Интервью с людоедом

      Звуки натачиваемого ножа. Слышится хруст, будто кто-то открывает куски мокрой ткани. В комнате видна склонившаяся над распластанным мертвым телом гигантская фигура. Существо огромно, едва не касается головой потолка. В руке - острый тесак, хотя когти этого существа сами больше похожи на острейшие ножи. Монстр занят разделыванием трупа, раскладывая отрубленные ломти мяса на столе. Но, услышав шаги, он поворачивается, позволяя увидеть горящие алые глаза и чуть оскаленные в нетерпении клыки.       Мм? Здраствуйте. Вы ко мне? Какой неожиданный визит. Немного не вовремя, но, впрочем, черт с ним. Надеюсь, вас не смутит все это. Хотя, хех, если и смутит, то не страшно. Рассказать вы все равно никому ничего не сможете... Проходите, проходите. Устраивайтесь. За бардак уж извините. Осторожней, в кровь не наступите. А кости я сейчас уберу, не переживайте. Руки вон там можно помыть. На труп внимания не обращайте, он не кусается. В отличие от меня, конечно. Хехе. Садитесь в креслице. Угощение не предлагаю, сами понимаете. Так-то я не жадный, но приводить вас в чувство хлопотно будет.       Интервью? Надо же. Какая неожиданная просьба. Вижу, у вас все готово. Диктофон, блокнот, ручка. А пистолета с собой случаем нет? А зря, опасно ходить в гости к людоедам безоружным. Не бойтесь, не трону. А вот ножичек лучше уберите. От греха подальше. Я не нервный, но оружие не люблю. Кто его любит. Поверьте, уж если я решу вами перекусить, то никакой нож вам не поможет. Убить людоеда чем-то, кроме хорошего выстрела из дробовика, невозможно. Ну, вот, пожалуй, теперь можно вести цивилизованный разговор.       А вы, наверное, думали, что людоед - это что-то вроде дикого животного, неспособного на диалог. Нет, это совсем не так. Многие очень и очень ошибаются, когда считают нас тупыми созданиями. Я ведь и стихи пишу, и философов почитываю. Даже этикет знаю. Вилку надо держать в левой, нож в правой, а людей в страхе... Старая шутка, но какая верная, да. Но, тем не менее, люди крупно просчитываются, когда собираются бороться с животными в нашем лице. А встречают вполне опасных и умных противников. Не то, чтобы я считал себя вашим врагом, не подумайте. Скорее это вы назначили меня на роль оппонента. Ах, злой и страшный людоед, человечину кушает, какой ужас! Конечно, его надо убить, он же опасен. Такие мысли о нас живучи в сознании людей. А ведь я совсем не враг вам. Со многими людьми мне бы хотелось говорить на равных. Да, на равных. Потому, что не все еще до моего уровня дотянут. Если бы только вы шли на диалог, а не хватались за оружие... Глядишь, нашли бы какое-никакое, а решение наших разногласий.       Ведь, если подумать, мы же не виноваты в том, что родились такими. Многим из нас обидно и грустно, что приходится вести такой образ жизни и придерживаться строгой диеты. Сколько среди нас добрейших личностей, которые были бы рады измениться, да не могут. И человеков кушают со слезами на глазах, искренними, прошу заметить. Нет, конечно, уродов везде достаточно. И среди вас, и среди нас. Но в большинстве своем мы бы были рады сменить свой рацион питания. Глядишь, тогда и люди бы к нам потянулись. Сколько всего мы бы могли друг другу сказать... Эх. Жаль, что вы принимаете в штыки любые наши попытки примирения.       Вот, например, то предложение по утилизации трупов. Это мог бы быть пример невероятного, но возможного симбиоза. С вашей стороны - обеспечение нас пищей, а мы бы полностью смогли отказаться от нужды в убийствах. И через пару поколений это был бы совсем другой мир, где людоеды и человечество жили мирно. Но ваши парламентеры приняли это с таким ужасом, что впору сомневаться в способности людей нешаблонно мыслить. Уцепились за приличия и старые традиции, и отметаете все наши предложения, как бы разумно они не звучали. Хотя, какая мертвецу разница, будет ли он гнить в земле или перевариваться в моем желудке. Зато сколько проблем вы бы одним махом решили. Но, что об этом впустую говорить.       