Как воспитать своего Шэнь Цинцю

Заявление, прозвучавшее как гром среди ясного неба, застало всех врасплох. Даже Уван и Учэнь не ожидали подобного развития события. — Прежде чем обвинять этого мастера в заговоре, давайте послушаем свидетеля... или, я бы даже сказал, сообщника покушения на убийство. Шиди Лю, — кивнул бессмертный горному лорду, который покинул зал и вскоре вернулся, волоча за собой явно испуганного юношу, одетого в классическую мантию дворца Хуаньхуа. Это оказался тот самый совершенствующийся, которого Ло Бинхэ держал в заключении больше пяти лет и при помощи Синьмо доставил сюда аккурат перед тем, как они отправились на это собрание. Шэнь Цинцю пообещал сохранить ему жизнь, добавив сверху внушительную сумму золотых монет. Всё, что от него требовалось — лишь сказать правду. Лю Цингэ подтолкнул юношу к центру, где к нему подошёл мастер Уван. — Говорят, ты пытался убить горного лорда Шэня. Это правда? Не нужно бояться возмездия, присутствующие совершенствующиеся обеспечат тебе достойную защиту. В ответ бывший пленник яростно закивал, восклицая: — Правда! Это правда, я бы не осмелился солгать... Глава дворца так и сделал... Он приказал нескольким из нас отвести горного лорда Шэня в лес Байлу, представив это так, будто он сбежал из Водной тюрьмы и пал во время преследования демонами! Будто самого этого откровения оказалось недостаточно, Юэ Цинъюань нашёл, что добавить. — Мой главный ученик был адептом дворца Хуаньхуа до того, как присоединился к школе Цанцюн. Гунъи Сяо покинул дворец Хуаньхуа по собственной воле, когда обнаружил готовящийся бесчестный заговор и поспешил сообщить нам, чтобы мы могли спасти Цинцю-шиди... Но мы опоздали или, вернее, думали так, пока не узнали правду не более недели назад. Гунъи Сяо может всё подтвердить, если потребуется. Поэтому, пользуясь случаем, я хотел бы попросить присутствующих прекратить распространять ложные слухи о том, как мой ученик стал частью нашей школы. То, что совершенствующийся менял школы, уже само по себе было неслыханным фактом, особенно, если он являлся главным учеником. Гунъи Сяо долгое время вынужден был терпеть насмешки и злые сплетни за спиной, как только впервые появился в форме школы Цанцюн. Многие осуждали его за то, что не стоял на своём и не стал бороться за свою законную позицию главного ученика, когда появился Ло Бинхэ. Его решительный отказ рассказать об обстоятельствах, которые заставили его присоединиться к школе Цанцюн, только вызывал лишние подозрения. Никто и подумать не мог, что причина его ухода из прежней школы может оказаться столь серьёзна. — Но... Но за что?! Какую обиду затаил глава дворца против горного лорда Шэня, что дошёл до такого? — ошеломлённо воскликнул монах Уван. Он до сих пор отказывался верить, что его давний союзник прибегнет к такой низменной тактике, чтобы избавиться от одного человека. Пленник поспешил ответить: — Старый глава дворца хотел, чтобы Ло Бинхэ стал его преемником! Но Ло Бинхэ отказался предать своего учителя, поэтому... Поэтому глава дворца решил избавиться от горного лорда Шэня, чтобы проложить путь Ло Бинхэ к своему наследию! Когда толпа громко ахнула от потрясения, Шэнь Цинцю не стал упускать возможность нанести ответный удар, предпочитая ковать железо, пока горячо. — Проще говоря, после моей предполагаемой смерти дворец Хуаньхуа и так уже по праву принадлежал Ло Бинхэ, хотел он того или нет. Никто не захватывал власть. Что же касается того, почему старый лис настаивал именно на крайних мерах, это имеет прямое отношение к тайне, которую сумел раскрыть этот мастер. Именно поэтому глава дворца принял решение избавиться от меня. Сейчас вы готовы меня выслушать, мастер Уван? Осознав, что обстоятельства обернулись против него, мастер Уван не видел иного выбора, кроме как подчиниться. Он не мог отказаться выслушать возможное объяснение, когда настроение толпы ясно указывало на то, что люди хотят знать правду. Поймав полные ожидания взгляды, Шэнь Цинцю вновь уселся на своё место. Настало время действовать. — Перед тем, как этот мастер начнёт... Мастер Уван, мастер Учэнь. Кажется, вы оба хорошо помните Деву Су... Скажите, она похожа на меня? Монах угрюмо покачал головой. — Её красота лишала дара речи, подобного вам не видать. Но если говорить о её деспотичном нраве, то, должен признать, горный лорд мог бы сойти за её давно потерянного родного брата. Это должно было прозвучать оскорблением, но Шэнь Цинцю лишь отмахнулся. Деспотичность можно счесть за комплимент, стоило только вспомнить о его прошлой жизни. Учэнь в своих суждениях оказался намного мягче, как истинный монах: — Дева Су славилась своей находчивостью и умом, она была несомненно талантлива во многих отношениях. Хотя внешностью она напоминала Ло Бинхэ, ваши личности несомненно обладают поразительным сходством. — Старый мастер дворца сказал то же самое, когда впервые посетил этого мастера в дни его заключения в Водной тюрьме. Присутствующие совершенствующиеся оказались сбиты с толку. Зачем главе дворца говорить подобное Шэнь Цинцю? Бессмертный, ещё будучи рабом, с малых лет привык притворяться, выдавливая фальшивые слёзы, чтобы заслужить сочувствие окружающих и вымолить у них монетку-другую. И теперь, повзрослев, он превосходно овладел силой слов, которые могли вызвать неподдельную жалость, хотя полузабытые навыки и давались ему тяжело. Он уставился вдаль, словно погрузившись в болезненные воспоминания. — Он сказал, что образ этого мастера, заключённого под стражу в подземельях Водной тюрьмы всколыхнул в нём воспоминания о Деве Су. К тому моменту меня уже обуревали подозрения о бесчестных помыслах старого мастера по отношению к Су Сиянь, иначе он бы не позволил моему ученику переступить порог его школы. Кто бы мог подумать... Он даже осмелился на непристойные замечания по причине нашей схожести, — горный лорд низко опустил голову, словно пытаясь спрятаться от позора. Реакция Юэ Цинъюаня, который впервые слышал об этом, оказалась самой что ни на есть искренней. Его голос подрагивал от напряжения, когда он чуть ли не потребовал: — Цинцю, что произошло? Что он... Что сделал старый глава дворца? — ...