Heroes and Villians

С Назгулью к эльфу было отправился дядя, но отстал, о чём-то вспомнив. Назгуль не возражала. Почему-то ей не хотелось, чтобы эльф рассказал и дяде свою теорию об их родстве. Где искать его, Назгуль не знала, но почему-то не сомневалась, мимо эльфа у неё пройти не получится. Зайдя к себе и оставив вещи, Назгуль отправилась к тому зданию, в фойе которого они впервые встретили эльфа. И разумеется, не ошиблась. Сегодня эльф рассказывал о неоспоримых достоинствах ПЦ невысокой женщине, украшенной татуировкой и почему-то одетой, как мужчина. Подождав, пока эльф договорит, Назгуль, мило улыбнувшись женщине и поздоровавшись с ней, показала эльфу, что хочет с ним пообщаться. Эльф, поняв Назгуль и красиво встряхнув волосами, сказал женщине, что пока оставляет её здесь, чтобы она решила, чем же станет у них заниматься, подошёл к Назгули и спросил, не захотела ли она пойти в критики. — Или, — голос эльфа дрогнул, — или я оказался прав и мы в самом деле родственники? — Не дай Моргот, — Назгуль даже вздрогнула, но, увидев вытянувшееся от удивления лицо собеседника, тут же исправилась, — Я уже сказала, критиком к вам не пойду ни за что! Это меня не интересует! И роднёй мы быть не можем! Потому я ни за тем и ни за этим! Ты же ближайший заместитель мага, верно помню? — Да, — немного растерянно ответил эльф, — тебе и Маг сказал, я его правая рука. И не только тебе, конечно. Ведь кто, как не… — Я тебя поняла, — перебила его Назгуль, — можешь не продолжать, спасибо, я вспомнила, как маг рассказывал об этом. Ты правая рука, тебя знают все артисты, как я думаю… Значит, у тебя наверняка есть записи всех, кого в ПЦ не приняли? Не поверю, что такого по изобретению не показывали! Жители Арды, делайте выводы и смотрите, что нам нужен, кто нет, всё такое… Угадала? — Да, — эльф кивнул. — Даже конкурс на приём в ПЦ был. Победители получали приз и попадали к нам. Пока, кажется, второго тура не планируем, Маг не рассказывал. Ты не видела того конкурса? — Совершенно верно, — Назгуль тоже кивнула, — ни конкурса не видела, ни прочих других ваших отборов, потому к тебе и пришла. Стало интересно, — сказала она и зачем-то добавила, — хочется знать, почему к вам народ приходит. Самой, без твоих монологов. Прости. Пожалуй, это было зря. Грубить Назгули не хотелось. Но и посвящать его в мысли ей также не хотелось. Эльф вряд ли понял, что Назгуль имела в виду, но ей самой почему-то стало неудобно перед ним. Говорить загадками и строить из себя таинственную личность Назгуль точно не собиралась, но рассказывать эльфу, что она ничего не понимает в цели ПЦ и пытается хоть немного разобраться, что им нужно, ей ужасно не хотелось. Тот наверняка пустится в рассуждения и рассказы о силе творчества для каждого орка-метельщика, которые Назгуль уже слышала и которые ей не понравились. Эльф, судя по его снова вытянувшемуся лицу, немного растерялся. — Хорошо, — ответил он. — Пойдём в зал для просмотров записей. Если хочется, ничего не стану комментировать. Собственное мнение очень важно и ценно. Пойдём. — Но имей в виду, критический обзор я не напишу, — предупредила Назгуль. Эльф промолчал. Лишь пожал плечами и повёл Назгуль вверх по изящной и очень удобной лестнице, красиво замаскированной под колонну. Пока они шли в зал, эльф молчал, что Назгули очень нравилось. Она хотела немного поразмышлять, к чему готовиться, стоит ли искать лекаря сегодня и не выдаст ли её папа что-то совершенно неожиданное. Тут эльф сказал “пришли” и, открыв изящную дверь, которую Назгуль даже не заметила, подошёл к довольно большому изобретению и защёлкал кнопками. Назгуль, решив, что с вопросами к нему лучше не