Сжигай

Среди разрушенных домов горящего Лондона, который растворялся, как пряничный городок с глазурью под палящим солнцем, потрепанная книжная лавка пускай и осталась разрушенной и черной, как душа демона, но все же отчасти уцелела. Единственное место в мире, куда оба и смогли податься за тем, чтобы еще раз переговорить, еще раз посмотреть друг другу в глаза и принять трудное, но нужное для них решение. Кроули смог отчасти привести в порядок кожаный диван, на котором раньше любил разваливаться по-царски, выпивая бокал за другим, но теперь те вместе заютились на этом маленьком островке тепла среди безнадеги и боли. - Адам был милым мальчиком, - прошептал Азирафаэль, вглядываясь в теперь незнакомые книжные полки. Те то и дело могли скрипнуть, а потом с глухим рокотом рассыпаться, будто карточный домик в руках малыша. - Если бы мы были рядом с ним дольше, то все могло быть иначе. Чертовы монашки, - в ответ послышалось приглушенное шипение, Кроули показал свой раздвоенный язык, но тут же убрал из вежливости. - Поздно уже кого-то винить. Мы просто… не уберегли его. Не смогли задавить те корни, которые вложены в него. Ангел поежился и постарался прижаться крепче к своему другу, дрожа от невероятного холода, который так быстро завоевывал Землю. В сердце поселилась безнадега и удушающая страсть изменений, которые ни один, ни другой уже не смогут осуществить. За лопнувшим от пожара окном стал хлопьями падать созданный богом снег, покрылось тонким изящным узором стекло, уцелевшее в некоторых местах. Можно было представить, как маленькие снежинки, как юные фигуристки, несколько раз прокрутились в своем выступлении на катке, а затем, придавая драматизма ситуации, падали на колени и замирали. Но сейчас не хотелось смотреть на это ночное выступление, а, скорее, избавить себя от посторонних глупых мыслей: те не помогут, только отвлекут внимание от того, что действительно важно. - Вина? – голос с бархатной хрипотцой, схожей с наждачной бумагой на языке, прошелестел около уха эфирного существа, стараясь хоть ненадолго занять его чем-то более простым и не удручающим. - Прошу, мой дорогой, - мужчина и не заметил, что его тембр врезался в верхние регистры и тут же опустился назад при конце фразы. Кроули отпустил его из-под своей руки, невольно проведя подушечками закоченевших пальцев по мягкому плечу Азирафаэля. У того странно дернулся уголок губ на это, но молчание осталось с легкой ноткой – наверное, только шестнадцатой долей – одобрения. Рыжеволосому пришлось длинным, донельзя официальным и насупленным дедушкой-ботинком со своей ноги разрушить несколько истлевших балок, которые громогласно застонали и обрушились вниз, к фундаменту, перевернуть ряд стульев-призраков и добраться до небольшого сейфа, в котором уже столько минувших десятилетий хранился их общий алкоголь. Сейчас он был окружен металлом, который был присыплен изрядной горкой пепла и разрушенных останков книг, но сохранил-таки несколько бутылок, которые не лопнули под давлением внешних факторов. Бокалов не оказалось, ни один не выдержал злостного рыка Армагеддона, который накрыл всю планету. - Придется из горла, ангел, - демон приземлился около лучшего друга, замечая, что тот окончательно замкнулся в себе, а его мозг начал давать сбой. - Мы не могли проиграть, не могли, - тихо сказал Азирафаэль, обводя взглядом свое погибшее детище. Рядом с ними приземлился целый сугроб, который совсем скоро, как и остальной снег за окном, заалел и разродился кровяными потоками. Если демон только скривился, разглядывая склизкую тягучую жижу, то светловолосый мужчина испуганно вжался в спинку дивана, пытаясь стиснуть зубы покрепче, лишь бы те не стучали друг о друга. Кроули не стал долго вглядываться в растекающуюся алую лужу на полу, а только раскрыл черные смоляные крылья и обоими укрыл друга от всего, что происходило в этом мире. - Закрой глаза, ангел, закрой глаза, - прошептал его томный, как дымка на утренней речке, голос. Тело ощутило, как чужие руки стиснули его в объятиях, он и сам поспешил прижать к себе дрожащее эфирное существо. Азирафаэль пытался что-то сказать, но получался смутный лепет маленького ребенка, который скоро прекратился. Оба долго молчали, осматривая друг друга. Ангел вглядывался в слегка потрепанный пиджак, следя за линией нити, которая сшила две ткани между собой, демон уткнулся длинноватым носом в светлую макушку, неторопливо ворочая самым кончиком короткие милые кудри, схожие с шерстью барашка. Изрядно потрепанный пожаром проигрыватель пластинок требовательно раскрыл ненасытный рот, выкинув крышку, Кроули метнул в него легким движением двух пальцев и запястья первую пластинку, которую смог нащупать на треснувшем полу. Та, как испуганный ребенок в торговом центре, запряталась под дальний угол дивана, оказавшись рядом с рукой рыжеволосого мужчины. Игла надавила на выточенную черную дорожку и издала звук, который чуть шуршал, как огонек в древнем камине, но все же оттуда отчетливо раздавались звуки фортепьяно, по которому когда-то, вероятно, бегали длинные жилистые пальцы молодого - или не очень - пианиста. Все как-то смешалось в общий гул в голове, хотя уже не кричали на улице. Весь мир захватила мертвенная тишина. - Ангел. Рыжеволосый змий откинул в сторону последнюю уцелевшую пару очков, те моментально разбились на тысячи черных ледяных осколков. Два взгляда – светлый и ярко-лунный – встретились в общем невольном крике мольбы и отчаяния, который потом затих, оставляя только тень подавленности в зрачках каждого из них. - Да? – оба перешли на шепот, хотя больше некому их подслушивать. - Я не смогу встать против тебя. Я не смогу смотреть на тебя, как на врага. Я не смогу ничего сделать против тебя. Но выступить против небес и ада бессмысленно. Твоих страданий я не выдержу тоже. От обоих одновременно послышался тяжкий вздох, который темной тучей повис над их головами и встал стеной между губ. Молчание чвокало, кипящей лавой текло по их лицам подобно слезам. Глаза закрылись, препятствуя совместным переглядываниям. Все наощупь: Азирафаэль выдохнул слишком порывисто, Кроули подался на жаркий мимолетный ветерок и накрыл чужие губы своими. Отторжения не произошло, зато, укрывшись черно-белым куполом – ангел тоже распушил свои перья – они создали свой собственный мир, который символизировал исключительно любовь и открытость. Больше не существовало божественного покровителя и падшего с небес, два влюбленных тысячелетиями сердца сплелись длинными красными нитями судьбы воедино, начиная биться о ребра в одном ритме.