Цинцю не хочет этого вспоминать. Этот мастер лишь хочет сказать, что глава дворца повёл себя недостойно, увидев во мне продолжение Девы Су. Цвет синяков, оставленных его руками, всё еще преследует меня в кошмарах. Бинхэ пришёл в настоящую ярость, когда увидел их... Разве это не так, Бинхэ? По правде говоря, Шэнь Цинцю лишь раз видел оставленные старым главой дворца отметины на своей шее — во сне, в котором Ло Бинхэ заботился о его мёртвом теле. Но то, с какой убеждённостью он говорил, звучало так, словно бессмертный с ног до головы оказался покрыт страшными ранами, и он благосклонно позволил воображению толпы сделать всё за него. При нормальных обстоятельствах поделиться подобным опытом вслух стало бы для него невыносимым унижением. И всё же, Шэнь Цинцю так долго ждал возможности растоптать репутацию старого мастера, что не остановился даже перед раскрытием своей собственной личной боли ради максимального эффекта. На его счастье, Ло Бинхэ выглядел поистине разгневанным упоминанием о прошлых днях. — Этот ученик искренне сожалеет, что не сумел защитить Учителя. Багряные следы так явственно выделялись, должно быть, он схватил Учителя с немыслимой силой... Никакое наказание не отменит тех страданий, что довелось испытать Учителю..! Людские умы так легко поддаются внушению. Заклинатель школы Баци уже в полный голос восклицал: — Совершить подобные злодеяния лишь из-за небольшого сходства! Может ли случиться, что старый глава дворца испытывал невысказанные чувства к своей ученице и повёл себя, как обманутый возлюбленный? Шэнь Цинцю всё больше и больше нравился этот человек, который не боялся выказывать вслух свои подозрения, независимо от того, причиняли они неудобство другим или нет. Ему было только на руку, что подобные заявления исходили от непредвзятой стороны, и это превращало незнакомого совершенствующегося в идеального союзника. Горный лорд торжественно кивнул, толпа вторила ему испуганным вздохом. — Меня посещали догадки относительно личности моего ученика... Просто совпадение, но однажды я заметил странные взгляды, которые этот старый лис бросал на мальчика. Вспомнив, что Дева Су исчезла без следа из мира совершенствующихся ещё до осады горы Байлу... Я начал подозревать, что его посещали непристойные мысли по отношению к своей ученице. Я даже предполагал, что он позволил Ло Бинхэ стать учеником своей школы, поскольку тот являлся его истинным наследником во многих аспектах. Ло Бинхэ никогда не задумывался об этом, но, принимая во внимание сроки, такая возможность действительно существовала. Он почти почувствовал благодарность за свою демоническую кровь, потому что, по крайней мере, он являлся сыном выдающейся личности. Обвинения в том, что он был нежеланным ребёнком, не просто ранили — они причинили ему сильнейшую душевную боль, благо логические размышления Му Цинфана помогли немного успокоить измученную душу. Он предполагал, что его мать приняла решение пожертвовать им ради возможного будущего с его отцом. Однако слова Му Цинфана подарили Ло Бинхэ небольшую надежду на то, что Су Сиянь действительно заботилась о своём ребёнке до такой степени, что была готова обменять свою жизнь на его спасение. То, что Шэнь Цинцю заставил его прилюдно встать на колени, нанесло ему глубокую обиду, но пока Ло Бинхэ мог лишь наблюдать, чтобы понять истинные намерения своего Учителя. Он незыблемо верил в свою любовь, не желая отступать от своей веры даже перед лицом тяжёлого испытания. Когда-то в прошлом он уже столкнулся с подобными сомнениями, но тогда люди не до конца смогли разглядеть его ядовитую личину. Тело его пробила крупная дрожь, стоило допустить мимолётную мысль: что если бы обстоятельства сложились иначе, и он оказался бы вынужден столкнуться один на один со всем миром совершенствующихся? На его стороне больше нет поддерживающей силы его многочисленных жён; и Учитель тоже не на его стороне. — Вы хотите сказать, что в то время не подозревали о демонической натуре своего ученика? Уван всё ещё пытался подловить Шэнь Цинцю на лжи; горный лорд, не моргнув глазом, ответил: — Да, этот мастер не знал об этом. Лишь как только я потребовал от главы дворца ответить, чего он хочет от моего ученика... Старый развратник посмел даже засматриваться на Ло Бинхэ, чтобы окунуться в прежние фантазии, которые он питал к Деве Су. Поверьте, мне тоже это показалось нелепым, но, испытав на собственном опыте его извращённые помыслы, этот мастер больше не подвергал сомнению чужое безумие. Одна только мысль о том, что моего ученика, сына Девы Су, он был готов подчинить своим омерзительным желаниям, причиняла мне боль! Мой ученик, как и его семья, стали жертвами козней старого главы дворца! Шэнь Цинцю не дал им времени прийти в себя, пламенно воскликнув: — Он был словно в бреду, обвиняя Тяньлан Цзюня в похищении Су Сиянь, обвиняя меня в том, что я отнял у него Ло Бинхэ. Он даже признался, что не стал бы заставлять Деву Су принимать яд, если бы знал, что её сын вырастет таким, как она. Видите ли, почтенные совершенствующиеся, осознавая, что я уязвим и беззащитен, глава дворца поддался своему высокомерию и показал своё истинное лицо. Когда он раскрыл всю правду о беременности Су Сиянь, лишь тогда я узнал, что отцом Ло Бинхэ является Тяньлан Цзюнь. — Но... Но это не отменяет того факта, что он полудемон! — поспешил вмешаться один из совершенствующихся, и Шэнь Цинцю, не скрывая неприкрытого отвращения, захлопнул веер. — Быть демоном сейчас считается грехом? Что с того, что его отцом является Тяньлан Цзюнь? Этот мастер ещё даже не дошёл до лучшей части этой истории. Этому мастеру неведомо, сколько было лжи, сколько было подлинного. Но в конце концов Дева Су выбрала Тяньлан Цзюня. Вывод господина из школы Баци оказался недалёк от истины, этот старый развратник вёл себя, словно оставленный возлюбленный, но он никогда не являлся таковым в глазах Су Сиянь. Он не смог смириться с тем фактом, что женщина, которую он желал, выбрала другого мужчину... Но его соперником стал не кто иной, а Святой Правитель демонов, с которым справиться своими возможностями было ему не под силу. Вот так и родился этот искусно разработанный план. Лю Цингэ не довелось принимать участие в осаде горы Байлу, но мало встретишь людей, кому не известна эта история. Сейчас он выглядел почти оскорблённым, услышав, что нечто столь священное, как великая битва, могло начаться по такому тривиальному и низменному мотиву. — Хочешь сказать, что он солгал всем, чтобы заручиться поддержкой? — Очень проницательное наблюдение, шиди Лю. Ты прав, одно лишь упоминание о Тяньлан Цзюне приводило людей в трепет. Старый глава дворца воспользовался этим, чтобы разжечь всеобщий страх, и, одним словом, собрал силы всех совершенствующихся ради бессмысленной битвы, из которой единственным победителем вышел бы он сам. Он завоевал уважение за раскрытие так называемого всемирного заговора демонов, уничтожил возлюбленного своей ученицы, и сумел сохранить женщину, которую так жаждал. Все