Обязанности принцессы

       Полгода спустя Где-то на Земле Сильным вздохом я сдунула волосы с глаз. Во всём можно найти хорошее: чёлка наконец-то отросла. Никак не могу понять, зачем люди так коротко стригутся. — Просто они не знают всей прелести хорошо ухоженной гривы, как считаешь, Кинцзем? — я похлопала по шее лошадь перед собой. Чистокровный скакун по имени Кинцзем тихонько ржанул и продолжил хрупать овсом. Я вздохнула и вернулась к расчёсыванию его шерсти. Спустя несколько минут я перешла к следующей лошади в стойле. На самом деле работа простым смотрителем на ипподроме была не так уж плоха. Конечно, часть меня до сих пор негодовала, что из знатной особы я превратилась в бедняка, зарабатывающего на жизнь работой с животными. Однако могло быть хуже: по крайней мере, теперь я имела работу. С того дня, когда я очнулась и обнаружила, что вместо короткого «отпуска» осталась здесь навсегда, мои дела стремительно скатились под гору. К тому времени я уже потратила все деньги этого парня, а заодно вдребезги разбила его машину и большую часть имущества. Вдобавок, он не мог похвастаться большим количеством друзей, а после моих разрушительных выходных их и вовсе как ветром сдуло. Девушка ушла от него, банк забрал дом и разбитую машину за неуплату. Я полностью растеряла всё, что он собирал целую жизнь. Обычно я нашла бы такое приключение лишь самую малость прискорбным, но потом до меня дошло, что теперь это моя жизнь, и именно я потеряла всё. Несколько дней мне пришлось откровенно бродяжничать; да-да, величавая принцесса-аликорн и правительница империи скатилась до попрошайки, стоящей в очереди за бесплатным супом. Вот поэтому работать на ипподроме было совсем неплохо. Хотя бы потому, что мне оплачивали жильё, не позволяя вновь оказаться на улице. Но помимо зарплатных чеков я нашла для себя здесь ещё и другую, несколько причудливую награду. В труде собственными руками имелось необъяснимое очарование, к тому же мне нравилось находиться рядом с лошадьми. Поначалу я обрадовалась тому, что земные лошади были не более чем приручёнными зверушками людей. Видя, как их держат в загонах и заставляют выполнять различные трюки на потеху публики, я испытывала лёгкое самодовольство и даже слегка смирялась со своим человеческим телом. А ещё представляла вместо них Шайнинга Армора и новую миссис Кейденс. О, с каким бы удовольствием я поглазела, как они прыгают через барьер или гарцуют на задних ногах, а после с неимоверной благодарностью лопают морковку с протянутой руки. Однако со временем мои ненависть и злость к ним начали остывать, оставляя после себя тоску. Тот день вспоминался уже с содроганием: как я вообще могла так сорваться? Ведь человек… кажется, он просто хотел поговорить. А с какой яростью Шайнинг кинулся защищать «жену» — точно так же, как он защищал меня в день свадьбы. Неужели я показалась ему таким же монстром, как королева подмёнышей? Неужели он действительно так сильно любил? Но к чему теперь размышлять, если я застряла здесь надолго, а то и до конца жизни. Как бы то ни было, вместе с размышлениями начало меняться и моё отношение к лошадям. Всё-таки с ними у меня было куда больше общего, чем с любым человеком на Земле. В отличие от людей, я знала, каково проводить на копытах весь день, и (в какой-то мере) каково вообще жить среди лошадей. Конечно, они не слишком-то напоминали разумных пони Эквестрии, но имелось и много общего. — А, вот ты где! Я подняла брови; то был голос мистера Уолта, владельца ипподрома и одного из богатейших людей штата. Я отложила щётки и отряхнула конские волосы с рук, прежде чем развернулась. — Здравствуйте, сэр, — я отвела глаза и слегка поклонилась ему. Жизнь