Вы не хотите увидеть в нас равных. Это можно повторять бесконечно. Люди считают нас кровожадными чудовищами, монстрами. Хотя, монстров и среди вас достаточно. Знаете ли, сколько убийств было совершено Гитлером? Миллионы человек умирали каждый день. И вы написали об этом человеке в учебнике истории. А знаете, сколько нужно людоеду? Один человек в месяц. В год двенадцать выходит. Двенадцать против миллионов. Даже, если взять всех наших жертв, цифры будут в сотни раз меньше, чем количество погибших только за сто лет вашего существования. Так кто же из нас чудовища?       Люди способны на жуткие даже с нашей точки зрения поступки. Бессмысленные войны, холокост, инквизиция, уничтожение целых народов, кровавые жертвоприношения, множество способов пыток... Список можно продолжать. Когда я проглатываю свою жертву, она умирает не от воздействия кислоты. А лишь медленно теряет сознание вследствие нехватки воздуха. И проходит это гораздо безболезненнее. Словно засыпание. Когда гильотина отрубает голову, та чувствует все еще в течение минуты. Минута адских мучений в противовес вечному сну. Это гораздо гуманнее.        В наступившей тишине слышится громкое звяканье.       О, это, кажется, мой ужин подоспел. Вы ведь не против? Главное, в обморок не упадите только. Заодно, сможете потом похвастаться, что присутствовали на трапезе у людоеда. И не в качестве одного из блюд, хаха. Ой, да чего вы так дергаетесь. Я шучу, шучу. Пока что у меня еды достаточно, и вам ничего не угрожает. А уж после обеда я и вовсе буду сытый и добрый, можете не бояться.       Из духовки извлекается огромное блюдо, от которого идет пар. По комнате распространяется сладкий запах жареного мяса. На блюде можно разобрать аккуратно сервированные куски человеческого тела - руки, ноги; уложенная гирляндой требуха - почки с поджаристой корочкой, зернистые легкие, истекающее соком сердце.       Ах, красота. Одно сырое мясо есть скучно, хотя и вкусно. Иногда хочется немного поэкспериментировать, попробовать что-то новое, необычное. Побаловать себя. Человечина может приесться, но надо знать, как готовить. Тогда даже такую скудную диету можно разнообразить.       Придвинув к себе блюдо, людоед поднимает кусок сочного мяса, в противовес своим словам не пользуясь вилкой, а орудуя руками, увенчанными звериными когтями. Широченная пасть его распахивается от уха до уха, показывая такие челюсти, какие больше подошли бы медведю. В подобную пасть можно целиком запихнуть человека. А уж ломоть мяса проваливается как в бездну. Чудовище облизывается, собирая языком капельки крови и текущий по губам сок.       Божественно! Попробовать не предлагаю, придется вам поверить мне на слово. Уф...       Чавканье сопровождается вполне разборчивой речью. Куски один за другим отправляются в пасть, пока блюдо пустеет на глазах.       Знаете, как бы не были похожи друг на друга люди, но они всегда разные. На вкус. Это зависит от условий жизни, расы, питания и многого другого. У каждого людоеда свои предпочтения в пище, но я всегда стремился не останавливаться на чем-то одном. Уж очень хочется попробовать побольше всего. Хотя, мне, пожалуй, нравится мясо пожирней, поупитанней. По моей комплекции это видно, хаха. Не могу ничего с этим поделать. Люблю плотно поесть.       Довольно усмехнувшись, людоед хлопает по массивному брюху. И впрямь, по тяжелой, откормленной фигуре чудовища видно, что ест он много и часто, не отказывая себе ни в чем.       Ох, чудесно. Людям трудно понять, отчего мы так падки на хороший обед. Вы едите мало, а вот нам трудно удержаться и смирить свой аппетит. Брюхо требует. Людоеды в большинстве своем обжоры и плотным приемом пищи не побрезгуют. В этом есть свое особенное удовольствие. Описать? Как же я могу описать свои чувства тому, кто никогда не сможет этого представить?       Как описать охотничий азарт при виде убегающей добычи. Как описать ее трепет и ужас перед тобой, когда ты загоняешь ее в угол и чувствуешь ее страх. Как описать то чувство собственного всесилия и власти над неспособной сопротивляться жертвой... Да, садист. Не отрицаю. А кто в современном мире не садист и не извращенец? Вот то-то и оно. Я лишь не скрываю этого, в отличие от вас. Но я о другом...       