участвующие в осаде горы Байлу были не более, чем марионетками, исполняющими прихоти сумасшедшего, потерявшего остатки разума в пламени ревнивой ярости. Но его презренное признание на этом не окончилось, — продолжал Шэнь Цинцю. — Как уже великодушно сообщил мастер Уван, Дева Су тогда уже носила ребёнка. Она доблестно сопротивлялась пыткам и допросам, страдала в подземельях Водной тюрьмы в своём ослабленном состоянии. Тем не менее, она выстояла ради Тяньлан Цзюня. И в конце концов, старый глава дворца поставил её перед выбором. На чашах весов перед ней оказалась возможность ещё раз увидеть Тяньлан Цзюня либо сохранить ребёнка. Как уже ранее пояснил мой шиди, она приняла весь удар от яда на себя... Дева Су, вероятно, знала, какому риску подвергает свою жизнь. Она приняла яд и сбежала из дворца Хуаньхуа. Но всё оказалось напрасно. Она прибежала к месту, которое указал ей старый учитель, но он солгал. К тому времени, как она получила свободу, Тяньлан Цзюнь давно был запечатан. Её обманули, чтобы она потеряла не только своего избранника, но и ребёнка... Очевидно, именно на это надеялся старый лис. Она пожертвовала своей жизнью ради благополучного рождения Ло Бинхэ. Молчание, воцарившееся в зале, оглушало. Шэнь Цинцю наслаждался неловкой атмосферой, безжалостно вбивая последний гвоздь в репутацию старого главы: — Значит, вы утверждаете, что демонов следует уничтожать? Возможно, мораль этого мастера сильно исказилась... Но между ложно обвинённым повелителем демонов и совершенствующимся, который лгал, вводил в заблуждение и пожертвовал несколькими невинными жизнями... Интересно, кто из них поистине коварен? Во всех Трёх Царствах он последний человек, которому стоит проповедовать мораль, но Шэнь Цинцю понимал, никто не усвоит этот урок, если этих совершенствующихся не ткнуть лицом в то, что, по их мнению, является непреложными истинами. Вопрос его остался без ответа. После всей их бравады о победе над ненавистным демоном ради высшего блага, респектабельный совершенствующийся, являющийся частью их почтенного общества, раскрыл подобные отвратительные подробности, и хотя доказательства оказались косвенными, нашлись даже свидетели — добавить тут было нечего. Не верить Шэнь Цинцю казалось ещё более абсурдным, чем поверить старому главе дворца, которому в то время действительно нечем было подкрепить свои слова. Уван воскликнул: — Кто знает, сколько во всём этом рассказе правды? Шэнь Цинцю, казалось, ожидал сомнений. Не зря он потратил несколько часов на то, чтобы сформулировать доступное пошаговое объяснение, которое подтвердит правдивость его беседы с главой дворца. Его слова в конечном счете также были лишены доказательств, всё зависело исключительно от того, насколько убедительным актёром окажется Шэнь Цинцю. Он больше не нуждался в тщательном плане, нащупав золотую жилу в этом обсуждении. — Верно, старый лис заключил этого мастера в темницу, и он говорил со мной наедине... Но что касается достоверности моих слов, несомненно, мастер Учэнь знает лучше? Услышав имя своего собрата по школе, Уван оторопел. Учэнь выразительно взирал на Шэнь Цинцю, но молчаливая просьба не тронула бессмертного. — Мастер Учэнь... Отчего вы столь уверены, что Дева Су скончалась? Если вам что-то известно, самое время рассказать. Этот обман и так слишком затянулся, — настаивал Шэнь Цинцю на раскрытии истины. Неуважение к мёртвым и без того уже достигло крайней степени; и он, и Ло Бинхэ натерпелись достаточно унижений от хитрости старого мастера, какая ещё правда могла причинить им боль? Учэнь наконец кивнул, деревянные протезы издавали глухой звук в такт его шагам, когда он выступил вперёд. — Горный лорд Шэнь столь безжалостно ищет истину, но, возможно, это наконец успокоит душу Девы Су. Ваш покорный слуга пообещал ей держать всё в тайне, но её сын теперь здесь и нуждается в ответах... Этот день станет днём, когда я нарушу свой обет молчания. По правде говоря, всё, что знает этот скромный монах, я слышал из уст самой Девы Су. Горный лорд слышал правду из уст главы дворца. Дева Су оказалась вынуждена вернуться во дворец Хуаньхуа, где она уже не смогла скрывать того факта, что носит ребёнка, и подверглась наказанию в Водной тюрьме. Её переполняла решимость бросить вызов учителю, который воспитывал её более десяти лет, и она отказалась заманить Тяньлан Цзюня в ловушку... Никто не мог с уверенностью сказать, когда предположительно чёрствое и коварное сердце Су Сиянь изменилось, но она испытывала неподдельные и искренние чувства к Тяньлан Цзюню, не убоявшись неминуемого наказания. В наступившей тишине Учэнь продолжал: — Она изо всех сил отказывалась избавляться от ребёнка. Принудительный аборт мог обернуться гибелью Су Сиянь, поэтому глава дворца протянул ей миску с отравой. Он пообещал, что она сможет вновь увидеться с Тяньлан Цзюнем, если примет яд, причиняющий вред только демонам и таким образом убьёт зародыш. Шэнь Цинцю тихо внимал каждому слову, молча размышляя о скрытой несправедливости. Если бы не внезапная прихоть Ло Бинхэ поиграться с прошлым, вся эта давняя история оказалась бы глубоко похоронена с костями всех, кто знал правду. И старый развратник так и продолжал бы наслаждаться своим положением тестя Ло Бинхэ, радостно потирая ладошки. Что изменилось так сильно, что все эти трагедии наконец вышли на чистую воду в этой жизни? Шэнь Цинцю не посмел бы предположить, что его присутствие оказало такое колоссальное влияние на ход событий. Взгляд вновь остановился на прямой спине Ло Бинхэ. Выражение лица юноши оставалось безучастным, словно его совершенно не трогала эта история. В течение двух своих жизней он не знал своих родителей. Даже Шэнь Цинцю оказалось не под силу предсказать, что его ученик почувствует, узнав столь безвыходную истину. Учэнь тоже не мог избавиться от ощущения, будто Ло Бинхэ ошеломлён услышанным. С тяжёлым сердцем монах засвидетельствовал: — Хотя ей позволили уйти, Дева Су не ведала, что ей указали неверный пункт назначения... Ваш покорный слуга повстречал её на подходе к горе Байлу. Прошло совсем немного времени, как она приняла яд, её тело было покрыто кровью, и с каждым шагом она оставляла на земле кровавый след. Му Цинфан сжал руки в кулак от этих слов. У него всё ещё оставалась надежда, какой бы призрачной она ни была, но в конечном итоге его предположение оказалось верным. Су Сиянь использовала свои способности совершенствующегося, чтобы яд не причинил вреда её будущему ребёнку. Впервые в своей жизни целитель начал немного понимать Шэнь Цинцю в его неприятии справедливости. Если люди