sucker for you

      Новенький показался Доёну слишком странным, когда в первый же день получил по шее за опоздание и сосредоточил на себе взгляды абсолютно всей группы, потеснил задницей девчонок на крайних рядах от начала и совершенно уверенно, без единой толики шутки в голосе и воинственной позе вдруг выпалил прямо Доёну в лицо: — Меня зовут Накамото Юта, я люблю слушать рок перед сном, покупать носки в полоску и западать на миленьких мальчиков.       Что нужно было делать с последним пунктом — Доён не знал и на свой счёт решил не воспринимать от греха подальше. И вообще, он просто собирался купить кофе из вечно сломанного автомата, сзади стояла ещё целая очередь нетерпеливо цокающих языком зевак, а это слепящее зубастой улыбкой недоразумение с высветленным вихрем на голове вместо аккуратно уложенной причёски неожиданно развернулось перед носом, почти проливая горячий напиток на белоснежную рубашку, и ввело в откровенный ступор одной фразой.       Представившийся кокетливо подмигнул и исчез за дверями столовой, а Доён старался забыть о неловком происшествии оставшиеся две пары, корябая огрубевшую кожу на пальце около ногтя.       На следующий день он натурально бил себя ладонями по лицу за то, что вдруг засмотрелся на сосредоточенное на добросовестном заполнении конспекта лицо (хотя, посмотрев на Юту в другой ситуации, сложно было предположить, что он вообще знает о таком понятии как «добросовестность»). Тэён, сидящий рядом с ним и плюющий в потолок от скуки, подпрыгнул на месте в ответ на такое неожиданное действие, перекрестился, а потом всё же рискнул спросить, что случилось.       Доён отмахнулся надоедливым комаром, а Ли только поднял бровь и перекрестился ещё раз для надёжности, потому что какие, чёрт возьми, комары в конце октября? Потом вновь бросил взгляд на одногруппника, друга, соседа по комнате и дежурного собутыльника по совместительству, провёл воображаемый пунктир от его глаз к предполагаемой точке падения пристального взгляда и многозначительно хмыкнул. — Боже, — только и смог выдохнуть он, — не говори, пожалуйста, что ты заинтересовался этим японским блядушником в человеческом обличье. — Ничего подобного! — Доён вдруг отмер и взвизгнул чуть ли не на всю аудиторию, ловя на себе взгляды нескольких обернувшихся на странный звук студентов, и продолжил уже чуть тише. — Будто тебя его появление вообще никак не волнует.       Тэён равнодушно махнул головой и обратно уткнулся в игрушку на мобильнике Доёна, пока тот пытался сосчитать общее количество серёг в ушах Юты, но сбивался всякий раз, когда их обладатель вертел головой.       Юта, на самом деле, не создавал впечатление человека, столь необходимого в списке друзей или хороших приятелей как минимум. Скорее, он шумный и раздражающий, с суетливыми тараканами в голове и постоянной нуждой в томатном соке, но почему-то Накамото постоянно умудрялся оказываться в центре всех событий, вечно разговаривал со всегда разными людьми, в какой бы момент Доён на него не посмотрел. Так быстро и легко влиться в новый коллектив, подобрав особенный подход к каждому, невозможно, думал он, но Юта, видимо, имел какие-то привилегии на нарушение негласных законов всех новичков, карт-бланш и абсолютную вседозволенность. Особенно, когда под вуалью неудачной шутки лез под юбки однокурсниц, за что ожидаемо и вполне справедливо получал в морду. Не от самих девушек, чаще от их парней, но Доёну это не мешало тихонько ликовать за углом.       Через неделю Ким вспомнил о забавной привычке, о которой Юта заранее самостоятельно любезно сообщил, когда заметил на до этого стабильно голых щиколотках широкую резинку носков в жёлто-чёрную полоску. Тэён не постеснялся и после обеда решил поинтересоваться у Накамото, не жалко ли ему было сдирать с несчастных пчёлок кожу, на что тот лишь беззлобно залился смехом, успев бросить мимолётный взгляд на тушующегося за чужой спиной Доёна. — Сказать честно, под вечно устремлёнными на меня глазами твоего друга я сам чувствую себя пчёлкой без кожи, крылышек и всего остального, что там у них есть, — Юта нарочито засматривался за тэёново плечо, опираясь своим о шкафчик, заклеенный изнутри стикерами героев из различных аниме. Уже успел освоиться, ничего не скажешь. — Но жало у меня всё же осталось.       