Время на двоих

В это утро ни одному из них не надо никуда спешить, быстро собираться и покидать теплую постель. Когда Чонгук открывает глаза, то первое, что он видит — взгляд Мина, направленный на него. В который раз разглядывая эти черты, освещенные солнечным светом или же спрятанные тенью, он думает, что его парень нереально красив. Глаза, скрытые ресницами, так и выпрашивают таких банальных характеристик, как омуты, в которых хочется утонуть. Погрязнуть в них навсегда. Волосы отливают таким неестественным синим светом, что продлевает ощущение сна и нереальности происходящего. — А мне говорили, что я долго сплю, — Юнги фыркает, растягивая губы в улыбке и возвращая Гука обратно из его мыслей. Он подпирает голову рукой, согнутой в локте, а другой медленно водит по обнажённому животу Чона. Надеть что-нибудь перед сном ему не позволили, зато согревали объятиями. — Вставай, соня, и покорми меня. Что-то внутри Чонгука, не подчинённое никаким правилам, прямо сейчас вопит от радости и бьётся в истерике. Сколько раз за последние недели он представлял себе такие моменты, сколько грезил о совместном пробуждении и ласковых поцелуях. Впрочем, раз уж последнего пока не было, это следует немедленно исправить. Парень слегка приподнимается, чтобы дотянуться до чужих губ, которые встречают его на полпути, целуют медленно, чувственно и до вспыхивающих звёздочек под закрытыми веками. Мягкие губы становятся всё настойчивее, в игру включаются зубы, покусывая и оттягивая, и тут же язык резво пробирается в рот, заставляя подчиниться, издав тихий стон. Пальцы Чонгука мелко дрожат, когда он пробирается ими к волосам и утягивает старшего за собой, откидываясь на подушки. Юнги оставляет несколько едва ощутимых прикосновений губ к губам, целует родинку под нижней, спускается к адамову яблоку и легко прикусывает кожу, заставляя Гука сильнее откинуть голову назад. Но все это быстро заканчивается, когда Мин отстраняется, облизывая губы. — Я конечно понимаю, что ты сладкий, но предпочел бы какой-нибудь банальный завтрак, а не тебя. Пока что, — старший подмигивает и скатывается с кровати, оставляя Чонгука ошарашенно обдумывать последний намёк. Но тот быстро берет себя в руки и ухмыляется — это обещание он запомнит и заставит Юнги воплотить его в жизнь. Парень тоже поднимается, находит в шкафу подходящую одежду и переодевается, пока его гость находится в ванной. Мысленно прикидывая, что находится в холодильнике и какой завтрак из этого может получиться, Чон оказывается на кухне, подготавливая необходимые продукты для оладушек. Через несколько минут появляется и Юнги, так что Чонгук даёт ему задание приготовить кофе, пока сам отправляется чистить зубы и приводить себя в более человеческий вид. После завтрака они располагаются в гостиной на диване: Юнги вновь ложиться головой на колени Чона, но в этот раз младший с удовольствием пропускает пряди сквозь пальцы и легко поглаживает за ухом, сравнивая Мина с котом. Тот только фыркает в ответ на сравнение и возвращается к теме конкурса, который они начали обсуждать на кухне. Объясняет, как будет проще исправить те моменты, на которые указал Джин, и озвучивает некоторые свои мысли на счёт песни. Его глаза закрыты, а Чон своих не может оторвать от парня, которого теперь так легко может назвать своим. Вслушивается в голос, наблюдает за движением губ, наслаждается возможностью быть так близко, касаться так, как хочется, и знать, что уже не один. Пусть даже это будет длиться совсем недолго. — О чем задумался? Юнги уже некоторое время молчит, ожидая ответа на свой вопрос, который Гук благополучно упустил, залюбовавшись. Тот неожиданно наклоняет голову, едва касаясь губ своими, и так замирает на несколько секунд. А потом все же целует, ловит губами лёгкую улыбку Мина