считали себя вправе потребовать смерти ребёнка, единственным грехом которого было демоническое наследие, Му Цинфан отказывался разделять знамя подобной праведности. — Я слышал её бессвязное бормотание и не мог больше скрывать от неё правду. Я честно рассказал Деве Су, что время и место засады на Тяньлан Цзюня, которое ей сообщили, оказалось ложным... Что всё давно закончилось. Впервые она осознала, что учитель обманул её. После этого ваш покорный слуга выполнил просьбу Девы Су помочь ей спрятаться от преследования учениками дворца Хуаньхуа и направил её вверх по течению реки Ло. На этом моменте следы Девы Су обрываются. Вашему покорному слуге неведома степень чувств главы дворца к своей ученице, поэтому не смею давать суждения. Но рассказ горного лорда Шэня об обмане, жертвой которого стала Дева Су, полностью совпадает с тем, что я слышал от самой молодой леди, — заключил Учэнь. Хотя он не видел своими глазами гибель Су Сиянь, её раны оказались достаточно тяжёлыми, чтобы увериться, что долго она не продержится. Странно, но от сердца Шэнь Цинцю отлегло. Его предположение о гибели Су Сиянь на лодке теперь казалась более правдоподобным, чем когда-либо. Сам он не видел ни толики сходства между собой и этой женщиной. Вокруг полно людей, таких же властных и жестоких. Лишь в одном аспекте их мнения совпадали. Услышав, как отчаянно она пыталась удержать свою любовь и сохранить ребёнка, Шэнь Цинцю готов был горько рассмеяться, глядя на самого себя. Вот он, прямо сейчас старается изо всех сил спасти и школу Цанцюн, и Ло Бинхэ. Он больше не желал отпускать то, что дорого ему в этой жизни. И ради этого Шэнь Цинцю должен был рискнуть и поставить на карту всё ради победы. Если ничего не выйдет, то проиграть должен только он и он один, лишь бы школе Цанцюн и Ло Бинхэ ничего не грозило. Никто не знал, что следует говорить или сделать в подобной ситуации; стало очевидным, что давние грехи дворца Хуаньхуа вышли на поверхность. Лишь спустя некоторое время совершенствующийся школы Баци, казалось, пришёл к какому-то решению и предложил: — Прошлое никому не дано изменить. Но, глядя на эту ситуацию в перспективе, это не отменяет того факта, что Ло Бинхэ наполовину демон. С ним во главе дворца Хуаньхуа мы всё ещё можем считать дворец прибежищем демонического культа или нет? Шэнь Цинцю не предполагал, что истинная личность Ло Бинхэ окажется раскрыта на этом собрании, это немного изменило направление его планов. Уважаемый бессмертный поднялся, привлекая внимание каждого. Вопреки всему, он собирался завершить первый этап своего плана. — Если вы определяете демонический культ как организацию, возглавляемую демоном, этот мастер предполагает, что вы можете использовать это понятие по отношению к дворцу Хуаньхуа. Но даже если это так, что с того? — Что с того? Горный лорд Шэнь, ты себя слышишь? Речь идёт о демоническом культе! Один из совершенствующихся гневно повысил голос, будто это могло изменить мнение Шэнь Цинцю. Бессмертный снисходительно улыбнулся, положив ладонь на голову преклонившего колени Ло Бинхэ, будто гладил огромного пса. — Разве мы только что не убедились, что закоренелые предубеждения относительно морали людей и демонов оказались неверны? Какой вред они могут причинить, если не собираются этого делать? Взгляните на моего ученика; он способен уничтожить больше двадцати демонов одним ударом, и всё же он такой ручной под моей ладонью. В мгновение ока образ жертвы горного лорда пика Цинцзин, казалось, сменился совершенно иной маской. Хотя Ло Бинхэ, стоило ему впервые переступить порог этого зала, подвёргся оскорблениям и унижению, после его самоотверженной помощи против лазутчиков и раскрытия трагических тайн его рождения в глазах совершенствующихся он представлял несчастное и душераздирающее зрелище. Даже его полная покорности поза возле ног учителя вызывала жалость. Некоторые даже почувствовали возмущённое негодование, видя, как Шэнь Цинцю, осведомлённый о прошлом своего ученика, неоднократно унижал его, заставив упасть на колени перед всеми присутствующими. — Горный лорд Шэнь, даже если... Даже если это ваш ученик, Ло Бинхэ и может считаться исключением, но вы не можете сказать того же о других демонах! Что вы планируете делать с этим культом? К тому же, если Ло Бинхэ до сих пор считается учеником школы Цанцюн, он должен оставить дворец Хуаньхуа и позволить правопреемникам восстановить школу. Возможно, в то время его переполняли обиды... Но в этом случае он должен попросить компенсации у истинного наследника дворца Хуаньхуа, — упрекнул совершенствующийся вершины Тяньи. Шэнь Цинцю и подумать не мог, что настанет день, когда он почувствует удовлетворение от того, что с ним обращаются, как со злодеем, но, вид того, как люди дают нужную ему реакцию, повинуясь его замыслам, словно послушные марионетки, принёс ему невыразимое удовольствие. Наблюдать за тем, как они пляшут под его дудку, оказалось довольно необычным развлечением. Горный лорд сделал вид, что задумался, но решительно возразил: — Нет. Ло Бинхэ уже пять лет успешно управляет дворцом Хуаньхуа. Что мешает ему оставаться главой дворца и моим учеником одновременно? Кто истинный наследник школы Хуаньхуа? Маленькая хозяйка дворца? Ей стоит быть благодарной, что мой ученик не знал всей правды и не потребовал погасить долг крови жизнью. То, что довелось перенести Ло Бинхэ никому не удастся возместить. Или же вы боитесь, что управление Ло Бинхэ приведёт к слиянию двух самых больших школ мира совершенствующихся? Боитесь, что школа Цанцюн станет... на сторону демонов? — Как вы смеете, горный лорд Шэнь? Уван больше не мог оставаться безучастным и поднялся во весь рост, но владелец Сюя не дрогнул. В детстве ему приходилось противостоять и гораздо более страшным людям, чтобы защитить себя. — Этому мастеру следует поправить себя. Моя цель не в том, чтобы сочувствовать демонам... Всё, что я желаю, это при помощи одной-двух школ заключить перемирие с Царством Демонов. Мой главный козырь уже здесь, — торжественно провозгласил он, вновь нежно поглаживая макушку Ло Бинхэ. Заявление прозвучало как гром среди ясного неба; никто никогда не думал о том, чтобы пересечь границы Царства Демонов, не говоря уж о заключении перемирия. Со всех сторон вновь раздался тихий шёпот, твердивший, что Шэнь Цинцю мечтал о невозможном; может Ло Бинхэ являлся лишь орудием в руках коварного совершенствующегося, или же тот сам грезил о становлении новым Святым Правителем, используя своего ученика для покорения Царства Демонов. Предположения становились всё невероятнее. Представитель