Жить

Лето выдалось жаркое и тяжелое. Порой не получалось выкроить даже минутки на отдых. Шем погряз в работе и новых проектах, совершенно забывая о каком-либо общении. Да и уже с десяток лет, как он оборвал практически все близкие контакты. Только школьные друзья, если случалось собраться всем в одном городе, удостаивались его внимания. Вот и сейчас он с удивлением прослушал сообщение на автоответчике. Варман, который пять лет назад укатил в столицу, сообщал, что будет в городе, навестить мать и сошедшую с ума бабку. Говорил так же, что как раз в это время собирается вся их прежняя компания. Звал на озеро. Шем замер, щёлкнув включателем свет. Медленно моргнул, наблюдая за мигнувшей пару раз лампой, и выудил из кармана джинс мобильный. — Привет, приятель, — весело сказал он в трубку, наступая на пятку кроссовка, чтобы стащить его. — Знаешь, я, наверное, не смогу на озеро вырваться. — Так и думал, что ты не захочешь. Ребята настояли, почтить память Ита. Шем привалился спиной к массивной, разрисованной весёлыми орнаментами, двери. Он помнил это озеро, они бывали там ещё мальчишками каждое лето, когда отправлялись в деревню. Их дружная компания — Итан, Лора, Шем, Варман и Терран. В последний раз они были там на день рождения Ита, тому исполнялась восемнадцать, Шем был младше его почти на год. В общем, больше на озеро они не приезжали никогда. Шем, надо сказать, с тех пор вообще опасался открытых водоёмов. — Я тебя понимаю, — раздалось в трубке, вырывая мужчину из размышлений, — но ему было бы тридцать. Ребята хотят отметить. — Там, откуда он не вернулся? — тень пробежала по лицу Шема. С того проклятого года он старался жить за двоих, работать за двоих… и всё равно не успевал. — Шем, он бы хотел, чтобы ты был с нами, — по-простому отозвался Варман, не стараясь, впрочем, убедить, просто озвучивая своё мнение. — Сильно в этом сомневаюсь. Мы никогда не узнаем на самом деле, чего бы он хотел. — Шемран, — вздохнул мужчина на том конце телефона, теряя терпение. — Это был просто несчастный случай. Он утонул. В этом никто не виноват. — Да, конечно, прости. Всё равно не смогу — работаю. Варман сдержанно попрощался, не стал ни на чём настаивать. Он лучше других понимал, почему Шему так не хотелось туда возвращаться. Ведь именно он едва не утонул с другом на мелкой лодке, именно он плыл, покачиваясь на волнах, с телом. Именно он помнил жутковатую улыбку и остекленевший взгляд. Мужчина потряс головой, стряхивая внезапное, словно живое, видение. Прошло уже двенадцать лет, а яркости тот день так и не потерял, впаиваясь в сознание, вплавляясь в сам мозг. Ночью отчаянно не спалось, и он подолгу смотрел в окно, скуривая небольшой запас сигарет. Ближе к двум он налил бокал коньяка и продолжил вглядываться в ночную тьму. Озеро — то, чего он больше всего боялся. Мужчина уставился на татуировку на левой руке — рисунок пополам со шрамами, имитирующий чешую. Он занимал практически всю поверхность от плеча и до запястья, немного заходя на ладонь. Озеро… он выбрался тогда, спасся, но оставил там что-то важное. Он знал, что ещё трижды друзья собирались там без него. Да и они знали, что он откажется — всегда отказывался. Никто и не высказывался вслух. Хотя негласно, кажется, осуждали. Шем расплескал коньяк и смотрел, как чешуйки на руке приподнимаются, всасывая влагу. Спасся ли он тогда? Он дёрнул уголком губ, опрокидывая обжигающий напиток в горло. И, наконец-то, проваливаясь в сон. Шема тянуло поехать. Хотелось пройтись по тем местам, где он бродил, будучи беззаботным ребёнком. Где делился всем со своими лучшими друзьями. Где, в конце концов, смеха ради стаскивал одежду у девчонок. Правда, однажды у тётки Любы тоже стащили… но об этом вспоминать не хотелось. Мужчина метался по квартире, не в силах решить, что ему делать. Он ведь, страшно сказать, первые три года каждую ночь во сне видел это озеро. И остекленевшие глаза. И паутинку из световых ниток на спине. Шем просыпался в холодном поту и долго плескал себе в лицо водой. Ведь это такая страшная привилегия — жить за двоих. *** Выруливая на размытую от дождя дорогу, Шем сам не понимал зачем едет. Друзья удивлённо переглянулись, кто-то даже присвистнул, а потом навалились на него дружно, чтобы обнять. Варман хлопнул по плечу и весело подмигнул. — Я рад, что ты смог, — просто сказал он, — смог вырваться, — хотя явно имел в виду не это. — Он был бы рад. Он всегда тебя… любил. — Я знаю. Шем произнёс это впервые. У них как-то было не принято обсуждать нетрадиционную ориентацию друга. Подтверждений, конечно, ни у кого не было, но все и всё знали. Тогда ни у кого не было секретов. Значительно позже от всех первым закрылся Шем. А Итан с Варманом всегда были друзьями, наверное, обсуждали всё на свете. — Он сказал мне. Успел… — добавил Шем, видя удивлённый взгляд Вармана. — И улыбнулся. Той самой улыбкой, которая осталась с ним. Это сорвалось с губ так просто, словно именно за этим мужчина и приехал — переложить на кого-то своё тяжкое бремя. — Ты никогда нам не рассказывал, как это было, — негромко отозвался Вар, кидая в воду камешки. — А ты ни разу не спрашивал. Мужчина развернулся и посмотрел Шему прямо в глаза. — Ты не сказал бы мне. Ни тогда. Возможно, что и ни сейчас. Повисло молчание. Тишину нарушал только плеск камней, бросаемых Варом. Он запускал их один за другим и смотрел, как поднимаются крошечные брызги. — Парни согласились, что сегодня купаться не будем, чтобы тебя не нервировать.  