и находит его руку своей, сжимая ладонь. Юнги все также лежит с закрытыми глазами и Чонгук, перед тем как выпрямиться, оставляет невесомый поцелуй и на носу, тихо посмеиваясь от того, как старший тут же поморщился. — О нас. И нашем времени, — парень и дальше играет с чужими волосами и быстро продолжает, не позволяя ничего добавить. — После того, как твои цифры появились у меня, я случайно обнаружил одну вещь. Если я прикасаюсь к ним, они замирают. Это ведь работало и у тебя? — Да. В первый раз я все свалил на выпивку, но когда все повторилось, пришлось признать, что это реально. К чему ты ведёшь? Юнги все же поднимается и Чонгук недовольно поджимает губы, когда приходится убрать руки. Заметив это, парень фыркает и закатывает глаза, сложив ноги по-турецки лицом к Чону. Он ожидающе смотрит на него, не спеша потакать чужим капризам, и тому ничего не остаётся, кроме как вздохнуть и все же ответить. — Я хочу попробовать сделать это снова. Чонгук помнит, что это довольно неприятные ощущения, но безумно хочется увидеть все своими глазами. Ради этого можно потерпеть. Возможно ведь такое, что рядом с Юнги не будет столь сильных ощущений, и даже возможно, что его присутствие позволит задержать время дольше. Сам Мин не знает, как чувствовал себя Чонгук, делая это в прошлый раз, поэтому пожимает плечами, соглашаясь. Протягивает руку, показывая парню свои цифры, и тот не сдерживается, как заворожённый медленно проводит подушечками пальцев по коже. Так непривычно видеть те же цифры на чужой руке, их обратное расположение и яркий свет на бледном фоне. Прикосновение никак не подействовало на неумолимый отсчёт времени, и Гук отстраняется, протягивая свою руку и касается пальцами своих цифр. Руку уже знакомо прошивает болью, но обращать на это внимание не хочется, когда отсчёт замирает у обоих. Это так волнующе, мурашки стайками бегают по коже, а оба парня не отводят взгляд от мигающих цифр. Но тут боль с новой силой даёт о себе знать и Чонгук поспешно убирает руку, прихватив нижнюю губу зубами. — Что такое? — Обеспокоенные глаза Юнги поднимаются к лицу Чона, успевая заметить слабую гримасу. — Неприятные ощущения, поэтому я не могу надолго задерживать его, — парень вздыхает и забавно дует губы, как ребенок, лишь бы эта ситуация не воспринялась Мином слишком серьезно. Боль быстро проходит, поэтому нет смысла волноваться, но то чувство, пронизывающее до костей, когда цифры замирают благодаря тебе — непередаваемые. И Чонгук планирует провернуть подобное снова в самом ближайшем будущем. — Интересно, произойдет ли что-нибудь, если коснусь я? — Мин задумчиво бормочет совсем тихо, но Гук слышит и с готовностью протягивает руку поближе, потому что любопытство уже загорается в глазах, в нетерпении ожидая конца эксперимента. Юнги хмыкает, но осторожно обхватывает чужое запястье одной рукой и касается цифр второй. Кажется, будто ничего не происходит, но вдруг теплая волна смывает обоих, заполняя собой тело и разум, передавая спокойствие и укрепляя веру в общее будущее. Цифры вспыхивают ещё ярче, приковывают взгляд, но не останавливаются. Чонгук резко выдыхает и поднимает взгляд на Юнги, чье внимание все ещё обращено на их руки. Любопытство довольно укатило в свой уголок, уступая место такой всепоглощающей нежности, что становится страшно — как же не утонуть в этом чувстве? — Ну что ж, кажется, мое время полностью в твоих руках, Чонгук-а, — Мин криво усмехается, отпуская руку из своего захвата, и вздыхает, взглянув на часы. — Выступишь сегодня со мной? Ты же знаешь слова ещё одной песни? — Да, знаю. Но в таком случае мне стоит ещё раз их повторить, чтобы не ошибиться, — Чонгук резко подрывается с места на поиски телефона, где сохранен нужный текст. Вернувшись, он вновь устраивается напротив Юнги