вершины Тяньи повернулся к Юэ Цинъюаню, восклицая: — Глава школы Юэ, прошу, обуздайте своего шиди! Разве вы не слышите безумные идеи, которые он излагает?! Но прежде чем глава школы Цанцюн смог ответить, из уст Шэнь Цинцю вырвался язвительный смешок: — Думаете, глава моей школы сделает мне выговор? Словно в подтверждение, Юэ Цинъюань безмятежно кивнул. — Нужно решить вопрос так, как предлагает Цинцю, — постановил он, и все внезапно вспомнили взгляд Юэ Цинъюаня, который он бросил на Шэнь Цинцю перед тем, как заговорить. Должно быть, этому коварному бессмертному уже удалось заполучить всю школу Цанцюн в свои когти, прежде чем кто-либо успел это понять! — Ты... Ты не безупречный совершенствующийся, каким тебя рисуют книги! Ты — ядовитая гадюка, горный лорд Шэнь! — возмущённое заявление эхом отразилось от каменных стен, все согласно закивали. Подобно тому, как змеи любили прятаться в зарослях бамбука, так и Шэнь Цинцю, словно самая злобная чёрная гадюка, обитал в лесах вершины Цинцзин. Наконец-то люди начали понимать его истинную природу, хотя упоминание о его идеальном образе из книг внушало некое беспокойство. Насколько же глубоко укоренилась в чужих умах эта бестолковая баллада? Казалось, всё сообщество совершенствующихся пребывало в потрясении; подумать только, использовать своего ученика, а затем и шисюна, чтобы держать в своих руках бразды правления двумя могущественными школами, и всё это ради перемирия с демонами! Единственный, кому, казалось, удалось сохранить спокойствие, был Учэнь. Тихий, но ровный голос монаха, взлетел к высоким сводам из резного камня, когда он обратился к бессмертному: — Ты ищешь мира, горный лорд Шэнь? Шэнь Цинцю проникся уважением к старому монаху, по крайней мере, тот не впадал в панику, подобно остальной бесхребетной толпе. — Моя цель не так высока, Великий Мастер Учэнь. Подобно тому, как людям не под силу контролировать своё общество, демоны не смогут объединиться в единую силу. Не существует способа полностью объединить эти два Царства, и этот мастер не настолько глуп, чтобы взвалить на свои плечи подобный подвиг. Но даже снижение кровопролития способно послужить этой цели, пусть для этого и придётся создать логово демонов в своём собственном Царстве. Мне лишь нужно, чтобы остальные навязчивые глупцы держались подальше, пока моя школа и школа моего ученика выполняют эту задачу. Было бы... неприятно, если мои усилия пойдут прахом по вине какого-то благонамеренного, но легкомысленного праведника. Хватит с нас и осады горы Байлу, — добавил Шэнь Цинцю с нескрываемым отвращением, напомнив собравшимся, что они повторят ту же самую ошибку, если сунутся туда, куда не просят. Учэнь обдумал эти слова, после чего улыбнулся и поклонился Шэнь Цинцю. — Шагать рядом с теми, кто отличается от нас — тяжёлое испытание для обеих сторон. Если горный лорд преуспеет, это послужит прекрасным примером остальным. Амитабха Будда наблюдает за всем. Уван не нашёл столь же добрых слов. Хотя сама идея позволить демоническому культу пустить корни в Царстве Людей казалась ему возмутительной, он не был настолько бесстыдным, чтобы уподобиться старому главе дворца и напасть на ни в чём не повинных людей. Вместо этого он предупредил: — Когда потерпите неудачу, не ждите ни капли сочувствия со стороны праведного пути, который отвергли! Шэнь Цинцю усмехнулся в ответ, его невесомые одеяния всколыхнулись, когда он резко развернулся. — Тогда будем считать собрание оконченным. Бинхэ, идём. Мы уходим, Чжанмэнь-шисюн, увидимся в школе. Ло Бинхэ поднялся с колен и, как только они покинули храм Чжаохуа, взмахнул Синьмо; в мгновение ока они оказались на вершине Цинцзин. Шэнь Цинцю требовалось обсудить с Ло Бинхэ предстоящую встречу с Тяньлан Цзюнем. Он уже собирался направиться к бамбуковой хижине, когда понял, что юноша не последовал за ним, словно прирос к тому месту, где стоял. — Что ты делаешь? — обратился бессмертный к юноше, но тот лишь безучастно уставился себе под ноги. — Учитель, я заслуживаю находиться рядом с тобой?.. — Что? Шэнь Цинцю отказывался верить своим ушам. Ло Бинхэ был откровенно напуган. Когда-то он завоевал Три Царства, залил всю землю потоками горячей крови, мощь этих праведных совершенствующихся для него ровным счётом ничего не значила. Причина его страха и уязвимости крылась в другом. Шэнь Цинцю приходилось брать на себя вину за то, что приютил своего ученика-полудемона. Он не ожидал, что его Учитель с такой решимостью примет его, но разве он уже не становился свидетелем целеустремлённости этого бессмертного по отношению к людям, заслужившим его преданность? — Учителю достаточно попросить, и я могу ещё раз завоевать Три Царства, сделать так, что никто и никогда не сможет поставить мне в вину моё наследие или оскорбить тебя за то, что защитил меня. Но если я сделаю это... ты всё ещё будешь держать мои окровавленные руки? Чтобы достигнуть этого, ему пришлось бы пройти по следам своего тёмного господства на пути чрезмерной жестокости. После того, как Ло Бинхэ подвергся прилюдным издевательствам, вынужденный преклонить колени перед большими и маленькими школами, всё это вдруг показалось смешным. Даже сотни часов на коленях не смогут исправить всего, что он натворил в прошлом. Пытаясь помочь преодолеть проблемы, с которыми столкнулся его Учитель, Ло Бинхэ мог лишь совершить то, что уже удавалось ему в прошлом, но это сделает все усилия Шэнь Цинцю бессмысленными. Несмотря на то, что Шэнь Цинцю заставил его опуститься на колени за все те ошибки, что он совершил, в конечном итоге именно бессмертного людская молва осудила за это наказание. Похоже, что Шэнь Цинцю на роду было написано раз за разом сталкиваться с несправедливостью, пока Ло Бинхэ оставался рядом. Повелитель демонов не желал отпускать его, но смотреть на то, как его Учитель вынужден терпеть подобное обращение лишь потому, что он находился рядом, было невыносимо; это терзало душу Ло Бинхэ. А ещё бесконечно пугало, его грудь тревожно вздымалась лишь от мысли, что именно его существование будет продолжать толкать Шэнь Цинцю на дорогу, по которой ему не следует ступать. Он не хотел причинить вред этому прекрасному бессмертному, просто находясь подле него, но Ло Бинхэ оказался слишком жаден, чтобы даже допустить мысль о том, чтобы его оставить. Шэнь Цинцю, казалось, смог ощутить его смятение и повернулся, чтобы приблизиться к ученику. Он приложил руку к его груди, будто для того, чтобы успокоить, когда открытая ладонь захватила в пригоршню ворот чужого одеяния, и Шэнь Цинцю впился безжалостным взглядом в