Доён оказался не в состоянии ответить, а Тэён начал всерьез сомневаться в успешности его умственного развития, пока Ким провожал уходящего японца сузившимися зрачками и приоткрытым в тихом шоке ртом. Тот напоследок кинул одну из своих коронных улыбок в ноги одногруппникам и, сверкая пятками, скрылся в толпе на лестнице.       Спустя несколько дней Доёну пришлось вспомнить об ещё одной замечательной вечерней традиции новенького, когда из соседней комнаты он услышал непонятный, но достаточно громкий гул, отдалённо напоминавший музыку. Стены в общежитии, конечно, можно сравнить с самым дешёвым картоном, даже нет, с листком принтерной бумаги, но Ким всё равно ничего разобрать не мог, в полусонном состоянии прижавшись ухом к холодному кирпичу, обклеенному безвкусными обоями.       Тэён потерялся где-то среди пары бутылок пива этажом ниже и разговорах о чудесной холостяцкой жизни на очередной скромной попойке Тэна и Сычена, автоматически оставив несчастного Доёна без Человека А-ну-быстро-свернули-весь-этот-кордебалет-нахуй, который всегда блестяще справлялся с мешающими мирно спать студентами за стенкой. Поэтому Киму пришлось взять всю имеющуюся смелость в кулаки и самостоятельно постучаться в дверь, надеясь как можно быстрее расправиться с ужасной, по его мнению, музыкой и вернуться в холодную, жёсткую, слишком короткую для него, но такую желанную после нескольких бессонных ночей кровать.       Доён все костяшки отбил, но открыли только с попытки пятой, когда он, злой и обиженный на весь мир, пнул дверь ногой. — Оу, я думал, «Спокойной ночи, малыши» давно закончились, — Юта со своей дурацкой и совсем не привлекательной улыбкой еле перекрикивал оглушающие барабаны и электрогитару. — Сочувствую, если ты не успел посмотреть, но ничем не могу помочь, — Доён упирался одной рукой в бок и выглядел в точности как разгневанная мамаша троих оглоедов, которая пришла поругаться с кем-то просто от нечего делать. — Выключай свою дискотеку, я собираюсь спать и убивать, если ты вдруг решишь проигнорировать меня.       Юта прыснул на слове «дискотека», несколько задев доёнову гордость, но послушался, и мелодия в момент замолкла. Он опирался локтем о дверной косяк у себя над головой и смотрел на Доёна снизу вверх, пока тот оглядывал его комнату. На металическом каркасе двухъярусной кровати были аккуратно развешаны цветастые носки после стирки, в углу стояло поцарапанное укулеле с наклейками котят, а на подоконнике — одинокий жухлый росток в небольшом горшке. Ничего криминального.       Они глазели друг на друга ещё с минуту, не понимая, чего вообще требовалось ждать от этого зрительного контакта, но тут Юта опять подал голос: — У меня есть кола, остатки чипсов в пачке и последняя из любимых сигарет, — он оглянулся, будто удостоверился в наличии всего вышеперечисленного, и продолжил: — А ты достаточно милый.       Доён вновь выкатил свои оленьи глаза и сглотнул, когда Юта потянул его за руку на себя и захлопнул дверь в комнату. Молчание, конечно, есть знак согласия, но в случае Кима молчание означало только шок от всего происходящего. — Одно твоё поползновение в сторону моих невинных трусов — и я буду кричать, — заранее предупредил Доён, усаживаясь на смятую постель, пока Накамото раскладывал на полу меню сегодняшнего вечера, найдя в холодильнике ещё и пару вчерашних бутербродов. — Только если моё имя и со стонами на выдохе, — он опять оскалился в подлой и слишком смущающей улыбке, русая чёлка упала ему на глаза, и выглядел Юта как посланник самого Дьявола, вышедший прямо из преисподней только ради того, чтобы регулярно издеваться над душой одного несчастного Доёна и пересматривать любимые триллеры раз в два месяца. Ким безмолвно задвигал губами, проговаривая у себя в голове молитву на всякий случай. //       Доён опять стоял в очереди за согревающим горьким кофе в мятой футболке поверх блузы в чёрно-бордовую полосу, с такой кислой миной, что даже Тэёна оскомина коробила, и усердными стараниями не двинуть кони прямо сейчас, вот здесь, на грязном полу любимой столовой с нелюбимой клейкой кашей, что не вывалится из тарелки, даже если её перевернуть. Впереди Тэён нагнулся, наблюдая за наполняющимся стаканчиком, а сзади кто-то пихнул Доёна пальцем под рёбра. — Привет, принцесса, — он этот голос узнал бы из миллиона, миллиарда, только попросил бы кто. — Сегодня мы оделись, как парочка. Круть, правда?       