Душа нараспашку.

Наверное, это было необходимым, но Мор была растеряна. Это прижимающееся к её торсу мужское лицо, эти болезненные прикосновения к вечно прямой спине. В глазах принца боль и непонимание. Его рука омерзительного чёрного цвета, Моржанна не видит, но знает. Ей страшно. Она не боится его, ей страшно за него. Хакурю ничем не выдаёт своего безумия и отчаяния, только взглядом он просит поддержки. Как-то по-новому смотрит на него временно оставленная друзьями воительница, как-то по-другому воспринимает её избранник Джудала. Это было странно и необычно. Хакурю никогда не думал, что обратиться именно к ней, что боль, которая заставляет его сердце биться через раз, станет ключом к её душе. Он и подумать не мог, что когда-нибудь станет просить помощи у кого-нибудь. Он всегда считал, что стал сильным и независимым. Каким же дураком он был. Тепло ему требовалось всегда. Обманутый лицемерной императрицей, юноша отверг всё то тепло, что она когда-то дарила ему. Он опустошил свою душу, выпотрошил память, заставил себя ненавидеть. И ожог на лице стал залогом жестокой клятвы. Клятвы больше не впускать в своё сердце окружающих. Он прижимается к ней сильнее, трётся щекой о пыльную ткань сарафана, стараясь забыть о ноющей боли в сердце. Принц лишился руки, он знал это и понял ещё в тот момент, когда змеиные клыки впились в плоть. Но боялся признать это. Искалеченная надежда ещё теплилась огарком свечи в его разуме. Никогда не сдаваться, вот что он увидел в этой троице, в это невероятно сильной девушке, что прижимает его к себе. Её прикосновения к его плечам почти мимолётны, но в них столько силы, что Хакурю задыхается. Он жмурится, старается отдаться той нежности, что она пробудила в его душе. Отдаться той жажде тепла и ласки, что забрала его мать. Четвёртый принц ощущал себя заплутавшим ребёнком, не в силах сладить с собственным горем. А она, а она его путеводная звезда, его светоч в промозглой тьме ненависти и жажды мести. Тёплая, светлая фаналис. Моржанна ощущает страх своего товарища каждой клеточкой своего тела. Она гладит его по голове, прижимает к себе, заставляет слушать собственное сердцебиение. Спокойное, размеренное, а главное такое нужное ему в тот момент. Сама того не замечая, девушка старалась окружить этого сильного юношу своей заботой и теплом. Он был юн и упрям, а она совсем ничего не понимала в этой жизни. Она жила взаперти, а сейчас только ступила босыми ногами на путь самостоятельный и опасный. Но почему-то ей казалось, что она мудрее и опытнее этого скитальца. Кажется, она сама прикрыла усталые глаза и шептала какую-то чепуху о том, что всё будет хорошо. Мор не знала, верит ли собственный словам, но украдкой заметив разладившуюся складку на переносице, ощутила себя сильнее и увереннее. Робкий шёпот превратился в чёткие и ясные планы на будущее. Он нуждался в ней. Эту простую истину дочь воинственного племени поняла как-то спонтанно и не до конца. Ему нужна была её поддержка или она сама? Ему нужно было её тепло или своевременное вмешательство в саморазрушение? Мор не знала ответа, да и не искала его. Не те мысли, не та обстановка. Сейчас она пыталась согреть его душу, его сердце, успокоить болезненно бьющееся сердце принца. Ей казалось, что их сердца стучали в унисон, и грудь принца вздымалась, подстраиваясь под ритм её дыхания. Эти объятия были для обоих намного интимнее и важнее, чем сотни признаний в любви или физическое влечение. И нельзя с точностью сказать, кто из этих двоих ребёнок. Свободная как птица фаналис или гордый мстительный принц? Прикосновения девушки, её уверенные ласковые слова и ровное дыхание кричали о том, что она не оставит, будет рядом. И этот бешеные ритм его сердца замедляется, судорожное дыхание выравнивается. Хакурю лишь немного взволнован близостью и нить страха оставляет смятение на его лице. Но скоро и они уйдут, когда измученный переживаниями, он уткнётся в её живот носом и будет думать лишь о том, как, сжимая её ладонь, будет идти рядом. Сладкие мечты захватят его и унесут прочь от земных забот. Он не уснёт, нет, он провалится в беспамятство, побеждённый её величественной добротой. А смущённая собственной храбростью вольная рабыня будет ждать возвращения друзей, прижимая к себе маленького принца. Она не будет строить никаких планов или мечтать. Просто не умеет, ещё не научилась. Ласково улыбнётся ему, не открывая глаз, и будет продолжать шептать что-то утешительное и нужное. Они не будут больше искать поддержки в других, а сами сумеют преодолеть все невзгоды. Наверное, вместе. Мор даже не могла опровергнуть эту мысль, поскольку считала её верной. Девочка, не знавшая любви, вдруг поняла, что не сможет уйти от открывшего ей всю свою суть принца. От призраков его прошлого, от страшных ран его настоящего и тернистой тропы будущего. Она поможет, подаст руку или прикроет спину. Она ведь сильная девочка, она – фаналис. И теперь она понимала источник силы Масрура. Этот мужчина просто защищал того, кто подарил ему жизнь. А ощутившая полёт души бывшая рабыня, окончательно обрела свою жизнь. Его объятия. Даже такие судорожные, болезненные и отчаянные. Её почему-то охватила гордость за то, что он пришёл к ней. Что молил её о помощи. Она гладит потерявшего связь с реальностью принца по плечам, понимая, что всё произошедшее имело место быть. Намного позже, она поймёт смысл произошедшего. Намного позже он пожелает большего. А сейчас два невероятно одиноких ребёнка искали тепла; они нашли его там, где обычно бывает только холод или обязательство. Открытые нараспашку душа и сердце в спонтанных объятиях, разум чистый и ясный, избавленный от воспоминаний и желаний. Наверное, вот оно, человеческое тепло без всяких прикрас. И Моржанна ощущает себя нужной до сердечных спазмов, а Хакурю нашёл ту, что станет ему опорой и смыслом существования. Но это будет после. После. Когда оба ребёнка станут взрослее и опытнее, когда поймут, что не всё бывает гладко даже после многих лет страданий. Когда наступит царство Соломона.