Рука в руке. Крыло под крылом. Губы на чужих губах.

- Давай согрешим? Умоляю, - послышался голос ангела, который уже не мог перестать жаться к холодному, но родному телу. - Какой же грех нас ожидает? Читая в каждой застывшей в глазах слезинке по предложению, демон ужасался словам эфирного нежного существа, которое было готово пойти на этот шаг. - Я не… - Можешь, Кроули. Выхода нет. Это конец. Конец. - Как? - У меня есть маленький бутылек воды в кармане на случай нападения демонов. У тебя есть адское пламя. Мужчина медлил, но с каждым разом, как снег разражался новой порцией гниющей крови, как за окном громыхал опасный для всего живого взрыв, он осознавал, что стоит действовать либо сейчас, либо уже никогда. Ох, если бы на земле существовало пособие с названием «Как убить любимого ангела?». Молчаливый кивок стал согласием на то, к чему оба никогда не были готовы за все тысячи лет. Азирафаэль протянул ему маленькую пузатую бутылочку с водой, после схватил демона за руку, сплетая пальцы. - Сжигай. Свободная ладонь легла на его грудь через белоснежную накрахмаленную рубашку, чуть надавила, чтобы быть ближе к сердцу. Все внутри сжалось, ангел нервно сглотнул, поджимая дрожащие губы, которые снова были заняты поцелуем. - Будет все равно больно, я не смогу сгладить всю боль. Адское беспощадное пламя, обычно каравшее грешников, теперь проникло к самому сердцу Азирафаэля, обхватывая его своими мягкими языками. Светловолосый вцепился в чужую руку, словно это было его последнее спасение, но терпеливо переносил всю боль, которая была ему дана. - Кроули! – вскрикнул ангел, когда сам был почти на пределе сознания. Все в глазах затуманилось, как и в сознании, но губы смогли пролепетать с нежностью первое и последнее признание. - Я люблю тебя, Кроули. И всегда любил. Сердце сожжено, тело обмякло и потяжелело в руках демона, который, сдержав в себе порыв крика, постарался быстро опустошить бутылочку со всем содержимым и прижаться губами ко лбу его милого ангела. - Я люблю тебя, ангел. За окном капля за каплей шел кислотный серый дождь, разбивая постройки с каждым ударом о крышу или стену. Только укромное место двух влюбленных осталось чистым и нетронутым, как и белое устаревшее вино. Никто не нашел их, никто не тронул своими порочными, грязными от крови конечностями. Только багровый рассвет увидел ангела и демона, встретивших свой конец, держась за руки под звуки последних аккордов.