подле Селестии приучила меня, как следует уважать высших по положению. Хозяин улыбнулся, как всегда довольный увидеть должное уважение его статусу. — Хочу сказать спасибо за сегодняшний совет по ставке. Благодаря нему я получил лучшую прибыль за последние несколько недель. — Разумеется, сэр, — кивнула я. — Всегда рад помочь своему боссу. Он отступил на шаг и внимательно осмотрел меня. — Как тебя зовут, сынок? — Каденза, — мне не нравилось настоящее имя человека, которым я стала, а «Кейденс» звучало явно женственно. — Вроде Костанзы? — хохотнул мужчина. — Тебя так же терпеть не могут? [1] Уже в третий раз я слышу такой намёк и до сих пор не понимаю, о чём речь. Но всё же я прикусила язык и улыбнулась: — Именно так, сэр. Он снова засмеялся, затем посмотрел на лошадей вокруг нас и вмиг стал серьёзным. Подошёл к чёрному жеребцу и мягко потрепал его по холке. — Итак… как думаешь, выиграет ли Затмение снова завтра? — Нет, — сказала я как само собой разумеющееся. Хозяин удивлённо изогнул бровь, и я продолжил. — Посмотрите, как он тихонько прядает левым ухом при каждом выдохе. Ушами лошади выражают эмоции, и сейчас ясно видно, что ему слегка больно при дыхании. — Мне стоит позвать ветеринара? — нахмурился мистер Уолт. — Этот чемпион стоит побольше, чем иной коттедж. — Ничего серьёзного, — улыбнулась я, покачав головой. — Возможно, он лишь потянул бедренную мышцу во время последнего забега. Я видел, как он запнулся на секунду, когда обгонял Грома по внешней полосе. Когда обгоняешь на крутом повороте, то вполне можешь потянуть мышцу в бедре таким образом. Помню, со мной случилось то же самое на школьной гонке в… — я немедленно осеклась и вполголоса выругалась, что сболтнула лишнего. Хозяин пристально посмотрел на меня. — В твоей школе проводились верховые гонки… и ты был жокеем? Очень впечатляет. — Ну да, — я потёрла шею. — Что хочу сказать, с Затмением всё будет в порядке, просто завтра он будет неважно себя чувствовать, и я бы не поставил на его победу. Мистер Уолт улыбнулся. — Вот и всё, что мне нужно знать. Хорошо, тогда как насчёт Пылкой Гордости? Она выглядит здоровой. — У неё вот-вот начнётся течка, — покачала я головой, — она не будет сосредоточена на гонке на все сто. Мистер Уолт почесал в затылке: — Вроде бы она должна была войти в пору только через две недели. — Поверьте, в этом году она ранняя пташка, — я пожала плечами. — Слушай, а ты часом не заклинатель лошадей? — рассмеялся хозяин. — Скажи, как это работает? Неужели она взяла и просто выложила тебе, что чувствует? На что я только подняла руки. — Не-е, я просто провёл всю жизнь рядом с лошадьми, — я подошла к другому жеребцу и нежно погладила его по крутой шее. — Поверьте, я знаю кое-что об этих созданиях. И поэтому ставьте на Чёрную Стрелу. Он выиграет завтра, он готов к этому. — Ты мне нравишься, — улыбнулся хозяин. — Если тебе что-либо понадобится, если твой начальник или кто-то другой здесь полезет тебе под кожу, просто дай мне знать. — Благодарю, сэр. Мистер Уолт хлопнул меня по плечу: — Каденза, я хочу, чтобы ты надолго задержался здесь. Если ты никуда не уйдёшь, а твои советы продолжат приносить прибыль… то я буду отдавать тебе двадцать процентов от тех денег, которые буду выигрывать по ставкам. Устраивает? Я смущённо взглянула на его лицо. — Это… ого. Я просто хочу работать здесь, сэр. Мне нравится быть с лошадьми. — И ты будешь, — улыбнулся мистер Уолт. — Можешь работать здесь так долго, как пожелаешь. А эта подработка просто слегка упростит тебе жизнь. Я хочу, чтобы ты не жил в напряжении, а получал удовольствия от работы и хорошенько понимал этих прекрасных животных. Я медленно поклонилась: — Я ценю ваше предложение. Удачи