и, сосредоточившись на песне, тихо мычит себе под нос, иногда закрывая глаза, чтобы лучше прочувствовать. И пока тот занят, Мин решает продолжить и свою работу, которая в последние дни занимает все мысли. Достает тетрадь, с которой не расстается буквально никогда, и ручку, и вписывает новые строки, которые только что появились в голове. Слова легко следуют друг за другом, складываются в фразы и предложения, удивляют новым настроением, что в корне меняет все творчество Юнги. Эта песня будет первой и прямо противоположной привычным беспощадным и резким текстам. Она возносит в райские сады, окутывает теплом, отдает привкусом счастья и озвучивает мечты. Когда Намджун впервые прочитал первые обрывки, не связанные ничем, но уже с самого начала пропитанные несвойственным ему чувством влюбленности, восхищения другим человеком, уже тогда друг решил, что эта песня сразит всех и станет одной из самых успешных среди созданного Мином. Эта песня станет в некотором роде признанием, откроет его душу перед Чонгуком, только в привычной для парня манере. Время от времени он поднимает взгляд на мальчишку, отмечает то, как он сосредоточенно повторяет слова, облизывает пересохшие губы и сдувает непослушные пряди, норовящие подобраться к глазам. Все ещё так сложно воспринимать тот факт, что они вместе. Прошел почти месяц, а этот мальчишка, что возник неожиданно и нагло, не сдавшийся после нескольких отказов, уверенно продолжает свой путь сквозь (казалось) нерушимые стены, стойко принимая все возможные последствия. Ради Юнги. И это просто невероятно. — В этот раз ты во мне дырку прожжешь своим взглядом, — смеётся Чонгук спустя несколько минут, во время которых Юнги сидел и просто смотрел на него. Скоро им придется собираться, но пока... — Давай пока отложим все. Он осторожно забирает тетрадь из рук Мина, демонстративно смотря куда-то в сторону, не подглядывая, и ставит ее на столик. Сам придвигается ближе, легко толкая парня и заставляя лечь на диван спиной. Садится на бедра, опустив одну ногу на пол для удобства, и наклоняется ниже, опираясь руками в диван рядом с головой Юнги. Лукаво улыбается, когда тот опускает руки на его ягодицы, поглаживая и прижимая ближе к себе. Так правильно. Поцелуй получается медленным, тягуче-сладким и мучительным, Чонгуку позволяют вести в этот раз и он заставляет себя не спешить, почувствовать все и запомнить. Разливающееся по телу тепло, ускоренное биение сердца, горячие руки под футболкой и ощущение внутри чего-то такого, что не получается объяснить словами. Чону нравится целовать Юнги. У того много опыта, и думать об этом не хочется, но для младшего эти поцелуи имеют слишком большое значение, потому что этот человек занимает слишком много места в его маленьком мирке. Эти поцелуи — что-то новое, необычное, яркое и желанное до дрожи. Чонгук просто чертовски влюблен и все, что касается Мина, воспринимается в несколько раз сильнее, чем могло бы в других обстоятельствах. Парень слегка отстраняется, чтобы взглянуть в чужие потемневшие глаза, и пользуется отданным ему на время правом делать все, что вздумается. Оттягивает ворот футболки, спускаясь поцелуями от уголка губ до ключицы, ведёт языком по ее контуру и оставляет заметный след на коже. Удовлетворённо рассматривает его и совсем не ожидает того, что в следующий миг будет уже сам лежать на спине, а Мин нависать сверху с насмешливым взглядом. — Ты грязно играешь, малыш. Не то время, совершенно неподходящее, — он говорит тихо, хрипло, склоняясь к уху, и мурашки пробегаются по коже, заставляя шумно выдохнуть и прикусить щеку изнутри. Как мало нужно Юнги, чтобы свести его с ума. Несколько слов этим невероятным голосом и прощайте здравые мысли. Хочется быть ближе, как можно ближе, и парень обхватывает ногами бедра