приставать, села на уютный диванчик и приготовилась смотреть. В жюри сидели Маг, эльф, какая-то неизвестная Назгули светловолосая эльфийка и неизвестный же гладко выбритый гном. Первым непринятым в ПЦ, кого она увидела, оказался высокий красивый гондорец, совершенно не умеющий петь. После него не приняли дуэт орков и харадца с флейтой, поющих немного лучше гондорца, но ужасно фальшивя, гнома, выступавшего с механической певицей, что было запрещено правилами и юную рохирримку. Помня слова Мага, Назгуль очень внимательно смотрела её номер. Девушка была довольно миловидна, хорошо играла на маленькой арфе и сравнительно неплохо пела наивную песню о первой любви. Ничего необычного в ней в самом деле не было, но бездарной Назгуль её бы, пожалуй, не назвала. Но не назвала бы и особо одарённой Однако жюри думало иначе. Гном сказал, что её выступление ничем не отличается от пения простой девушки на празднике, и до настоящей певицы рохирримке необходимо развиваться. Эльфийка сказала, что она сомневается в рохирримке и спросила, для чего та поёт. Гном, кивнув, добавил, что рохирримка была мила, но не более. Эльф сказал, что полностью согласен с предыдущими членами жюри и не считает рохирримку достаточно зрелой артисткой, ценящей музыку в себе, а не себя в музыке. Здесь рохирримка смахнула слезу и пробормотала, что она сама написала песню, которую исполнила перед строгим жюри. Эльфийка, охнув, попросила рохирримку не расстраиваться и гордиться пусть небольшим, но имеющимся у неё талантом. Но слёзы девушки совершенно не растрогали мага! Покачав головой, он изрек, что с таким уровнем ей слишком рано попадать в ПЦ, к готовым артистам, что признали все члены жюри. Добавив, что тоже не считает рохирримку артисткой, понимающей чего она хочет, Маг кивнул на эльфа и сообщил, что абсолютно солидарен с тем, добавив, что Маглор наверняка бы сообщил рохирримке то же, что этот ужасно талантливый эльф, во многом даже превосходящий величайшего из менестрелей. Тут Назгуль почувствовала, что закипает. Конечно, она никогда не представляла себя чайником или кастрюлей, но иначе описать возмущение от слов мага у неё не получилось. Даже не досмотрев, как заплаканная рохирримка уходит со сцены, Назгуль, досчитав до ста, спросила: — Это все, кого не взяли? Конечно, ей хотелось возмущённо заорать, что эльф совершенно не Маглор, а Маглор, наверное, не стал бы приосаниваться перед юной девушкой, но предложил бы ей путь улучшения таланта. Или просто сказал бы, что рохирримке пока лучше не петь на публику, но работать над собой, разумеется, не подчёркивая свою исключительность. Но Назгули не хотелось конфликта. Особенно когда она ещё мало что поняла в логике глав ПЦ. — Не все, — и эльф тут же уселся рядом с Назгулью. — Но, думаю, глядя на этих исполнителей ты уловила основные причины отказов. Они не пели. Не считая рохирримки, но не стану повторять, что сказал тогда. — И не надо, — Назгуль вздохнула. — Ладно, соглашусь, она ещё незрелая артистка, но вы бы могли… не знаю, взять её автором, раз у вас с авторами так негусто, как слышала? Она ведь исполнила свою песню. — Но её песня не была замечательной и значительной, — эльф с удивлением посмотрел на Назгуль. — Не думаю, что она впечатлила тебя. И песня, и девушка ужасно обычные, таких в самом деле хватает в каждой стране, в каждом народе, и у хоббитов, и в Гондоре, и в Рохане и, наверное, даже среди орков. Если все поверят, что стать одним из артистов ПЦ способен каждый, не желающий даже пытаться во что-то свежее и необычное... И кстати, кто сказал тебе, что мы не можем похвастаться авторами песен? Авторов у нас достаточно, их творчество