Ким обернулся, посмотрел немного снизу вверх на вечно цветущее прекрасными плодами жизнерадостности и веселья лицо Юты, а потом опустил взгляд на его выставленную ногу в носке с точно таким же принтом, что и доёнова кофта. Он бросил ещё один взгляд а-ля не делай вид, будто это не ты меня вчера уговорил смешать колу с водкой, а потом посреди ночи принёс пьяного в комнату к Тэёну со словами «вы обронили» и кинул на коврик возле кровати и потёр больную шею после сна в неудобной позе. — Ещё одно такое приветствие, и я тебе въебу. — Лучше выеби, — Доён ожидал другого ответа? Точно нет. Только не от Юты. Поэтому он даже глаза закатил слишком безэмоционально. — Если вы вдруг захотите засосать друг друга, напоминаю, что вы всё ещё находитесь в нашей прекрасной столовой, дарующей грешным душам пищу, энергию и сомнительный опыт драк с едой, так что не смейте порочить её чистое помещение своими грязными языками, — на одном дыхании проговорил Тэён, будто всю жизнь к этому моменту готовился, и как ни в чём не бывало вместе со своим кофе направился к столику, за которым Тэн уныло колупал рис палочками, то и дело заливая горло минералкой.       Доён опять, словно рыба, выброшенная прибоем на сушу, то открывал, то вновь закрывал рот, смотря вслед уходящему другу, а Юта зачем-то присвистнул, когда заметил залившиеся лёгким смущённым румянцем щёки Тэна, когда Тэён уселся напротив. Ким нахмурился, отвесил ему подзатыльник и только после этого повернулся на недовольный вопль Накамото. — Охренеть, — вдруг усмехнулся тот, смотря в центр чужого лба, прикрытого чёлкой. — И как никто не заметил? — Что? — Доён потянулся за мобильником в заднем кармане джинсов и взглянул на своё отражение в экране, убирая мешающие волосы пальцами в сторону.       На его лбу красовалось достаточно абстрактное, но вполне отличимое от чего-либо другого изображение полового, упаси боже, члена синей шариковой ручкой. Видимо, какие-то последствия этой ночи всё же смогли ускользнуть из памяти (осталось понадеяться, что Накамото рисовал это не с натуры). — У тебя есть три секунды. — Исчезаю. //       Наверное, в конце повествования Доён хотел бы повернуться к паре обращённых на него личиков с гигантскими глазами, полными восхищения, погладить двойняшек по мягким детским волосам и сказать «вот так мы с вашим папой и познакомились», поцеловать в макушки с пожеланиями спокойной ночи и упасть в объятия любимого человека, погружаясь в сон, но Сычен возвратил его на землю низким «ну всё, хватит» и оттащил Тэна от Тэёна за локоть. Оба потирали губы тыльными сторонами ладоней и смущённо терялись во взглядах друг друга. — Моя очередь! — где-то над ухом резво отозвался Юта и крутанул стеклянную бутылку из-под пива в центре.       Игра началась всего минут десять назад, но некоторые уже успели насладиться поцелуями втайне желанных губ. По правилам (настоящим или установленным основателем этого гейского кружка и владельцем самой бутылки в лице Тэна — неизвестно), когда бутылочка указывала на кого-то впервые, можно было ограничиться простым чмоком, на второй раз приходился короткий поцелуй, третий — подольше и повкуснее, четвёртый — с языком, а дальше отличия заключались лишь в длительности сего потрясающего действа. Доён думал, что ему повезло, так как бутылочка на него ещё не указывала, а те два раза, что ему была предоставлена честь самостоятельно её крутить, выпали на Тэёна и Тэна, с которыми обменяться девчачьими невесомыми поцелуйчиками было не так зазорно и волнительно. Всё остальное время Доён залипал в телефоне или просто делал вид, чтобы не глазеть на других с отвращением.       Когда рука Юты коснулась бутылки, Ким даже внимания не обратил, но стоило её горлышку повернуться аккурат к его скрещенным ногам, сердце забилось быстрее.       