Мина, прижимая к себе, а руки зарываются в волосы, легко поглаживая кожу головы. — Чертёнок. Как жаль, что у нас мало времени. Он наклоняется быстро, действует уверенно и резко, не встречая никакого сопротивления, целует в какой-то степени грубо, но Чонгука от этого только сильнее накрывает волной жара. Хочется ещё и ещё, но Юнги отстраняется также резко, втягивая носом воздух и легко ускользает из захвата. — Поднимайся. Нам нужно спешить, иначе опоздаем. Не удержавшись, он ещё раз прижимается в быстром поцелуе к мягким губам и поднимается, чтобы собрать свои вещи. Чонгуку ничего не остаётся, кроме как последовать его примеру. А широкая улыбка скорее всего ещё долго будет красоваться на его лице. *** Когда они оказываются на улице, Чонгук даже не замечает того, что погода приветствует их совершенно противоположным настроением: тяжёлые мрачные тучи собираются над городом, предупреждая о скором визите грозы. Зато замечает Юнги и радуется, что в этот раз они решили добраться на такси. Несколько минут в дороге он с трудом сдерживает себя, чтобы не улыбаться также глупо и ярко, как Гук. Последние проведенные вместе часы многое изменили и открыли для него, заставляя сердце трепетать от одного взгляда на парня. Такой искренний, Чонгук действительно светится от радости, и это наверняка заметно даже издали. Взгляды, которые должны быть незаметными, рождают внутри необъяснимое собственническое чувство, желание, чтобы эти глаза смотрели только на него. Всегда. В кафе их уже ждут, и Юнги едва подавляет в себе тихое рычание, когда незнакомцы пытаются заполучить внимание Чонгука, заставляют его застенчиво улыбаться в ответ на похвалы, отрывая от Мина. А ещё через мгновение рядом появляется особа, именуемая «бывшей», и хочется промотать время назад, поддаться Чонгуку и никуда не пойти. Потому что блять, какого черта вечер стремительно катится по наклонной после того восхитительного времяпровождения с Гуком? — Давно не виделись, Юнни, — девушка улыбается так, будто последних месяцев не существовало и они снова вместе. Чуть дольше, чем обычно Юнги позволяет длиться отношениям, но недостаточно, чтобы считать их серьезными. — Мила, — не то спрашивает, не то приветствует Мин. «Лучше бы и впредь не виделись» проносится недовольно в мыслях. — Я видела тебя вчера в университете, не знала, что ты там появляешься. Мила была на несколько лет младше, возможно даже ровесницей Чонгука, Юнги не спрашивал. Они встретились около восьми месяцев назад и он повелся на ее милые черты лица и соблазнительную фигуру. Девушка была хороша собой, с длинными каштановыми волосами, пухлыми губами и бледной кожей, и знала как стоит представить себя, чтобы выглядеть на все сто. Только поэтому Мин позволил их «общению» продлиться больше недели, что было для него неслыханной щедростью. Но, похоже, Мила до сих пор не смирилась с тем, что он все таки ушел. — Это уже давно не касается тебя. Извини, мне нужно идти, — Юнги не позволяет себя остановить, находя взглядом Чонгука, и тут же забывает о неожиданной встрече. Подходит ближе и уводит за руку в сторону, поймав благодарный взгляд. Как видно, популярность его тяготит. Гук сжимает на мгновение руку крепче, а затем отпускает, потому что пора. А когда выступление заканчивается и они оказываются на улице, младший слегка морщится, уставившись куда-то вниз. — Ты сегодня пойдешь к себе? — Юнги замирает и непонимающе смотрит на него. Чон этого не видит, так как все ещё отдает все свое внимание кроссовкам, но наверное все же чувствует потребность объяснить. — Я вовсе не хочу этого, не пойми неправильно. Просто... Я думал над тем, что забираю очень много твоего времени, а ты привык быть наедине с собой. Поэтому спрашиваю. Он пожимает плечами, будто это не важно. Но Мин только хмыкает, качая