на завтрашних гонках, мистер Уолт. — Спасибо, но думаю, что именно удача мне больше не понадобится, — он многозначительно ухмыльнулся и, развернувшись, покинул стойло. Снова оставшись с лошадьми наедине, я подошла к Затмению и ласково погладила его, затем прислонилась лицом к его боку. — Ты прекрасно бежал сегодня. Сожалею о твоём бедре, я понимаю, как сильно оно болит. Я поговорю с ветеринаром завтра, если будет и дальше болеть, договорились? Лошадь тихо ржанула, и я провела ещё примерно час, ухаживая за остальными. Смена закончилась два часа назад, но меня это не волновало. Я была здесь именно ради лошадей, а не зарплаты. Но наконец я убрала инструменты и направилась в главный офис, чтобы затем уж двинуться домой на ночь. Тихонько насвистывая, я шагала по темноте и думала, как могу распорядиться приработком от мистера Уолта. Небо, да что с ним делать-то? Мне нечего покупать, потому что я ничего не хочу. Я достаточно провела среди высшего общества, в богатстве и роскоши — и больше не желала возвращаться. Зато я помнила детство в деревеньке добрых, честных и трудолюбивых земнопони; у моих приёмных родителей не водилось особого достатка, но мы были счастливы и любили друг друга. Вот и теперь я просто радовалась тому, что заботилась о лошадях, и довольствовалась лишь тем, без чего нельзя обойтись. Зайдя в офис за своими вещами, я заметила, что не одна задержалась сегодня. Хотя остальные уже давным-давно разошлись, в другом конце комнаты у стены сидела новенькая — кажется, её звали Ребекка. Она работала здесь всего пару недель и до сих пор толком не влилась. Что особенно было заметно сейчас, по её растрёпанным волосам и покрасневшим, готовым вот-вот разразиться слезами глазам. При взгляде на неё я поняла, что испытываю к ней неподдельные чувства. Мне было жаль её, мне хотелось помочь ей… и я чувствовала кое-что другое. Признаюсь, она казалась мне сексуально привлекательной. Всё равно рано или поздно мне придётся обзавестись человеческой подружкой, раз уж меня угораздило навек застрять в мужском теле, и сейчас я вполне могу приступить к выполнению плана. Кроме того, шесть месяцев в одиночестве — долгий срок. Хорошо, что у людей есть руки, иначе что бы я делала с обнаруженной потребностью частенько «сбрасывать пар». А жизнь с девушкой вполне могла избавить меня от таких хлопот; да, будет здорово! Откашлявшись, я приблизилась к ней на несколько шагов, и она подняла голову. — Ох, прости, я думала, что осталась последней. — Та же фигня, — улыбнулась я. — И не извиняйся, я здесь не для того, чтобы накричать на тебя. — Я такая неумёха, — она снова наклонилась и вытерла глаза рукавом. Я подошла к ней вплотную и протянула руку. — Эй, у всех нас случаются плохие дни. Тебя же зовут Ребекка? А я Каденза. Она снова подняла голову и улыбнулась: — Каденза? А разве так не девочек называют? — Так уж мать назвала меня, — я пожала плечами. Она хихикнула, и от меня не укрылось, как колыхнулись её груди в низком вырезе рубашки. Вообще казалось странным, что я нашла их привлекательными. Пони редко обращают внимание на вымя и едва ли вожделеют его. Но погуляв с пару-тройку дней человеком, я кардинально переменилась во мнении. А ещё через несколько секунд я вспомнила, что таращиться невежливо, и быстро перевела взгляд на её глаза. К моему испугу оказалось, что она смотрела прямо на меня: не было ни шанса, что она не заметила. Я стремительно покраснела, а Ребекка тихо рассмеялась: — Поймала твою руку в банке с печеньем. — Можно ли так винить меня? — улыбнулась я в ответ. — Это самые лучшие печеньица, которые я видел. Едва последнее слово слетело с губ, как все волоски на шее встали дыбом. Это я самоуверенно