Мне трудно будет объяснить ту трепетность момента, когда жертва оказывается у меня в желудке, пытаясь сопротивляться, бороться, но лишь приближая свою участь. Можно привести сравнение с запутавшейся в сетях рыбешкой. Как бы она не билась, но все равно окажется на тарелке у ловца. Страшно, конечно. Мне бы совсем не хотелось оказаться на месте ни одной из моих жертв, как бы я не говорил о своей доброте. Но согласитесь, разве кающийся в злодеянии убийца согласится вместо тюремного заключения пережить то, что чувствовал убитый, пусть даже это искупит все его грехи? Единственным таким человеком был Иисус Христос - самый величайший маньяк всех времен и народов. Вы же не будете отрицать, что именно ваш бог придумал смерть, следовательно, он и есть основоположник любого насилия.       Вера? Нет, какая вера людоеду. Я атеист. После того, что переживает каждый из нас, трудно сохранить любую веру, кроме как в собственную безнаказанность. Знаете, многие говорят - трудно быть богом. А я скажу, нет, легко. Для этого не надо создавать искусственный человеческий разум или выращивать клонов в пробирке. Рецепт божества прост. Дайте человеку автомат, рожок с десятком патронов и выпустите на оживленную улицу. Он в ту же секунду почувствует, как легко, просто и, главное, приятно быть богом. А уж людоеду трудно поверить в кого-то, когда он сам может не хуже Христа вершить чужие судьбы. Да, выходит, каждый - сам себе бог. Причем, в большинстве своем языческий - жестокий и кровожадный. Один великий человек, которого все почему-то пытаются отнести к людоедам (наверное, не могут представить, что в роду людском могла быть такая личность), маркиз де Сад однажды сказал, что самый мощный афродизиак - это власть над другими. И был невероятно прав. Кто из нас и вас откажется усладить душу, самоутвердившись над слабым. Вот скажите честно, вы начальника как, боитесь? А жену, небось, бьете? Рука у вас тяжелая, это заметно. Вот видите. Я прав.       А потом эти же люди, что тиранят своих родных и близких, измываются над подчиненными и зверствуют на войне, говорят что-то о жестокости людоедов. Это не вас от нас, а нас от вас надо защищать. Нет, от темы я не ухожу, это просто пришлось к слову. Согласитесь, каждый в душе хочет, чтобы ему подчинялись и его боялись. Это не чуждо и нам, в какой-то мере. Если сто раз назвать кого-то чудовищем, то он и вести себя будет как чудовище, чего вы хотели.       Людоед поднимается, отряхивая руки и вытирая губы салфеткой. На блюде остается лишь горка костей да обглоданный череп. Если присмотреться, то становится видно, что пара похожих украшает стены, придавая жилищу существа жуткий вид.       Я? А что я. Не могу назвать себя ни чудовищем, ни человеком в полной мере. От своей природы я отказаться не могу, значит остается лишь смириться и наслаждаться ею настолько, насколько это возможно. Если когда-нибудь кто-то изобретёт лекарство от людоедства, то я буду в числе первых на излечение. А пока этого не произошло, то рано говорить о чем-либо. Да и говорить-то не с кем, люди шарахаются, хехе. Трудно поверить в доброту того, кто может тебя сожрать. Это я в вас отчасти понимаю, но все равно временами бывает немного обидно.       Ну что же... Трапеза окончена, не хотите остаться на десерт? Шучу, расслабьтесь. У людоедов шутки специфические. Мне вас есть сейчас не с руки, да и не хочется - ужин был более, чем плотный. Гораздо интереснее будет, если вы наш разговор все же опубликуете. Думаю, людям будет над чем поразмыслить. Конечно, я не жду, что вы тут же пересмотрите свои позиции. Но еще раз повторяю - мы готовы говорить. Главное, чтобы вы были готовы слушать. И думать. Не все чудовища имеют клыки и когти. Некоторые носят официальный костюм и обладают чудеснейшей улыбкой...       Монстр ухмыляется, показывая чуть желтоватые острые зубы.       Прощайте, смелый представитель homo sapiens. Желаю вам больше не встречать меня и мне подобных ни при каких обстоятельствах. Hе все будут так щедры, как я сегодня, чтобы оставить вам жизнь. И даже дать материал для целого интервью. Интервью с людоедом.