красивое лицо напротив. Подобный напор ошеломил Ло Бинхэ, но Шэнь Цинцю не дал ему времени прийти в себя. Твёрдая рука обхватила челюсть юноши, заставляя взглянуть в лицо бессмертного. В дерзких глазах, в этих решительных глазах, которые так долго восхищали Ло Бинхэ, бушевала неистовая буря. — Ло Бинхэ, так ты хочешь меня или нет? И нет, этот учитель не желает слышать слов, так что кивай или качай головой. Всё ещё изумлённый Ло Бинхэ мог лишь слабо кивнуть. — Рад видеть, что ты всё ещё не потерял желания. Что надоумило тебя на подобную чепуху? Отвечай, — голос Шэнь Цинцю звучал резко, теперь он больше походил на прежнего себя, Шэнь Цзю. Теряясь в том противоречивом разнообразии эмоций, которое ему пришлось испытать, демон тихо признался: — Учитель, путь вместе со мной окажется нелёгким. Этот ученик может сделать его намного легче, хотя он будет кровавым. Но, когда это произойдёт, я боюсь, что превращусь в прежнего себя, озлобленного и жестокого тирана... Боюсь, что стану противен тебе, я буду тебя недостоин. Этот страх, казалось, существовал глубоко внутри него всегда, именно в нём крылась причина его враждебности к Юэ Цинъюаню. Ло Бинхэ боялся, что даже тот, кто дважды предал Шэнь Цинцю, был его более достоин, чем когда-нибудь сможет стать он. Юноша во многом мог соперничать с Юэ Цинъюанем, но из-за невыносимого бремени старых грехов повелитель демонов не мог не страшиться того, что Шэнь Цинцю выберет того, с кем он мог становиться лучше. Услышав рассуждения ученика, Шэнь Цинцю распахнул глаза в очевидном неверии. Возможность увидеть Учителя с подобным беззащитным выражением лица было настоящей редкостью. — Неужели я встряхнул тебя слишком сильно, и ты растерял остатки умственных способностей? — ядовитые слова сорвались с чужих губ. Ло Бинхэ не получил возможности объясниться, когда бессмертный, не ослабляя хватки, вновь встряхнул его. — Думаешь, стань ты тем, кем был в прошлом, будешь недостоин меня? Тогда, следуя той же логике, с самого начала я был недостоин тебя, но будь проклята та логика, которая не позволит мне получить то, что хочу! Юноша не сдержал поражённого вздоха, услышав чужие слова; он никак не ожидал, что Учитель выпалит признание ему в лицо в разгар спора. Но упрёкам Шэнь Цинцю не было видно конца, щёки бессмертного пылали от гнева. — Ты спрашиваешь, будет ли этот учитель держать твои окровавленные руки? Не будь глупцом, твои руки всегда были грязными. Взгляни правде в глаза, ты проживаешь вторую жизнь, но и ей не под силу стереть того, что ты натворил в прошлом. Ну и что с того? Я также разрушил множество судеб в своей предыдущей жизни. На моих руках тоже кровь, но какое имеют значение глупые цифры? Это не какое-то соревнование! Что сделано, то сделано; всё, что мы можем, так это расхлёбывать последствия. И независимо от того, собирался ли ты сделать это или нет, ты начал с чистого листа, изменив ход моей жизни... И теперь ты, Повелитель Трёх Царств, боишься того, кем был когда-то? Ло Бинхэ мог лишь кивнуть в ответ на тихий вопрос. Он пытался сбежать от самого себя, но Шэнь Цинцю оказался прав. Стоило ему только подумать, что он может начать всё заново со своим Учителем, похоронив их прошлое, как воспоминания Шэнь Цинцю вернулись. Его прошлая жизнь никогда не покидала его и никогда не отпустит. Он боялся не только того, кем стал; его пугало, что это заставит этого мужчину отвернуться от него. Ло Бинхэ приводила в ужас мысль, что Шэнь Цинцю, который должен ненавидеть его до глубины души за всё, что он совершил, оставит его, как только всё вспомнит. Однако его учитель просто закатил глаза, размышляя, не позабыл ли мальчик ненароком, что именно по его вине Ло Бинхэ той жизни стал таким. Рука вновь поднялась, на этот раз поглаживая чужой подбородок, словно заглаживая вину за нечаянно причинённую боль. На его губах блуждала циничная улыбка, словно Шэнь Цинцю думал о чём-то неприятном. — Так значит, ты наконец осознал, что ты подонок? Какое совпадение, я тоже. Пара, созданная на небесах, не находишь? Если тебе всё ещё ведом страх, ты можешь лишь попытаться не омыть это будущее кровью на своих руках. Даже если нераскаявшийся мусор, вроде меня, смог зайти так далеко, тебе это тем более под силу, — насмешливо протянул он, однако Ло Бинхэ мог с уверенностью сказать, что Шэнь Цинцю отнюдь не шутил. Демон не желал слышать, как этот бессмертный отзывается о себе подобным образом, но его сердце дрогнуло, когда Учитель сказал, что они созданы друг для друга. Несмотря на то, что чужие фразы казались пропитаны сарказмом, это были слова, которые он всегда хотел услышать. Однако Шэнь Цинцю не закончил, войдя в раж. Притянув Ло Бинхэ поближе, бессмертный прошептал ему на ухо, опаляя горячим дыханием: — Ты не можешь отрицать прошлое, но лишь ты и я знаем, что оно действительно существовало. Ты хочешь скрыть его от остальных, чтобы никто не увидел жестокости, которая овладела тобой? Тогда ты поступаешь крайне неверно, стремясь отдалиться от меня; тебе стоит сделать меня своим союзником. От низкого чувственного голоса у Ло Бинхэ пересохло в горле и подкашивались колени. Ему стало любопытно, что же случилось с Шэнь Цинцю, раз он стал настолько откровенен. Он казался таким соблазнительным, хотя и открыто насмехался над Ло Бинхэ за его неуверенность в себе. Юноша обхватил руку Учителя, которая всё ещё сжимала его одежды. — Учитель, ты уверен, что не отпустишь? Я никогда не смогу... И неважно, через какую боль тебе придётся пройти в этой жизни, как спутнику демона. В прошлой жизни он грубой силой отсекал все возражения. Кто осмелится сказать хоть слово, если великий демонический лорд одним щелчком пальцев мог сломать им шеи? В этой жизни он не мог поступать столь опрометчиво, отчего Шэнь Цинцю суждено подвергаться насмешкам и колкостям за его слабость. Ло Бинхэ и подумать не мог, что жить во второй раз окажется сложнее, чем в первый, но Шэнь Цинцю стоил всех трудностей. Шэнь Цинцю не зря славился своей сообразительностью. В момент, когда он услышал вопрос Ло Бинхэ, бессмертный задумался, могло ли собрание так повлиять на мальчика. Горькая ирония состояла в том, что этот ребёнок мог справляться с любыми ситуациями в своей прошлой жизни, но оказался столь уязвимым в этой. Неужели Демон Снов оказался прав, когда утверждал, что Ло Бинхэ не ведал о его истинных намерениях и эмоциях? То, что Ло Бинхэ сомневался в нём по совершенно нелепым причинам, разозлило бессмертного. Ради чего в таком случае Шэнь Цинцю принял его руку, когда тот впервые ему признался, если бы не сделал свой окончательный