В первый раз

      После той знаменательной битвы и горькой потери друзей, с которыми успели сродниться, те немногие, кому удалось остаться в живых, в корне поменяли свои взгляды на жизнь и мироздание, а некоторые даже ударились в религию. Тони Старк, тот и вовсе принял монашеский постриг, поступил в духовную семинарию и на немалые честно заработанные миллионы отстроил великолепный по своим красоте и богатому убранству собор. Причём, едва ли не под носом у легендарной Статуи Свободы, так как считал, что океанские воды всегда отражают настрой времени смут и неограниченной свободы.       Едва Тони начал вести свои первые проповеди, которые к его досаде и кривоватой усмешке всё больше пользовались популярностью у женского пола, как к нему пожелал присоединиться Локи Лафейсон. Поначалу, конечно, хотелось наладить этого смутьяна прямой наводкой назад, к папеньке Одину, но тот всячески уверял, что искренне встал на путь исправления, и вёл себя так праведно и благочестиво, что грех было усомниться в его наичистейших намерениях. Тем более, что сам Иисус учил: «Не суди, да не судим будешь.»       Третьим же был Питер Паркер, которому, как на грех, тоже приспичило принять священный сан. Опять же, ну кто его осудит с такими-то по-детски невинными глазами, да ещё и памятуя о том, что он не пропускал ни одной воскресной проповеди? Даже как-то весь свой школьный класс сумел привести с собой. На экскурсию. Уж очень хотел к вере приобщить. Правда, с молодёжью не всё так гладко. Приобщились с ним приходить только тётя Мэй, Нед Лидс и Флэш Томпсон. Тётушка просто из родственной солидарности, Нед по дружбе, а Флэш, чтобы из задних рядов ближе к окончанию проповеди громко интересоваться: «Ну когда уже Пенис со своим сольником выступит? Али кишка тонка, да ораторским искусством не вышел Паучок?»       Тони искренне не знал, что больше повлияло на его подопечного — излишне максималистическая юношеская религиозность или подколки одноклассника, но упрямый малец тоже поступил в духовную семинарию, и вот, по истечении дней, пришло время его первой проповеди. — Что ж, иди читай, — промолвил Старк, заметив, как побледневший, облачённый в тёмные одежды Питер кусает губы. — Да смотри, не запинайся, народу очень много собралось. Вот какую себе репутацию сегодня создашь, таким и будешь для всех. — А если у меня не получится? — бледнея ещё больше, Паучок со скоростью безумной белки перебирал свои чётки. — Вдруг я что-нибудь забуду?       Но наставник лишь хмыкнул и поспешил оставить его на несколько минут перед первым выходом одного.  — Ничего-ничего. У меня тоже в первый раз от нервов глаз дёргался, — поспешил поддержать Питера наблюдавший эту сцену Локи. — Наведайся за алтарь, прими стаканчик на душу и смело иди к прихожанам. Всё у тебя получится.       Питер сходил… Принял…       В общем, всё, как велено. Как самый послушный ученик.       А с утра проснулся с диким сушняком, страшной головной болью и полной потерей памяти, не помня ничего из того, что произошло за последние сутки. Пришлось, прихлёбывая холодную минералку, идти к старшим с вопросами, как прошла его первая проповедь? Всё ли вышло удачно? — Для новичка неплохо, — отложив Священное писание, взглянул на него Тони. — Но были некоторые нюансы.  — Какие именно? — едва не подавившись вожделенной, жалко что не святой водой, Паучок тут же приготовился запоминать свои ошибки. — Я же должен знать, чтобы не повторять их впредь.  — Ладно, только сядь сперва, — Тони указал ему на скамеечку у окна, из которого открывался прекрасный вид на разбитый у стен собора сад. — Во-первых, Локи тебе посоветовал остаканиться, а не ографиниться. Во-вторых, обычно священнослужители выходят к алтарю на двух ногах, а не выползают из него на четвереньках с криками: «Идите все на х*й, чё уставились?»  — Не может быть, — покрываясь багровыми пятнами румянца, Питер уже жалел, что в его бутылке только минералка, а не что-нибудь покрепче. — Я не мог такого себе позволить…  — Ещё как смог, звезда Ютуба, — подлив таким образом масла в огонь, Тони продолжил, — в-третьих, рясу в трусы не заправляют, ну, а в-четвёртых, кто в семинарии учил тебя махать кадилом не влево-вправо, а над головой? Да ещё и с воплями: «Эге-гей, твою мать, держитесь, грешники, я вас спасу!»  — Я не мог… — Тёте Мэй расскажешь, хотя, как ты мог, она из первого ряда смотрела, — ухмыльнулся вошедший к ним в библиотеку Локи. — А мы по пунктам твоё шоу записали. Что там дальше, Старк? — Пункт пятый: прихожанки не бляди, — процитировал тот, закатив очи к потолку. — Пункт шестой: Христа распяли не копы.  — Что? — опешив, Питер вновь схватился за минералку. — Как так?  — Тебе виднее, ты же вчера сам уверял прихожан, что был тому свидетелем, — пожав плечами, Тони перестал любоваться золочёной потолочной лепниной и вернулся к вчерашней проповеди молодого священника. — В-седьмых, в Священном писании кроме Божьей Матери никакой другой не упоминается, в-восьмых… Ты вообще в курсе, что нужно говорить не «п*з*ец тебе, грешник», а «Господь вам все простит»?  — Конечно… а что?.. я.?  — А ты смачно объяснял какому-то Флэшу, на чьём пенисе его в аду вертеть будут.  — И на чьём? — паучок с тоской покосился на пытавшегося скрыть ухмылку Локи. — А?  — Грешно говорить, брат мой, — поспешно отвернувшись к стеллажам с книгами, ответил тот. — Но Люцифер, наверное, очень впечатлён твоими эротическими фантазиями о нём и этом парне…  — В-девятых, — тут же перебил его откровения Тони, — было двенадцать апостолов, а не ху**а дюжина апёздолов. И в-десятых, завершая службу, нужно благословлять всех и отпускать с миром, а не посылать на х*й!  — Надеюсь, это всё? — ссутулившись, когда наставник повысил голос, Паучок решил, что предпочтительнее рассматривать солнечный зайчик в углу церковной библиотеки, чем смотреть в его потемневшие от праведного гнева глаза.  — Нет, не всё! Есть ещё одиннадцатый пункт: по окончании молитвы нужно говорить «Аминь», а не «Всё, п*з*ец, расходимся!» — сумев совладать с собой и подавить желание открутить мальцу уши, Тони озвучил ему своё решение: — Учти, к таинству исповеди я тебя пока не допущу. Страшно даже представить, что ты нашим прихожанам советовать начнёшь.