высшей цели фанатики, так сейчас и Гэт пробует то, чего даже побаивается, в какой-то степени. Лишь в какой-то, потому что о том, что Босс спит только с мужчинами он знает и никогда по этому поводу не выказывал переживаний.       Стон сдержать не выходит, когда Джонни по неосторожности задевает головку члена зубами, это не приятно, но и не больно, но Святому всегда нравилось чуть грубо, чуть неприятно и этот тихий стон вызывает в Гэте какую-то невообразимую реакцию. Он вздрагивает всем телом, чертовски заметно, а затем с диким, животным голодом накидывается на него с новой силой. И творит что-то невообразимое. У Гэта нет опыта, что искупает жажда и энтузиазм. Он лижет, трётся без смущения, пачкая подбородок и губы в предъякулянте. Смысла скрывать реакции нет, даже давая мужчине свободу, хозяин положения всё равно Святой. Зачем же сдерживать стоны? И с каждым стоном Гэта трясёт сильнее и сам он начинает тихо скулить и хныкать, от того, что ширинка болезненно давит.       Мужчина хмурится и запускает руку в чужие волосы, жёсткие от геля, плотные и чуть влажные от пота. Джонни будто помешанный что-то бормочет, совсем потеряв контроль и мужчина его отстраняет, потянув за волосы. Гэт издает разочарованный вздох и бормочет это бесконечное «пожалуйста», умоляя отпустить, не трогать, не мешать. И это даже смешно, ведь именно его Гэт сосёт, как чёртов леденец.       — Хватит. Чего ты хочешь, Джонни?       — Снять повязку.       Гэт даже не думает над ответом, и Босс кивает, хотя тот этого не увидит. А затем тянется к узлу и стаскивает повязку. Джонни моргает быстро-быстро, пока глаза не привыкают, а затем буквально пялится на тело над собой. Смотрит на алеющие следы на бёдрах, на аккуратный член между бледных стройных ног, текущий и влажный, покрытый его слюной. Смотрит на спокойное лицо, на котором лишь лихорадочный блеск в глазах выдаёт, что что-то не так. Сейчас всё должно закончиться. Босс позволит Гэту кончить в бельё, как и обычно, а затем развяжет, отпустит в душ и, пока сам будет в душе, тот уйдёт, чтобы вечером принести банку пива, пиццу и «Крепкий орешек». Может быть, даже вторую часть. Вместо этого у Джонни темнеет в глазах, и он вспоминает, что пусть его ноги и онемели из-за сидения на коленях, они всё-таки есть. Он поднимается, опираясь плечами о кровать, и тут же наваливается всем весом. Кусает грудь, шею, бормочет что-то несвязное и не реагирует.       — Хватит! Джонни! Я сказал «смирно»!       На Гэта действует крепкий удар в челюсть. Не пощёчина, Босс предпочитает кулаки. Джонни будто приходит в себя после долгого сна и виновато опускает голову, отстраняется и смотрит снизу вверх, вновь вставая на колени. А в глазах жажда, жадность и что-то ещё. Новенькое.       — Какого чёрта?       Босс буквально ширить и Джонни стыдливо опускает голову и молчит. Ему нечего сказать, у него в голове все шестерёнки сегодня сбились, всю ночь ему снилось чёрти, что и как Босса он теряет и не может найти, и как ловит его последние вздохи. У него даже оправдания нет, его личная паранойя — не причина сходить с ума и портить привычные ритуалы. Но Босс всегда отличался милосердием.       — Объяснись.       Мужчина открывает рот и закрывает, шевелит затёкшими плечами, а затем говорит неожиданно уверенно, понимая, чего хочет на самом деле прямо сейчас.       — Хочу стать единым целым. Быть твоим продолжением. Частью тебя.       Это шокирует и поражает, у Джонни выражение лица — жёсткое, глаза почти чёрные и что-то упрямое в изгибе губ… Босс ему слишком потакает. И сейчас тоже хочется. У них обоих, в конце концов, есть только близкие, которые пока не теряли, кучка фанатиков, проблем и они сами.       — Ты точно хочешь, Джонни? Уверен?       На губах у Босса жёсткая усмешка. Она почти унижает, но сейчас её Джонни хочет собрать губами больше всего на свете и кивает. Босс хмурится и качает головой, будто ужасно разочарован, и хотя сердце у Гэта замирает, он понимает, что это не отказ. Терпение кончается у обоих, этот день сводит с ума. И решив прекратить ненужные прелюдии, Босс смотрит прямо в чужие глаза.       — Встань.       Джонни подскакивает в этот раз более ловко. И тут же его ремня касаются чужие руки, пряжка звонко и громко бьётся об пуговку джинс. Гэт сглатывает даже громче, а затем выдыхает, когда наконец-то джинсы падают к полу. Бельё Босс стаскивает с него следом, и член обдаёт холодом, орган тут же касается живота, пачкая. На трусах видно мокрое, огромное пятно и стыд и жар пьянят. Привычным действием он переступает штанины и вновь встаёт на то же место, расставив ноги на ширине плеч и не двигаясь, замер в томительном ожидании. Босс хватает его за верёвки на плечах и ведёт к кровати, расслабляет верёвки на запястьях и локтях так, чтобы можно было лечь, и руки лежали вдоль туловища, пусть и неподвижно. Буквально усаживает, а затем велит лечь. Помогает устроиться.       — Ты сам хотел, Джонни. А теперь слушай внимательно. Ты будешь смотреть. Но не на меня, даже не думай смотреть на моё лицо. Ты будешь смотреть на твой член во мне, прямо туда, где мы с тобой «соединимся», потому что это то, чего ты хотел. Ты понял это? Как только ты отведёшь взгляд — всё прекратится.       Гэт кивает буквально панически тут же переводит взгляд на чужие бёдра и наблюдает, замерев, будто перед хищником, когда мужчина достаёт из-под подушки смазку. Смазывает он себя наскоро, небольшой дискомфорт его не волнует и шоу устраивать откровенно не хочется. Это не тот случай и Джонни не тот человек, с которым это нужно. Но даже так, Гэт неотрывно пялится на его пальцы, на то, как он готовит себя и явно хочет видеть и лицо, но не смеет отвести глаз. Как заворожённый.       Нависает над Джонни он резко и без предупреждения, Гэт всё ещё смотрит вниз, сглатывает и боится оплошать и не зря. Босс берёт его член в ладонь и направляет в себя для удобства, а затем садится. Всё так же резко, не давая придти в себя и выдохнуть. Это наказание за наглость. Это поощрение за доверие.       — Блядь…       Джонни хватает воздух ртом, будто рыба на суше, смотрит и не верит. Дёргает руками, хочет коснуться, но те надёжно закованы. Зрелище убивает его. Вид того, как его член глубоко внутри Босса сводит его с ума.       — Боже…       Сейчас он понимает тех фанатиков, что шепчут о его божественности. Это не похоже на секс с человеком. Это вообще не похоже на секс. Ему дают то, что он просил, но не дают никаких шансов избежать этого, не дают принять это как подобает. Его будто накрывает Великим потопом и всё, что он может — смотреть и слушаться, или же отвести взгляд и потерять это. Джонни кусает губы до крови и Босс не больно шлёпает его по щеке, чтобы перестал. От этого Гэт дёргается, хочется взглянуть вверх, но он сдерживает себя. Святой начинает двигаться, приподнимается и опускается. Сначала медленно, но буквально пара движений и он ускоряется. Он скачет на Джонни как опытный ездок, и у Гэта кружится голова, руки сводит судорогой и хочется пить, из него будто разом выкачали все силы, тело мгновенно обмякает. Джонни смотрит неотрывно, рот приоткрыт и он не осознаёт даже этого, кружится голова, но картина перед ним как никогда чёткая. В глазах появляются фиолетовые всполохи, изо рта вырываются хриплые маты и стоны. Это всё ощущается правильно, будто свыше ему обещали прощение, может быть, будто уже простили за всё дерьмо, но он узнает это когда-нибудь «не в этой, блядь, жизни».       Кончает Гэт резко, неожиданно для самого себя, с громким вскриком, когда Босс впервые к себе прикасается. Стоит увидеть на аккуратном члене длинные, бледные пальцы — оргазм вышибает из Джонни воздух. Он дышит тяжело, не может опомниться и даже не в силах моргнуть, продолжает смотреть туда же, куда был направлен взгляд. Видеть, как его член скрывается в чужом теле невыносимо. Джонни ощущает себя игрушкой для секса, потому что Босс ничего не говорит, никак не реагирует на семя, пачкающее пах и член Джонни, вытекающее из него. Босс ласкает себя, стонет и делает ещё пару фрикций на опавшем члене, а затем доводит себя до конца рукой, пачкая Гэту живот. Гэт вздрагивает, ощутив холодную ладонь на своём лбу, а затем ладонь проводит по лицу и закрывает ему глаза, опускает веки. Он расслабляется и позволяет делать с собой что угодно. Он чувствует, как верёвки исчезают с тела, как его ворочают, приподнимают. Ему совестно, потому что Босс этого не хотел, он просто не был против.       — Как насчёт пепперони с двойным сыром и тёмного нефильтрованного?       Джонни даже подскакивает на месте и тут же ему прямо на колени прилетают влажные салфетки. И стоит перед ним уже не божество, а его лучший друг и почти брат. И смотрит чуть игриво, но с ноткой печали в глазах, будто ничего и не было. Будто всё шло как обычно. И отпускает. И себя Гэт ощущает «Джонни Гэтом», а не голодным безумцем, готовым на всё ради кусочка плоти господней. И пепперони, если честно, звучит куда аппетитнее.       — Сначала в душ, чёрт побери. По мне каток будто прошёлся.       Босс смеётся и швыряет в него банкой с пивом, спасибо мини-холодильнику в комнате, Босс любит, чтобы в его пространстве было всё, что ему нужно.       — Ну и мудак же ты. Я первый иду, а ты закажи пиццу. Двойной сыр!       Мужчина скрывается в ванной комнате, а Гэт прикрывает глаза и падает снова на кровать. Прежде чем потянуться к телефону он трёт лицо ладонями и думает, что это было похоже на помешательство. Скорее всего, так Люцифер и поманил за собой всех… И их фанатики немного ошибаются. Впрочем, не важно. Фиолетовый не вызывает в нём странного трепета, нет, ни капли. И он вовсе не нуждался в спасении. Потому что пепперони с двойным сыром исцелит любое отчаяние, а значит, Джонни не нужно избавление от грехов.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.