сказанула. Пожалуй, даже слишком самоуверенно, а ведь эта девчонка даже не особо знает, кто я. Ребекка лишь прикусила губу: — Ты ко всем девушкам так подкатываешь? — Только коллегам, которым нужно помочь вписаться в общих чертах, — улыбнулась я нервно. Она поднялась и сдвинула волосы с моих глаз. — А в узкие области ты хорошо вписываешься? — Думаю, я мог бы попрактиковаться, — моё сердце забилось быстрее от её прикосновения. Она оглядела комнату и застенчиво улыбнулась: — Кто знает, может, мне понадобится это сегодня ночью… Член в штанах настойчиво требовал соглашаться. — Хочешь прогуляться, Ребекка? — А прогулка закончится в каком-нибудь интересном месте? — подмигнула она. Вместо ответа я схватила её за руку, и мы направились к стойлам. — Должен предупредить, обычно я не такая… такой, — усмехнулась я, пока мы шли. Уже все мысли утекли в пах, я едва помнила о необходимости говорить в нужном роде. — Неужели? — поддразнила она. — Вот жалость, а я-то думала, что работа понравится мне гораздо больше, если я смогу рассчитывать на такую помощь каждую ночь. Я прикусила язык, когда мы вошли в дверь стойла. Задержавшись на мгновение, чтобы запереть замок, я затем окликнула Ребекку: — Слушай, если ты там найдёшь тюки сена, то мы сможем… Я обернулась, и слова застряли в горле, когда я оказалась лицом к лицу с уже скинувшей рубашку Ребеккой. Они хихикнула и принялась стаскивать штаны: — Думаешь, лошадям понравится представление? Небо милосердное, как же мне это надо! Я расстегнула собственные штаны так быстро, как позволили пальцы, а мозг едва соображал — так я завелась от этой девушки. — Ребекка, если они найдут тебя хотя бы на тысячную долю такой же привлекательной, как я, им определённо понравится то, что они увидят. Она скинула трусики и повиляла задницей. Я вообще лишилась возможности соображать здраво, тело просто безумно пылало от желания. Подойдя к прекрасной девушке и сжала её груди в ладонях, когда мы поцеловались. И только одна мысль промелькнула посреди ослепительного удовольствия, захватившего разум: отчего моё желание стало таким ненасытным? Было ли дело в заклинании обмена? В книгах говорилось, что любая магия сопровождается побочными эффектами, и чем могущественнее магия, тем сильнее эффекты. Могло ли быть, что в новом теле резко повышалось либидо? Невольно я задалась вопросом, как там поживает новая Кейденс. Однако совершенно точно она вряд ли испытывает такое же удовольствие, какое я получу сегодня ночью!

* * *

Тем временем в Кристальной Империи — Нравится то, что видишь, милый? — я плавно покрутилась перед мужем, чтобы он лучше рассмотрел и чёрные кружевные чулки, и трусики с вырезом на щёлке. Даже самой себе я казалась сногсшибательной. Хотя девушки перестали меня привлекать несколько месяцев назад, но сегодня ночью я чуть не передумала, любуясь своим отражением. Ещё больше экзотичности моему облику придавали округлившиеся бока и животик, говорящие всему миру, что я счастливая в браке кобыла, у которой вскоре будет жеребёнок. У лежащего на кровати Шайнинга при виде меня глаза расшириись. Я попросила его дождаться, пока переоденусь в нечто особенное, но не думаю, что он ожидал увидеть именно такой наряд. — Ох… ого… — пока он пытался найти комплимент, его член сказал всё за хозяина. Вот ещё одна причина, почему я больше ни разу не сомневалась в своём решении остаться кобылой. Жеребцы в этом мире обнажены почти всё время, что намного лучше того, как люди постоянно прикрывают свои интересные части тела одеждой по неким глупым социальным причинам. Я сосредоточилась на члене мужа, уже полностью вставшем и подрагивающим в такт пульсу. Уже от одного взгляда на него мой рот