Особенная

Дон Харпер всегда была особенной. Она была той самой независимой, лёгкой и свободной девушкой-звездою, что, даже падая, не теряла своей ослепительной красоты. Дон успевала всё и везде, умела то, что, пожалуй, может далеко не каждый среднестатистический подросток. Она была идеальна. Хотя сама она этого естественно нисколько не замечала. Да и с первого взгляда на столь простую с виду блондинку вы бы тоже не заметили того, что заметить бы стоило. А вот пожив с ней под одной крышей 16 лет, как например один из её трёх братьев, вы невольно начали бы ей восхищаться. По крайней мере, с Дикки Харпером это сработало. Ведь когда вы изо дня в день наблюдаете поведение такой девушки, как Дон, то независимым от неё остаться просто не сумеете. И её грация, и её стать, и даже её крики, похожие на вопли голодного волка по утрам просто не могут не тронуть. Даже когда она начинает затевать спор, истерику, а порой и драку, Дикки просто не может не удивляться ею всё больше и больше. Может быть, на такое способен только он, ведь чтобы восхищаться человеком, который способен с утра пораньше столкнуть его с кровати и избить подушкой, надо быть мазохистом. Да Дикки и сам, если честно, ещё не понял, придурок он или любитель болезненных ощущений, но ему определённо нравится намеренно игнорировать изнывающий будильник, чтобы понаблюдать за растрёпанной, бегающей в одной только пижаме сестрой. Ведь ему она кажется милой даже со стрелкой, явно «пролетевшей» своё место назначения и зелёной зубной пастой на покрасневших от злости щеках. Дикки даже нравится её вид, когда она обижается на него. И хотя она может серьёзно отомстить в тот миг, когда ты этого совсем не ожидаешь, но выглядит она в этот момент очаровательно. И эти надувшиеся от обиды щёчки, и суженные от злобы глаза, и время от времени мельком выскакивающий на показ остренький язычок. Дикки должна бы пугать перспектива стать жертвой милой, но очень изощрённой на всякие подколы и подлости маньячки, но её смешное лицо в моменты обиды того стоит Единственное, что порою парню не нравится, так это невероятная доверчивость сестры. Ну, неужто она не считает подозрительной очередную пренеприятнейшую физиономию поклонника, заходящего в их дом. Правда, все горе-поклонники, отправленные в чёрный список «заботливого» братца Дон, больше к ним не приходили. Конечно, сестра не сдавалась, но, когда большая часть парней школы стала её избегать и за километр обходила её жилище, она прекратила свои попытки. И Дон явно больше не удивлялась, когда, приходя домой, ей удостаивался шанс поглядеть на своего избитого, гневно матерящегося защитника. И хотя активные ухлёстывания ловеласов школы за Дон начинали прекращаться, драки её незадачливого братца явно конца не имеют. Так что тихие посиделки на диване и лёгкий запах медикаментов стали их традицией. - И почему ты это делаешь, я не понимаю, - в очередной раз тихо ворчит Дон, прекрасно зная, что ответа она не получит. Дикки наблюдает, как она с задумчивым выражением лица обрабатывает его ссадины и заклеивает их цветными пластырями. Он бы очень хотел ей всё высказать, о, как бы он хотел, чтобы она узнала все его мысли! Но его сестра, к сожалению, способностями к телепатии не обладала, а сам он никогда бы и ни за что не сказал. Он может лишь грустно наблюдать за тем, как она открывает ещё один пластырь и переводит взгляд на его лицо. Долгим, каким-то нерешительным взглядом она смотрит на его лоб, пока он пытается сообразить, к чему её глаза вдруг стали переливаться таким странным блеском. Он думает, что сейчас она сильно-сильно треснет его первой попавшейся бутылочкой с антибактериальным средством. Но она лишь прожигает его взглядом и потом нежно, даже невесомо губами притрагивается к его царапине на лбу, в ту же секунду отрываясь и ища, или делая вид, что ищет очередной пластырь. И в этот момент Дикки кажется, что его сейчас просто разорвёт от переизбытка чувств, казалось бы, таких по-детски наивных и абсурдных. И парню даже кажется, что сейчас просто идеальный момент, чтобы что-то сказать, ну или хотя бы вымолвить хоть одно слово. Ведь сейчас так хочется просто прикоснуться к ней, пока она разворачивает свой надоедливый пластырь и её бледное лицо прикрыто белыми, каскадом спадающими кудрями. Парня начинает постепенно раздражать гнетущее неприятное молчание и нуль внимания со стороны сестры. «Ну, взгляни же ты на меня!», - криком бьётся в мыслях Дикки и, когда она, наконец, поднимает глаза и с губ парня почти что срывается заветная фраза, которая так давно держалась в его сердце, он слышит звук скрежета ключей в замке двери. Дон резко вскакивает и через секунду с самым невозмутимым лицом собирает все медицинские приспособления, пока шумно вошедшие родители с укором разглядывают слегка изувеченного сына. После этого момента мысли Дикки смешиваются и лишь грустная, но тёплая улыбка сестры освещает остаток этого вечера. Наверное, Дон с виду покажется вам самой обычной, даже слегка высокомерной девицей, но для Дикки всё, что связано с Дон, кажется особенным. Потому что и сама она особенная, для него уж точно. Хотя это, по правде, и неправильно.