На первый раз казалось не так страшно, подумаешь, но чёрт бы побрал Накамото, впившегося в верхнюю губу явно сильнее, чем в чьи-то ещё до этого, и Донхёка, которого Доён и не знал толком даже, но каждой клеткой тела чувствовал, как тот пускал слюни на картину с целующимся Ютой. Наверняка, сам хотел попробовать, но идиотская бутылочка показывала только на такого же идиотского Марка, душа которого покидала тело каждый раз, когда кто-либо приближался к нему ближе, чем на метр.       Пережив маленький инфаркт, Доён даже успел заскучать, наблюдая за неловкими действиями друзей и слушая их взволнованный визг, но потом Судьба вновь огрела его кирпичом по голове и заставила повернуться к Юте лицом. Когда Накамото без всякого смущения обхватил своими губами теперь нижнюю губу Доёна, казалось, последний был краснее варенного рака.       Несчастных тридцати секунд было достаточно, чтобы понять, что целоваться с Ютой чересчур классно, а адского костра в глубине его стеклянных чёрных глаз — чтобы окончательно свихнуться.       Все последующие разы, когда очередь выпадала на Накамото, бутылочка, будто специально, поворачивалась к Доёну, поэтому для храбрости тому пришлось опустошить свою порцию алкоголя быстрее, чем планировалось. Контролировать что-то было уже невозможно, и только когда пальцы японца вцепились в волосы на затылке, а счёт времени блуждания его языка у Кима во рту шёл на мучительные минуты, Доён решился оттолкнуть его побыстрее. //       С самого утра всё пошло наперекор давно привычному плану Доёна на день: в сахарнице не было сахара, упаковка с растворимым кофе тоскливо стояла в шкафу без растворимого кофе, все футболки были до ужаса измятыми и сам Доён был тоже измятым до ужаса. Выходить куда-либо не было никакого желания и даже толкового повода, кроме нескольких скучных пар в университете, поэтому Доён то ли нарочно долго копошился в рюкзаке у окна, то ли он действительно никак не мог найти необходимые тетради, что делало и без того безнадёжно отстойный день ещё более отвратительным.       Вдруг он почувствовал, как кто-то подкрался к нему со спины, но оборачиваться не стал, и в следующую секунду его глаза были закрыты холодными пальцами. — Угадай кто, — Доён мысленно ударил себя ладонью по лбу, а потом так же мысленно ударил Юту. Металлической битой. По печени. Со всей силы. — О прекрасная зубная фея, ты ли это? — залепетал Доён писклявым голоском с наигранной детской надеждой, слепо закрывая рюкзак. — Ты допустил ошибку во фразе «мой обожаемый Накамото Юта, который любит слушать рок перед сном, покупать носки в полоску и западать на миленьких мальчиков», — Юта уже не закрывал руками и без того тусклый свет, что кое-как пробивался сквозь тучи, и устало зевал. — Я допустил ошибку только тогда, когда впервые решил обратить на тебя своё внимание, — Ким развернулся к нему и посмотрел так устало и грозно одновременно, что любой мог только тихо ему посочувствовать, а после возобновил достаточно бодрый в его положении шаг к нужной аудитории. — Ой, да не парься, все тогда были пьяные, такие же развязные и зацелованные неизвестно кем, — Юта взмахнул руками и поплёлся следом. — Я не был пьян. — Нет, — Накамото выдержал паузу. — Ты был милым. И зацелованным мной.       Он вдруг обогнал Доёна, впился рукой в предплечье и заставил немного отшатнуться назад, коротко заключая чужие губы между своих. — Сегодня я планирую слушать музыку просто непозволительно громко, — Юта так же резко отпустил толстовку Кима, блеснул белоснежными клыками и чуть ли не вприпрыжку побежал по коридору. — Приходи на дискотеку!       Доён бы очень сильно удивился, если бы вечером дверь в соседнюю комнату не открылась с первого же стука об неё пустой и явно больной головой, а Юта не встретил бы его со своей дурацкой улыбкой и бутылкой газировки.       Доён бы очень сильно удивился, если бы они с этим слишком странным уже не таким и новеньким не играли всю ночь в «бутылочку», иногда отвлекаясь на какой-то неинтересный фильм и бутерброды.       Только вдвоём и без бутылочки.