наполнялся слюной, а киска становилась мокрой. Мне так отчаянно хотелось прыгнуть на него прямо здесь и сейчас, но всё же я хотела растянуть ночь. Поэтому двинулась очень медленно, покачивая бёдрами и взмахивая хвостом на каждом шагу. Шайнинг наконец-то обрёл дар речи: — Поздравляю с шестимесячной годовщиной, милая. Я подобралась к нему и мягко толкнула, заваливая спиной на кровать, затем заползла на него, прижимаясь всем телом. — С годовщиной, моя любовь, — сказала я, ухмыльнувшись, когда оказалась с ним лицом к лицу. — Я люблю тебя так… Я прервала Шайнинга, крепко сомкнув наши губы и вторгнувшись в его рот языком. Во время страстного поцелуя Шайнинг начал толкаться бёдрами, тычась естеством мне в промежность. Я восторженно взвизгнула ему в рот, а Шайнинг всхрапнул. Протянув копыто, я нашла каменно-твёрдый член, и кровь взбурлила в экстазе от предвкушения того, что произойдёт. Ещё немного мы тёрлись друг о друга, пока я наконец-то не нашла силу духа разорвать глубокий и жадный поцелуй. Тут же муж подался вперёд и несколько раз нежно чмокнул меня в губы. — Прости, милый, но сейчас мой рот нужен в другом месте, — рассмеялась я. — Если ты настаиваешь, — Шайнинг лизнул мне щёку. Поёрзав, я спустилась вдоль него, и глазам предстал предмет моего вожделения, горячий и дрожащий. Не тратя времени, я начала облизывать его со всех сторон, смакуя остававшуюся на языке капельку знакомого вкуса. Я растягивала удовольствие ещё несколько секунд, а затем настала пора нормального минета; я держала и ласково посасывала головку во рту, слушая пронзительные одобряющие стоны Шайнинга. Мысленно я усмехнулась: думает ли он, что это делается лишь ради его удовольствия? Если бы он только знал, насколько лучше всё выглядит с кобыльей точки зрения. Боже, я могла бы ублажать его весь день! Шайнинг слегка пихнулся бёдрами, давая понять, что хочет войти глубже. Давно пора! Я убрала ноги и сменила позу, затем наклонилась и позволила всему стволу скользнуть в горло. За минувшие дни у меня не осталось и намёка на рвотный рефлекс, и безо всякого труда я опустилась мордой до основания члена, уткнувшись носом в низ живота. Медленно Шайнинг стал толкаться навстречу, в буквальном смысле потрахивая мой рот. Я сдавленно простонала и, высунув язык, нежно облизала его шары, пока больше фута жеребцового достоинства двигалось туда-сюда в горле… — Поверить не могу, что уже прошло полгода, — прокряхтел Шайнинг, очевидно, пытаясь отвлечься и выдержать интенсивное удовольствие чуть дольше. — М-х-х-м-м, — пробормотала я занятым ртом. Время действительно пролетело. После окончания событий с обменом тел мы справили «вторую» свадьбу здесь, во дворце (всем сообщалось, что мы укрепляем наши клятвы), а затем провели медовый месяц в Солт-Лик Сити. Мне до сих пор интересно, как же выглядит город: мы пробыли там неделю, но так ни разу и не выбрались из номера отеля. После возвращения у нас установился просто-таки бешеный секс-график, но мы не забывали и о наших основных обязанностях, стараясь менять всё в лучшую сторону. Припомнив уроки экономики на Земле, я провела парочку простейших экономических реформ, и с несколькими толчками в нужном направлении Кристальная Империя вскоре начала процветать. В немногое остававшееся свободное время я занималась у Твайлайт. Поначалу она до ужаса перепугалась, когда Шайнинг рассказал правду обо мне, но её любопытство к другому миру перевесило и привело к расспросам о нём. В обмен на истории о Земле и описания некоторых технологий она преподала мне настоящие уроки магии, в соответствии с моим уровнем способностей. Конечно, пока мы не стали Лучшими Подругами Навек, но с каждым днём отношения понемногу улучшались. Но