выбор, отринув всё, что когда-то произошло между ними. Взгляд горного лорда, острый и беспощадный, не отрывался от лица Ло Бинхэ. Он ненавидел неуверенность и терпеть не мог, когда его решение вновь и вновь подвергалось сомнению. Шэнь Цинцю был полон решимости раз и навсегда всё прояснить и развеять тревоги этого неразумного ребёнка. — Если ты всё ещё настолько глуп, что готов усомниться в своём учителе, раскрой уши и слушай внимательно, потому что столь очевидный факт прозвучит из моих уст только один раз. Трудный путь, говоришь? С кем, по-твоему, ты разговариваешь? Что может быть сложнее, чем путь, который я проделал раньше? Я и не надеялся на жизнь без препятствий. Дорога, по которой мы шагаем сейчас, может привести куда угодно. И несмотря ни на что, я с тобой. Ты достоин, потому что я выбрал тебя, Ло Бинхэ, и, поверь, я заставлю тебя пожалеть, если всё это время ты водил меня за нос. Он подтвердил всю серьёзность своих намерений жёстким поцелуем, потянув голову Ло Бинхэ вниз и немного неумело впечатывая свои губы в его. Должно быть, он укусил ученика, Шэнь Цинцю ощутил металлический привкус на языке, пока настойчиво пытался заставить юношу приоткрыть рот навстречу ему. Ошеломлённый Ло Бинхэ пришёл в себя, лишь когда почувствовал, как язык Шэнь Цинцю оглаживает контур его губ. Прижав хрупкое тело к двери бамбуковой хижины, рукой он ловко приподнял острый подбородок, пока его язык с энтузиазмом врывался в чужой рот, оглаживая язык Шэнь Цинцю с безумной несдержанностью. Ло Бинхэ позволил своему Учителю вести, пока тот самозабвенно исследовал его дёсны, пробегая языком по гребню зубов резкими движениями от очевидной неопытности, которая лишь сильнее распаляла желание Ло Бинхэ. Только когда воздуха стало не хватать, Шэнь Цинцю наконец оторвался от него. К подобной страсти Ло Бинхэ оказался не готов, уж точно не после того, как Шэнь Цинцю на долгие дни подверг его наказанию изоляцией и воздержанием. Сердце Ло Бинхэ всё ещё колотилось где-то в горле, грозя выпрыгнуть из груди, после искренних слов бессмертного, столь решительно выразившего стремление остаться на его стороне. Его сердце таяло от одного взгляда на этого человека, который даже поцеловал его первым, хотя до сих пор любая инициатива исходила от Ло Бинхэ. Но, стоило задуматься, и то, как с ним обращались в последнее время, совершенно не соответствовало открытому признанию Шэнь Цинцю. Устроив широкие ладони на чужой талии, повелитель демонов не мог не спросить: — Учитель так ласков сейчас, но отчего ты подверг этого ученика унижению, заставив опуститься на колени перед этими людьми? Тебе нет дела до моего достоинства? Шэнь Цинцю снова фыркнул, на сей раз выражение его лица казалось более открытым, чем раньше. — Ты пытал меня десятилетиями, но не мог стерпеть нескольких дней мучений от рук этого учителя? Услышав это во второй раз, юноша смог стойко выдержать удар и покачал головой в ожидании иного ответа. Ладонь горного лорда скользнула по его шее, вызвав невольную дрожь. В глазах Шэнь Цинцю зажёгся огонёк веселья, когда он добавил: — Ты хочешь меня, Ло Бинхэ? Лишь в обмен на ошейник. Если бы этот учитель не разыграл этот спектакль, держа тебя на привязи, остальные школы совершенствующихся не отступили бы столь легко. В противном случае, не то что твоей полной послушания позы на коленях, даже рассказа о моём унизительном опыте со старым енотом не хватило бы, чтобы ослабить их бдительность. Ответ казался довольно логичным, и в то же время Ло Бинхэ осознал: — Ты хочешь сказать... Ещё до того, как мы покинули дворец Хуаньхуа, ты это спланировал? Всё это разыгранный спектакль? В том числе и то, что ты был столь холоден со своим учеником? Шан Цинхуа стал свидетелем сцены, когда Шэнь Цинцю объявил о своём наказании. Вполне возможно, люди школы Цанцюн оказались невольно втянуты в этот обман. Под пристальным взглядом Шэнь Цинцю признался: — Если этому учителю удастся обмануть тебя, то нет никого, кого бы мне не удалось ввести в заблуждение. Однако идея наказания отчасти была верной. Этот учитель не любит непослушных детей. Ло Бинхэ не ответил. Вместо этого его длинные пальцы легко пробежались вдоль изящного ворота бессмертного, оттягивая ткань вниз, и он тихо уткнулся лбом в изгиб плеча, наслаждаясь еле слышным ароматом прохладной кожи. Горный лорд ощутил несколько неприятных покалываний, понимая, что этот бродячий пёс, должно быть, укусил его. Он сознательно спустил ему это с рук, посчитав, что мальчик заслужил небольшую награду за то, что ему пришлось вынести. — Что, теперь ты решил выместить гнев на этом учителе? Ответом ему послужили глухое рычание и тихие слова: — Разве я не имею права? Я бы добровольно надел ошейник, если бы только Учитель честно рассказал мне о своих планах. Этот ученик огорчён тем, что ты обманул меня. — Пф, огорчён? Несколько преувеличено. Шэнь Цинцю осуждающе покачал головой и отошёл, входя в бамбуковую хижину, не удостоив больше своего ученика ни единым взглядом. Если бы он рассказал, в чём тогда смысл наказания? Ло Бинхэ, всё ещё немного раздражённый, остался снаружи, мстительно собираясь проверить, как далеко зайдёт его Учитель, чтобы убедить последовать за ним. Горный лорд застыл в полуобороте и многозначительно приподнял бровь в ответ на детскую выходку. Если мальчишка думал, что может переспорить бессмертного, то его ожидал сюрприз. Решив немного расшевелить демона, Шэнь Цинцю спрятал коварную улыбку за складками изящного веера. — Думаешь, тебя надолго хватит? — Учитель так уверен, что сможет уговорить этого ученика? Что ж, внимательно слушаю, — Ло Бинхэ бросил откровенный вызов. Ему действительно хотелось посмотреть, на что готов пойти Шэнь Цинцю. Его Учитель пообещал свою любовь, но рядом с ним он всегда становился жадным, поскольку это лишь заставляло его желать бо́льшего. Ни слёзы, ни хитрость не могли тронуть этого человека, поэтому демон собирался воспользоваться выпавшим ему шансом, пока ещё мог. Шэнь Цинцю аккуратно сложил веер и тихо двинулся вглубь хижины, но остановился, чтобы обернуться и взглянуть на юношу. — Считая обе мои жизни, Ло Бинхэ... Ты единственный, кому удалось зайти так далеко. Шэнь Цинцю говорил медленно, растягивая слова, и осознанно очертил пальцами следы укусов на бледной шее. Смысл его фразы был очевиден, эту битву Ло Бинхэ суждено было проиграть. Он не мог называться мужчиной, если бы сейчас не клюнул на эту приманку. Повелитель демонов перешагнул порог, захлопнув дверь взмахом руки, и подталкивая Шэнь Цинцю в сторону спальни с жадным нетерпением. — Учитель, ты