головой. — И не надейся. Мы ещё не закончили начатое ранее, малыш. Парень заметно краснеет и безжалостно кусает нижнюю губу, а через секунду выдыхает с облегчением и уже свободнее делится новыми впечатлениями от выступления. И Юнги точно не собирается проводить время в одиночестве, когда может выбрать более приятную компанию Чонгука. Его время в руках Чонгука и принадлежит ему же, так что Юнги обязательно будет рядом с ним, пока может. Ужин они пытаются приготовить вместе и Юнги получает заслуженное «вполне неплохо» за свою работу. В процессе приготовления половину блюда они успевают скормить друг другу, поэтому другую уже готовую часть оставляют в холодильнике нетронутой. Обосновавшись в гостиной парни уделяют около часа или даже больше каждый своему занятию: Юнги продолжает работать над песней, а Чонгук делает некоторые домашние задания, чтобы освободить воскресенье полностью. Друзья время от времени дают о себе знать сообщениями или звонками, но даже они предпочитают не слишком отвлекать их от общества друг друга. Уже в комнате Чонгука, после душа, лёжа в тёплых объятьях хозяин квартиры спрашивает, как началось знакомство Юнги с музыкой. И слышит недолгую историю о том, как в детстве родители учили сына играть на пианино, своим примером показывая то, как может музыка передать чувства без слов. Юнги противился недолго, пока не вошёл во вкус и учился с таким усердием, какого от него никто не ожидал. А когда отец умер и мама перестала чувствовать, музыка стала спасением, уносила в другой мир и позволяла выплеснуть наружу то, что томилось внутри него. Именно музыка стала его смыслом жизни, она помогала держаться и идти вперёд. Благодаря ей Мин стал тем, кем есть сейчас, и свела его с Чонгуком. Весь рассказ младший молчит, рисуя неизвестные узоры на плечах и груди Юнги поверх футболки, внимательно слушая и наслаждаясь тихим хрипловатым голосом. Чем-то их жизни даже похожи между собой, оба будто поддержка друг для друга, хоть давние раны уже почти зажили, оставляя всего лишь шрамы, которые никогда не исчезнут. Чонгук подтягивается чуть выше, чтобы легким прикосновением губ к виску выразить ту самую поддержку и нежность, распространяющуюся внутри с каждым днём всё больше. Губы спускаются к уху, обжигают щеку и переключаются на горло, покрывая сеткой поцелуев каждый доступный участок кожи. Оторваться от Юнги очень трудно, чувствовать его тепло кажется жизненно необходимо, слышать его дыхание и вовсе становится всем смыслом бесполезного существования в этом мире. Юнги обхватывает пальцами подбородок Чона, приподнимая, чтобы заглянуть в глаза, улыбнуться, отвлекая внимание, и внезапно поцеловать, сминая губы, осторожно покусывая и очерчивая их контур языком. Вскоре его язык уже скользит по ряду зубов, сталкивается с чужим и затевает игру, неторопливую, мягкую, на самой грани между невинностью и безумием. Чонгук ведёт пальцами по щеке парня, скорее неосознанно, чем запланировано запускает их в волосы и прикрывает глаза. Где-то в груди рождается тихий стон от тысячей маленьких крылышек влюбленных бабочек, которые рвутся наружу, разрывая изнутри. Приятная боль и всепоглощающее наслаждение от прикосновений с любимым. Крышу сносит уже сейчас, от невинных поглаживаний и поцелуев. Он боится представить что будет, если они зайдут дальше. Но этого точно не случится сегодня, потому что Юнги отстраняется вместе с несколькими поцелуями в уголок рта и желает спокойной ночи. Проводит рукой от бедра к колену Гука, попутно подтягивая его повыше, так что нога оказывается на нем, а сам Чон устраивается на плече поудобнее, втягивая носом полюбившийся запах, который смешался с его гелем для душа. От этого становится необъяснимо тепло и приятно, и с этими чувствами парень проваливается в сон.