кое-что не давало мне покоя; а именно — бывшая Кейденс. Я поймала себя на мысли, что не могу не вспоминать о ней, и в конце концов решилась заговорить о ней с Селестией на одной из наших встреч. Трудно сказать, что именно меня подвигло: то ли некоторые вопросы, которые так и остались без ответов, то ли пробудившаяся жалость. К моему удивлению, солнечная принцесса охотно поддержала разговор; всё-таки та Кейденс была и оставалась её любимой воспитанницей. И хотя Селестия по-настоящему тепло относилась ко мне, но в беседе я увидела тень тоски в её глазах. Итогом непростого разговора, а также борьбы между долгом правительницы и почти материнской любовью стало решение: Кейденс останется на Земле до тех пор, пока не остынет и не усвоит заново некоторые уроки. А там — кто знает… В настоящее меня вернула дрожь в яйцах Шайнинга. Я медленно вытянула член из горла, не желая, чтобы сперма мужа пролилась впустую, угодив прямиком мне в живот. Какой смысл отсасывать жеребцу, если нельзя попробовать на вкус награду? Муж протяжно закричал и выплеснул больше пинты семени в мой рот, опять заставив меня с восторгом взвизгнуть. Кончая, он постепенно вынул член, и я охотно подставила мордочку под последние всплески. Язык же плавал в квинтэссенции блаженства, вкус подстёгивал до безумия; я опустила переднее копыто к паху, доставляя себе удовольствие. Можно было подумать, что новизна ощущений от минета мужу потускнеет к сегодняшнему дню, но не в этом случае. За последние полгода Шайнинг «кормил» меня вот таким «завтраком» буквально каждое утро. Потом мы завтракали по-настоящему в столовой, но «первый» завтрак просто обожали. И даже спустя полгода я по-прежнему любила его до последней капли. При этой мысли я стала ещё глубже втирать копыто в щёлку, но затем его остановили копыта Шайнинга. — Позволь утолить твою жажду, милая, — он полностью втащил меня на кровать и широко развёл мне задние ноги. Едва я растянулась на спине, как Шайнинг нырнул вниз и немедленно облизал мокрые половые губки. Тем временем я медленно закончила сглатывать густую влагу во рту, и словно дожидавшийся этого язык мужа погрузился в щёлку. Я громко простонала, когда шёрстка на его морде прошлась по клитору, и слизнула ещё немного солоноватой влаги с губ. Именно ради таких моментов стоило жить. Шайнинг продолжал отлизывать мне, пока его член снова отвердевал. К счастью, мой жеребец мог кончать дважды за ночь, и куннилингус зачастую служил нам передышкой между двумя актами. Я развела ноги ещё шире и посмотрела на выпуклый живот, и после мягко погладила. — Как долго, ты говорил, длится беременность у пони? — Обычно одиннадцать месяцев, — поднявшись, Шайнинг вдохнул немного воздуха, и я провела копытом по его гриве. — Тогда нам лучше трахаться вдвое чаще, чтобы заранее наверстать простой после того, как я разрожусь. — Ох? А кто сказал о простое? — Шайнинг ухмыльнулся и лизнул щёлку ещё несколько раз. Я не удержалась от смешка, когда он перешёл к вымени. От беременности сосцы уже начали набухать, и Шайнинг пользовался этим сполна. Вот и сейчас он начал посасывать их, пока я расслабленно опустила передние ноги поверх беременного животика. — М-м-м, мне нравится, как меняется твоё тело, — пробормотал Шайнинг, облизывая сосок, прежде чем с неохотой отодвинулся и вернулся к киске. Внутри меня всё запылало, когда он начал отлизывать всерьёз, и я заёрзала пахом навстречу ему. Муж был более чем рад услужить и пропихнул морду внутрь. Я уже не стонала, а кричала от удовольствия, когда киска стала растягиваться под его напором. Кровать заскрипела, а он всё вталкивал и вталкивал морду в мою прекрасную щёлку; я вскрикнула совсем уж по-животному, когда