действительно... Не вини меня в несдержанности, — голос Ло Бинхэ звучал напористо, его руки крепко сжимали запястье и талию Шэнь Цинцю, притягивая того ближе. Разве кого-то способно оставить равнодушным недвусмысленное заявление возлюбленного, что он стал первым, кто овладел им? Бессмертного почти удивило, как крепко, но вместе с тем осторожно Ло Бинхэ обнимал его, стаскивая одежду с пугающей скоростью. Торопливые действия его ученика внезапно замерли, когда знакомый кулон попал в поле зрения их взглядов, стоило Ло Бинхэ снять собственную мантию. Шэнь Цинцю видел тот сон всего несколько дней назад, и вопрос всё ещё был свеж в памяти, но он, конечно же, не ожидал, что Ло Бинхэ и вправду задаст его: — Учитель, я никогда не спрашивал тебя с тех пор, как ты вернулся. Что заставило тебя так долго хранить подвеску? Столкнувшись с тревожной откровенностью Учителя незадолго до этого, он ожидал, что Шэнь Цинцю прольёт свет на эту тайну. Вопреки его ожиданиям, бессмертный просто сказал: — Прошло много времени, и этот учитель просто забыл. Он не собирался рассказывать мальчику, что носил с собой нефритовую подвеску так долго, что это превратилось в привычку. Похоже, Ло Бинхэ избаловало его временное снисхождение; ученик сладко промурлыкал: — Этот ученик не верит, что горный лорд вершины Цинцзин, который с лёгкостью мог продекламировать на память десятки классических произведений, забыл нечто столь важное. Не скрывая раздражения, Шэнь Цинцю ответил: — В таком случае почему бы тебе не сказать этому учителю, когда твои чувства к нему поменялись? Он и не думал сомневаться в этом безумце, который готов был сдвинуть миры, чтобы заполучить желаемое, но бессмертного не отпускали подозрения относительно переломного момента, который заставил Ло Бинхэ хвостиком следовать за своим учителем. Повелитель демонов некоторое время молча разглядывал своего учителя. Лицо, которое он так и не смог забыть, преследующее его годами. Он медленно ласкал чужие губы, скулы, прямую линию носа самыми кончиками пальцев, будто это был сон, и бессмертный мог исчезнуть в любой момент. Признание ученика прозвучало неразборчиво, еле слышно. — Желание существовало всегда... Но желание это просто желание, оно в любой момент могло обернуться одержимостью, как это произошло в случае старого главы дворца. — Но я никогда не осознавал его, пытался подавить более сильными эмоциями, отрицал, что оно вообще существовало. Когда Учитель вернул мне подвеску... Это напомнило мне слова моей мамы, что всегда нужно оставаться хорошим человеком. Я потерял её так много лет назад, я всё позабыл... Шэнь Цинцю, казалось, без подсказок догадался, что Ло Бинхэ имел в виду и их первую жизнь в том числе. Его ученик взял в руку чужую ладонь, рассечённую шрамом, и сжал вокруг искусственного нефрита, согретого теплом его тела. Он хотел донести до него, что это Шэнь Цинцю вернул его из пучины одиночества, где у него не было ничего, кроме завоёванных кровью ненужных сокровищ. — Это воспоминание вернуло меня на другой путь, который я мог выбрать, и помогло преодолеть мой гнев, мою боль... Напомнило, что Учитель не причинил мне зла в этой жизни. Потребовалось время после гибели Учителя, но... я смирился со своим собственным желанием. Пока Учитель отсутствовал, я понял, что хочу твоего признания. Я хотел твоей любви. Бессмертный был бесцеремонен и груб, хотеть внимания подобного человека казалось немыслимым. Но Ло Бинхэ знал глубину всеобщего заблуждения об истинной природе Шэнь Цинцю, и каким счастьем было бы заполучить всё это себе. И он искал этого, алчный настолько, чтобы желать, ревновать к каждому, кто разделял его скрытые чувства к этому человеку. — У тебя была хорошая мама... Однажды Ло Бинхэ сказал, что у него лучшая мама в мире. Шэнь Цинцю видел её лишь один раз в своих снах, но одно то, что лишь воспоминанию о ней удалось удержать Ло Бинхэ на краю безумия, говорило о её несомненной важности в его жизни. Она поистине должна быть святой, чтобы суметь оставить столь глубокий след в памяти Ло Бинхэ. Тихие слова Шэнь Цинцю в свою очередь заставили Ло Бинхэ вспомнить, что у его Учителя не было в жизни такого человека, и единственный близкий ему старший брат в итоге предал его ожидания. Он принялся быстро осыпать лицо Шэнь Цинцю поцелуями, лёгкими, словно крылья бабочки, выдохнув: — Учитель, этот ученик будет относиться к тебе так же хорошо, даже лучше! Шэнь Цинцю тихо усмехнулся, привычно отводя взгляд: — Кто захочет, чтобы с ним обращались, как со своей матерью? Несмотря на уклончивый ответ, Ло Бинхэ ярко улыбнулся, заключив Шэнь Цинцю в крепкие объятия и падая вместе с ним на постель. За окном солнце только начало клониться к горизонту, но никто не задумывался о времени. Широкая ладонь скользнула под нижние одежды Шэнь Цинцю, лаская крепкие бёдра. К удивлению юноши, бессмертный не собирался сопротивляться, с готовностью приподнимаясь и послушно позволяя Ло Бинхэ раздевать его. Демона обуял сладостный трепет от осознания чужой покорности. Должно быть, его наказание наконец подошло к концу, и это был способ Шэнь Цинцю вознаградить его за послушание. Оставшаяся одежда быстро оказалась на полу, и Ло Бинхэ на мгновение залюбовался совершенно обнажённым бессмертным под ним. Его бледная кожа, прозрачностью напоминающая драгоценную жемчужину, оставалась нетронутой, за исключением шрамов прошлого. Взгляд демона упал на рубец, оставленный Чэнлуанем; вновь поддавшись раздражению, он впился в него зубами, чуть посасывая кожу, точно так же, как сделал это недавно ночью. Грудь Шэнь Цинцю вздрогнула от незнакомого ощущения. Ло Бинхэ поднёс чужую ладонь к губам, неторопливо выцеловывая длинный рубец. Шрам, оставленный Синьмо, всегда будет напоминать ему, как именно подвеска вернулась к нему, заставив осознать, что всё это время полудемон упрямо продолжал закрывать глаза на доброту Шэнь Цинцю. — Учитель, ты всё ещё не сказал этому ученику... — тихо напомнил Ло Бинхэ о своём вопросе, в очередной раз демонстрируя завидное упрямство. Вместо ответа Шэнь Цинцю сердито потребовал: — Ты пытаешься допросить меня или уложить в постель? Он не пытался уклониться от ответа, бессмертного действительно выводила из себя неспособность ученика сосредоточиться на поставленной задаче. Ло Бинхэ недоумённо моргнул, но после усмехнулся. Поговорить можно и позже, настоящее поражение он потерпит, если испортит настрой Шэнь Цинцю. Он переплёл свои пальцы с пальцами Шэнь Цинцю, вжимая того в кровать. — Простите неуважение этого ученика к рвению Учителя... Вы позволите мне позаботиться о вас?