кипит. Но артистов много, на всех песен не хватает. Законы жизни. Кому-то приходится ждать, но когда до них доходит очередь… — Они так рады этому, — договорила Назгуль за эльфа и отвернулась, делая вид, что осматривает зал. Почему-то ей не хотелось смотреть на эльфа. Наверное, довольное лицо в моменты, когда эльф говорил какую-то чушь, пытаясь превознести ПЦ, Назгуль немного утомило. А вот зал был уютным и обитым тканью с необычным рисунком. И ковёр, лежавший на полу, Назгули понравился. А пол в коридоре, который Назгуль хорошо видела с диванчика… — Почему дверь открылась? — растерянно спросила она. — Когда мы пришли сюда, ты плотно её закрыл, даже дёрнул для надёжности! — Сюда заходил художник, — ответил эльф, — ты не слышала? Пришёл, когда ты слушала гнома, а ушёл после рохирримки. Ну, после её песни, замечания жюри слушать не стал. Наверное, он искал вдохновения на картину. У него тоже много работы. Ведь художник у нас один. Многие умеют рисовать, но он из них самый необычный. Назгуль хотела было спросить, не заходит ли художник по ночам в спальни любого, кто может его вдохновить, но снова решила промолчать. Может, художник стоит у дверей и, найдя вдохновение, делает наброски, а тут Назгуль невольно подкинет ему идею. Потому, сказав, что не слышала, как художник заходил сюда, она, поблагодарив эльфа и попрощавшись, решила прогуляться. Ей в самом деле хотелось выйти на воздух и, наконец, добраться до лекаря. На природе в самом деле было очень хорошо. Если бы Назгуль не знала, что в этой местности хорошая погода в такое время года — дело обычное, она, быть может, поверила бы в благоволение светлых сил, но Назгуль успела разобраться в климатических картах до того, как они отправилась в путь. У входа, вернее, у выхода из здания Назгуль почему-то увидела Музыканта. Его здесь она точно не ждала! — Ты что здесь делаешь? — ошарашенно спросила она. Вышло, конечно, невежливо, но Музыкант, насколько она успела узнать его, мог делать здесь почти всё, что угодно. Даже искать для Назгула люк в загадочное подземелье, которое, быть может, где-то в самом деле было. Но если Назгул ловил идею, он никогда не отпускал её. Музыкант явно немного растерялся от её вопроса и тона. — Учусь, наверное? — ответил он. — Сюда же ходят все, кто… ну… кто здесь творит. Иногда не в одиночку, иногда вместе приходят сюда и… и беседуют, да, точно. Беседуют. А я слушаю и на ус мотаю. Может, пригодится однажды. А ты что здесь делаешь? — Я… я узнаю, где здесь что и как оно работает. Ну, пытаюсь узнать, — почти не соврала Назгуль и, подумав, уточнила, — нет, страшное подземелье не ищу. Его, мне кажется, здесь и нет. Музыкант почему-то улыбнулся. — Ну… я тоже мир познаю, если можно так сказать. Ведь эта штука как-то работает и сюда тянутся. Наверное, тянутся не только сюда, но если мы здесь, значит, мы должны познать, почему ПЦ так притягивает публику? Даже мы сюда пришли. — Чтобы его разрушить, — уточнила Назгуль. — Вернее, это папа хотел так поступить с ПЦ. Кстати, где папа, не знаешь? Что она оставила папу без присмотра Назгуль почему-то встревожило. Конечно, иголки у него отобрали, но Назгуль слишком хорошо помнила, как он брал с собой яды, инструкции по созданию оружия и свитки с заклинаниями. Может, сейчас он мастерит дротик, чтобы выстрелить им в Мага и ждать, пока ПЦ разрушится сам, без чьих-то усилий? — У него своя атмосфера, — туманно ответил Музыкант. — Но не беспокойся, он ничего разрушать не собирается. Может и пока… — и зачем-то добавил. — Он… он… рисует. Назгуль, облегчённо вздохнув и поблагодарив Музыканта, решила всё-таки дойти до озера и побеседовать с часто рыбачащим там лекарем.