он приоткрыл рот и облизал меня глубоко-глубоко. После минуты блаженства Шайнинг отодвинулся и часто задышал, в прямом смысле промокший от носа и чуть ли не до ушей. Слегка позавидовав, я перевернулась к нему лицом и принялась то целовать в губы, то облизывать щёки, наслаждаясь собственным вкусом. Он улыбнулся, когда я начисто облизала его морду. — Готова ко второму заходу? Я лизнула его напоследок и опять толкнула спиной на кровать, забравшись сверху. Пони Эквестрии никогда не слышали о позе наездницы — прежде не слышали, пока я не познакомила Шайнинга с нею (а затем и Блюблада). Мне нравилась власть, которую она давала над жеребцом, и заодно позволяла видеть лицо мужа во время секса, что было ещё одним несомненным преимуществом. Я двигалась на нём аккуратно и плавно, улыбаясь при виде закатывающихся от удовольствия глаз Шайнинга. Он приноровился под моё ритм и заговорил: — Закончим сегодня медленно? Я кивнула, дыша глубоко и наслаждаясь каждым дюймом его члена, который объезжала. — М-м-х-м, собираюсь растянуть удовольствие на нашу годовщину. — Кстати, ты хочешь об этом поговорить? — он вернул взгляд на меня. — О чём поговорить? — сумела я сказать промежду волн удовольствия. Он всхрапнул. — Ты до сих пор довольна своим решением? Не сожалеешь? Я закрыла глаза и сосредоточилась на ощущении, как конский ствол движется во мне, а после широко ухмыльнулась: — Я сожалею лишь о том, что это не произошло со мной раньше. — Слушай, ты точно была парнем в другой жизни? — хохотнул Шайнинг. — Ты привыкла быть женой быстрее, чем рыба ныряет в воду. Я наклонилась вперёд и поцеловала его. — Ну, раз у меня есть такой привлекательный муж, как ты, есть ли в том моя вина? Шайнинг резко приподнялся и стремительно опрокинул меня на кровать, сменив позу и перехватив инициативу. — Думаю, тебе просто нравится быть кобылой. Он вышел из меня и подтащил к краю кровати, где я снова раздвинула задние ноги. Секундой позже он опустился сверху, и я простонала, когда его член привычно нашёл свою цель. Мы начали трахаться снова, и его морда находилась в дюймах от моей, чем я и воспользовалась для нового поцелуя. — Что ж, я точно не стану отрицать, что наслаждаюсь. Поначалу — нет, но теперь… Шайнинг всхрапнул и стал входить чуть сильнее. — Но теперь ты просто не изнываешь от жажды по сперме жеребца? Моя киска слегка сжалась от таких слов. — М-м-м, мы никогда прежде не разговаривали грязно… мне нравится, — я постаралась, чтобы мой голос звучал ещё женственней. — Так и есть, я хочу ещё. Ну же, дай её мне, сделай меня своей кобылой. Снова Шайнинг всхрапнул, а его голос посуровел: — Сделать тебя моей кобылой? Мне уже больше нечего делать. Ты уже такая шлюха, как кобылы вообще могут быть! — Да, ещё! — взвизгнула я от удовольствия, и Шайнинг сменил позу. — Ты трахаешься и выхлёбываешь больше спермы, чем любая кобыла, о которой я слышал прежде. Ты высасываешь меня досуха несколько раз в день, но тебе по-прежнему нужно, чтобы Блюблад приходил дважды в неделю и вытрахивал тебя ещё и ещё! Я прикусила губу и кивнула: часть меня действительно беспокоилась от такого открытия — может, и правда немного перебарщиваю? Мысли мои прервал особенно глубокий толчок, выбив из меня новый стон — и с улыбкой я отмахнулась от предыдущей мысли. Теперь я была такой, какой есть, чем и собиралась наслаждаться на сто десять процентов. Я посмотрела наверх на Шайнинга и улыбнулась: — Ещё. — Ну конечно же ты хочешь, чтобы я разговаривал с тобой грязно! — всхрапнул он. — Только посмотри на себя! Я раздвинула ноги шире и полюбовалась, как Шайнинг вколачивает член в меня. Затем посмотрела на свой округлившийся живот и погладила его. — Да, смотри на