Секрет магистра

Насколько бы ни были великими, ужасными и могущественными магистры некоторых орденов, есть дни, когда даже просто высунуться на улицу значит быть припёртым к стенке в ближайшей подворотне. Лойсо лежал под лёгким шелковистыми одеялом, свернувшись калачиком. Живот крутило, вся скаба была пропитана смазкой. Будь в доме какой-нибудь альфа… Магистр изнывал от желаний, которые сам же старался поскорее отгонять, так как совсем не принимал даже возможности того, что он может быть охмурён каким-нибудь парнем. Ему было стыдно перед собой за то, как сильно он хотел почувствовать кого-то большого, сильного, доминантного внутри, заполнить себя его семенем, ощутить сцепку… Лойсо отчаянно отгонял от себя эти мысли, стараясь не думать о течке, а вспомнить о недавних происшествиях в ордене и в остальных аспектах жизни. — Пошли слухи, что кто-то из моего ордена крутит роман с Чиффой. И неудивительно, он такой властный альфа, я хочу… Так, нет, стоп. Парень чуть ли не плакал от невозможности отвлечься и участи мучительного сгорания от стыда. Погруженный в свои мысли, он не сразу понял, что в его окно стучат. Он подполз к краю кровати, стараясь параллельно придерживать наряд так, чтобы не было видно мокрой части, и отдёрнул штору. В незакрытое окно бесцеремонно ворвался серебристый вихрь, сбивший Лойсо с ног и прижавший его к подушкам. — Злат? Какого ты творишь… Магистр смущался, он не мог думать ни о чём другом, кроме… Лис жадно оглядывал тело парня, будто бы оно уже по умолчанию было его, и он точно знал, что хочет с ним сделать. — Злат… Зачем ты пришёл? Вопрос, разумеется, был риторический. Лойсо точно знал, чего хочет Лис. И он это получит. Любой ценой. Магистр не собирался ругаться, как он бы сделал в любом подобном случае. Крыл бы беднягу на чём свет стоит. Но со Златом это бесполезно. Он заткнёт, очень больно покажет, что прав именно он и возьмёт то, что считает нужным. — Ты знаешь, как я люблю твой запах… — тот демонстративно приподнял его скабу, — я чувствую тебя за несколько километров, и хочу тебя уже там… Лойсо молчал. Он ничего не мог ответить. Перечить не имеет смысла. Поддакивать, как минимум, не особо уместно. — Ты позволишь мне… — Лис задрал его мокрую одежду и аккуратно толкнул его бедро, создавая иллюзию выбора и свободы. Другой бы мог подумать, что он может решить, поддаваться или нет, но Лойсо знал своего противника слишком хорошо. Он сделает так, как нужно ему, и ничто ему помешать не сможет. Парень съёжился. Пальцы Лиса блуждали в районе источника потоков смазки, которой тот действительно наслаждался, ещё сильнее пачкая ею своего вынужденного любовника и наклоняясь так близко, как только можно, чтобы Лойсо чувствовал даже малейший возбуждённый вздох альфы на тонкой коже. Злат касался кончиком языка бёдер, живота, ягодиц. Он заставлял парня тонуть в неконтролируемом желании и стыде одновременно. Он уже не понимал, его щёки горят от невообразимого для него позора или от дикого, всепоглощающего возбуждения, заставляющего держать альфу при себе, и слушаться его, поддаваться его прихотям. Лойсо нетерпеливо покачивал бёдрами, действия Лиса были невыносимы, он хотел больше, он хотел всего или ничего. Прекратить это и, вместе с тем, такие приятные, дурманящие, но сводящие с ума раздражители, или нырнуть в этот поток, отдать своё тело воле и желаниям этой торжествующей силы… — Ты хочешь, ты так сильно хочешь, — шептал Злат. Каждое его слово маленьким угольком обжигало шею магистра, и он хотел больше, больше этого жара, этого невероятного пламени. Лис с удовольствием наблюдал, как Лойсо, истекая смазкой, сдерживается от ругательств и дикого, пылкого желания прикоснуться к себе перед альфой, утолить свою жажду удовольствия и похоти. Сам же он не спешил приступать к делу. — Милый, — проворковал он, проходясь пальцами по его животу, вызывая новую волну наслаждения, подкатывающего к паху, заставляя стон, застрявший комом в горле, сладким эхом распространиться по комнате. — Милый, — вновь повторил он нежно, будто роднее у него никого никогда не было и не будет, — покажи мне, как ты доставляешь себе удовольствие. Я хочу, чтобы ты ласкал себя сам, иначе я могу разочаровать тебя. Лойсо смущённо вздохнул, упираясь коленями в грудь Злату. Он неловко прикоснулся к себе, проводя пальцами по своему члену, отводя взгляд. То, что Злат внимательно наблюдал за ним, приводило его в некоторое замешательство и одновременно возбуждало ещё больше. Лис смотрел на него, провожая взглядом каждое движение, прислушиваясь к каждому вздоху. Он расстегнул ширинку, и омега почувствовал, что вот-вот Злат сделает то, чего сам так хочет уже давно, но дразнит обоих, чтобы чувства накалились до предела, как уличный фонарь. И тут толстое стекло лопнуло, разлетелось на крупные осколки — альфа заполнил его изнутри, прикоснувшись своими бёдрами к его. Лойсо вскрикнул. Фееричная смесь из боли и наслаждения наполняла его грудь, заставляя задыхаться, хотеть больше, сильнее, жёстче. Магистр продолжал ласкать себя, заглушая ритмичными движениями боль и ещё сильнее раззадоривая Злата. Тот двигался быстро, смазка была единственным препятствием от ненужных травм. Её было так много, её запах кружил голову Лису, он сходил с ума и чувствовал приближение своего оргазма. И не только своего, он с наслаждением наблюдал за тем, как сладко стонет под ним его омежка, как безмолвно просит большего, как хватает его за сильные руки. Лис вскоре излился, глухо застонав и остановился. Лойсо тяжело дышал, удары его сердца, кажись, были слышны с расстояния полуметра, но Злат не остановился на этом и вновь вошёл в своего любовника. Казалось, это было непрекратимо, слияние удовольствия, похоти, желаний своего Господина, и стыда, боли и небольшого замешательства, которое до сих пор присутствовало где-то глубоко. Казалось, можно впасть в некий транс — ритмичные, будто отточенные движения, тихий шёпот и вздохи, стоны его альфы. Всё это заставляло усомниться в своём разуме, и одновременно усыпляло. Но вывело его из этого состояния то, что Злат остановился, а его член казался чересчур крупным внутри. — Злат… — от вздохов его голос прерывался и был похож на испуганный или удивлённый, но у Лойсо почти не было сил на эмоции. — Сцепка, — лаконично ответил тот, обнимая парня. Тот лишь кивнул и закрыл глаза. Он не разрешал себе этого многие годы, не хотел признавать, и теперь все его желания, все эмоции выплеснулись наружу мощным потоком. Он понемногу спускался в темноту, как в тёмный подвал, полный неизведанных шкафов и полок с разными склянками. Сквозь сон он почувствовал, как Злат лёг рядом с ним и крепко прижал к себе.