Шем дёрнул уголком губ в подобии улыбки. — Если честно, я не думал, что ты… приедешь. — Я не собирался. Но меня тянуло сюда со страшной силой. Все эти двенадцать лет. — Бабка называла озеро проклятым, — хмыкнул Вар. — Помню, она нам с Итаном рассказывала, что те, кто нарушал его покой в полнолуние, вызывали гнев речного народа. Мол, никто не выжил. Их молодь всех утягивала на самое дно и держала в золотых клетках, пока человек корчился им на потеху. В общем, так себе у бабки было с фантазией, — улыбнулся мужчина. — Да уж. И после этого не страшно было в воду лезть? — Ты знаешь, я мелкий был, впечатлительный. Я тогда с вами не полез кататься именно из-за того, что полнолуние, — теперь мужчина улыбался искренне. — И сегодня. — Не проси даже, не полезу. Вроде вырос, мужик уже бородатый, а не могу себя пересилить. После бабкиных рассказов и смерти Итана… я ведь ни разу в воду не сунулся. А ребята ничего, спокойно. Ты теперь тоже боишься? — Он подмигнул Шему. — Мне больше нечего бояться, — ровно отозвался мужчина, борясь с желанием зачерпнуть пригоршней воду. — Отбоялся. Двенадцать лет назад. Они помолчали. Вдалеке потрескивал огонь, ребята развели костёр и теперь прогревали угли для шашлыка. Язычки пламени выхватывали то и дело тени их друзей. — Не веришь в речной народ? — сам не поняв зачем, спросил Шем. — Верю. — Варман дёрнул плечом, — видел их. Хоть и не уверен в том, что не приглючилось. Я пил тогда много, — мужчина нервно хохотнул. — Не записывай только в сумасшедшие, я уже замолкаю. — И что видел? — Казнь, — уронил Варман и теперь они наконец-то повернулись друг к другу и смотрели прямо в глаза. — Они казнили своего принца. Он что-то там нарушил. Я бежал оттуда, как проклятый. Ты точно думаешь, что я больной. Вместо ответа Шем присел на корточки и зачерпнул пригоршню воды. Чешуйки татуировки слабо засветились, вздыбливаясь и всасывая влагу. Варман смотрел, как завороженный, перехватив запястье мужчины. — Чёрт тебя дери! — Лодка перевернулась. — Они впервые говорили об этом. — Что-то, хотя скорее кто-то раскачал её так, что мы просто опрокинулись, и нас сразу потянуло на дно. Понимаешь, там неважно даже умел ли ты плавать. Что-то скользкое обвило щиколотку и тянуло вниз. Пока тонули, нахватались золотистых пузырьков. А дальше воздух кончился. А когда очнулся на берегу — увидел это. Мужик с рыбьим хвостом полулежал на Итане, проталкиваясь внутрь немаленьким членом. А я… просто не мог пошевелиться. На спине Ита проступили какие-то светящиеся полоски. Но такие слабые… Он намотал их на запястье. Подтянул меня к себе и… Это было даже приятно. Я по-прежнему не мог двигаться, в лёгких не было воздуха, и я пытался хватать его ртом, ощущая внутри чужую плоть. Итан держал меня за руку, что-то хрипел, обращаясь к этому… — Ублюдку! — потрясённо воскликнул Вар, едва не привлекая к ним лишнего внимания. — О, нет. Если бы всё было так… — Шем горько улыбнулся. — Я почувствовал, как он изливается в меня, и наконец-то смог вдохнуть воздух. Тяжелый и горький. Но не ртом. Шеей. Странные прорези прокачивали его, минуя лёгкие. Это было так отвратительно. Он сказал что-то про морских бесов, которые потопили нас. Сказал, что он речной принц, и что не может спасать смертных. Сказал, что сил у него почти не осталось, и спасёт он кого-то одного. И... — Шем зажмурился, опасаясь смотреть Варману в глаза. — Итан сказал ему спасти меня. Мол, он старше и… он любит меня. Он ещё успел улыбнуться. Тогда этот русал взял меня за руку и наши светящиеся нити втекли мне под кожу, выращивая эту чешую… Молчали. Всё сказанное было бредом. Шем не поверил бы в это. Вар бы не смог поверить, если бы каждый из мужчин в своё время не столкнулся с кусочком этой истории. Шашлык ели так же отрешённо, думая каждый о своём. Ребята шутили и Шемрон с Варманом невзначай отвечали, чтобы не вызвать подозрений. В воскресенье с утра Шем первым засобирался домой, попрощавшись с ребятами. Вар дожидался его у машины, облокотившись задницей на дверь. Они перекинулись парой слов и, уже заводя мотор, Шем услышал оброненный между делом вопрос: — И что ты теперь будешь делать? — Жить, дружище, за троих.