меня! Смотри, какой я стала! — Ты стала шлюхой, которая залетела уже через неделю после нашего знакомства, — Шайнинг стал стремительнее врываться в меня. Я облизнулась и продолжила смотреть, как его член таранит щёлку: поверить не могу, как сильно я смогла завестись от разговора. — Да, прости, милый. Я пыталась забеременеть раньше, но у меня ушёл день-другой… Шайнинг насмешливо фыркнул: — И даже теперь тебе хочется ещё с жеребёнком на подходе и брюхом, которое говорит всему миру, как хорошо тебя трахают. У обычных шлюх и то хватает порядочности прекратить трахаться с малышом внутри! Я двинула бёдрами навстречу ему, придерживаясь одного ритма. — Да, я по-прежнему хочу ещё! Мне нужно больше тебя! — Ох, ты получишь больше, — Шайнинг рассмеялся. — Ты не представляешь, на что подписалась, моя дорогая, похотливая Кейденс. — О, и на что же? — я почувствовала, как брызнуло из щёлки, но ещё крепче продолжила насаживаться на Шайнинга. Пригнувшись, он стал целовать меня в промежутках между толчками. — Ты аликорн, а я твой знатный муж. Ты вообще представляешь, сколь необычайно долго живут пони, подобные нам? Я и в самом деле замерла: никогда не задумывалась раньше. — Шайнинг… и сколько же живут аликорны? — Скажем так, — он просто улыбнулся и снова поцеловал меня, — то будет очень, очень долгое состязание, кто же из нас первым устанет от всей этой ебли. — Тогда удачи, милый, — со смешком я двинула бёдра обратно навстречу. — Я продержусь дольше вас с Блюбладом вместе взятых! Шайнинг всхрапнул, явно подбираясь к оргазму. — Милая, по-моему, ты не понимаешь. Я жеребец и рождён для подобного. Парни только и думают, что о сексе! У тебя нет и шанса выдержать либидо жеребца! Никакая кобыла не выдержит! — Не в моём случае, — я поцеловала его в ответ, и он усмехнулся. — Что ж, раз ты думаешь, что сможешь держаться со мной наравне, то надеюсь, тебе нравится твой нынешний вид, — он мотнул головой, указывая на мой живот. Я снова погладила беременный животик и осознала, насколько близко сама подобралась к оргазму. — Ох? И почему… к чему ты говоришь? Дыхание Шайнинга стало прерывистым. — Потому что я не собираюсь давать тебе передышки. Сразу после того, как ты родишь и будешь готова снова, я начну работать над вторым жеребёнком. Затем над третьим. И над четвёртым. Над пятым… — Шайнинг облизал губы. — И дальше, и дальше. Тебе лучше привыкать к тому, что ты будешь беременной ещё очень и очень долго. Ты родишь больше жеребят, чем есть комнат во дворце… Я до крови прикусила губу при мысли быть вечно беременной — жеребёнком за жеребёнком, без конца и края. Она окончательно вытолкнула меня за грань, и мой разум поглотило плотское удовольствие. — Да, Шайнинг! Щёлка плотно стиснула его член, и Шайнинг утробно провопил, вталкиваясь в последний раз, чтобы кончить. Я испустила крик удовольствия такой силы, что его наверняка было слышно в Кантерлоте, а затем Шайнинг сомкнул наши губы, заглушая меня страстным поцелуем. Я даже не замечала его языка, пока всё внизу моего тела сгорало в чистейшем наслаждении. Секунды растянулись до вечности, и я нежилась в ощущении, как горячая сперма мужа выплёскивается глубоко внутри меня. Я закрыла глаза и поняла, что это мог быть лучший оргазм, какой у меня бывал; с улыбкой представила, что теперь у меня есть отметка, которую стоит попытаться превзойти в следующий раз. Мгновения проходили, и никто из нас не хотел прерывать наше общее блаженство. Наш поцелуй продолжался и становился всё более страстным, пока Шайнинг всё-таки не прервал его. Я глубоко вдохнула и испытала неимоверную радость, глядя в глаза возлюбленного жеребца. — Ох, Шайнинг… — С годовщиной, — он чмокнул меня в губы и улыбнулся.